Когда на землю спустился обещанный снег…

Часть I. Вот и настало время скитаний... Глава 1. Интродукция.

Когда на землю спустился обещанный снег
И последний аккорд догорел,
В индикаторе красных страстей
Любой человек в не нашей листве
Стал чужим настолько,
Чтоб не пустить его в дом.
(С. Сурганова, «Когда на землю спустился обещанный снег…»)

«Нельзя заставить себя в кого-то влюбиться! Любовь рождается сама собой и не подвластна чьей-то воле. Она вспыхивает, когда ты менее всего этого ожидаешь. А порой – именно тогда, когда ты из кожи вон лезешь, чтобы не допустить её прихода».
(Уэнди Маркем, «Свидание вслепую».)

Гермиона поняла, что хочет Снейпа.

Нет, всё не так примитивно. Поначалу она ничего подобного и в мыслях не держала, да и с чего бы ей, наивной и невинной гриффиндорке, приходить к таким, мягко говоря, взрослым желаниям?

Начиная уже с пятого курса, когда оказалось, что Снейп – шпион Ордена, девушка всеми силами заставляла себя изменить к нему отношение. Свыкнуться с мыслью о том, что Северус Снейп - не сальноволосый, мерзкий и вредный ублюдок, а замечательный Мастер Зелий, знаток своего дела, предан идее Дамблдора и, если не жаждет, то, по крайней мере, делает добро для Гарри Поттера, одного из её лучших друзей, было нелегко. Но Гермиона – девушка упорная, честная, да и, что главное, чувство благодарности не было ей чуждо: уже к следующему лету она спокойно переносила презрительный вид Снейпа, спокойно его слушала и всеми силами старалась казаться приветливой с ним. Это смотрелось странно, она даже с Роном повздорила, но, в конце концов, тому пришлось смириться с избранной девушкой тактикой. «Бедный профессор Снейп, как же ему тяжело. Бывать у Вольдеморта, рисковать жизнью, шпионить… Нет, мне его жаль», - твёрдо объявила она друзьям. Мальчики хмыкнули, и тема больше не поднималась.
Потом был шестой курс. Смерть Сириуса Блека очень сильно повлияла на Гарри: он замкнулся в себе, не разговаривал с друзьями, только изредка дежурные фразы. Тогда всё свободное время девушки занимали утешение и поддержка друга. Северус Снейп был отодвинут на второй план, и так, потихонечку-полегонечку, перешёл из разряда бывших плохими и неожиданно ставших хорошими людей (отношение к которым крайне противоречиво), в разряд почти приятных знакомых и неплохих в общих чертах магов. Таких уважаешь, ибо есть за что, с удовольствием их слушаешь, пропускаешь мимо ушей одну-две придирки, но особого желания подружиться не испытываешь.

Той весной началась жуткая свистопляска. Казалось, мир сошёл с ума. Всё цвело, весна бурлила на улице и в сердцах: парочки бродили по Хогвартсу, с удвоенной страстью целуясь по углам. Кому, одинокому и свободному от привязанностей, в такой обстановке не захотелось бы чувства?.. Но ни Гермиона, ни Гарри, ни Рон ни с кем не встречались. Последний вытянулся, неожиданно занялся зарядкой (чем очень обрадовал отца, который уже второй год тщетно приучал семейство к обывательскому пониманию здорового образа жизни: «Нет, Молли, кое-что перенять у магглов было бы не плохо…»), похорошел, и всё больше девиц бросали на него интригующие взгляды. Чего стоила одна Лаванда Браун! Эта однокурсница несказанно раздражала Гермиону. Всё шло к бурному роману между Лавандой («Легкомысленная пустышка…») и Роном («Два сапога пара…»), не соверши Драко Малфой и Северус Снейп покушения на Дамблдора.
Весь шестой курс директор готовил Гарри к предстоящей борьбе с Вольдемортом. В ту ночь он возвращался с юношей с очередной тренировки. На вершине Астрономической башни (на которую был настроен портал) их ожидал Драко Малфой, вооружённый волшебной палочкой и настроенный весьма решительно. Как оказалось, ему приказали убить директора и, мало того, дали страховку – Северуса Снейпа. Как выяснилось чуть позже, при официальном допросе вышеупомянутых в Большом зале Хогвартса, незадачливых убийц связали нерушимой клятвой, то есть у них не было выбора, что и послужило основным оправданием – клятва же эта давалась под пристальным взглядом Лорда, очень напоминающим по воздействию Империо.
В эту ночь слизеринский шестикурсник и преподаватель зельеварения предстали перед окружающими в роли Автолика, деда знаменитого Одиссея, который умел клясться так ловко, что потом не выполнял своих клятв, не нарушая их формально. «Клянусь или отравить директора, или применить к нему Третье Непростительное» (Малфой) и «Клянусь бросить Аваду Кедавру в Альбуса Дамблдора, если у Драко не получится убить старика» (Северус Снейп) – эти жестокие и величественные обещания прекратили действовать, как только жертва покушений с лёгкостью уклонилась от двух зелёных лучей. Следовавших поочерёдно, разумеется.
Всё это потрясло магическую общественность. Веритасерум, Омут Памяти, показания Альбуса Дамблдора и детектор лжи (маггловская вещичка, притащенная Артуром Уизли на суд, проходивший в Хогвартсе) присяжные посчитали достаточными доказательствами невиновности неудавшихся убийц. Ещё бы, клятвы давались под прицелом палочки Сами-Знаете-Кого, а хитрые слизеринцы предупредили директора сразу же по приезде в школу! Дело, естественно, решили в пользу Драко Малфоя и Северуса Снейпа, до конца учебного года купавшихся в лучах славы. Как шепнул Гермионе Гарри, учитель зельеделия даже продолжал шпионить. Девушка боялась представить, в какую порцию Первого Непростительного вылилась Снейпу эта комедия.

Тут-то всё и началось.
Сначала Гермиона заметила, что всё чаще и чаще смотрит на Снейпа. Девушка нисколечко себя не критиковала за это глазенье: во-первых, она ему сочувствовала, во-вторых, всё пыталась разгадать, как же его простил Вольдеморт, да и потом, почему бы не посмотреть на героя? На Драко девицы вешались косяками, не за ним же наблюдать!..
А потом, когда однажды Снейп пропустил ужин, Гермионе стало тоскливо. Тоскливо, да-да, и не более. Поначалу она удивилась, пытаясь идентифицировать причину своей грусти, но потом успокоилась: решила, что волнуется за зельевара, ведь он шпионит на Орден Феникса и может быть на собрании Пожирателей Смерти. «Бедный, как же ему тяжело», - мысль мимоходом, и девушка вернулась к своему ужину. Всегдашнее чавканье Рона послужило хорошим переключателем с тревожного состояния в раздражённое.
Утром гриффиндорка увидела зельевара, отметила, что выглядит он, как всегда, приемлемо: не слишком бледный, ранений не наблюдается, тревоги во взгляде мадам Помфри или директора – тоже, и успокоилась. Но ненадолго.
Шло время, и вдруг Гермиона с ужасом осознала, что с нетерпением ждёт завтрака. Оказывается, за ночь она успевала соскучиться по профессору Снейпу! «Я не соскучилась, я просто волнуюсь за него, это нормально». Теперь при входе в Большой Зал она тянула шею, поворачивала голову в сторону зельевара и старалась ему улыбнуться, но только глазами – а то мало ли что подумают! «Пусть знает, что я рада, что он жив». Всё бы хорошо, не происходи так каждый день.
А ещё девушка полюбила уроки зельеделия. Нет, Снейп по-прежнему несправедливо снимал баллы (особенно после того, как в Хогвартс пробилась-таки Рита Скитер и начала требовать интервью у героев; интервью ей не дали, но «Пророк» его почему-то напечатал), придирался к Гарри и пугал Невилла, но теперь Гермиона легко с этим мирилась. «Бедный, бедный, как же ему тяжело…»

- По-моему, ты симпатизируешь Снейпу, - заявил Гарри за очередным завтраком. Рон подавился тыквенным соком.
- Гарри, - укоризненно проговорила Гермиона, прилагая усилия, чтобы не покрутить пальцем у виска.
- А отчего ты не него постоянно смотришь? Не иначе, как влюбилась, - хмыкнул Гарри, подмигивая Рону. Тот округлили глаза, понимая шутку, но всё равно в его взгляде присутствовал шок.
- Тебе показалось, - с меньшей долей уверенности ответила Гермиона. – Даже разговаривать с тобой не хочу, - изобразила она обиду, углубляясь в очередной фолиант, пока внутри неё всё переворачивалось.
«Я влюблена в Снейпа?! Ха, ха, ха! Гарри переучился… что маловероятно. Бред!» Но зря, ой, зря Гарри так неудачно пошутил, потому что теперь всякий раз в присутствии зельевара Гермиону захватывало двойственное чувство: с одной стороны, безграничное счастье, а с другой - жуткий страх и дрожь в коленках. И пугающая мысль: а что, если?..

Она не просто так считалась лучшей ученицей Хогвартса за последние пятнадцать лет. В общем-то, Гермиона была девочкой неглупой (если читатель ещё не догадался), однако сама мысль о возможной любви к мрачному профессору Снейпу казалась абсурдной. При одной только идее о возможном чувстве всё её хорошее отношение к зельевару улетучилось в миг.
Да кто он такой?! Мрачный саркастичный ублюдок, изводивший её и её лучших друзей все эти шесть лет, несмотря на верность Ордену. Умный, это правда, но страшный – до жути. Сальные, неопрятные волосы. Кожа, правда, здоровая, но мертвенно-бледная. Рост высокий, но спина горбатая.… Отталкивающая внешность, ничего не скажешь!
Да ещё и профессор. Двадцать лет разницы в возрасте!
Любовь зла?
Всякий раз, доходя до этой части своих рассуждений, Гермиона начинала истерически хихикать. Спустя минуту, успокоившись, девушка погружалась в тягостные раздумья.
«Но что же я испытываю к нему? Просто жалость, уважение, благодарность, или… нечто большее?»

Как уже говорилось, Гермиона была отличницей и девочкой неглупой. «Надо срочно всё проанализировать, а то каникулы наступят, и момент упущу!» - думала про себя девушка, сочиняя письмо матери. Для начала в ход пошли Фрейд и парочка маггловских журнальчиков – гламурных, глянцевых, предназначенных для помешанных на любви и розовом цвете девчонок типа Лаванды и Парвати. «Только бы они не заметили, что я это читаю, а то…» Что произойдёт в таком случае, Гермиона старалась не предполагать. Ей казалось, что её репутация серьёзной девушки (зарабатываемая таким трудом в течение шести лет!) разобьётся в мгновение ока. А миссис Грейнджер прислала журналы с совой, сказав мистеру Грейнджер: «Слава Богу, а я уже боялась, что наша девочка так и останется помешанной на учёбе! Нормальных девушек должны интересовать косметика, модная одежда, парфюм, туфли и причёски, а не одни книги! Надеюсь, я была права, и её упорное игнорирование мальчиков было лишь проявлением переходного возраста, а теперь у неё есть влюблённость. Как там его? Уизли, Рон? Или Гарри Поттер? О ком она там ещё говорила?»
Бедная миссис Грейнджер! Она и понятия не имела, о ком размышляет её дочь. Если бы она узнала.… Наверное, обморок или сердечный приступ был бы гарантирован.

Гермиона запоем прочитала Фрейда и журнальчики. Всё постепенно вставало на свои места. Эдипов, или как его там, комплекс? Ей подсознательно нравятся парни, напоминающие отца…. Стоп, что общего у приветливого, общительного, невысокого, полноватого добряка со Снейпом? Да они абсолютно разные!
Не то. Можно было бы скрежетать зубами, если б не одна из историй, описанных в журнальчике. Там девушка тоже влюбилась в своего учителя. Как прокомментировал штатный психолог, в этом нет ничего страшного: он рядом и он взрослый, иногда этого достаточно для влюблённости, не говоря уже о… влечении.
Вот тут-то Гермиона и схватилась за голову. Её тянет к Снейпу в таком смысле? Бред! Сумасшествие! Нет, кое-кто переучился, и это не Гарри, а она!..
Хотя... Почему-то же она смотрит на него – постоянно смотрит, чувствует в этом такую же потребность, как в воде. Или как в воздухе – но ведь когда дышишь, ты этого не замечаешь, так что… Будь Гермиона помладше, она бы непременно воскликнула: «Мне нужно в библиотеку!» Но ей было уже семнадцать, скоро восемнадцать, маггловское совершеннолетие… В общем доступе такие сведения вряд ли лежат, да и были ли среди магов психологи, анализирующие причины любви молоденьких девушек к их старым преподавателям? «К преподавателям среднего возраста, в расцвете сил» - поспешно уточнила наша героиня самой себе.
Возможно, девушка и нашла бы интересующие её материалы, но нагрянули экзамены. Они занимали всё свободное время Гермионы, и, когда она уезжала на каникулы, то была абсолютно уверена: не нравится ей Северус Снейп ну ни капельки! Не замечает она его в Большом зале за учебником, и снится ей не он по ночам, а третья формула трансфигурации живых объектов в неживые. Нет, показалось! «Уф», - подумала Гермиона в купе поезда, переводя дух. За окном проплыл Хогсмид, скрылись башни Хогвартса. «Как и моё надуманное чувство – уплыло, и нет его!»

Лето было жарким и полностью заполненным делами. Родители. Новые учебники и книги. Ещё вязание и Косолапсус. Потом, за неделю до начала учебного года – Нора.

Как интересно иногда бывает: вот тебе кажется, что ты всё забыла, и знать не знаешь этого человека, а как только увидишь – и всё, сразу же бросает в дрожь, старые чувства бушуют с удвоенной силой. Прожить эту неделю в Норе было сложно, учитывая, что Северус Снейп там бывал каждый день: то принесёт сведения о Пожирателях, то передаст поручения Дамблдора (тот вместе с Гарри провёл вторую половину каникул в поездках по разным магическим местам и тренировках) а то и, чего греха таить, пообедает. Молли Уизли готовила вкусно и была радушной, особенно к нему, чем профессор в наглую пользовался.

Это давалось нелегко – умение казаться абсолютно равнодушной в его присутствии. Остаток каникул Гермиона старалась избегать учителя. В школе же всё ещё больше усложнилось, мысли девушки совсем спутались. Взгляд упорно устремлялся к зельевару, словно к своеобразному магниту, бархатный голос мужчины завораживал, сердце тряслось, лицо бросало в жар. Постепенно, шаг за шагом – и вот, в середине сентября Гермиона наконец-то призналась самой себе, что влюблена в Северуса Снейпа.
«Надо с этим что-то делать», - подумала она. Как решительный и не питающий иллюзий человек, мисс Грейнджер прекрасно понимала, что отношения между ними невозможны «в силу ряда причин», а страдать от неразделённой любви не хотелось.

Девушка составила таблицу. Расписала все недостатки и достоинства профессора Северуса Снейпа. Внешность страшная, характер отвратный, да ещё метка. Плюсы? О, их было немного: умный и смелый, контролирующий себя. Верный, преданный, честный… «Не увлекайся! Похоже, для покорения сердца достаточно и такого минимума», - подумала Гермиона. И постаралась утешить себя вслух:
- Время лечит сердечные раны.
(Как утверждали маггловские психологи, подсознание очень верит сказанному погромче.)
- Что-что? – подняла голову Лаванда от журнала, который до этого с интересом разглядывала.
- Да нет, ничего, - смутилась Гермиона. «Вот выставишь себя полной дурой, так потом сама взвоешь», - укорила она саму себя мысленно.
- А-а… - и Лаванда переглянулась с Парвати. Девушка не обратила внимания на их обмен взглядами, в котором было что-то подозрительное. Да и некогда ей было обращать внимание. Надо было решать, что делать с… Северусом. «Красивое имя, только он легилимент, не увлекайся, - не упустил случая поехидничать внутренний голос. – А то профессор зельеварения будет приятно – или не очень, не надейся - поражён».
Иногда Гермиону охватывало отчаянье, иногда ей хотелось посоветоваться с кем-то, и тогда она впервые пожалела, что ни с кем не сошлась настолько близко, чтобы посекретничать о Северусе Снейпе. Рон и Гарри, естественно, на эту роль не подходили, а Джинни девушка, боясь шокировать, посчитала слишком маленькой.
Время текло, заставляя Гермиону всё больше и больше паниковать из-за нерешённой проблемы (ещё бы, у отличницы Грейнджер не может быть нерешённых проблем!), а нас – приблизить завязку.

Это был безоблачный денёк, последний в этом сентябре. Листья на Дракучей иве уже пожелтели, опали и высохли; ветер гонял их по парку, который пользовался большой популярностью у влюблённых в Хогвартсе.
Гермиона шла по дорожке этого парка вместе с Гарри и Роном. Парни увлечённо обсуждали предстоящий матч по квиддичу (игра между Когтерваном и Слизерином). Девушка размышляла о себе и Северусе. «Снейп, а не Северус!», - одёрнула она саму себя и покраснела. Её мысли были прерваны самым грубым образом:
- О, кто бы это мог быть? Неужели знаменитое гриффиндорское трио? – послышался тягучий противный голос. Драко Малфой.
Теперь-то, спустя лето, стало ясно, что блондин мало изменился. Сначала, правда, он притих, но потом, как только его полностью официально оправдали, да ещё и перевезли его мать в безопасное место, прежние замашки баловня судьбы вернулись к нему. Вражда и желание позлить друг друга осталось и у гриффиндорцев, и у самого Малфоя. «У, вредина, - подумала девушка, - как был слизеринцем, так и остался, несмотря на переход на нашу сторону». Внезапное ощущение злости на Малфоя охватило её.
- Иди своей дорогой, - неожиданно громко и чётко произнесла Гермиона. – Не трогай нас!
Мысленно она добавила парочку проклятий. Такой чудесный день – и тот испортил Драко Малфой! О, руки сами сжимаются в кулаки, и приходится прилагать усилия, чтобы не врезать по этому наглому белобрысому лицу. Внезапно девушка вспомнила, как из-за слизеринца чуть не погиб Клювокрыл, и как мерзкий хорёк наябедничал на Хагрида, когда у того появился Норберт. Он называл её грязнокровкой? Нет, он поплатится, и пускай месть - неблагородно, она покажет ему, что не зря считается самой умной ученицей за последние двадцать лет!..
- А мы никуда и не идём. У нас пикник, – насмешливо, растягивая слова, протянул Драко. – Присоединитесь?
Трио удивлённо моргнуло. Действительно, слизеринец сидел на одеяле. Рядом расположились Грегори и Винсент – Кребб и Гойл, - чуть дальше Миллисент Булстроуд и Панси Паркинсон. Бокалы, фрукты. Панси небрежно скользит взглядом по гриффиндорцам, игриво покусывая травинку (бедняжка думает, что это выглядет соблазнительно!), а остальные, похоже, пытаются сообразить, когда им приступать к драке.
Рон и Гарри недоуменно переглянулись. Малфой пригласил их к своей компании? В глазах Поттера промелькнуло изумление: мир сошёл с ума, и Малфой хочет помириться? Лицо Уизли моментально отобразило возмущение: это издевательство? Гермиона сразу же (ещё бы, в состоянии такой злости!) сообразила, в чём дело. (Впрочем, пробуждающаяся ярость вполне могла застелить ей разум.) Естественно, они не могли накинуться на слизеринцев, и не потому, что те дадут сдачи, а потому, что уже сегодня их всех обвинят в жестокости по отношению к безобидному Малфою, красавчику-слизеринцу и жертве предубеждений. Кто поверит, что он их спровоцировал, учитывая, что его оправдали от – шутка ли! – покушения на Дамблдора. Гермиона прищурилась.
- Не издевайся, Малфой, - прошипела она. Теперь девушка несколько напоминала рассерженную кошку, что в точности соответствовало её душевному состоянию. – Мы тебя не трогаем, и ты нас не трогай.
«Хоть одно слово возражения, и придушу мерзавца, честно», - промелькнула мысль. Она просто не могла трезво думать… О, как он её раздражал!
- Ты не понимаешь, Грейнджер, – презрительно тянул своё слизеринец. – Сегодня у Альбуса Дамблдора, директора Хогвартса, день рожденья. Не хочешь выпить за его здоровье? – и он протянул ей бокал.

Мысли Гермионы были примерно такими: «Издеваешься, Малфой? Не убил директора только потому, что испугался, спрятался за Се… профессора Снейпа, а теперь желаешь ему здоровья?! Ну, погоди! Хотя.… Нет, наговорить ему гадостей я всегда смогу, а ответить надо так, чтобы он почувствовал себя неуверенно, смутить этого… подлого…Я буду мерзкой и гадкой слизеринкой, я вгоню тебя в краску, ты прочувствуешь на собственной шкуре всё то зло, что причинил нам. О, идея!», - и Гермиона уверенно и спокойно схватила кубок. Глаза Гарри и Рона выражали то ли удивление, то ли молчаливую просьбу (хотя, скорее, крик души): «Не пей!»
- За здоровье Альбуса Дамблдора! – Гермиона невозмутимо отсалютировала бокалом всем сидящим. Её развязность неожиданно смутила её саму, но жажда мести застилала рассудок. Надо же хоть чуть-чуть доставить себе удовольствие.
– И чтобы все его враги, в том числе Вольдеморт и Пожиратели Смерти, поскорее отправились на тот свет! С удовольствием лично приложу руки к этому!
«Логично?» - усмехнулась про себя девушка, залпом выпивая содержимое бокала. Обычный виноградный сок. Вкусный, не дешёвая подделка. Сок ли? Хм, а у Малфоя губа не дура.

Раздражение постепенно стало спадать. Зря она, конечно, так распоясалась…
- Классно выражаешься, Гермиона, - внезапно усмехнулся Гарри. Он уже сделал выводы из поведения подруги, и такая формулировка пришлась ему по душе. Тем более, юноша знал, насколько Вольдеморт близок к смерти, а он, Гарри, - к победе. Рон тоже фыркнул. «Приструнили хорька», - мстительно подумал он.
А вот на слизеринцев жалко было смотреть. Они как-то все разом побледнели, смутились, поблекли… «Детишки Пожирателей», - последний раз с раздражением подумала Гермиона. Внезапно ей стало жарко и стыдно. «Что на меня нашло? Конечно, я сказала правду, но, наверное, грубовато…» Ей стало жалко слизеринца: его отец остался Пожирателем, и при этом ходили слухи, что он отрекся от сына. Удар ниже пояса, так сказать. Но она не была бы Гермионой Грейнджер, привыкшей доводить начатое до конца, если бы не добавила:
- Эй, а что вы так приуныли? Не бойтесь, честным людям бояться нечего. Разве только что Пожирателям…
И, швырнув бокал на плед возле окаменевшего Малфоя, девушка быстро пошла в сторону замка. Её начало лихорадить, чувство вины захватило сознание. Парни пошли за ней.

Юношей также смущали примерно одинаковые мысли. Гермиона вела себя как-то раскованно. Говорила словно не своим языком и даже… и даже гадости. Опоил её, что ли, Малфой чем-нибудь? Хотя нет, оскорбительный для слизеринцев тост она же произнесла до того, как выпила. Так в чём же дело?
Знай они о последующих событиях, пожалуй, возненавидели бы последний вопрос. (Читатель может выписать его и задавать себе и автору в конце каждой главы.)
Гарри украдкой поглядывал на неестественно прямую спину Гермионы. Интересно, а чего ей стоило в течение минуты хладнокровно унижать Малфоя? Не могла же она так сильно измениться за лето… (Читатель, удави надежду в зародыше.) Рон же смотрел куда-то вдаль. Метаморфозы с подругой его несколько удивили, и их надо было осмыслить, на что в его случае потребовалось бы немалое время. Особенно с учётом его отношения к подруге: на мисс Грейнджер у него были некие планы, и такой, спокойно грубящей Малфою, он её себе никогда не мог представить.
Друзья вошли в вестибюль. Там, в самом центре холла, стояли Снейп и профессор МакГонагалл, о чём-то споря. Гермиона неожиданно замерла на пороге. Рон врезался в неё.
- Ой, извини…
Девушка не ответила. По-прежнему прямая спина, никакой реакции. Юноши недоумённо переглянулись. Ступор?

Да. Она поняла, почему всё время смотрела на него. Осознание навалилось так неожиданно, что она не могла пошевелиться.

Гермиона поняла, что хочет профессора Снейпа.