Обманка

ЭПИЛОГ

Только тогда Гарри увидел то, что стояло позади Квиррелла. Это было зеркало Еиналеж.
- В этом зеркале кроется ключ к камню, - пробормотал Квиррелл, постукивая пальцами по раме.

Никто в здравом уме не отнесся бы всерьез к мысли о том, что мальчик, одиннадцать лет живший приемышем в семье магглов и лишь год назад узнавший о существовании магии, способен противостоять одному из самых могущественных волшебников своего времени. А после того, как столкновение Гарри Поттера с обеими ипостасями профессора Квиррелла все же состоялось, мало кто, даже будучи в курсе событий, не подумал невольно о том, что Дамблдор подвергает напрасному риску жизнь детей, что следовало бы тщательнее охранять школу и что пребывание Волдеморта в Хогвартсе в течение целого учебного года определенно выглядит свидетельством безответственности, а то и некомпетентности директора. Однако те, кто знал настоящего Дамблдора, того, что сражался и победил в сорок пятом, не сомневались: вся правда о второй победе Гарри Поттера никому и никогда не станет известна.
Альбус Дамблдор был из тех людей, что умеют переплетать нити судьбы, не разрывая их без особой необходимости; ткать из них узоры, кажущиеся чудом тем, кто не умеет находить для каждой незаметной тонкой нити такое место в полотне, где польза от нее возрастает многократно. Среди многочисленных артефактов, что переполняли директорский кабинет, вряд ли кто-то когда-то замечал небольшой серый камешек, вроде обточенного водой осколка гранита, любопытную обманку, многократно использовавшуюся и способную не более, чем еще на одно или два превращения. Дамблдор и сам не замечал ее; но вспомнил о ее существовании именно тогда, когда пришло время…

Гарри ощутил у себя в кармане что-то очень тяжелое. Каким-то образом – каким-то невероятным образом – камень оказался у него.
Разумеется, зная о главном и всепоглощающем стремлении Тома, Дамблдор не мог допустить для того и тени шанса завладеть философским камнем. Из чудесного зеркала в карман Гарри скользнула обманка, с легкостью принявшая по желанию величайшего волшебника ту форму, что уже принимала когда-то давно в одном из домов средневекового Парижа. Гарри и Том, вкладывая все силы, сражались за пустышку.
«Может быть, - думал Альбус, шагая в волнении по кабинету, - может быть…» Запертый в чужом теле Волдеморт был слаб, а Гарри по-прежнему окружала непреодолимая защита, вместе с кровью струившаяся по его жилам. Может быть, удастся закончить войну, не начиная ее? Может быть, не понадобится раскрывать тайны прошлого, может быть, второй из великих темных волшебников двадцатого века уйдет в небытие вслед за первым, который уже все равно что там? Может быть…
Нет, Альбусу не была безразлична судьба мальчика. Он любил Гарри – по-своему, нежно и жестоко, эгоистично и жертвенно. Просто после того, как в Нурменгарде появился его единственный узник, принимать сложные решения Альбусу Дамблдору стало намного проще.

Квиррелл свалился с него. Все его лицо тоже покрылось ожогами. И Гарри внезапно понял. Каждый раз, дотрагиваясь до него, Квиррелл испытывал жуткую боль.
Подобную нестерпимую боль Лорд Волдеморт испытывал лишь раз в жизни – десять с лишним лет назад, в доме Поттеров. И вот сейчас, под обрушившейся на него мощью древней магии, он снова горел на костре, лишался кожи, растворялся заживо в озере серной кислоты. Бесплотный дух терзался плотскими муками, что достались на долю его носителя.
- Салазар великий! – сорвалось с узких риддловских губ, когда кожа на щеках Квиррелла лопнула, как оболочка печеного помидора.
И Салазар отозвался своему полукровому потомку.
Случайно или нет, но именно в эту минуту обманка истощила свою магическую силу и перестала существовать, рассыпавшись песком в кармане мантии Гарри, а заключенная в ней часть души Салазара Слизерина наконец смогла освободиться, одевшись в странную, призрачную, но все же плоть. Однако срок жизни этому существу был отмерен меньший, чем бабочке-однодневке. Кровь притягивала кровь, кровь звала на помощь – и Слизерин не мог не откликнуться, противопоставив магии любви иную магию, не менее древнюю. Противоборство их было страшным и недолгим: будто волна столкнулось со скалой, будто облако закрыло палящее солнце. Случайно сотворенная Слизерином тень была способна лишь на одно-единственное усилие; но этой малости оказалось достаточно, чтобы Лорд Волдеморт опять ускользнул из объятий смерти. Лорд же Салазар - в своем последнем земном воплощении – исчез навсегда, как исчезло за минуту до того незначительное творение его рук.
Позднее Темный Лорд утверждал, что Салазар пришел исключительно по его призыву. Неизвестно, верил ли он сам в то, о чем говорил; однако с последствиями этого происшествия ему еще пришлось столкнуться.

…А что касается камня, то он был уничтожен.
- Уничтожен? – недоверчиво переспросил Гарри.
Камнем пришлось пожертвовать – как, увы, и Фламелем. Гарри очнулся слишком поздно, а сам Альбус не мог забрать камень из зеркала; «найти, но не использовать» – это была его собственная ловушка, и он знал, что может попасться в нее. Это была та доля риска, на которую стоило пойти.
Однако даже Альбус Дамбдлор не знал всех тайн зазеркалья.
Бездна по ту сторону амальгамы – бесконечна, как бесконечна бездна по ту сторону Арки или по ту сторону жизни. Однако в одном месте не может существовать нескольких бесконечностей.
Их и не существует. Есть лишь одна - единая тьма по ту сторону.
И эта тьма с удовольствием и причмокиванием проглотила философский камень. Бездна ненасытна. Ей было плевать на свойства того, что попало в ее глотку.
Ей было плевать, что, проглотив философский камень, она приобрела некое подобие вечной жизни. Странной, размытой, ненастоящей – но все-таки жизни.
В тот же момент, когда нечто, примитивно именуемое философским камнем, окончательно растворилось в тумане бездны, за завесой стоящей в Министерстве Арки впервые зашелестели бестелесные голоса. В тот момент впервые двинулся в путь едущий из ниоткуда в никуда поезд от пустого перрона вокзала Кинг-Кросс.
В тот момент для всех, кто путешествовал из мира живых в мир мертвых, появилась пересадочная платформа – а вместе с ней опасность застрять на ней навсегда. Например, для тех, чей поезд пошел не по тому маршруту; или для пассажира, у которого вдруг оказалось на руках семь – но весьма сомнительных – билетов.
Но Гарри Поттер, уверенный в том, что камень просто уничтожен, так никогда и не узнал обо всех последствиях своего приключения с зеркалом Еиналеж. Даже через шесть лет, умерев и встретившись с Дамблдором под стеклянным куполом пустынного зала, он не догадывался, что сам приложил руку к тому, чтобы их разговор стал возможным. Планировал ли Дамблдор такой поворот событий, отдавая камень на откуп зазеркалью, или это была одна из тех случайностей, что часто сопутствуют гениальным людям, теперь уже сказать невозможно…
Той ночью Гарри не снились кошмары, поэтому утром он почувствовал себя значительно лучше. И, пожалуй, был снова готов лечь грудью на какую-нибудь амбразуру.