Глава 4
Кто не рискует, тот не выигрывает
Гермиона Грейнджер шла по темным коридорам Хогвартса к кабинету профессора Снейпа, расположенному в подземельях, и удивлялась царившей вокруг наэлектризованной атмосфере. С начала войны замок гудел, как улей. Вокруг четко ощущалась вибрация энергии, сконцентрированной в замке, находящемся в полном взаимодействии с волшебниками.
Ей пришла в голову мысль, что самым странным в окружающей суете было проходить мимо пустующих портретов, обитатели которых где-то занимались своими делами, а на их места приходили персонажи других картин. Можно было часами простаивать у стен, наблюдая, как нарисованные фигурки ходят туда-сюда, тихо окликая друг друга.
Гермиона попыталась представить себе непрекращающийся гам, который создавали бы портреты и волшебники, если бы профессор Флитвик не наложил специальные чары, способные отделять слова одних от других. Это было похоже на систему частот, типа маггловского радио. Обитатели картин занимали одну частоту, а маги – другую. Получилось очень практично и конфиденциально, так как магические портреты являлись курьерами и передавали информацию обитателям замка на всей его территории. Причем портрет не раскрывал свое сообщение никому, кроме волшебника, которому оно предназначалось.
Гермиона встретилась с сэром Николсом, призраком Гриффиндора, и поприветствовала его с несвойственным ей безразличием. У призраков также были свои задания. Они патрулировали помещения замка.
Кровавый Барон, призрак Слизерина, всерьез воспринял свои новые обязанности и теперь железной рукой руководил своими подчиненными. Но, несмотря на это, Пивз все же ухитрялся воспользоваться любой, самой незначительной возможностью, и устраивать свои дурные шутки. Именно привидения ночами патрулировали коридоры замка, в то время как все спали или пытались заснуть.
Гермиона спустилась по лестнице и направилась в сторону самого редко посещаемого коридора. Девушка сильно удивилась, увидев идущую ей навстречу Сибиллу Трелони с кипой книг в руках. Преподавательница Прорицания чрезвычайно редко покидала свои апартаменты, расположенные в башне Северного крыла. Зная, что ведьма слепа, как крот, и так же непередаваемо неуклюжа – ее неловкость была сравнима только с неловкостью Невила Лонгботтома – Гермиона попыталась аккуратно обойти ее. Но, конечно же, будто нарочно, Трелони толкнула ее. Книги с жутким грохотом выпали у нее из рук. Обе волшебницы стремительно нагнулись, чтобы собрать их.
– О, моя дорогая! Мне так жаль. Я сама виновата, но в этих коридорах так темно!
– Ничего, профессор, ведь ничего страшного не случилось.
– Говорите за себя! – прошелестели с негодованием фолианты.
– Вы – малышка Грейнджер, ведь так?
«Малышка? Я – малышка?! – протестующе подумала Гермиона.– Мне 17 лет! Даже 18, если учесть прыжки во времени в истории с хроноворотом!» Девушка постаралась успокоиться и вежливо произнесла:
– Совершенно верно.
– Подруга Гарри Поттера?
– Да.
– Бедный юноша! У него действительно нет шансов… С самого рождения этот ребенок предназначен для великих дел, но путь его тернист.
«Ну вот, все та же песня! Опять все сначала!» – подумала Гермиона, пытаясь закрыть сопротивляющуюся книгу.
– Прошу прощения? Вы что-то сказали?
– Нет. Ничего! – Девушка покачала головой. «Она что, читает мысли?»
– Ах, сколько раз я предсказывала ему несчастья, – продолжила Трелони трагическим голосом.
– Никто уже и не считает… – обронила Гермиона. Спохватившись, она сильно покраснела и попыталась исправить ситуацию: – Эээ, то есть я хочу сказать, что Гарри всегда удавалось выкрутиться.
Трелони бросила на нее странный взгляд сквозь свои очки с сильнейшими диоптриями. Прорицательница случайно задела Гермиону рукой.
– Моя дорогая…
Девушка посмотрела на Трелони, внезапно встревоженная ее тоном.
– Что?
– Вы слишком склонны к сарказму.
– Ох, – Гермиона почувствовала себя неловко и поспешила извиниться: – Мне очень жаль, профессор.
– У вас чистая душа и благородное сердце. Вы – из тех редких людей, способных познать истинную Любовь, настоящую, перед которой отступает даже смерть.
«Чудесно, – насмешливо подумала Гермиона. – Как будто у меня УЖЕ нет таких проблем». К счастью, ей пришла в голову мысль о Парватти, и девушке удалось довольно искренне пролепетать тривиальное «Правда?», что доставило Трелони огромное удовольствие.
– Абсолютная правда! О, моя дорогая! Как я вам завидую!
Улыбаясь, волшебницы выпрямились, и Сибилла, явно витая в облаках, повторила:
– Вот увидите… великая Любовь…
Пряча насмешку, Гермиона попрощалась с преподавательницей. Что ж, по крайней мере, вмешательство Трелони отвлекло ее от довольно мрачных размышлений и проблем. От мысли, что придется идти к профессору Снейпу, девушке стало нехорошо, а опасение и дурные предчувствия атаковали с новой силой. Но, с присущими ей решительностью и здравомыслием, ведьма пресекла подобные мысли.
Гермиона завернула за угол и вышла в холл, почти пустой в этот утренний час. Она уже подошла к лестнице, ведущей в подземелья, когда услышала голос Гарри. Девушка обернулась и увидела обоих друзей, бежавших к ней.
– Гермиона, где ты была? Мы, наверное, уже целый час тебя ищем! – сказал Рон.
– Извините, мне нужно было подумать.
– Проблемы? – спросил Гарри, внезапно взволнованный. – Это из-за того письма, что ты получила за завтраком?
– Эээ, слушайте… Я… мне нужно найти Снейпа.
– Зачем он тебе? – скорчил гримасу Рон.
Гермиона не знала, куда деть глаза:
– Чтобы поговорить с ним.
– Его нет в школе, – произнес Гарри. – Я видел, как они с Ремусом ушли вчера вечером.
– Куда они пошли?
– Понятия не имею. Но вид у обоих был заговорщицкий.
Гермиона казалась искренне обеспокоенной, даже если в глубине души и радовалась отсутствию Мастера зелий, что позволяло избежать объяснения с ним.
– Мы идем к Хагриду. Ты с нами или здесь останешься? – прервал ее размышления Рон.
– А? Идите без меня.
– Ты уверена, что все в порядке?– еще раз поинтересовался Поттер.
Гермиона выдавила улыбку:
– Да, все хорошо.
Так и не убежденный в этом, Гарри, тем не менее, оставил ее одну. Он очень хорошо знал, что бесполезно заставлять ее рассказывать что-либо, если она этого не хочет.
Тем временем Гермиона испытывала неудержимую потребность поговорить с кем-то, поделиться своей тайной. Но с кем? Не с мальчиками, это точно. С подругой, Джинни? Это тоже был не лучший выбор. Ей нужен совет взрослого человека. Дамблдор? Он слишком занят, да и, если честно, девушка не представляла, как она сможет говорить со старым волшебником о Снейпе, даже если директор с Мастером зелий были друзьями. Ремуса не было, Молли, матери Рона, тоже. Может быть, с ее собственными родителями? Нет, они не поймут. Гермиона вздохнула. Не оставалось никого, кроме профессора Макгонагалл.
Глава дома Гриффиндор немедленно приняла девушку. Обычно у Минервы Макгонагалл не было любимчиков среди учеников, но она совершенно по-особенному относилась к этой блестящей ученице, хотя и старалась не демонстрировать свою привязанность. Волшебницы удобно устроились на старом кожаном диване, стоявшем перед камином, и, вызвав эльфа, заказали чай и пирожные. Когда, наконец, декан спросила девушку о том, что ее привело к ней, вместо ответа Гермиона молча протянула пергамент.
Волшебница надела очки и в полной тишине прочла письмо. Эмоции сменялись на ее испещренном морщинами лице одна за другой по мере прочтения послания: сначала это было удивление, потом беспокойство и, наконец, грусть. Закончив читать, Макгонагалл использовала те же чары, что и Гермиона, чтобы проверить подлинность документа. Получив тот же результат, она медленно положила документ на колени и посмотрела на свою ученицу, явно не зная, как начать сложный разговор.
– Это более чем удивительно, не так ли?
Гермиона опустила голову.
– Я хотела пойти к нему и попросить все объяснить.
– Да, но Северус ушел. Я знаю, что… Боюсь, что он вернется только через несколько дней.
В воцарившейся тишине Минерва внимательно посмотрела на свою ученицу, будто впервые видя ее. Как она изменилась! Подросток с непослушными волосами превратился в очаровательное создание с глазами молодой серны и сильным характером. Как можно было остаться равнодушным к чарам и уму этой молодой девушки? – задавалась вопросом пожилая женщина. Ответ был очевиден.
Но сейчас Макгонагалл больше волновала Гермиона, нежели Мастер зелий.
– Как вы к этому относитесь? – наконец решилась спросить она.
– Я не знаю. Это так неожиданно… Я потрясена…
– Могу себе представить. Не каждый день человек, у которого, как все считают, нет сердца, признается вам в любви…
– Да уж, особенно когда речь идет о человеке, которого ненавидит весь Хогвартс.
Минерва подавила смешок и налила себе чай.
– Северус, он… очень сложный.
Уважение, которое испытывала ее декан к зельевару, легко угадывалось в этих нескольких словах. Гермиона растерялась.
– Я не понимаю… Я никогда не искала его расположения! Да и он никогда не обращал на меня внимания!
– Это вы так думали, Гермиона… Когда дело касается профессора Снейпа, не стоит полагаться на видимость. Нужно смотреть глубже. Вы должны были бы об этом догадаться, иначе как он смог бы выжить, оставаясь столько лет рядом с Темным Лордом?
– Мне так сложно совместить два образа. Профессора, которого я знаю, и мужчину, написавшего это письмо. У меня чувство, будто это два разных человека. То есть я хочу сказать… Если честно, я ничего о нем не знаю. Я ЕГО не знаю.
– Я понимаю. Даже мы, хотя и общаемся с Северусом дольше, не можем до конца разгадать его. Разве что Альбус… А я… я так же, как и ты, постоянно спрашиваю себя «а знаю ли я этого человека?»
Снова повисла тишина. Макгонагалл вздохнула.
– Если честно, не могу сказать, что я очень удивлена. У вас с Северусом так много общего.
– Что же, например?
– Тот же выдающийся ум. Та же жажда знаний… Книги… Если бы вы могли поговорить, вы бы обнаружили множество общих тем и интересов.
– Вы так думаете?
– Это возможно, но с ним никогда нельзя быть ни в чем уверенной.
Гермиона на мгновение задумалась.
– Минерва, что вы думаете об этом письме?
– Я не одобряю его поступка. Даже если война все меняет, даже если вы уже не его ученица, он не должен был писать подобное письмо и тем самым ставить вас в такое положение. Гермиона, вы не должны ощущать себя виноватой из-за того, что не можете ответить на его чувства. Если вы не любите Северуса, вам нужно только сказать ему об этом. Откровенно говоря, это будет удар по его самолюбию, но он достаточно умен, чтобы все понять. Он это переживет.
– Должно быть, профессор Снейп чувствовал себя очень одиноким, если решился раскрыть свои чувства.
– Или подавленным. Время от времени с ним это случается. Позвольте дать вам совет: ни в коем случае не вздумайте жалеть его, он этого не переносит.
– Почему он не доверился кому-то другому?
– Северус – очень скрытный человек.
Молодая волшебница тяжело вздохнула.
– Что же мне делать?
– Сказать ему правду.
– А что, если он не вернется? Если он погибнет?
– Мерлин, с чего вы взяли? Северус вернется. Обязательно. Он всегда возвращается.
Гермиона потупилась, вдруг почувствовав себя неловко. Она показала Макгонагалл некоторые предложения из письма, которые при чтении особенно обеспокоили ее.
– Минерва, может, я схожу с ума, но у меня очень плохое предчувствие.
– Почему ты так думаешь?
– Что-то подсказывает, что он не вернется. Не в этот раз.
Пожилая ведьма взволнованно взяла руку Гермионы и участливо пожала ее.
– На вас это не похоже… Так говорить… Такие мысли…Сама эта идея… иррациональна.
– Я знаю, но ничего не могу поделать. Я чувствую, что с ним случится что-то страшное.
– Гермиона, Северус – боец. Если кто-то и знает смысл слова «выживание», то это он. Он вернется… и тогда ему придется иметь дело со мной. Очень серьезно.
Девушка слабо улыбнулась, представив себе картину выяснения отношений между ее деканом и Мастером Зелий. Как и все анимаги, а Минерва была анимагом, ведьма умела быть исключительно заботливой и, при необходимости, беспощадной. Даже Снейп не рисковал спорить с ней, когда Макгонагалл была в такой ярости.
– Пообещайте, что не будете слишком суровы с ним.
– Гермиона, вы чересчур сентиментальны.
Девушка пожала плечами.
– Конечно… Даже если он мне и не нравится, я всегда уважала его, и не только за то, что он делает для Ордена.
– Он вас заинтриговал, верно?
Гермиона покраснела. Пожилая ведьма, увидев наглядное подтверждение своих слов, снисходительно улыбнулась.
– Северус всегда так действовал на женщин…Он такой таинственный… И по-своему соблазнительный… А его голос… Мерлин мой, какой у него голос!
Гермиона покраснела еще сильнее, вспомнив непередаваемый тембр голоса зельевара. Его голос мог быть резким и острым, как бритва, жестким и холодным, как лед, высокомерным, ироничным на грани сарказма, а иногда – очень редко – заботливым и ласкающим слух. Снейп умел виртуозно пользоваться им, чтобы достичь желаемого эффекта. Молодая волшебница отбросила мысли, начавшие приобретать совсем уж фантастичный характер. Ей вовсе не хотелось рассказывать об этом кому бы то ни было, а особенно собственному декану. Гермиона предпочла сменить тему разговора.
– Вы можете мне сообщить, когда он вернется?
– Конечно.
– Даже если с ним что-нибудь случится.
– Гермиона!
– Я знаю…
С понимающей улыбкой Минерва пообещала разузнать о Мастере зелий все, что сможет. Перед тем, как попрощаться, она произнесла:
– Гермиона, Северусу очень тяжело. Он опустошен и подавлен. Я почти уверена, что, когда Северус вернется, он станет отрицать, что мог в здравом уме написать это письмо. Вам не о чем волноваться.
Девушка постаралась уверено и почти беззаботно улыбнуться, и ушла, ничуть не успокоенная словами декана.
После ухода Гермионы лицо Макгонагалл, наконец, приобрело то выражение, которое она тщательно скрывала на протяжении всей беседы. Выражение крайней озабоченности. Единственным верным решением казался безотлагательный разговор с Альбусом Дамблдором.
