Бегущий за солнцем

Глава 5

СВАДЬБА.
- Ты уверена в том, что поступаешь правильно?
Глаза матери были полны слез, голос неуверенно дрожал, когда она в очередной раз поправила белоснежный подол воздушного платья дочери.
- Ведь он не красавец...
- Его душа красива.
- Его семья...
- Я заменю ему семью.
- Он такой мрачный...
- Я освещу его жизнь.
- Но...
- Я - все, что у него есть, мама. И я никогда его не брошу.
В мягком голосе совсем молодой еще женщины прозвучали стальные нотки. Ее упрямый взгляд был достаточно красноречив и Мэри, не выдержав, отвернулась к крохотному букету тигровых лилий, которые ее дочь будет держать в руках, идя к алтарю. Тугие лепестки, испещренные рыжими всполохами, так контрастировали с нежным кружевом платья... но невеста наотрез отказалась от нежных роз цвета рассветного неба, от задорных полевых цветов, от аристократичных орхидей. Только лилии. И теперь букет ярким пятном сиял на туалетном столике, словно нахально подмигивая матери невесты.
- Он тут... - вдруг произнесла напряженно вглядывающаяся в окно невеста и с облегченным вздохом опустилась на пуф у зеркала.
Это тоже было удивительным. Она словно сомневалась в том, что он придет. И все время после объявления о помолвке она носилась вокруг своего угрюмого жениха, будто он был хрупкой хрустальной статуэткой, которую может повредить любой неосторожный порыв ветра. Так, словно он был смертельно болен, или только оправлялся от тяжелой болезни. Его потухшие черные глаза ясно выражали надломленность его души, загораясь вновь только когда он смотрел на свою невесту. Мэри не понимала свою дочь. Впрочем, она никогда до конца ее не понимала. Ее маленькая дочурка выросла и превратилась в эту рассеянно обмахивающую пуховкой лицо красавицу. Родную, но совершенно незнакомую.
- Он один? - женщина удивленно сдвинула брови, увидев в окно, как напряженно ступает по гравию дорожки жених. Затянутый в черный сюртук, придающий его худощавой фигуре какой-то величавый вид. Блеснула тигриным взглядом яркая лилия в петлице - единственное цветное пятно на черно-белом фоне костюма.
Его отец умер от сердечного приступа, не дожив совсем немного до совершеннолетия сына. А мать угасла в течение следующих двух лет. Но разве ему совершенно некого пригласить на собственную свадьбу?
Да, они настояли на тихом торжестве в кругу самых близких... но разве у него совсем нет друзей?
- Я ведь тоже никого не пригласила, мама... - тяжело вздохнула невеста, пожимая обтянутыми тонким кружевом плечами. - Все наши гости - это те, кого позвала ты...
Родственники и близкие друзья семейства невесты заполнили небольшой сад позади дома, гул их разговоров доносился до спальни невесты сквозь распахнутые окна. Осень выдалась очень дождливой, даже для привычного к осадкам Туманного Альбиона, но сегодня небо было ясным. По-летнему теплое солнце обласкивало ухоженную лужайку, на которую были высажены драгоценные цветы из оранжереи Мэри. Все ждали лишь появления невесты...
- Помоги мне, мам? - Женщина оторвала свой взгляд от выжидающего под позолоченным осенью деревом жениха, вокруг которого толпа заметно редела, и помогла дочери справиться с упрямой застежкой ожерелья из странных мерцающих камней, подаренного девушке женихом. Единственный его подарок...
- Пора. - В дверной проем просунула светлую голову старшая сестра невесты, на лице которой застыла маска равнодушия. Сердце Мэри заныло - ее дочери были так дружны в детстве, но с каждым прожитым годом отдалялись друг от друга все дальше и дальше... И уже ничего не могло бы заполнить ту пустоту, что образовалась между ними.
Незамысловатая арка на небольшом помосте, усыпанная лепестками цветов дорожка, по которой должна будет ступать невеста - вот все, на что Мэри смогла уговорить свою упрямую дочь, желавшую сыграть свадьбу как можно скорее и как можно скромнее. Поначалу у обеспокоенной женщины даже мелькнула мысль о том, что ее дочь... но нет, причиной такой спешки не была беременность невесты. А что?
Мэри не уставала размышлять над этим. Почему ее дочь - веселое солнышко, проказливая и вечно хохочущая девушка, чье присутствие словно освещало дом в те редкие дни, что она приезжала из школы - почему она согласилась стать женой этого угрюмого черного ворона? Женщина смутилась, но тут же мысленно кивнула - да, иначе и не скажешь. Он даже внешне был похож на мрачную птицу, в глазах-пуговках которой каждый мог увидеть все, чего боялся больше всего на свете. Он... пугал. Ее старшая дочь долго смеялась над выбором младшей сестры, но Мэри отчетливо видела ужас в ее прозрачных цепких глазах. Она не могла понять, что происходит. Ее младшая дочь тенью слонялась по дому, избегая любых разговоров о предстоящем торжестве. Оживала она лишь по вечерам, когда за дверью раздавалось сухое вежливое покашливание. Тогда глаза ее вновь наполнялись жизнью, губы растягивались в жизнерадостной улыбке, и молодая невеста ланью выбегала на улицу, чтобы провести в компании жениха один час.
Они вели себя очень целомудренно. Мэри считала себя довольно прогрессивной матерью, тем более, что живы еще были в ее памяти моменты тех недолгих дней, когда сама она была невестой. Они с Кристианом не могли оторваться друг от друга, хотя их родители вовсе не одобряли такой пылкости.
А ее рыжеволосая красавица прогуливалась за окном под ручку со своим мрачным женихом. Болтала без умолку, изредка удостаиваясь сдержанных ответов. А однажды она долго о чем-то упрашивала его перед тем, как выпустить из рук его запястья. Он вяло кивал в ответ на ее убеждения, словно отчитываемый школьник. Мэри долго не могла заснуть в ту ночь - перед глазами так и стояла ее дочь, по-матерински прикасающаяся губами ко лбу своего жениха. Как друг. Как сестра. Но не как влюбленная женщина.
А теперь она стоит перед ней, как фарфоровая статуэтка, на которую какой-то проказник капнул расплавленным золотом. Лицо скрывает паутина невесомых кружев, но Мэри отчетливо видит, как ее дочь нервно покусывает губу, мельтешит перед взглядом матери и букетик лилий, который девушка сжимает с такой силой, что белоснежные перчатки покрываются яркими зелеными мазками. Мэри молчит. Она боится. Боится, что если даст волю эмоциям, то тут же закричит. Закричит на свою дочь, которая зачем-то приносит себя в жертву этому странному молодому человеку.
Но она молчит. Молчит, следуя за невестой вниз по лестнице, где их ждет Кристиан, готовый провести дочь к скромному алтарю. Молчит, когда он, неловко подшучивает над "своей малышкой, которая выросла и превратилась в настоящую красавицу". Молчит, когда встречается взглядом с Петуньей. Где-то глубоко под маской равнодушия - мать чувствует это как никогда сильно - Петунья тоже волнуется. Эта тревога на миг объединяет их, но они молча идут в сад - рука об руку, сопровождаемые улыбками и восторженными шепотками гостей. Это чувствуют только они - как солнечный теплый день внезапно становится удушливым, как от странного ощущения, исходящего от алтаря, где застыл неподвижно жених, по коже бегут мурашки... Последние шаги до помоста были тяжелее всего. Мэри словно кто-то подталкивал в спину, предлагая послушать вопящий от ужаса внутренний голос и бежать. Куда угодно, но подальше от этого места, которое, как в страшных снах, обволакивает твое тело вязкой немощью...
Тихо заиграла музыка. Жених вздрогнул, когда зашелестел под атласными туфельками его невесты гравий. Шевельнулись его губы, но Мэри не расслышала его шепота. Позже ей расскажут, как исказилось его лицо в тот момент, когда невеста оступилась, оскользнувшись на влажной дорожке. Словно она была самым драгоценным, что есть в его жизни. Словно – случись с ней что-то, это просто убьет его.
Но сейчас ее мучает одна мысль. Что если... что если он... приворожил ее? Как бы глупо это ни звучало... но она ведь никогда не интересовалась тем миром, который отобрал у нее ребенка... что если именно магия причиной тому, что происходит? Однажды у нее уже было это сосущее ощущение потери... тогда в их доме появилась женщина в остроконечной шляпе и отобрала у нее дочь.
Да, она приезжала домой на каникулы. Но она всегда была другой. И с годами это стало ощущаться лишь отчетливее. И теперь эта прекрасная незнакомка опять ускользает из любящих материнских рук. Только теперь это чувство потери не окрашено в печаль. Оно вызывает ужас. Что случится с ее дочерью?
- Я встану рядом с тобой, как твой супруг, перед тобой, как твой защитник, позади тебя, как твой утешитель... – Глубокий голос жениха приобретает бархатные нотки, когда он стоит напротив своей невесты, сжимая ее запястья худощавыми пальцами.
- Я буду стоять за тобой, как твоя опора, рядом с тобой, как твой друг... – вторит ему невеста, напряженно всматриваясь в его глаза. Не замечая сентиментальных улыбок на лицах немногочисленных гостей, того, как скривила губы Петунья... – Встану перед тобой в час, когда смерть придет за нами.
Их клятвы пугают Мэри. Она поднимает взгляд – кое-кто из гостей утирает слезы, дивясь необычности слов, которыми обручаются молодые. Но она слышит в этих словах не нежные клятвы в вечной любви. Смерть. Когда смерть придет за нами. Ровный голос дочери набатом гремит в ее голове, интуиция вопит от нехорошего предчувствия.
Тонкий ободок белого золота скользит на палец жениха. Он хмурится, словно ему тоже не нравятся последние слова невесты. Сверкнул в лучах солнца изумруд на ее безымянном пальце.
Муж робко целует свою жену. Его бледные щеки окрашивает румянец. Или это закат виноват? Мэри спускается к гостям, принимает поздравления и не замечает, что молодые исчезают с посвященного им торжества...
- Зачем ты так? Ты ведь знаешь, что не должна была говорить этого... Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. Ты моя жизнь. Зачем мне существование без жизни? Что мне жизнь, если в ней не будет тебя?
- Люди смертны, ты сам это говорил. А слова... сами пришли. Я не смогла бы сдержать их, даже если бы захотела. А я не хотела. Ты знаешь, я сказала правду.
- Нет. Нет, нет, нет. Не смотри на меня так! Не смотри...
- Бедный мой Северус... прости меня.
- Нет, это ты. Ты прости меня... я неблагодарная сволочь... я отнимаю у тебя жизнь, я отнимаю у тебя все. Я эгоист, я... я...
- Молчи. Я сама сделала свой выбор. Я. Не ты. Я сама. Сама...
Он сворачивается клубком на кровати поверх одеяла, утыкаясь лицом в ее коленки, и его плечи сотрясаются от беззвучных рыданий. А Лили Снейп гладит его по волосам, шепча что-то, и измученно улыбается.

На следующий день ее не станет.