Глава Уроки Прорицаний-Дай мне твою чашку, - сквозь зубы проговорила Парвати и с недовольством уставилась на подругу. – Лаванда! Отдай чашку! – девушка протянула руку и с силой дёрнула кофейную чашечку на себя. Браун отпустила, и тёмно-коричневая жижа изменила своё положение. – Ну вот, ты всё испортила, Лав, - расстроилась Патил. – Что я теперь скажу профессору Трелони? Я должна была читать по твоей чашке. Эй, Лаванда, ты слышишь, что я говорю?! – не переставала возмущаться брюнетка, уже удивлённо сверля глазами свою подругу.
-Погадаешь мне на картах, Парвати? Сразу же после урока? – Лав-Лав несколько отрешённо посмотрела на подругу.
-Конечно, не вопрос! – радостно закивала гриффиндорка, чьим излюбленным способом гадания были, конечно же, карты. Но просьба подруги немного сбила её с толку, потому что несмотря на то, что Лаванде были интересны Прорицания, она особо никогда не верила в то, что можно предсказать судьбу по чаинкам, кофейной гуще и тем более цветным картинкам, только из вежливости выслушивала Трелони, да и саму Парвати. – Что-то стряслось? – поинтересовалась Патил, но Лаванда Браун уже была в своих мыслях где-то очень далеко от душного, насквозь пропитанного благовониями кабинета.
Парвати в первые в жизни не сиделось на Прорицаниях, потому что ей не терпелось найти какое-нибудь уютное местечко, усесться там поудобнее со своими любимыми картами и, в конце концов, расспросить свою лучшую подругу, о ком же та постоянно думает.
После звонка девчонки тут же помчались в гриффиндорскую гостиную, совершенно пустую в это время. У них было сейчас окно, поэтому они могли позволить себе немного расслабиться. Парвати была рада, что им с Лав-Лав удастся поболтать и посплетничать, поскольку в последнее время они совсем отдалились друг от друга: Лаванда вечно где-то пропадала, приходила в комнату семикурсниц поздно вечером и сразу же задёргивала полог своей кровати. Патил иногда слышала, что Лав всхлипывает ночами, но отчего-то стеснялась у неё спросить. Теперь же девушка была настроена решительно - выведать абсолютно всё.
-Итак, гадаем мы, естественно, на молодого человека, так? – как можно беспечнее спросила брюнетка, раскладывая карты на мягком ковре. – Сдвинь колоду на себя левой рукой, - попросила Парвати, протягивая подруге карты.
-Давай погадаем на будущее… Что меня ждёт? – тихо произнесла Лав, и прерывистый выдох, который она пыталась сдержать, всё же вырвался из её груди. Парвати смерила блондинку недоверчивым взглядом.
-Ты же никогда не гадаешь на будущее, Лав…
-Просто сделай это. Не задавай мне вопросов, пожалуйста, - и заметив, что Парвати хочет что-то возразить, добавила: - Позже… я думаю, ты обо всём узнаешь. Просто сейчас я не могу об этом говорить. Не обижайся, пожалуйста, но я правда не могу. У меня просто уже нет сил даже думать об этом. Продолжай, пожалуйста.
Парвати пожала плечами и снова принялась раскладывать карты на ковре, изредка исподлобья поглядывая на девушку и думая о том, что же такого могло произойти в жизни Лаванды, что она заинтересовалась своей судьбой, что у неё появились секреты от лучшей подруги и что она последнее время сама не своя. Действительно из энергичной, невероятно хохотливой и вечно несмолкающей кокетки Лаванда превратилась в замкнутую, угрюмую, и будто озлобленную на весь мир, будто повзрослевшую на несколько лет молчунью. Парвати, на автомате раскладывавшая карты, наконец, взглянула на них и озадаченно закусила губу. Лаванда заметила изменившееся выражение лица своей гадалки и нетерпеливо заёрзала. А Патил… она не знала, как начать.
-Ну-у, у тебя тут… в общем, карты говорят, что тебя ждёт большая любовь, что она уже очень-очень близко, - девушка на секунду замялась. – Но… но вам вместе не быть… карты говорят, - огорчённо проговорила Парвати, почему-то впервые в жизни пытаясь убедить скорей себя, чем Лаванду, что это всего лишь раскрашенные картинки, не несущие в себе никаких тайных знаний и ничуть не приоткрывающие завесу над будущим. Дело в том, что гриффиндорка увидела кое-что ещё, что-то действительно её напугавшее, заставившее сердце пропустить пару ударов – она увидела причину, по которой её подруга не сможет быть с любимым человеком.
-А почему? Почему не быть вместе?! Он не полюбит?! Я ему буду так же безразлична, как и сейчас? – Патил вскинула глаза на Лаванду и покраснела.
-Я… я не знаю… не могу сказать… - пролепетала брюнетка и начала судорожно собирать свои карты. Лаванда прищурилась, но спрашивать больше не стала.
-Спасибо, что погадала, Парвати. Но… это ведь всё полная ерунда, правда? – весело проговорила Лаванда. – Боже, какая же я глупая, - нервно засмеялась она, вскочила на ноги и выбежала из гостиной, провожаемая недоумённым взглядом карих глаз своей подружки.
Вечером после отбоя Лав-Лав сидела на кровати Гермионы Грейнджер и изучала «Историю Хогвартса». Парвати, видимо, обиделась, потому что с момента столь неудавшегося гадания не проронила ни слова. Ну и ладно, возможно, это даже к лучшему, в ближайшие несколько дней не будет никаких расспросов и пристальных взглядов. Да, всё к лучшему.
Гермионе, наверное, не понравилось бы, что Лаванда вдруг расположилась на её кровати, но мисс Браун уже давно жаждала поговорить со старостой, но настолько устала за день, что если бы хоть присела на свою кровать, то тут же упала бы и уснула. А поговорить нужно было как никогда, потому что гриффиндорке казалось, что она нашла нечто важное. Школу создавали четыре волшебника. После каждого из них осталась интересная вещица, и пусть, Лаванда понятия не имела, что Гермионе требовалось, чтобы она нашла, но Браун казалось, что она уже на верном пути. Гриффиндорку несколько возмущало, что только Гарри Поттер и несколько самых близких ему людей хоть приблизительно знают, что делать, и что остальные совсем не задействованы в великой борьбе за добро. И, возможно, Лав-Лав в детстве слишком любила сказки, где добро, конечно же, побеждает, но она была уверена, что и в этот раз оно победит, а поэтому ей хотелось помогать, непременно хотелось что-то делать, пусть даже перечитывать дурацкую книжку, пусть даже целыми днями пропадать в библиотеке. Так она могла чувствовать, что кому-то нужна, что и она внесёт свой вклад в победу Гарри Поттера, и пусть её забудут, пусть первые полосы газет будут украшать только фотографии Золотого трио, или квартета, или, сколько их там, но Лаванда делает это для своего будущего и для будущего дорогих ей людей. Только вот… где же носит Грейнджер во втором часу ночи?!
Девушка проснулась оттого, что её кто-то легонько тряс за плечо. Она подскочила на кровати и прищурилась, пытаясь разглядеть нарушителя её спокойствия. Левая щека горела, потому что Лав-Лав догадалась подложить под голову книгу. Гриффиндорка потёрла щёку и поёжилась.
-Лаванда, это моя кровать… - прошептала Гермиона, и Браун отметила, что в голосе старосты не было ни укора, ни раздражения. Наоборот, какое-то умиление, что ли. А потом Гермиона сделала то, чего уже очень давно не делала по отношению к Лав-Лав – она улыбнулась, мягко и чуть-чуть заботливо. Удивительный сегодня день.
-Ой, да, прости, я пыталась тебя дождаться, но не смогла, прости, - девушка начала поспешно собирать с кровати разлетевшиеся листочки с собственными записями и судорожно засовывать их в книгу, Гермиона присела рядом, положив под подушку какой-то тёмный свёрток, это движение не осталось для Лав незамеченным. – Это… это мантия-невидимка?! – слишком громко воскликнула гриффиндорка и тут же прикрыла рот ладонью. Девушки притихли, слушая, как Парвати переворачивается на другой бок. – Я просто столько слышала о них, - пояснила Браун. - И всегда мечтала хотя бы разок взглянуть, - наверное, Лаванда такими щенячьими глазами посмотрела на Грейнджер, что та просто не смогла устоять. Гермиона развернула мантию Гарри и кивнула на неё головой. Лав-Лав со священным трепетом притронулась к изрядно потрёпанному куску материи, и у неё мурашки пробежали по спине. – Ой, а она правда делает невидимым, Мерлин, Гермиона, неужели это твоя?!
-Это мантия Гарри, Лаванда, поэтому навряд ли я могу дать тебе её примерить, хотя… раз уж ты всё равно её увидела, возможно, Гарри и разрешит тебе немного позабавиться, но ты всё же обратись лучше к нему, - Грейнджер не очень понравился загоревшийся в глазах Браун хитрый огонёк, но староста решила не придавать этому значения. – Ты, кажется, что-то хотела мне показать? – произнесла Гермиона, оглядывая хаос, творившийся на её кровати.
-Ах, да, совсем из головы вылетело, - виновато заулыбалась Лав-Лав и принялась доставать свои листочки обратно из книги. До утра девушки проговорили о войне, о защите, о древних книгах и, как ни странно, о том, каким им обеим видится их счастливое будущее после того, как пройдут эти страшные времена.
Лаванда проспала весь день, и только под вечер смогла отодрать себя от кровати и, чуть не наложив на себя Империус, всё же заставила себя принять прохладный душ без применения непростительных. В последний раз она чувствовала себя так в прошлом году, когда они с Роном отмечали очередную победу гриффиндорцев в квиддичном матче. Тогда они так напились, что Гермионе, несмотря на всю её тогдашнюю неприязнь, пришлось тащить Лаванду в спальню девочек. А на утро у Лав так разламывалась голова, что приятнее был бы, наверное, Круциатус. Примерно в таком же состоянии она находилась и сейчас. А ещё… не давало покоя это странное чувство вины… возможно, связанное с тем, что лучшая подруга Парвати была пусть и на несколько часов, пусть и подсознательно, но променяна на Грейнджер. Девушке отчего-то стало казаться, что они с Гермионой вообще не должны были обо всём этом разговаривать, будто бы Лаванда совершенно случайно раскрыла старосте факультета Гриффиндор нечто самое сокровенное, может быть… то, чем она не делилась ни с кем и никогда до этого – свои мысли, своё серьёзное отношение к происходящему вокруг.
А ещё, хоть мисс Браун сразу же, как только она увидела мантию-невидимку, решилась на то, что уже давно крутилось у неё в голове, гриффиндорку терзали смутные сомнения.
Во-первых, она хотела стащить мантию Гарри Поттера, которая могла понадобиться ему, или Грейнджер, или Рону в любой момент. Во-вторых, поскольку Лаванда ни разу не ходила в мантии-невидимке, было страшно, что её сможет кто-нибудь увидеть, поскольку рассеянности девушке было не занимать. Ну и, в-третьих, если её поймают, то раскроется ещё одна тайна Гарри и, возможно, он станет на один пунктик уязвимее.
Стоила ли игра, которую задумала гриффиндорка, свеч? После долгих и мучительных раздумий, взвешивании каждого своего шага и всех проистекающих последствий, Лаванда Браун решила, что всё же стоила.
Просто девушка не могла больше терпеть и ждать, что все ответы упадут откуда-нибудь свыше. Да и по поведению самого Нотта трудно было что-либо сказать. А неведение убивало, медленно, но верно.
Лаванда Браун. Семнадцать лет. Очень сомнительно, но всё ещё гриффиндорка. Сумасшедшая.
Девушка внимательно посмотрела на своё отражение. По крайней мере, его глаза были полны решимости. Девушка вышла из ванной комнаты, осторожно огляделась и уверенно направилась к кровати Гермионы Грейнджер.
Гриффиндорка достала из-под подушки мантию-невидимку и тут же накинула её себе на плечи. Нужно было действовать прямо сейчас. Без плана, без шансов, совершенно наугад. Но момента больше могло и не представиться.
Дверь спальни семикурсниц бесшумно отворилась и через несколько секунд закрылась с тихим скрипом. Но никто не вышел на лестничную площадку. Да и в комнате семикурсниц никого не было. Наверное, это просто сквозняк…
