Глава 5. «Чудесное время – время чудес»Глава 5. «Чудесное время – время чудес»
24 декабря. Долгожданный день – последний учебный день в семестре. А уже на следующий день я должна была вернуться домой, к родителям в Хай-Джимблтон. Мы жили в пригороде Лондона – мама с детства не любила шумные городские будни и эту невозможную суету, а мне, видимо, эта неприязнь передалась по наследству.
Мой отец – Марк Дерет – работает в Министерстве Магии в отделе обеспечения магического правопорядка, наряду с мракоборцами, а мама – Сандра Дерет – занимается изучением зелий, своим хобби, всю жизнь.
Последний день перед Рождеством предвещал много хороших вещей. Во-первых, в этот день отменялись все послеобеденные пары, хотя перспектива провести практически все утро в сырых, промерзших насквозь подземельях у Снейпа ни у кого не вызывала положительных эмоций. Во-вторых, вечером намечался торжественный пир в честь наступающего праздника, после чего старшие курсы – а в этом году и третьи вместе с ними – шли на Рождественский Бал, а младшие оставались в своих гостиных на произвол судьбы, то есть без деканов, преподавателей и даже старост (лично мы – Ори, Кэти, Лора, Анжела и я – собирались устроить в женской спальне девичник по маггловским традициям, на что нас вдохновила Кэти, ведь ее мать – маггла). А в-третьих, ночь перед Рождеством чревата проявлением чудес и раскрытием тайн.
Я проснулась самой последней в нашей спальне. Одно это предвещало необычный день – я всегда вставала первая. И всегда – значит без исключений.
Солнечные лучи пробивались сквозь шелковые синие и голубые занавески, придавая им все более схожий с небом оттенок. Я любила рассветы еще с детства. Для меня они знаменовали начало нового дня: новые мысли, новые переживания, новые эмоции, новые открытия, новые тайны, новые надежды и всё новые познания...
Закат превращал все Новое в Старое: подводил итог открытиям, оставлял мысли и эмоции в прошедшем дне, лишал всяческих надежд… Но переживания мучили ночью все с новой силой, а темными вечерами разбивались мечты.
***
Когда я спустилась в факультетскую гостиную, оказалось, что все столпились у доски объявлений: кто-то возмущался, кто-то смеялся, кто-то вообще только что спустился и не понимал, что, собственно говоря, происходит.
Я быстро обнаружила Ориану – она всегда была в центре событий.
– Что происходит? – я стояла в недоумении, пытаясь разглядеть то, что висело на доске и не давало покоя когтевранцам.
– Поменяли дату следующего матча, – без эмоций ответила подруга.
Толпа понемногу отступила, и я, наконец, смогла рассмотреть то, что произвело настолько странное впечатление на всех. Следующий матч был назначен на вторые выходные после рождественских каникул: 17 января играла сборная Слизерина, две недели назад разгромленная гриффиндорцами за минимальное время со счетом двести – сорок, против сборной Пуффендуя, которой с нижней позиции рейтинга школы по квиддичу вообще никогда не удавалось подняться.
«Да, у пуффендуйцев шансов ноль…» – сокрушенно подумала я.
***
Большой Зал выглядел потрясающе. Здесь стояло двенадцать гигантских пихт: одни поблескивали не успевшими растаять сосульками, другие сияли десятками, нет, сотнями прикрепленных к огромным ветвям рождественских свечей; на деревьях оседали свеженаколдованные профессором Флитвиком золотые и серебряные шары; на стенах в Зале и во всех коридорах замка висели традиционные венки из белой омелы и ветвей остролиста. Многие студенты натянули на себя красные рождественские колпаки, но, как оказалось, «в учебное время носить что-либо, кроме прописанной формы, запрещено», почему колпаки, повинуясь заклинаниям преподавателей, отправлялись в кабинеты деканов.
Есть не хотелось, но все-таки я схватила тост с клубничным джемом, зная, что не выживу без еды до обеда, и помчалась вниз по лестнице в подземелья на урок Защиты от Темных Искусств.
На уроке Снейп дал нам престранное задание: мы приступили к рассмотрению инферналов, хотя в пособии «Темные Искусства: базовые понятия и основы самозащиты. Курс второй» о них даже не упоминалось.
Он не стал нам говорить о войне в мире волшебников, он нас предостерегал:
– В прошлом Темный Лорд использовал инферналов. Разумно исходить из предположения, что он прибегнет к этим существам вновь…
И весь урок мы слушали длинную и монотонную лекцию о чудных (*неважно, где поставить ударение: и то, и другое в меру верно – прим. автора*) мертвецах, призванных служить темному волшебнику… И конечно же, сэр Северус Снейп, милейшее создание, не сжалился над бедными второкурсниками, только что выслушавшими противнейший рассказ, – хотя, собственно, зачем ему жалеть нас и почему мы должны быть предметом его переживаний? – и задал нам наиподробнейший конспект об инферналах, их облике, отличительных чертах, происхождении, свойствах и целях существования. Осталось только перерыть всю библиотеку и получить доступ в особую секцию, чтобы достать эту чертову информацию…
Повезло тем, кто записывал конспект урока, но таковых на нашем курсе не оказалось – все в преддверии праздника дали отбой учебе.
Со звонком мы резво умчались из ледяных подземелий.
***
Второй парой в этот день были зелья – вторая из страстей Северуса Снейпа. Но так как в этом году ему отдали Защиту от Темных Искусств, за преподавание которой он так отчаянно боролся все те годы, что проработал в Хогвартсе, пост зельевара школы занял один из его предшественников – Гораций Слизнорт.
В отличие от уже упомянутого Снейпа (*неизвестно, где он находится, но наверняка он уже несколько раз перевернулся – прим. автора*) он любил тепло и предпочел перенести все рабочие предметы и инструменты на пару этажей повыше, так что на его занятиях никогда не было холодно, и никто не жаловался.
На уроке мы готовили Раздувающий раствор – не самое трудное зелье, на мой взгляд. Однако взрыв в классе привел бы к катастрофическим последствиям: от растягивания вещей до раздувания частей тела в размере, что никого бы не обрадовало.
Примерно через час Гораций Слизнорт прошелся по рядам, чтобы посмотреть на общую картину того, что вышло в классе. Зелье Анжелы Стоун он смерил равнодушным взглядом, а на неудавшийся раствор Стэнли Баэртона – моего однокурсника, мечтавшего стать загонщиком, – произнес следующую фразу:
– Мистер Баэртон, Вы явно переборщили с сушеными пауками и недоборщили со стараниями. Работайте, пожалуйста, внимательнее.
Затем он прошел мимо меня. В его взгляде читался восторг:
– Мисс Дерет. Я бы попросил Вас остаться после занятия, – и с этими словами он двинулся дальше.
Недоуменные взгляды тут же метнулись ко мне, но долго не задерживались и вновь вернулись к котлам с кипящей жидкостью.
Еще через полчаса мы сдали свои пробирки с получившимися зельями, и все мои однокурсники выбежали из кабинета с счастливыми возгласами, а мне пришлось остаться.
– Мисс Дерет! У Вас, у единственной со всего второго курса, получился Раздувающий раствор, поделитесь же своим успехом! – неожиданно заговорил профессор Зельеварения.
– Эмм… – я уже было начала свою насыщенную речь, но Слизнорт вновь завел свое.
– У Вас в роду случайно не было известных зельеваров? Хм, Игнатиус Ван Дерек… Нет, не то… – начал он размышлять вслух.
– Прошу прощения, – прервала его я. – Моя мама занимается изучением зелий… Но в девичестве у нее была другая фамилия, нежели сейчас, – пояснила я.
– Несомненно! – с интересом восклицал он.
– Сандра Фолл, если Вам это о чем-нибудь говорит… – я не была уверена в том, что они знакомы.
– Конечно-конечно! – закричал Слизнорт. – Мисс Дерет! Что же Вы молчали все эти месяцы? – воскликнул он, – Я знал Вашу мать, еще когда она училась в Хогвартсе… Она же училась на моем факультете. Какая была ученица… – зельевар увлекся своими воспоминаниями.
В голове полная несуразица. Недоумение переполняло чашу разума, терпение слушать его рассказы мгновенно улетучилось, да и желания вообще-то не было.
– А, да. Конечно… – поспешно добавила я.
– О! Приходите сегодня на рождественскую вечеринку! Там соберутся самые выдающиеся студенты Хогвартса… И я очень рассчитываю, что Вы вступите в Клуб Слизней! – и дальше он распинался про неких «Слизней».
Я была крайне удивлена таким предложением. Идти, не идти… Но как отказать воодушевившемуся профессору?
Но этого Слизня надо было остановить:
– Да, ладно… – я замялась и, не зная, что еще ответить, согласилась, – я приду.
***
К счастью ли, к сожалению, но после обеда занятий не было – не пришлось идти на урок Травологии и мерзнуть рядом с теплицами. Вместо этого, мы все равно пошли на мороз: небо было необычайной голубизны, а солнце сияло ярче, чем в любой другой день.
Мы с Орианой и Кэти Маррен заколдовали слепленные снежки, и те гонялись за нашими однокурсниками, то и дело поддавая им по затылку, после чего у нас состоялась настоящая битва с пуффендуйцами: мы завалили снегом Розу Целлер, Карен Фурман и Дору Клэйтон.
Мы вернулись в общую гостиную Когтеврана только в пять часов. Едва мы зашли, Лора позвала нас сыграть по партии в волшебные шахматы. Вот чем она действительно отличалась от остальных – ее было невозможно обыграть. Лора говорила когда-то, что все детство она провела в обнимку с шахматной доской. Но ее лучшая подруга, Анжела, этого интереса не разделяла.
Когда наконец Лора поставила мне шах и мат, мы все, уже вчетвером, направились в спальню, натягивать парадные мантии. Анжела уже была готова. Но что-то было не так: лицо моей однокурсницы было жутко недовольным, и она все время дергала подол своей мантии. Оказалось, что у нее в сумке осталась вторая пробирка с Раздувающим раствором и она случайно пролила его на свою новую мантию. И так получилось, что с одного края она стала намного длиннее, чем с другого.
К счастью, зелья настолько несложного состава легко удаляются из одежды:
– Экскуро, – негромко произнесла я.
Мантия мгновенно избавилась от раствора и его последствий, приняв свой первоначальный вид.
Анжела улыбнулась.
***
Ровно в шесть часов мы все спустились в гостиную. Там собралась куча народу: даже больше, чем утром у доски объявлений. Нам еле-еле удалось выбраться из факультетской гостиной, и без того переполненной сияющими старшекурсницами в разномастных платьях и мантиях. И тут же мы помчались в Большой Зал, потому что уже не было ни терпения, ни сил ждать и невероятно хотелось есть.
У входа в Большой Зал постепенно собирались студенты старших курсов. Среди них я увидела Чжоу Чанг и Роджера Дэвиса, что для меня уже не было удивительным после того разговора два месяца назад; нервно смотрящего на них – а скорее, на Дэвиса – Майкла Корнера в паре с Мариэттой Эджком, вечно хихикающей подружкой Чжоу, – видимо, Майк все еще не мог простить Роджеру то, что Энтони не попал в команду; стоявших рядом с Корнером Драко Малфоя и Пэнси Паркинсон – слизеринские старосты всегда и везде появлялись вместе, – Малфой, судя по злобному выражению его аристократического слизеринского лица, бросался колкостями... в Гарри Поттера?
Неужели это Поттер? Никто бы и не подумал, если бы не всегда выдающий его с потрохами шрам в виде молнии.
Подросток в парадной мантии красивого бутылочно-зеленого оттенка, который прекрасно подчеркивал цвет его глаз, держал под руку – вот уж кого точно ни с кем не спутаешь – Луну Лавгуд, диктора школьных матчей по квиддичу. Причудливое голубоватое платье великолепно смотрелось с синей когтевранской мантией, а серебристые волосы были уложены чрезвычайно необычным способом.
Недалеко от этой интересной парочки стоял извечный друг Поттера. Рональд Уизли в сиреневом галстуке со своей подругой Лавандой Браун в сиреневом платье (ведь сиреневый – любимый цвет Лаванды) – оба счастливо улыбались.
А прямо за ними были Гермиона Грейнджер и... Кормак Маклагген?! Если верить словам Анжелы, то гриффиндорки бились за него похлеще, чем за Дэвиса когтевранки...
Поток моих мыслей остановило открытие Большого Зала. Колоссальных размеров дубовые двери распахнулись и, наконец, впустили голодных студентов (*они, наверное, первым делом побежали к преподавательскому столу и схватили Дамблдора, привязали его к чему-нибудь, совершили парочку обрядов, потанцевали вокруг него а-ля русский народный «Каравай» и съели его, оставив одни рожки да ножки – прим. автора*). Когда все расселись по местам, – а в этот вечер разрешалось сидеть за любым столом вне зависимости от принадлежности к тому или иному факультету, – директор встал из-за преподавательского стола:
– Дорогие студенты Хогвартса! Еще один семестр закончился, а уже завтра Рождество. Поздравляю Вас. И еще одно слово прежде, чем я сяду: ешьте! – Дамблдор всегда отличался интересными выступлениями.
В бронзовой посуде мгновенно появилась долгожданная еда. Рождественское меню было превосходно! На столе присутствовали самые разные блюда: от пирога с патокой до бланманже. В воздухе витали сотни золотых шаров и тысячи рождественских свечей, играя бликами на украшениях, мишуре и бокалах. За факультетскими столами велись различные разговоры. И почти все время Зал смеялся.
Когда все наконец наелись, Дамблдор вновь поднялся:
– Ну, что ж? А теперь объявляется Рождественский Бал! – директор махнул рукой, и в Зале тут же исчезли все столы (*студенты, пару минут назад мирно сидевшие и беседовавшие о чистоте волос уважаемого профессора Снейпа, грохнулись задницами на пол, потому как стулья Дамблдор так же позаботился изничтожить, как и столы: мне жаль Снейпа – прим. автора*). – Младшекурсники могут покинуть нас, и им я желаю счастливого Рождества. Остальных приветствую на Балу! Веселитесь!
Я поплелась с однокурсниками в башню Когтеврана – ведь до вечеринки оставалось еще два часа...
***
Время в гостиной пробежало, как ненормальное, быстро... Стрелки на часах указывали без четверти девять, и я решилась пойти к Слизнорту. С подругами мы условились начать свои деяния после полуночи – к этому времени я должна была вернуться с вечеринки.
Хотя однокурсницы не одобряли эту затею, я вышла из проема и побрела к профессору зелий.
Повернув за угол грубо обработанного камня, я вдруг заметила развевающиеся синюю и бутылочно-зеленую мантии. Видимо, Гарри Поттер и Луна Лавгуд и были этими «выдающимися студентами». Хотя о Луне такого сказать было попросту нельзя.
За ними стояли Гермиона Грейнджер и Кормак Маклагген. Я видела, как они остановились. Гриффиндорка, похоже, кого-то отчитывала. Подойдя поближе, я увидела такие знакомые растрепанные волосы и проницательные карие глаза, которые с равнодушием смотрели на Грейнджер, – это был гриффиндорский загонщик! Каково было мое изумление, когда я это осознала...
«Хм... Знаешь, стоять здесь и пялиться на них, по меньшей мере, глупо.» – подсказал здравый смысл, и я двинулась к группе гриффиндорцев.
Теперь же я могла отчетливо слышать, как гриффиндорская староста пыталась выяснить у уставшего третьекурсника, что он здесь делает, почему не был на ужине и где был во время Бала... Пикс меня еще не заметил.
Я осмотрелась вокруг: они же все шли парами на эту вечеринку!
Я не понимала, что я делала и зачем, но я это сделала:
– Джимми! – воскликнула я, – Прости, я, наверное, заставила тебя ждать – мне пришлось задержаться в гостиной... У тебя все в порядке?
Этой речью я добилась того, что бедный гриффиндорец потерял дар речи.
– О, привет, Гермиона! – я улыбнулась самой естественной улыбкой, на какую была способна в тот момент.
«Джей, что за отвлекающие маневры?!» – кричал внутренний голос.
Гриффиндорцы были в замешательстве.
«Слава Мерлину, что хоть не вслух с собой разговариваю...» – еле сдерживая смех, я вновь взглянула на Гермиону.
– Э-э-э... П-привет, – с сомнением в голосе произнесла староста.
Она явно меня не знала. Да и откуда она могла обо мне слышать?
– Прошу прощения, я не представилась... – поспешно оправилась я. – Я Джей Дерет со второго курса, загонщица Когтеврана.
Тут я поняла, что пора убегать... А то подозрительно подозревающий вид гриффиндорки меня ничуть не вдохновлял на счастливые мысли.
– Джимми, пойдем, – улыбаясь, потянула я его за собой. Затем обернулась и помахала Гермионе: – Пока!
Когда мы отошли на безопасное расстояние от группы гриффиндорцев, Джимми остановился.
– В чем дело?... – спросила я и тут же поняла свою ошибку. Ведь все очевидно.
– Что ты, черт возьми, творишь? – он был и удивлен, и раздражен, и, возможно, обижен моими действиями, но улыбку сдержать не мог, благодаря чему угроза растворялась в его голосе.
– Хм... Во-первых, я иду на вечеринку к Слизнорту, который умудрился меня позвать сегодня утром; во-вторых, я иду с тобой, если ты не возражаешь, – положено же идти с партнером, которого у меня нет... В-третьих, я тебя спасаю, идиот! – я уже смеялась.
– То есть мы идем к Слизнорту?! – переспросил он.
– О, Мерлиновы панталоны! Да, мы идем на вечеринку к Слиззи. Тебя это устраивает?
Теперь уже смеялся он.
С таким собеседником скучать вечером не пришлось: Джимми все время веселил меня и не давал покоя своими невероятными шутками. Кормак чуть не подавился какой-то дрянью, а Луна изучала неких мозгошмыгов...
Я ловила на себе взгляды со стороны Гермионы Грейнджер, что нельзя было назвать странным, и Джинни Уизли, которая пришла вместе с Дином Томасом.
Около одиннадцати часов мы с Джимми покинули Слизнорта и компанию и пошли гулять по замку. Как ни странно, но мы обсуждали квиддич. Он рассказывал мне о Гарри.
Но вдруг появилась причина, прервавшая наш разговор, – причиной явился Рон Уизли:
– Джимми?.. Э-э... Что ты здесь делаешь? – на лице старосты было искреннее удивление.
– Я иду в башню Гриффиндора, – будничным тоном ответил Джимми.
– Всем младшекурсникам... – начал было Рон.
– ... уже давно надо быть в своих гостиных... – продолжил Джимми, закатывая глаза.
– ... но мы были на вечеринке у Слизнорта. – закончила я.
– А приглашения? – спросил Рон.
– Пригласили меня, а я позвала с собой Джимми. – объяснила я.
– Гм... Ясно. – недовольно пробурчал он.
Я уже собиралась повернуть в сторону башни Когтеврана, но Джимми пошел за мной. До нас донесся возглас гриффиндорского старосты:
– Джимми, куда ты, черт побери, направился?!
– А разве по правилам этикета не следует проводить даму? – весело крикнул Джимми.
Мы бежали и смеялись... Но у гостиной Когтеврана, к сожалению, пришлось остановиться.
– Спасибо тебе. – сказал он после минутного молчания.
– За что?
– За то, что ты дважды за этот вечер избавила меня от неприятных разговоров со старостами... – ответил он.
– Пустяки... – я отмахнулась.
– Ничего не пустяки! – воскликнул Джимми.
– Ерунда все это! – я попыталась переспорить упрямого гриффиндорца.
– Ну, не каждый же день ты спасаешь сумасшедших гриффиндорцев, которые в приступе плохого настроения прямо перед Рождеством хотят пойти на улицу, вместо того, чтобы торчать на Рождественском Балу без пары или в одиночку в гостиной, несмотря на то, что там ледяной ветер и жуткий снегопад, и не думая о том, что они, а точнее он может заболеть воспалением легких, тем самым испортив себе все каникулы...
– Какого к черту гиппогрифа, ты несешь? – в бешенстве прервала его я.
– Я шучу! – он ухмылялся.
Внезапно из проема вышли Ориана и Кэти – мы с Джимми обернулись.
– Джей, мы тебя искали! Ты все пропустила! – грозным тоном объявила Ориана Эствуд.
Только через несколько секунд они обнаружили моего собеседника.
Никак не откомментировав его присутствие, подруга сказала:
– Ждем тебя внутри, – она захлопнула дверь.
Вновь повисло молчание. Тяжелое и неловкое молчание. Нехорошо вышло.
– Ладно, мне самому надо идти... А то Уизли, наверное, от злости стал еще краснее, чем волосы на его голове.
Я снова смеялась. Он улыбнулся и повернулся, чтобы уйти.
– Спасибо за вечер! – наконец воскликнула я.
– Тебе спасибо! – донесся до меня веселый голос.
Темная фигура скрылась за поворотом.
«А теперь меня ждут расспросы...» – с этой неприятной мыслью я зашла в свою гостиную.
***
Рон Уизли не понимал, почему ему не хотелось наказывать Пикса. Ведь отчитывание младшекурсников всегда поднимало ему настроение... Так он мог вылить негатив за его ненадобностью. Долго ждать прозрения не пришлось: загонщик сборной Гриффиндора сегодня вечером был по-настоящему счастлив.
А что может быть лучше, чем истинное счастье?
В эту ночь несколько человек заснули с мыслью о том, что чудеса все-таки существуют.
