Глава 5. Неужели не я? «Что бы Вы ни делали, преодолевайте все препятствия и любите тех, кто любит Вас».
(Вольтер.)
- Мадам Помфри, - начала она робко, - а нельзя оставить ребёнка?
Мадам Помфри дёрнулась от слов Гермионы, как от змеи:
- Ты что?! - замахала она руками. - И думать не смей! Директор и так рискует каждый день и час, когда выгораживает вашу с Поттером компанию, и ничего взамен! Ни грамма простой признательности в ответ! Мало того, те, кому он помогает и потакает, платят ему за заботу чёрной неблагодарностью!
- Но, мадам Помфри, я действительно не знаю, от кого...
- Хватит! - неожиданно рявкнула медсестра. Её трясло, и лицо её побелело, но она продолжала сравнительно ровным голосом, с трудом удерживаясь от крика: - Вашу ложь я уже слышала, и не желаю больше! Ни звука! А теперь вон отсюда, и чтобы были тут утром, в назначенное время! Вон!
Оставшись в одиночестве, она опустилась на стул и тихонько заплакала.
Гермиона вышла из Больничного Крыла. В голове не осталось ни единой цельной мысли, а, точнее, царил полный хаос. Хогвартс, этот чудесный древний замок, настоящий дом для Гермионы всё это время, - и он, казалось, нахмурился и помрачнел. Гермиона шла медленно, словно не соображая, что произошло. Однако шорох, раздавшийся со стороны соседнего коридора, привлёк её внимание. Минута – и из-за поворота прямо на неё вышел Драко Малфой. Выглядел слизеринец не важно: лицо бледное, в глазах – испуг.
- Гр… Грейнджер? – как-то нервно спросил он. С другой стороны коридора послышался шум, две головы обернулись на него. Это бежала Панси Паркинсон.
- Ах, Драко, милый, вот ты где, - задыхаясь, с трудом проговорила она. – Слушай, я… Господи, Драко, в какой ты компании?! – Панси заметила Гермиону. – Ты спокойно стоишь рядом с этой грязнокровной шлюхой?!
Надо сказать, что рейтинг у фанфика – великая штука. Читатель никогда дословно не узнает, что произошло на переплетении коридоров Хогвартса. Однако может домыслить.
Панси Паркинсон разразилась оскорбительной для Гермионы речью; в ней она называла гриффиндорку не просто магглорождённой, но и девушкой лёгкого поведения. Драко Малфой (всё ещё несколько нервно) вторил слизеринке. Правда, учащиеся змеиного факультета были всё-таки аристократами: глумились пусть и с выдумкой, но недолго. Как только слизеринцы удалились, Гермиона поняла, что сейчас не выдержит. Слёзы текли по лицу, ногти оставили свои отпечатки на руках: девушка сжимала ладони в кулаки. С трудом соображая, куда она идёт, Гермиона двигалась по коридору. Она не помнила, встретился ли ей кто-то по пути, но очнулась она у дверей туалета Плаксы Миртл. Она схватилась за ручку, открыла дверцу, зашла в кабинку, и… разрыдалась.
Она плакала, плакала и плакала. Пять, десять, двадцать минут, полчаса. Рыдала в голос, не сдерживая себя.
- Почему, почему? – всхлипывала она. – Разве это честно? Я ничего не знаю, я беременна! Боже, я ведь честно, честно им отвечала! А они!.. Я же ни при чём! Нет, нет!.. Господи, меня выгнали из Хогвартса! Что скажут родители! И, и, и… - вновь слёзы. Вдруг что-то холодное ткнулось в её плечо. Гермиона вздрогнула и подняла голову.
Это было привидение Плаксы Миртл.
- Чего ревёшь? – спросила она деловито. – Что случилось-то?
Впервые за время после урока зелий Гермиону слушали. Да, она плакала, но вряд ли кабинку туалета можно назвать достойным слушателем. Девушка вновь разревелась, однако теперь ей внимало живое существо. Или не живое… разумное, по крайней мере.
Плакса Миртл несколько раз провела рукой через гермионино лицо. У той возникло неприятное ощущение – будто девушка высунула голову на улицу в жуткий мороз, прямиком в трескучий холодный и сухой воздух. Слёзы мгновенно высохли, и даже часть красноты исчезла с лица.
- А теперь, - довольно произнесла Миртл, оглядев Гермиону пристально, - рассказывай коротко и ясно, что с тобой случилось.
Заикаясь, Гермиона начала:
- Сег-годня на з-зельях мне ста-тало плох-хо и я упа-пала в обморок-к.
Плакса Миртл воспарила под потолок туалета, сложила ноги по-турецки и подпёрла щёку рукой:
- Ты так переживаешь потому, что упала в обморок? Или загубила зелье? Или?..
- Меня отвели к мадам Помфри, - более спокойно проговорила Гермиона. – И она меня обследовала.
- И?
- И мне сказали… что я… в общем, я беременна.
-Ух ты, - присвистнула Плакса Миртл. – Здорово ты попала. А дальше что?
- Меня выгнали из Хогвартса, а завтра дадут выпить абортное зелье, - ответила, ещё слегка всхлипывая, Гермиона.
- Ого! – Плакса Миртл так поразилась, что с размаху, ласточкой, нырнула в унитаз. Потом вынырнула и отряхнулась, словно смахивала капли воды. – Ничего себе… А что директор? Он же целиком за… существование детей? Да и учеников он любит, вроде.
- Мне сказали, что так надо, иначе будет скандал. Точнее, скандал и так уже есть, но так будет ещё хуже, - уныло сказала Гермиона. К ней постепенно возвращалась способность мыслить, и ей понемногу становилось стыдно за свою истерику, даже если её видела только Плакса Миртл. Привидение же тем временем устроилось поудобнее на бачке (Гермиона сидела на полу) и начало задумчиво говорить, устремив рассеянный взгляд куда-то вдаль.
- Знаешь, у меня тоже была тяжёлая судьба. Я никому не нравилась. У меня были ужасные, страшные прыщи и толстые стёкла в очках. И дурацкая причёска, - да ты и сейчас всё это видишь. Меня все дразнили. Даже привидения! Потом… - Плакса Миртл на секунду запнулась, - потом мне понравился один мальчик. Его звали… А, неважно. Тогда тоже был бал, тогда они были часто. И я его хотела позвать. А его пригласила Оливия Хорнби, и она смеялась вместе с ним над моими очками, - Миртл всхлипнула. – А потом я умерла.
Гермиона молчала. Судьба девочки-привидения была известна ей в общих чертах, но неожиданно появилась жалость к Миртл. Та же продолжала:
- Ты знаешь, что меня зовут Шеридан?
Гермиона отрицательно покачала головой.
- Представляете, у Плаксы Миртл есть имя! – сердито выкрикнула Шеридан Миртл. – Представляешь?! У тебя есть друзья: Гарри Поттер и этот, рыжий… А у меня не было друзей! На меня натравили змею, эти жёлтые глаза, и всё! И никто не помнит, а тогда и вовсе никто не удосужился запомнить, что меня зовут Шеридан!
Гермиона вздрогнула. Да, её нынешнее положение по сравнению с судьбой Плаксы Миртл… А та не унималась:
- Я так хотела жить! Ты знаешь, что у меня остался младший брат? Только он так и остался магглом! Ему тогда было три! Сейчас ему уже пятьдесят семь, если он, конечно, жив! Я так хотела родить двух девочек и двух мальчиков!
Гермиона изумлённо смотрела на Шеридан Миртл. Такие подробности о жизни «туалетного» привидения открывались впервые.
- Я хотела, чтобы у нас был большой камин в маленькой гостиной, и большой тёплый ковёр, и много книжек! Мы бы сидели перед камином и читали книжки, и принимали гостей, и дети играли бы на ковре! А потом бы они выросли и попали бы в Когтерван! А вместо этого меня убили! – Шеридан Миртл бросила на Гермиону негодующий взгляд. – Ты-то хоть жива! – и Плакса Миртл скрылась в унитазе, на этот раз окончательно.
Гермиона сидела на полу, обхватив колени руками. Она думала. Вот что, оказывается! У Плаксы Миртл были мечты! И имя! И брат! А у Гермионы не было брата. И… В голове мелькали обрывки мыслей.
«Что же делать? – думала она. – Меня выгнали из Хогвартса, это ясно. Вернусь к родителям. В мире без магии мне делать нечего. Значит, буду получать образование на дому. Учиться самостоятельно. Надо на эту тему поискать что-нибудь в библиотеке. И ещё… завтра. И насмешки… но я ведь не при чём! Что делать, что делать?.. Надо…» - но её прервали. Дверь в кабинку распахнулась. Над Гермионой возвышался Северус Снейп.
- Мисс Грейнджер, что вы тут делаете? – прошипел он. – Директор чётко и ясно приказал вам явиться на ужин! Что вы тут делаете?!
- Сижу, - с достоинством отвечала Гермиона. Заметив его выражение лица, она поспешно добавила:
- И думаю, - её осенила идея.
Губы зельевара скривились в презрительной усмешке:
- Вы должны быть на ужине, мисс Грейнджер.
«Интересно, кому это я должна? – ехидно подумала про себя Гермиона. – Уж не тебе ли, старая, летучая мышь?»
Снейп дёрнулся, как от пощёчины. Это не укрылось от Гермионы. Она медленно произнесла:
- Сейчас иду.
- Я вам не мешаю? – саркастическая усмешка. В глазах зельевара загорелся нехороший огонёк.
- Мешаете! – заявила Гермиона, набравшись смелости. Да, ей было плохо! А то, что не верят и не слушают – их проблемы!
- Минус… - начал, было, профессор, но Гермиона его прервала:
- Минус сто! Минус триста! Профессор, да вы забыли, что меня выгнали из Хогвартса! – и она поднялась с пола. Сейчас она почувствовала себя куда уютнее, чем когда взирала на Снейпа снизу вверх. – Вы мне мешаете, дайте пройти!
С нехорошим выражением лица Снейп отстранился. «Надо же, я нахамила Снейпу!» - удивилась мимоходом Гермиона. Она немножко нервно, но, как ей казалось, с достоинством покинула туалет Плаксы Миртл. Её бывший преподаватель задумчиво смотрел ей вслед.
С гордо поднятой головой Гермиона вошла в Большой Зал. До её появления там стоял обыкновенный шум - после наступила мертвая тишина. Все смотрели на неё. Девушка почуствовала себя неуютно. Кто-то смотрел с удивлением, кто-то – с презрением. Гермиона поймала на себе несколько оценивающих взглядов и вспыхнула. Однако она уже немного пришла в себя и, выпрямив спину, задрав подбородок ещё выше, пошла к своему обычному месту. Оно не было занято. Мало того, когда она села, вокруг неё образовалась пустота: все спешно пересели, и по три места в любую сторону от девушки были не заняты. «Предатели», - подумала Гермиона. Она села, стараясь не смотреть в сторону Гарри и Рона. Гарри был смущён, но лицо Рона выражало явственное отвращение. Джинни нахмурила лоб. Она сидела ближе всех к Гермионе, она и Лаванда. Но не рядом.
На другом столе Панси Паркинсон подтолкнула Малфоя. Слизеринец бросил ложку и с презрительным выражением на лице покинул зал. Панси Паркинсон вскочила и, громко сказав что-то вроде «настоящие аристократы не едят в одном помещении с грязнокровными шлюхами», вышла за ним. Часть слизеринцев последовали за ними. Пуффендуйцы и когтерванцы смотрели во все глаза. Рон фыркнул и занялся ужином. Постепенно все следом за ним втянулись в процесс поедания пищи… А Гермиона опять поймала себя на мысли, что ей плохо. Её не просто игнорировали – её травили. Сознательно. И даже друзья её бросили!
Неожиданная мысль пришла ей в голову. Она спешно доела то, что было в тарелке, и бросилась в библиотеку. Девушка видела, что от неё отвернулись. И как на неё смотрели. Но в мире магглов ей нечего было делать. И теперь она шла в библиотеку.
Остаток дня прошёл как-то скомканно. Парвати вдруг начала вести себя как образец поведения и сделала попытку прочитать лекцию, но Лаванда, вроде бы, сочувствовала. Джинни – тоже, но она спала в другой комнате, а Рон весь вечер не отпускал её от себя. Правда, Гермиона большую часть времени провела в библиотеке, но всё равно… Она упаковала вещи и рано легла спать.
Всю ночь она ворочалась и плакала, предварительно наложив звукоизолирующее заклинание. Никто не должен видеть её слёз.
«Интересно, а предательство прощается?» - это была её последняя мысль перед тем, как заснуть.
Встала она рано и сразу же пошла на завтрак. Эльфы уже сделали ей пару тостов и чашечку тыквенного сока. «Последний тыквенный сок. Прощальная порция», - мрачно пронеслось в голове. Гермиона вяло пожевала. Близилось время идти в Больничное Крыло.
Там её уже ждали: профессор Снейп перемешивал содержимое стакана, мадам Помфри устанавливала ширму.
Действие зелья было очень простым. С волшебной точки зрения, разумеется. Попадая в организм, оно добиралось до ребёнка через кровь и убивало его. Потом грани внутренних органов матери словно исчезали, женщину начинало рвать: это наружу выходило то, что оставалось от плода. Жестоко, да; но в те времена, когда придумывали рецепт, оно (зелье) было нужно для наказания согрешивших ведьм: чтобы другим неповадно было. Гермиона нервничала и бледнела.
- Доброе утро, мисс Грейнджер. Пейте, - обратился к ней своим обычным, бесчувственным голосом профессор Снейп.
Ах, как всё прозаично. Сейчас она выпьет, потом её вырвет… эмбрионом, а потом она сядет на поезд и уедет. История Хогвартса не будет опозорена родившей ученицей, да и Попечительский совет будет счастлив. Всё просто и элементарно. Гермиона взяла в руки стакан – они немного дрожали – и залпом опрокинула его в себя. Потом зажала ладонями рот и бросилась за ширму. Мадам Помфри сочувственно смотрела ей вслед:
- А всё-таки жалко девочку, - обратилась она к Снейпу. – Я вчера на неё накричала, а, возможно, из неё вышла бы не только неплохая волшебница, но и хорошая мать.
- Мне нет никакого дела до мисс Грейнджер и её неродившегося ребёнка, - процедил сквозь зубы Северус Снейп и демонстративно зевнул. Прошла минута, другая… Через четверть часа бледная Гермиона вышла из-за ширмы.
- Что теперь? – апатично спросила она.
- Теперь, мисс Грейнджер, я должен довести вас до Хогсмита и посадить на поезд, - окинул её холодным взглядом зельевар. Гермиона покорно кивнула головой и пошла за вещами.
Она шла по дороге к Хогсмиту. Рядом с ней шагал зельевар и леветировал её чемодан. Хорошо, что он не говорил – иначе Гермиона могла бы сорваться. Вот и платформа. Поезд.
- До свидания, мисс Грейнджер, - сказал профессор зельеварения. Он чувствовал себя немножечко неловко.
- До свидания, профессор Снейп, - вяло ответила Гермиона. Она уже никак себя не чувствовала.
Двери поезда закрылись, и он тронулся. В окне купе проезжающего вагона мелькнула голова Гермионы. Мелькнула и скрылась – вместе с окном купе.
Северус Снейп стоял на платформе и смотрел вслед поезду. Тот набирал ход. Зельевар развернулся и пошёл в сторону Хогвартса.
Конец I части.
