Глава 5. ПодозреваемаяГлава 5. Подозреваемая
Гермиона вернулась из Малфой-мэнора глубокой ночью, но заранее заготовленное объяснение не пригодилось: Рона дома ещё не было, его деловая встреча затянулась до самого рассвета. Американцы, почему-то почти поголовно носившие славянские фамилии, оказались своими в доску ребятами. Они явно знали толк не только в магических розыгрышах, но и в организации досуга, поэтому наутро во вторник Рон заявил, что будет отсыпаться. Гермиона позавтракала одна и, прихватив доставленную накануне от Флориша книгу, отправилась в Министерство.
В Атриуме её ждал Гарри.
– Разговор есть, – с непроницаемым видом сообщил главный аврор. – Ты не очень спешишь?
– Работа не волк, на заходе луны не перекинется, – улыбнулась Гермиона, внутренне сжавшись. – Ко мне или к тебе?
– Ко мне, – ответил Гарри, как ей показалось, чуть смутившись. – В родном кабинете и стены, знаешь ли...
В лифте, тускло освещённом и медленном, оба молчали. Гермиона пыталась заставить себя думать о том, что именно могло быть известно Гарри и как она станет выкручиваться, но в голове было непривычно пусто. В конце показавшегося ей невероятно длинным коридора Гарри небрежным взмахом руки отпер тяжелую дверь и остановился, пропуская её внутрь. Она поймала себя на абсурдном ожидании того, что за спиной зловеще лязгнут железные засовы.
– Ну, чего ты стоишь, проходи. Извини, это не по работе. Типа личное.
Камнем, свалившимся с души Гермионы, можно было бы оглушить тролля.
– У тебя был такой вид, как будто ты меня арестовывать собрался, – улыбнулась она.
Гарри сдвинул брови, изображая суровость, и тут же расхохотался.
– А есть за что? Я чего-то не знаю?
– Кругом подозреваемые, да? – поддразнила Гермиона. – Слишком грубо работаешь, теперь уж я точно ничего тебе не расскажу.
– Ладно, попробуем нежнее. Присаживайся.
Гарри облокотился о стол и щелкнул пальцами. Жесткий стул за спиной у Гермионы превратился в обитое бархатом кресло, а в воздухе перед ней повисла изящная фарфоровая чашечка с ароматнейшим кофе. Гермиона осторожно опустила трёхфунтовое “Кратчайшее руководство по ювелирному делу для занятых ведьм” М. Копперхилл на ковёр и размяла скрючившиеся от напряжения пальцы.
– М-м-м, – отхлебнув из чашки, она невольно зажмурилась от удовольствия. Стажёр из Дамаска, подвизавшийся у Гарри секретарём, опаздывал на все встречи и путал артикли, но кофе наколдовывал отменный. – С веритасерумом?
– А как же. И с амортенцией.
– Ну, в амортенции-то необходимости нет...
Поняв, что сморозила, Гермиона выпустила чашечку и уставилась на Гарри. В беспечной юности за подобной репликой последовал бы (хотя, возможно, не сразу!) милосердный Обливиэйт, но теперь оставалось только таращиться друг на друга и пытаться вспомнить, кто начал первым. Ясно было одно: в последнее время такие оговорки случались всё чаще, и каждый раз её сердце исполняло кульбит, как будто она ступила на секретную ступеньку, которая по неофициальной Хогвартской легенде увлекала в тартарары чересчур дерзких грязнокровок. И каждый раз, когда она никуда не проваливалась, её охватывал одуряющий восторг.
– Э-э... гм! – Гарри отлепился от стола и сделал вид, что за окном только что появились очень важные подозреваемые. – Я, собственно, хотел тебя спросить о Воскрешающем Камне...
– С ним всё в порядке, – быстро сказала Гермиона.
– Я не об этом, я... помнишь, в тот вечер, когда ты забрала его, ты сказала, что я
тоже чуть не подрался с Малфоем? Почему ты сказала “тоже”? Получается, ты слышала, о чём они говорили? Я думал, что призраков, вызванных Камнем, может видеть только тот, кто их вызвал.
– Ну, существуют разные мнения на этот счёт, – протянула Гермиона. – Но если учесть, что большинство авторов не имело возможности изучить предмет эмпирически, а я действительно видела и слышала... А почему, собственно, ты спрашиваешь?
Гарри пожал плечами и трогательно школьным движением взъерошил себе волосы.
– Да так, любопытно стало. Снейпа я поначалу и впрямь чуть за боггарта не принял... Может, оттого, что не очень-то ясно соображал тогда – башка раскалывалась просто. Даже про зелье твоё напрочь забыл, сварил его только после того, как ты ушла, и кстати, всё как рукой сняло... Но всё равно не идёт эта история из головы, хоть тресни. Как будто чего-то не додумал, а чего – не пойму...
Гермионе состояние, когда что-то не идёт из головы, было знакомо и привычно, но каждый раз, когда подобное случалось с Гарри, это сулило неприятности. Особенно если не шедшим из его головы было что-нибудь вроде хоркруксов или Даров Смерти. В такие минуты его особенно хотелось обнять, успокоить и никогда не отпускать. Отмахнувшись от чашки, Гермиона выбралась из кресла, стремительно пересекла комнату и встала рядом.
– Послушай меня, – заговорила она осторожно. – Ты же помнишь легенду о Певереллах... Ты должен перестать надеяться помирить их, иначе это сведёт тебя с ума. Джинни тоже кое-что слышала, и она очень беспокоится...
Про себя она отметила, что готовностью побеспокоиться по произвольному поводу Джинни стала всё больше напоминать собственную мамашу. В поведении Гарри, на самом-то деле, уже не проявлялось никаких признаков певерелловской одержимости, но это не значило, что возвращать ему Камень было безопасно. Да и на что он Гарри? Артефакты должны не только не приносить вреда, но и по возможности приносить пользу! Следовательно, с какой стороны ни взгляни, Гермиона поступала правильно.
– В общем, Камень останется у меня, и это просто не обсуждается, – закончила она твёрдо.
Они помолчали. Зачарованное окно вдруг мигнуло, встряхнулось помехами, как вылезшая из воды собака, и заменило пасторальные холмики серебрящимся в лунном свете снежным полем.
– Ну и ладно, – сказал Гарри, снимая с рукава невидимую пылинку. – Сменим тему: ты, кажется, на днях говорила что-то насчёт осторожности...
Гермиона неожиданно поняла, что в своём порыве утешить Гарри она случайно встала к нему слишком близко. Она ломала голову над тем, заметил ли он это, и если нет, то можно ли отодвинуться так, чтобы он всё ещё не заметил, и следует ли это делать, когда он вдруг, прерывисто вздохнув, притянул её к себе.
– Что именно... насчёт осторожности? – прошептала она, скользя ладонями по шершавой аврорской мантии.
– Я так понял, что, если быть осторожными, то невозможное может стать возможным...
Гермиона дрожащими пальцами потянулась к золотым дужкам его очков.
“Дзы-ы-ынь!” – где-то очень далеко с противным звоном разлетелись осколки фарфора. Гарри и Гермиона, тяжело дыша, отскочили друг от друга. На месте лопнувшей чашечки в воздухе висела черноволосая голова с пробивающейся бородой.
– Утренняя сводка, сэр, ничто особенное, сэр, – затараторил стажёр. – Контрабанда драконьей желчи из Румынии... Ограблен музей в Годриковой Лощине, пропало около десять рукописей и условно-тёмные артефакты третьей и четвёртой категории... Облава в Хогсмиде, у несовершеннолетних в “Кабаньей башке” конфисковано приворож... приворотное зелье...
Голова секретаря ловко сдула с кончика носа крупицы кофейной гущи, моргнула и исчезла. Гарри болезненно поморщился. Гермиона едва успела перевести дух и поправить причёску, когда неуёмный стажёр возник на прежнем месте:
– Сэр, ваша супруга в камине в приёмной – кажется, что-то срочное...
Полчаса спустя, когда Гарри и Джинни, вероятно, сидели рядышком на неудобных стульях для посетителей в больничном крыле Хогвартса, Гермиона рассеянно листала библиографию в конце книги Копперхилл. Перед глазами стояло сосредоточенное лицо мадам Помфри, вливающей костерост в упрямо кривящийся рот Джеймса Сириуса. Мучившее Гермиону смутное чувство вины почему-то само собой распространилось и на тот факт, что поттеровского первенца угораздило навернуться с метлы.
Гермиона потерла пальцами виски, подняла глаза и привычно встретила стеклянный взгляд Нагини.
– Мой муж, – сказала она вслух, – сейчас, наверное, уже проснулся и завтракает в постели. У Лаванды Браун. Мой ассистент крадёт мои разработки. Кингсли третий год спускает на тормозах законопроект о пресечении контрабанды драконьей желчи, и третий раз подряд получает премию Конгресса Объединённых Зельеваров Англии. Рита Скитер купила бывший замок Лестрейнджей на доходы от книги о незаконнорожденном сыне Беллатрикс, которого никогда не существовало в природе...
Хвост и голова гигантской змеи, плавая в своей защитной сфере, поменялись местами, представ в самом оскорбительном из возможных ракурсов.
– Все вокруг лгут, воруют и жульничают ради собственной выгоды, – продолжала Гермиона, – и только я одна делаю это ради науки. Так вот, мне надоело чувствовать себя виноватой, ясно тебе? А ещё мне надоело, что некоторые замечают меня только до тех пор, пока у них самих не происходит ничего важного. И надоело чувствовать себя виноватой в том, что мне это надоело!
Нагини снова безучастно уставилась на неё, и Гермиона вдруг вспомнила, как давным-давно, ещё до Хогвартса, швырнула о стену скрипку, разозлившись на отца, не похвалившего её игру. Сейчас ей тоже хотелось сотворить что-нибудь страшное и непоправимое, лишь бы на неё хоть кто-то обратил внимание, хотя бы вот эта плоская чешуйчатая морда. Ещё не вполне понимая, что собирается делать, она медленно подняла палочку и сквозь зубы произнесла первое заклинание, пришедшее в голову – то, что накануне продемонстрировал ей Драко. Радужный шар содрогнулся, змея внутри него на мгновение остановила своё вращение. Гермиона вскрикнула и попятилась, но это, разумеется, ничего не изменило. Чары Блэков навечно приклеили тело Нагини к отрубленной голове.
На несколько секунд Гермиона утратила способность двигаться, говорить и соображать. Мёртвая змея тоже не подавала признаков жизни.
“Кого ты обманываешь? Рано или поздно это должно было случиться”.
Она затолкала мерцающую сферу за замаскированную под гладкую стену дверцу одного из шкафов, взглянула на часы, мимоходом подивившись, сколь многое успело произойти за утро, и призвала из ящика стола жёлтый блокнот. Тот привычно раскрылся на странице с планом, набросанным наутро после того, как они с Роном, Гарри и Джинни так славно повеселились в её лаборатории. Особой необходимости в этой записи не было (не то, чтобы Гермиона не могла держать настолько общие положения в голове), но ей всегда нравилось доверять свои мысли бумаге. Подперев рукой голову, она искоса смотрела на короткий список, обросший за прошедшие месяцы приписками и уточнениями:
Чаша Х., повреждена ядом василиска
Медальон С., поврежден мечом Годрика
Эти две строчки объединяла фигурная скобка с записью “в частной коллекции Р. и Г. Уизли”.
Затем следовали “Диадема Р., повреждена Адским Пламенем”, с добавленным другим оттенком чернил “восстановлена”, и “Дневник Т.Р., поврежден ядом василиска”. Их местонахождение обозначалось как “частная коллекция Д. Малфоя”, причём рядом с диадемой было дописано “10 000”, и всё это перечёркнуто и ничем не заменено.
Дальше в списке значился “Перстень Гонтов”, от которого расходились стрелки к “Оправе; местонахождение неизвестно (зачёркнуто) в музее в Г.Л.” и “Воскрешающему Камню; потерян в Запр. Лесу в 1998 (зачёркнуто), найден Гарри (зачёркнуто)”.
Возле следующих строчек, “Нагини” и “Гарри Джеймс Поттер”, никаких исправлений не было, если не считать большого печально согнувшегося вопросительного знака против “Поттера”. Нашарив на столе авторучку, Гермиона добавила возле “Нагини” тёмно-синее “восст.”, а возле “Медальона” и “Чаши” – “см. у И. Искусной”.
Список завершался бессвязным, на неискушённый взгляд, набором слов:
Отпечаток (дописано: “только один!”)
Сохранить – зелье (слово “зелье” обведено несколькими нетерпеливыми овалами)
Г. Л.? – опекунство?
Гермиона криво усмехнулась и крест-накрест перечеркнула фразу о “музее в Г.Л.”. Потом она убрала блокнот в ящик стола, нашарила в другом ящике большой серебряный ключ с выгравированным изображением раскланивающейся пары гоблинов в карнавальных полумасках и сунула его в сумочку. Зельем можно было заняться и вечером, а вот для лондонских дел как раз настало самое подходящее время, и, если повезёт, сегодня она покончит со всеми сразу. Если же не повезёт... Было время, когда Гермиона настаивала на том, чтобы продумывать до конца все возможные варианты. Но это было давно.
