Глава 5Глава 5
63-и Голодные игры
Часть 2
Last thing I remember
I was running for the door
I had to find the passage back
To the place I was before
"Relax" said the night man
"We are programmed to receive
You can check out any time you like
But you can never leave!"
The Eagles - Hotel California
Мне не нравится в операционной, здесь слишком белоснежные стены и яркие светодиодные лампы, которые, кажется, просвечивают насквозь любого, кто окажется в их лучах. На небольшом столике аккуратно разложен медицинский инструментарий, больше похожий на орудия пыток, в стеклянных шкафах рядами стоят склянки, наполненные морфином. Видно здесь привыкли к боли. Металлический хирургический стол приятно холодит мне руку, когда я осторожно дотрагиваюсь до него. Я чувствую холод – значит, я все еще живой. Однако мне вдруг становится страшно, панически страшно, как тогда на Жатве. Я хочу убежать отсюда куда-нибудь далеко, пусть даже в пустоту, лишь бы избавиться от этого внезапного чувства, охватившего меня. Я пытаюсь медленно дышать, чтобы успокоиться, но здесь тяжелый, застоявшийся воздух, пропитанный запахом лекарств и чего-то гниющего. Выход. Мне необходимо найти выход из этого жуткого помещения, но единственная дверь заперта снаружи, а на окнах решетки. Снаружи собираются черные тучи, и ветер гонит прочь опавшую листву.
- Скорее, скорее, он истекает кровью! – кричит кто-то у меня за спиной. Я оборачиваюсь и вижу трех врачей, которые суетятся вокруг тела мужчины, лежащего на каталке.
- Посторонись! – орет мне прямо в ухо самый грузный из трех врачей и потом резко отталкивает меня в сторону.
- Раз, два, три! Подняли! – командует мужчина из команды медиков. Я хочу им помочь, но они будто не видят меня. Тело мужчины с глухим стуком опускают на стол, а затем медсестры, все перепачканные в крови, быстро подсоединяют к груди мужчины какие-то провода и вкалывают ему в руку иглу, через которую быстро вводят лекарство.
Врачи начинают совещаться, мне же приходиться напрягать слух, чтобы разобрать их речь.
- Что будем делать с рукой? Ампутируем или будем пытаться спасти? – проговаривает скороговоркой один из врачей.
- Руку уже, к сожалению, не спасти, - отвечает его коллега.
-По локоть? Или плечо тоже захватим?
-По плечо, - говорит тот толстяк, что так бесцеремонно отпихнул меня ранее.
- Такой молодой, - вздыхает медсестра, и перехватывает руку мужчины жгутом. После чего осторожно берет в руки устрашающего вида пилу и передает ее доктору.
- Приступим? – спрашивает толстяк, надвигая на глаза защитные очки.
Я подхожу ближе, и заглядываю через плечо совсем юной медсестры, она напугана не меньше моего, её даже мелко трясет.
Мужчина на столе мне знаком. Его зовут Хеймитч Эбернатти. Это я. Только лет на десять младше. Еще даже не мужчина, совсем мальчишка. Страх и отчаяние, кажется, полностью заполняют мои легкие, не давая кислороду места. Я медленно опускаюсь на холодный пол и жду. Жду, когда я смогу проснуться. Этот сон, преследующий меня с первой ночи на Арене, никогда не отпускает просто так.
Может, я почувствую боль? Может, я больше никогда не проснусь. От этой мысли становится чуть легче, и я закрываю глаза, чтобы не видеть кровь и затыкаю уши, когда раздается скрежет металла по металлу.
Поезд, несущийся в Капитолий со скоростью двести миль в час, пытается резко затормозить, но по инерции все еще мчится вперед, навстречу грузовому поезду, который перевернулся на путях на границе девятого и восьмого дистриктов. Удар неимоверной силы уносит в одно мгновенье жизни дежурного машиниста и пары его помощников. Скрежет металла по металлу будит всех тех, кто еще спал.
От сильного толчка Хеймитча бросает с постели на пол. Он с трудом открывает глаза, от удара кружится голова,да и боль в руке от предыдущих побоев дает о себе знать, но он всё же собирается с силами и поднимается на ноги. В коридоре пусто, а приглушенные ночные светильники беспрерывно мигают и кое-где даже искрятся. Из смежных купе не раздается ни звука, Хеймитч хочет проверить трибутов, но знакомый голос из соседнего вагона отвлекает его.
- Мама, это просто ужас! - говорит Эффи в трубку. - Смерч пронесся всего в паре миль от нас, но он задел поезд, идущий впереди нас, и теперь мы тут застряли! Надеюсь, это все скоро закончится, здесь ужасная вентиляция, моя кожа не привыкла к такому, а что будет с волосами и представить страшно!
Эффи замечает Хеймитча, который опирается на косяк двери и теперь смотрит на нее в упор, так что ей остается только закатить в недовольстве глаза и проговорить в трубку:
- Мам, мне пора. Все в порядке, просто у меня работа. Да, думаю всего пара дней. Скоро увидимся. Целую!
- Правда? – спрашивает Хеймитч, который, кажется, вот-вот взорвется от переполняющего его гнева.
- Что, правда? – отвечает Эффи вопросом на вопрос.
- Возможно, сегодня погибли люди, а тебя волнует состояние твоей кожи и прическа! – Хеймитчу хочется дать ей хороший подзатыльник, но он не посмеет поднять руку на женщину. – В Капитолии вас совсем не учат ценить человеческую жизнь?
Эффи кажется пристыженной и молчит, но потом упрямство и вера в собственную правоту берут верх.
- Если бы мне было интересно твое мнение, я бы спросила. А так оставь свои нравоучения для тех, кто хочет их слушать! И вообще с чего ты взял, что кто-нибудь погиб? Капитолийские скоростные поезда считаются самым безопасным средством передвижения, именно поэтому трибутов не доставляют в столицу по воздуху.
Хеймитч хочет ответить ей очередной колкостью, но тут двери захлопываются, и он слышит, как щелкают кодовые замки.
- Это ты сделала? – спрашивает Хеймитч, тут же понимая абсурдность своего вопроса.
- Что я сделала?
- Закрыла двери?
- Однако ты забавный, - отвечает Эффи, медленно чеканя каждое слово. - Неужели ты думаешь, будто я всю жизнь мечтала очутиться с тобой наедине в закрытом помещении?
-Тогда, что произошло? – упорствует Хеймитч.
- Ты что не знаешь? Я думала, ты работаешь ментором уже лет десять, может даже двенадцать?
-Эффи, прекрати паясничать, тебе не идет! Ты прекрасно знаешь, сколько я работаю ментором! Думаю даже лучше меня самого!
- Ну, хорошо, это активировалась система безопасности, - отвечает Эффи и продолжает рассказывать заученными фразами: - В экстренных ситуациях, таких как побег трибутов, нападение трибутов или террористов на персонал, при непредвиденных климатических и техногенных катастрофах, начальник поезда должен устранить сложившуюся ситуацию в течение пяти минут, в противном случае, активируется система безопасности.
- Террористы? – переспрашивает изумленный Хеймитч. – И как? Много террористов нападало?
- За последние шестьдесят лет ни одного, – Эффи не понимает, что Хеймитч всего лишь ее поддразнивает.
- Ладно, хватит, понятно, - Хеймитч останавливает Эффи, ему совсем не нравится ее лекторский голос. – Все равно вся эта система рассчитана на то, чтобы запереть трибутов внутри. Потому что любому понятно, что начальник поезда за пять минут со сложившейся локальной катастрофой не справиться, а если к ней прибавятся еще и неконтролируемые трибуты, то ситуация еще больше усложниться.
- Так и есть, - Эффи пожимает плечами.
- Железная тюрьма, - говорит Хеймитч, усаживаясь в кресло напротив Эффи.
- Это – не тюрьма, а высокотехнологичный поезд, в котором все предусмотрено так, чтобы никто не пострадал, - отвечает Эффи. - К тому же мы застряли в вагоне-ресторане, а это, заметь,не самый ужасный вариант. И твоя любимая выпивка на месте.
- Но мы отрезаны от своих купе и от купе трибутов. Можешь выпустить нас отсюда?
- Я не могу.
- Не можешь или просто не хочешь?
- Не находишь, что было бы нелогично, если систему безопасности мог отключить кто-то помимо начальника поезда или другого ответственного лица. И в любом случае с чего бы мне тебе помогать?
- Ты помогаешь не мне, Эффи, - устало напоминает Хеймитч. - Ты помогаешь трибутам по пути в Капитолий. Это твоя работа, так что немедленно свяжись с персоналом. Джей и Фанни, наверняка, уже проснулись. Представляешь каково им сейчас? Они одни, они заперты, и им страшно.
- Я, к сожалению, ничем не могу им помочь, - разочарованно говорит Эффи. - До устранения причины аварии связь с персоналом поезда и миротворцами тоже блокируется системой безопасности.
Эффи не в силах выдержать тяжелый взгляд Хеймитча, поэтому она отворачивается и смотрит на грязь за окном. Смерч, который возник так внезапно, хаотично разбросал поломанные ветки и мусор, поднял в небо десятки домов, и также бесцеремонно бросил их обратно на землю. Эффи щемит сердце, ей хочется сказать что-то очень важное, но Хеймитч уже орудует у барной стойки, и кажется, что весь его пыл погас. Эффи садится рядом с ним. Сил на дальнейшую перебранку и споры нет ни у нее, ни у него, и Хеймитч, наконец, спрашивает:
- Виски, крошка?
- Разве выпивка нам чем-нибудь поможет?
- Истина рождается в вине.
- Тогда мне вермут, - легко соглашается Эффи.
- Держи, - говорит Хеймитч и, как только она берет бокал в руки, чокается с ней, - чин-чин! У меня есть одна идея, Эффи.
- Что за идея?
- Будет весело и очень шумно.
- Насчет шума охотно верю, а вот насчет веселья что-то сомневаюсь.
- Поверь мне и повторяй за мной.
Хеймитч слезает со стула и берет его в руки, и говорит Эффи сделать то же самое.
- Ты хочешь выбить стекло в дверях? – спрашивает ошарашенная Эффи. – Боюсь, затея не удастся, это стекло даже пули не пробьют.
- Нет, - отвечает Хеймитч своим менторским голосом, - нам нужно только привлечь внимание. Иди к другой двери и кричи.
- Кричать?
- Пожар! – кричит Хеймитч и со всей силы бьет деревянным стулом по металлической двери, да так, что от того отваливаются сразу две ножки.
P.S. Спасибо, всем подписчикам за ваше терпение! Дэдлайны все же не для меня, но надеюсь, что я больше не буду вас заставлять ждать так долго)
