Глава 5Еще раз прошу прощения, уважаемые читатели! Прошу, не бейте меня слишком сильно, пусть я этого и заслуживаю. Честное слово, я не хотела испытывать ваше терпение. Просто эта глава почему-то далась труднее, чем предыдущие. Чтобы искупить свою вину, следующую начинаю прямо сейчас. Спасибо всем, кто терпит мои заскоки.
Приятного прочтения, если может таковым являться.
Искренне преданная всем вам, Tsedrella Black.
Глава 5.
/Тот же вечер. Площадь Гриммо 12/
После ужина, как обычно, удавшегося на славу, Гермиона отправилась в библиотеку. Девушка решила перечитать письмо от Макгонагалл, которое ей не дал дочитать Рон.
Профессор писала, что ей удалось просмотреть некоторые из собранных директором воспоминаний, когда тот был в Министерстве, обелял свою репутацию.
Макгонагалл поведала, что Том Риддл был скрытным и угрюмым молодым человеком. Он мало, кому доверял. Благодаря своему блестящему потенциалу быстро стал одним из лучших на курсе. Первые два года он был обыкновенным студентом-слизеринцем. Ничего подозрительного за ним не замечали. Но саму Минерву постоянно что-то настораживало, но со временем она научила себя не думать о том, что ее не касается. Примерно с третьего курса Риддл стал еще более замкнутым. В его действиях стала угадываться скрытая угроза, но никто не придавал этому значения. Не оставалось незамеченным, что он находится в доверительных отношениях со своим деканом, Горацием Слизнортом, преподавателем зельеварения. Постепенно вокруг Риддла собралась группа студентов. Среди них были такие, как Лестрейндж и Эйвери. В общем, первые Пожиратели Смерти. Ничего конкретно отрицательного Том Риддл не совершил за все семь лет обучения. Даже наоборот. А после выпуска нынешняя профессор трансфигурации мало, что слышала о нем до тех пор, пока он не начал действовать в открытую.
«Но воспоминания, собранные Дамблдором, оказываются неплохими помощниками, если ключ к разгадке найденной Вами тайны небезызвестного темного волшебника стоит искать в его прошлом», - писала Макгонагалл, - «Альбус придерживается как раз такого мнения. Учитывая, что человек он далеко не глупый, можно попробовать довериться ему в этом вопросе».
Далее Минерва уведомляла Гермиону, что Дамблдор, скорее всего, собирается показать эти воспоминания Гарри. Затем она кратко рассказала о просмотренных ею воспоминаниях. О том, как Риддл был приглашен в Хогвартс. О его разговоре со Слизнортом, где Том спрашивал его о крестражах. «Воспоминание подправлено, мисс Лестрейндж. Конечно, это сделано грубо, но, чтобы увидеть подлинник, нужно добыть его у самого Слизнорта, что невозможно. Мне кажется, что в этом и кроется ключ к разгадке тайны, на которую Вы наткнулись. …»
Дальше Гермиона не читала. «Я была права», - подумала она, - «я иду верной дорогой». Затем она написала профессору ответное письмо. Девушка благодарила своего декана за проделанную работу. Сообщила о своих догадках, об изученном ею материале. Она спросила, посещал ли Риддл Нумерологию. Лестрейндж выразила надежду, что воспоминания, хранящиеся у директора, помогут установить, сколько крестражей было создано и что они собой представляют. Затем она заколдовала письмо, чтобы никто, кроме Минервы Макгонагалл не мог прочесть его.
Девушка уже собиралась пойти отправить письмо, как в библиотеку влетела серебристая волчица. Она замерла перед Гермионой и голосом Нарциссы Малфой сказала:
- Драко упал с лестницы. Мы с ним в больнице. Нужна помощь. Скорее. Возьми Сириуса.
Не теряя ни секунды, Гермиона бросилась вниз, но ни в гостиной, ни в столовой Блэка не было. Наконец она взбежала на самый верх по лестнице и постучалась в дверь комнаты двоюродного дяди. Точнее, она громко и непрерывно барабанила в дверь. Через минуту показался сам хозяин.
- Скорее, Сириус, время не ждет, - проговорила Гермиона, вцепившись в его руку, и, не дожидаясь вопросов, объяснила, - Драко упал с лестницы. Они с Цисси в Мунго. Ей нужна помощь. Она прислала патронус.
- Погоди, Миона, - мужчина задержал племянницу, - какой это был патронус? Нужно проверить, не ловушка ли это.
- Волчица, Сириус, - нервно ответила девушка, - ну, убедился?
Блэк молча кивнул и, сжав покрепче руку Гермионы, аппарировал в больницу.
Очутившись в клинике, они осведомились у привет-ведьмы, что Драко Малфой действительно поступил к ним. Узнав его местоположение, Блэк и Лестрейндж поспешили в указанную палату.
Тяжело дыша от быстрого бега, они добрались-таки до палаты. В коридоре, возле двери стояла бледная, как полотно, Нарцисса.
- Гермиона! Сириус! – выкрикнула она, заметив их, и тут же покачнулась. Сириус ловким движением не дал ей упасть. Гермиона трансфигурировала кресло, в которое Блэк и опустил готовую лишиться чувств кузину.
- К черту запреты, - этой фразой Миона избавила себя от напоминаний, что ей еще нельзя использовать магию, - что произошло, Цисси?
Женщина только открыла рот, как на лестнице раздались тяжелое дыхание и топот. В следующий миг в коридоре показался Теодор Нотт.
- Тео? – удивилась Лестрейндж.
- Да, он самый, - ответил тот, - в чем дело, леди Нарцисса?
- Хорошо, что ты пришел, Теодор, - глаза леди Малфой повлажнели, - мне понадобится твоя помощь.
Затем Нарцисса приступила к рассказу. Она поведала Гермионе, Тео и Сириусу обо всем, что произошло этим злополучным вечером.
- Как он мог? – Миона прижала лаони ко рту, - не понимаю, при чем здесь Тео, и как они с Драко столкнулись, но это неважно. Главное, дождаться диагноза и сделать все, что в наших силах. Но не стоит забывать о Люциусе.
- Этим я займусь, - сказал Сириус, - сейчас же я заберу его. В этот раз ему так просто не отвертеться. Думаю, он сядет пожизненно. За применение Непростительных по собственному желанию. Драко, конечно, виноват, но швырять Запрещенными, это слишком. Отправляюсь немедленно.
- Погоди, Сириус, - Гермиона придержала мужчину за рукав, - я думаю, Цисси слишком много прежила за сегодняшний день. Забери ее, пожалуйста, ей нужно отдохнуть. Доставь ее на площадь Гриммо.
- Но Драко… - попыталась возразить та.
- Леди Нарцисса, Гермиона права, - подал голос молчавший до этого Теодор, - Вы устали. Мы останемся здесь. Надеюсь, Вы доверяете нам.
- Да, доверяю, но…
- Никаких «но», Цисси, - отрезал Сириус, - ребята правы. Гермиона, что остальным сказать?
- Не говори ничего, - ответила девушка, - посели ее в моей комнате и попроси миссис Уизли и Джинни присмотреть за ней, хорошо?
- Ладно, - кивнул Блэк, - Нарцисса, выдержишь аппарацию?
- Да, Сириус, - слабо отозвалась кузина, - спасибо, Тео, Миона.
- Еще, Сириус, все необходимые зелья есть в сумке, лежащей в углу комнаты, - сказала Гермиона.
- Я предупрежу Молли, - коротко кивнув, Сириус, подняв двоюродную сестру, находящуюся на грани обморока, на руки, аппарировал.
- Да, денек, - протянул Теодор, - трансфигурируя себе кресло и попутно толкая Гермиону в созданное ею ранее.
- Это точно, - девушка задумалась, - надеюсь, все будет хорошо. Цисси поступила правильно. Она попыталась остановить падение, что ей почти удалось, и сразу же доставила его сюда.
- Да, хорошо, что она оказалась там, - подтвердил Тео, - иначе, мне кажется, все было бы гораздо хуже.
Лестрейндж не ответила. Они просидели молча примерно с полчаса.
- Знаешь, Миона, - нарушил молчание Нотт, - наверное, не время и не место, но я хочу тебе кое-что рассказать.
Теодор рассказал девушке обо всей своей жизни и о том, что произошло сегодня. Гермиона слушала его, затаив дыхание. Глаза ее наполнились слезами, как она ни пыталась скрыть этого. Но она не прекращала попыток, поскольку понимала, что ее собеседнику сейчас гораздо тяжелее, чем ей.
Тео действительно было нелегко второй раз за день говорить о своей жизни, но еще труднее ему стало, когда он увидел блестящие от слез темные глаза девушки. Юноша наклонился вперед и, мягко коснувшись ее руки, сказал:
- Не издевайся над собой. Слезы здесь вполне уместны. Это нормально.
Гермиону уже трясло, но она изо всех сил боролась с истерикой, мысленно повторяя:
- Я должна быть сильной. Обязана.
- Миона, слезы – не показатель слабости, - второй раз за этот вечер, плавно переросший в ночь, Тео говорил это, - они свидетельствуют лишь о том, что ты слишком долго пыталась быть сильной. И запомни, только поистине сильный человек может плакать.
Соленые капли уже катились по лицу его собеседницы, но она не замечала их.
- Я боюсь, Тео, - призналась она, - боюсь за тебя, Драко, Нарциссу, Сириуса, Гарри, Джинни и прочих. Но еще больше боюсь сломаться, потерять веру в себя…
Вдруг девушка, обмякнув в кресле, сползла на пол. Слезы душили ее, но она уже не сдерживалась, не могла. Ее трясло, она рыдала, одновременно пытаясь взять себя в руки.
- Я больше не могу, - шептала она в перерывах между рыданиями, - у меня больше нет сил. Я слишком слаба. Надежды нет…
В следующий момент Гермиона перестала чувствовать под собой холодный каменный пол больницы, но ощутила, как сильные руки бережно поднимают ее. Она снова конвульсивно дернулась.
В следующую минуту девушка почувствовала, что прижимается к чему-то теплому. Кто-то родной обнимает ее, не давая упасть. Кое-как подняв голову, Гермиона встретилась глазами с Теодором. Он стоял на коленях и крепко прижимал ее к себе. В его ореховых глазах светилось беспокойство.
Не понимая, что делает, Гермиона подалась вперед и теснее прижалась к нему. Дрожащими руками она вцепилась в Нотта, судорожно сжав рубашку на его спине.
Тео одной рукой продолжал крепко обнимать ее, а другой успокаивающе провел по непослушным темно-каштановым локонам. Затем наклонился и прошептал на ухо:
- Тише, Миа, все хорошо, я рядом, - он мало понимал из того, что говорил, - ты не одна. Ты сильная, очень сильная. Просто ты слишком много пережила за последнее время. Успокойся, я с тобой, - не зная, зачем он сказал последние слова, Теодор ласково провел ладонью по спине девушки.
Его слова подействовали на Гермиону успокаивающе. Трясти ее стало меньше, но она все еще жалась к Тео. Отдаленным уголком сознания Миона понимала, что рубашка на спине юноши нещадно измята, а на груди страшно вымокла, но не могла оторваться от него и извиниться. Сейчас ей хотелось, чтобы он не отпускал ее. Рядом с ним Гермиона снова чувствовала себя собой. Она понемногу успокаивалась. «Он такой сильный», - параллельно думала Лестрейндж, - «за ним я, как за каменной стеной. Он придает мне уверенность, внушает надежду на светлое будущее, веру в свои силы. Но ему еще тяжелее, чем мне. Но я тоже его не оставлю. Я постараюсь быть рядом, чтобы поддержать его, помочь». Затем Гермиона аккуратно разжала руки и, словно нехотя, оторвавшись от груди юноши, подняла на него глаза.
- Спасибо, Тео, - прошептала она. Голос ее был чуть хрипловатым. Плечи еще подрагивали. Она посмотрела прямо ему в глаза.
- Не за что, Миа, - ответил он и, не разрывая зрительного контакта, вновь прижал ее к себе, - не переживай, я всегда буду рядом. Я поддержу тебя, не сомневайся.
Все это юноша прошептал ей на ухо. От звука его голоса Гермиона замерла. Он завораживал. Тем временем Тео мягко отстранился от нее и заглянул в глаза. Нотт чувствовал, что тонет в этих омутах цвета горького шоколада. Чтобы окончательно не потерять голову, он снова обнял ее.
Когда Теодор посмотрел ей в глаза, Гермиона растерялась. Эти ореховые глаза манили ее, не позволяя отвести взгляда.
Снова оказавшись в его объятиях, она положила голову на плечо Тео и замерла, вдыхая тонкий аромат его одеколона. Он был свежим, чуть терпким. «Сандал», - пронеслось в голове девушки.
Просидев так еще минут пять, оба почувствовали боль в коленях.
Нотт положил ладони Гермионе на плечи и аккуратно оторвал ее от себя.
- Как ты? – прошептал он. Его самого удивляло, насколько хриплым был его голос.
- Н-нормально, спасибо, - тоже шепотом ответила та. Голос ее чуть дрожал.
Теодор ободряюще улыбнулся и стал подниматься на ноги, попутно поднимая на ноги Гермиону. Их взгляды снова встретились. Ни один не хотел прерывать зрительного контакта. Но тут девушка почувствовала невероятную слабость и боль в ногах. Она покачнулась. Тео среагировал моментально, он удержал ее за плечи, не дав упасть. Затем, сделав шаг вперед, легонько толкнул ее.
В следующий момент Гермиона поняла, что упала в кресло. Она ошарашенно посмотрела на Нотта.
- Ничего, - тот улыбнулся, заметив ее растерянный взгляд, - это просто шок.
До него не сразу дошло, что он повторяет ее же сегодняшние слова. Каждый пытался думать о своем, но мысли обоих путались и ускользали. Это и неудивительно, ведь оба слишком много пережили и испытали за прошедшие сутки, а, в частности, за этот вечер.
Открылась дверь, ведущая в палату, и на пороге показался пожилой мужчина с всклокоченными седыми волосами. Он выглядел усталым, но довольным.
- Ну, что там? – взволнованно спросила Гермиона. Голос ее дрожал.
Целитель оглядел коридор и, не увидев никого, кроме двух подростков, спросил:
- А вы, простите, кто?
При этом его глаза недобро прищурились.
- Гермиона Лестрейндж, кузина, - лаконично ответила девушка.
- Теодор Нотт, друг, - в тон ей ответил юноша.
- А где миссис Малфой? И почему здесь вы?
- Видите ли, господин целитель, - Гермиона почувствовала, что приходит в себя, к ней возвращалась привычная холодно-вежливая манера речи. Так она говорила с неприятными ей людьми, - леди Малфой пережила сегодня сильнейший шок. Оказавшись здесь и позаботившись о сыне, она вызвала нас и своего кузена Сириуса Блэка. Поэтому мы здесь. Ожидая Вас, она находилась в состоянии, близком к обмороку. А потому Сириус забрал ее домой. Видели бы Вы, как тяжело было бедной женщине. Она попросила нас остаться и узнать от Вас все. Но, мало того, что Вы неизвестно, чем занимались, не потрудившись успокоить взволнованную мать, так и теперь, вместо того, чтобы сообщить нам необходимую информацию, устраиваете допрос с пристрастием. Это не в Вашей компетенции, господин целитель, - глаза мужчины округлились, челюсть медленно, но верно двигалась вниз, - а сейчас, будьте так любезны, озвучьте диагноз. Мы не можем больше ждать. Леди Малфой переживает за единственного сына, да и мы уже порядком измотаны. Прошу Вас, господин целитель, говорите.
Но вместо исполнения просьбы, целитель стоял и, открыв рот от изумления, переводил округлившиеся глаза с Гермионы на Теодора и обратно.
- О, Мерлин, - Миона демонстративно закатила глаза, - господин целитель, неужели в Ваши обязанности входит тянуть время, доводя родственников больных до полуобморока, утаивать от них диагноз и действовать им на нервы?
Мужчина только покачал головой.
- Уважаемый, может Вы, все же соизволите закрыть рот? - продолжила Лестрейндж, - просто меня ужасно беспокоит, что Вы, вместо исполнения своих прямых обязанностей, т.е. лечения больных, подвергаете свои внутренние органы риску заражения серьезными простудными заболеваниями.
Теперь и Тео непонимающе уставился на Гермиону.
- Господин целитель, - протянула она, тот повернулся к ней, - рот закройте – кишки простудите.
Не сдержавшись, Нотт засмеялся, сказывалось нервное напряжение. Через десять секунд к нему присоединился и сам целитель.
- Да, мисс, - бормотал он сквозь смех, - Ваш язычок острее бритвы.
- Благодарю Вас за комплимент, - Миона начала выходить из себя, - и, все же, что с моим братом?
Целитель продолжал хохотать вместе с Ноттом. Лестрейндж рассердилась.
- Я, конечно, все понимаю, - тихо и очень спокойно прошипела она, - Теодор пережил сегодня суд над отцом и несчастный случай с другом, но Вы? Вы не должны нервничать, иначе, что же Вы за специалист? Назовите диагноз, иначе я не отвечаю за свои дальнейшие действия!
Вид разгневанной Гермионы с горящими гневом темными глазами подействовал на незадачливого целителя, как ушат ледяной воды.
- Да-да, конечно, - его лицо приняло подобострастное выражение, - жизни мистера Малфоя ничего не угрожает. И все благодаря быстрой реакции его матери и высокой квалификации наших целителей.
- В последнем я сильно сомневаюсь, - отозвалась девушка, - но это к делу не относится. Итак, сколько Драко придется провести здесь, и не повлияет ли сегодняшнее происшествие на его дальнейшую жизнь?
- Мистеру Малфою предстоит реабилитационный курс, - проговорил целитель, - это займет около трех недель. Практически не повлияет, мисс. Во всяком случае, передвигаться сможет так же, как раньше. Может быть, кости будет ломить чуть чаще. Особенно в непогоду, а так все в норме.
- Замечательно, - отозвалась Гермиона, хотя весь ее вид говорил об обратном, - какие зелья или, возможно, ингредиенты для них, требуются для устранения нежелательных последствий?
- О, - глаза целителя алчно блеснули, - это очень редкие и дорогие средства. Их очень тяжело достать, но за скромную плату я мог бы достать их со скидкой. Вот, - он протянул ей список, - взгляните.
- Так, - протянула девушка, пробегая прейскурант глазами, - у меня есть практически все. Не хватает нескольких, но они просты в приготовлении. Когда они понадобятся?
- Желательно включить их в курс лечения через два-три дня после происшествия, - заявил целитель, - боюсь, Вы не успеете все достать, мисс. Разумнее будет принять мое предложение, оно еще в силе.
- Вы не знаете меня, господин целитель, - спокойно отозвалась Гермиона, - равно, как и зельеварение. Вот, взгляните, - она указывала на названия тех зелий, которых у нее не было, - это вторые названия простейших зелий, ежедневно используемых в домашних условиях. Меня этим не провести. Благодаря своему преподавателю я прекрасно разбираюсь в латинских названиях зелий базового курса СОВ. Через три дня все снадобья будут у Вас на руках. Теперь нам пора. Всего хорошего, господин целитель.
И, схватив Нотта за рукав, Лестрейндж прошествовала к лестнице, направляясь вниз, к камину.
- Молодец, ловко ты ему указала его место, Миа, - восхитился Теодор.
- Он меня вынудил, - отозвалась та, - Тео, проводи меня, пожалуйста. Я чувствую странную слабость, боюсь, сама не доберусь, - и, словно в подтверждение своих слов, девушка покачнулась. Теодор едва успел ее подхватить.
- Не вопрос, - ответил молодой человек, пытаясь покрепче перехватить Гермиону, - только скажи, куда.
- Площадь Гриммо 12, - слабо проговорила она, теряя сознание от перенапряжения.
- Черт, - пробурчал себе под нос Тео и подхватил Лестрейндж на руки. Затем шагнул в камин. Через секунду он уже исчез во всполохе изумрудного пламени.
/Та же ночь. Площадь Гриммо 12/
Сначала это был один из немногих спокойных вечеров, плавно перерастающий в ночь. Но затем по дому, как фурия, пронеслась Гермиона, разыскивая Сириуса. А потом они оба исчезли, никому ничего не сказав. Затем, примерно через полчаса вернулся Блэк с Нарциссой Малфой на руках. Женщина находилась в полуобмороке. Сириус отнес кузину в спальню Гермионы, попросил Джинни и Молли позаботиться о ней и, что-то прокричав Кингсли, аппарировал.
Новостей не было долго. Никто не спал, все либо волновались, либо им просто было любопытно.
Через некоторое время появились Дамблдор и Снейп. Главе Ордена Феникса не терпелось немедленно устроить очередное собрание.
- Добрый вечер! – начал он, но, заметив в кухне Гарри, Рона и близнецов, спросил, - Гарри, мистер Уизли, мистер Уизли и мистер Уизли, почему вы не в кроватях? Где Молли и Сириус?
Не успели ребята ему ответить, как в камине вновь полыхнуло пламя, и из очага вышел усталый, весь в пыли, Сириус и буквально рухнул на ближайший стул.
- Я здесь, Альбус, - пропыхтел он, - Молли наверху. Порядок, Люциус Малфой арестован.
- А что произошло, Сириус? – спросил Гарри.
Не успел Поттер закончить вопрос, как пламя в очаге снова позеленело, и в следующий момент из огня на каменный пол ступил высокий молодой человек со светлыми волосами и ореховыми глазами, держащий на руках Гермиону.
- Гермиона! – выкрикнули Гарри, близнецы и еще несколько человек.
- Нотт? – одновременно с ними спросил Снейп. Все уставились на профессора зельеварения.
- Профессор? – Теодор был шокирован, - да, это я.
В следующую секунду все взгляды оказались прикованы к нему. В темной кухне повисло молчание. Неизвестно, долго ли бы оно продолжалось, но в комнату вдруг вбежала миссис Уизли.
- Что с ней? – спросила она, не обратив внимания на всеобщее замешательство, указывая на Гермиону.
- То же, что с леди Малфой, - спокойно ответил юноша, - перенервничала.
- Ее комната занята, - пробормотала Молли, - куда же ее?
- Давайте ко мне, - предложил Сириус, - все равно сегодня не усну. Гарри, справишься?
- Мне бы хотелось убедиться, что все будет в порядке, - проговорил Нотт.
- Да кто ты вообще такой? – возопил Рон.
- Теодор Нотт, - лицо его оставалось невозмутимым, - еще вопросы есть, мистер Уизли?
- Да, - продолжил Уизли, - какого обвислого Мерлина ты здесь делаешь?
- Пропустив Ваше вульгарное выражение, я отвечу, - ни один мускул на лице Тео не дрогнул, - Гермиона попросила ее проводить, после чего потеряла сознание, поэтому я здесь. Надеюсь, удовлетворил Ваше любопытство.
- Что вы все делали в больнице? – Рон никак не мог успокоиться, - и что здесь забыла Нарцисса Малфой?
- Рональд Билиус Уизли, - угрожающе прошипела Молли, - либо ты сейчас замолчишь, либо я за себя не ручаюсь. Неужели, ты не видел, в каком состоянии была миссис Малфой, когда Сириус принес ее?
- Или тебе было бы легче, - подал голос Блэк, - если бы они обе остались лежать посреди коридора на холодном полу? Так поступают только гнусные предатели и гадкие злодеи.
- Ты о слизеринцах? – спросил Рон. Лица Снейпа и Нотта потемнели.
- Нет, - Сириус пытался оставаться спокойным, - Рон, почему ты всегда понимаешь все по-своему? Вспомни Петтигрю, разве он – слизеринец? Все, разговор окончен. Тео, Нюниус, извините, он не хотел. Гарри, проводи Теодора и найди Джинни. Гермионе нужно нормально отдохнуть.
Поттер кивнул и поманил Нотта за собой.
- Блэк! – заорал Снейп не своим голосом, - как ты смеешь так меня называть при учениках?!
Гарри и Теодор с Гермионой на руках молча поднимались по лестнице. Возле комнаты Лестрейндж Поттер заметил рыжую девушку.
- Джинни! – окликнул он ее. Та обернулась и тут же застыла на месте, увидев Тео, - ей нужна помощь. Так же, как и миссис Малфой.
Рыжая кивнула и последовала за ними.
Дойдя до верхнего этажа, Поттер подошел к одной из двух дверей и толкнул ее.
- Сюда, - сказал он Нотту, придержав дверь.
Теодор молча кивнул и вошел в комнату. Гарри и Джинни, переглянувшись, прошли следом.
Тео уже бережно опустил свою ношу на широкую кровать и теперь повернулся к своим провожатым.
- Я все вам объясню, - проговорил он, - можно мне только присесть и успокоительного, пожалуйста. Это шок.
Джинни кивнула и вышла. Поттер уселся на ковер и уставился на стоящего Нотта. Теодор же плюхнулся рядом, чем поверг Гарри в шок.
- В чем дело, Поттер? – спросил он.
- Да так, не бери в голову, - пробормотал Гарри.
Через минуту вернулась Джинни, неся в руках ту самую сумку, где Гермиона хранила зелья. Вынув небольшой пузырек, она протянула его Нотту.
- Спасибо, мисс Уизли, - искренне поблагодарил тот, а Джинни от удивления застыла на месте, - позвольте мне, Вы устали.
С этими словами Теодор поднялся на ноги и, забрав из рук ошарашенной девушки сумку, приблизился к Гермионе.
Найдя все необходимое, он аккуратно влил девушке в рот по очереди содержимое нескольких склянок, каждый раз бережно массируя ей горло, помогая проглотить снадобья. Закончив, юноша поправил одеяло и повернулся к Гарри и Джинни, все еще удивленно смотрящим на него.
В течение следующих трех-четырех часов Теодор Нотт поведал Гарри Поттеру и Джинни Уизли обо всем, их интересующем. Почему же, казалось бы, сравнительно непродолжительный рассказ о событиях сегодняшней ночи растянулся на такое длительное время? Дело в том, что узнав правду, и Гарри, и Джинни, будучи истинными представителями краснознаменного факультета, спросили своего нового знакомого о причинах его, мягко говоря, весьма необычных для чистокровного аристократа взглядов на жизнь.
Почему Тео рассказал им все, не таясь? Он и сам не мог точно ответить, объясняя столь опрометчивое решение тем, что он полностью доверяет Гермионе Лестрейндж, а раз она не сомневается в надежности этих двоих, то и сам Нотт может быть спокоен.
Он рассказал им историю двоих людей. Двоих чистокровных волшебников, воспитанников Слизерина.
Теодор говорил о своих родителях.
О том, как, будучи друзьями с раннего детства, они настолько привязались друг к другу, что их брак был одним из немногих, заключенных по любви и взаимному согласию родителей обеих сторон. Тео обращал внимание своих слушателей на личности своих родителей.
Юлиан был истинным аристократом, значит, человеком далеко не глупым, достаточно хитрым, но, все же, справедливым, насколько это позволительно в кругах чистокровных волшебников. Юноша признавал, что по молодости Юлиан Нотт был довольно-таки темпераментным и чуть вспыльчивым. То, что его мать называла предрассудками аристократии, прочно вбиваемыми чистокровными в головы своим детям, и подтолкнуло Нотта-старшего к поддержке Темного Лорда.
В целом, Теодор признавал своего отца достойным членом аристократического общества и далеко не плохим человеком, уважал его.
Затем Тео поведал о своей матери, которую всегда именовал не иначе, как леди Дакота. Стоило юноше завести разговор о самой дорогой его сердцу женщине, как в носу предательски защипало, голос начал дрожать. Но он сразу же попытался взять себя в руки, ведь Нотты не любят признавать собственных слабостей.
Судя по словам Теодора, леди Дакота была настоящей аристократкой и идеальной женщиной и супругой. Такой она была для постороннего наблюдателя. На самом же деле помимо этого, леди Нотт была очень доброй и милосердной. Она умела прощать, старалась видеть в людях только хорошее. Одним из увлечений этой женщины была История магии. Она буквально болела ею. Именно это увлечение изменило жизнь их семьи.
Нотт рассказывал о своей матери как о непостижимом чуде. Каждое произнесенное им слово было насквозь пропитано нежностью, любовью и гордостью. Да, он гордился ею.
Затем Тео поведал, что леди Нотт никогда не разделяла мнение мужа относительно Темного Лорда, но всегда поддерживала его. Юлиан Нотт очень сильно любил свою супругу, но он стал одержим идеями Волдеморта, его перестало заботить все, кроме успеха их предприятий.
- Но мама все равно пыталась понять его, - Теодору тяжело давался этот рассказ, - она не сердилась. Она переживала за него, боялась. Ее страх усилился, когда она поняла, что ожидает ребенка. Этот ужас снедал ее, она горела, как свеча. Она часто плакала. С каждой слезой, как с каждой каплей воска тает свеча, так и она растворялась. Но все же мама пыталась держаться. В первую очередь ради меня. Она, должно быть, чувствовала, что долго не протянет, - голос Тео предательски дрогнул, на глаза навернулись слезы, - но старалась жить, надеялась, что мое появление на свет заставит отца пересмотреть приоритеты и, одновременно с этим, докажет, насколько она его любит.
Нотт замолчал, переводя дух.
- Действительно, - продолжил он, не скрывая горечи в голосе, - после моего рождения она сильно ослабла. Сказались пережитые стрессы. Отец тогда несколько недель не появлялся дома. Мама прождала его три месяца. От некогда ярко горевшей свечи остался жалкий огарок, который вот-вот должен был расплавиться, - Теодор перестал бороться с рвущимися наружу слезами, и соленые капли потекли по его искаженному болью лицу, - отец появился, когда смерть уже заявила свои права на маму. Она была бледна, из глаз непрерывным потоком лились слезы. Уже чувствуя приближающийся конец, она просила его позаботиться обо мне, говорила, что любит его, что всегда будет с ним. Эта ужасная картина отрезвила отца. Он вдруг понял, что наделал. Стоя на коленях, он слезно молил умирающую жену о прощении, искренне раскаивался в своих ошибках. Мама, грустно улыбаясь, говорила, что не держит на него зла, что прощает ему все, и еще раз просила не оставлять меня, поскольку я был, и остаюсь, единственным упоминанием о ней в этом мире. Сказав это, она закрыла глаза. Лицо ее выражало умиротворение и спокойствие. Так леди Дакоты Нотт не стало, - глаза рассказчика вдруг ярко полыхнули зеленым, - отец не мог смириться с этим, ведь он даже не знал, что у него есть сын. Он перестал поддерживать связь со всеми, кроме Малфоев. Затем, после падения Лорда его арестовали, вследствие чего, я до шести лет воспитывался эльфами-домовиками.
Теодор снова замолк. Глубоко вдохнув, он поведал о роли леди Малфой в его жизни, об отношениях с отцом, на которого сын, как и мать, не держал зла, и искренне любил его. Рассказал о прошедших пяти годах в Хогвартсе.
- Многие однокурсники пытались подружиться со мной, - это повествование давалось ему гораздо легче, - но, будучи замкнутым, я остался одиночкой на факультете. Да, со стороны кажется, что все слизеринцы сами за себя. Это, конечно, так, но даже они способны на дружбу, все, кроме меня. Несмотря на одиночество, я не был изгоем. Меня пытались притеснять, но это оказалось не по силам даже старшекурсникам. Внутри меня словно появился несгибаемый стержень, хотя он, наверное, всегда там был. За эту силу, наследственную проницательность и неслабый интеллект они стали уважать меня. Но, наряду с этим, они начали бояться. Я, конечно, не должен вам этого говорить, но все слизеринцы, будучи тонкими психологами, способны путем наблюдений и логических выводов узнать очень многое, если не все. И, зная слабое место человека, могут нанести сокрушительный удар. В этом их сила. Не подумайте, что я говорю это с целью прославления собственного факультета, нет. Повторюсь, сила слизеринца в аналитическом складе ума, наблюдательности, безграничном терпении и, разумеется, подлости и изворотливости. Но в этом же одновременно и слабость. Объясняю, выводы можно сделать, непосредственно общаясь с человеком, либо наблюдая, как он общается. С кем угодно. Важен сам факт общения. Но возникает вопрос: «Что делать, если человек – одиночка по природе и совсем ни с кем не общается?». Учитывая, что этот человек такой же слизеринец, как и ты сам, прибавляя его поражающую всех проницательность и сравнительно неплохой интеллект, получаем, что он знает о тебе все, а ты о нем – ничего. Так и в моем случае. Не зная меня, они не могут навредить мне.
Далее Нотт рассказал о последнем выпускном, о шоке, в который повергла его Гермиона своей внешностью и намерением помочь. Затем – о тревоге за отца, страхе слушания. А после этого конкретно о сегодняшнем дне, когда обзавелся двумя новыми друзьями и открылся женщине, которую считает второй матерью.
- А сейчас я сижу на ковре в доме на Площади Гриммо, - в конце добавил он, ухмыляясь, - и, слыша, как скандалит снизу Снейп из-за того, что его назвали Нюниусом, рассказываю двум окончательно обалдевшим от всего вышесказанного и произошедшего гриффиндорцам о своей жизни.
На лицах Гарри и Джинни застыло сразу столько эмоций, что трудно представить все это вместе. Это была жалость вкупе со страхом и удивлением. Плюс еще целый букет различных ощущений. Но последняя реплика и ухмыляющееся лицо Нотта разрядили обстановку. Поттер, поддаваясь чему-то необъяснимому, захохотал. К нему сразу же присоединился Теодор. Джинни сначала пыталась сдержаться, но через мгновение уже смеялась вместе с мальчишками.
- Да, - сквозь смех признал Гарри, - насчет обалдевших гриффиндорцев ты верно подметил. А что..?
- Я рассказал вам все это, потому что хочу считать Гермиону Лестрейндж своим другом. Она доверяет вам, значит, и я могу надеяться на вас. Ведь, если я хочу дружить с ней, в чем уже признался выше, то должен установить хотя бы нейтральные отношения с ее друзьями. А такие отношения тоже основываются на доверии. Ты ведь об этом хотел спросить?
- Да, ты снова прав, - согласился Поттер, - признаться, меня тоже немного пугает твоя проницательность и способность быстрого логического анализа ситуации, но это пустяки. Поверь мне, зная Гермиону на протяжении пяти лет, перестаешь удивляться чудесам человеческого интеллекта. Гарри Поттер, - проговорил он и протянул собеседнику руку, - можно просто Гарри.
- Теодор Нотт, - ответил тот, пожимая протянутую ладонь, - можно Тео. Знаешь, Поттер, пардон, просто Гарри, ты меня удивляешь. Ты, будучи гриффиндорцем в, одному Мерлину известно, каком поколении, рассуждаешь и ехидничаешь чисто по-слизерински. Уважаю.
- Понимаешь ли, Нотт, excusez-moi, Тео, - также осклабился Поттер, - не у тебя одного есть тайны. Если честно, Шляпа предлагала мне поступать на Слизерин. А ты, в свою очередь, проявляешь чисто гриффиндорские качества, являясь потомственным слизеринцем. Уважаю.
- Да, общение с Гермионой явно пошло тебе на пользу, - ухмыляясь, заметил Нотт, - результат на лицо. Чисто слизеринское виртуозное хамство.
Гарри ухмыльнулся в ответ, и оба, разжав руки, снова засмеялись.
- Не думал, что общаться со слизеринцем так легко, - заметил надежда всея магической Британии.
- Я тоже не подозревал, что с гриффиндорцем можно общаться, - в тон ему ответил Тео, - простите, мисс, мы, увлеченные состязанием в виртуозном хамстве, совсем обделили Вас вниманием.
Последняя фраза была адресована Джинни.
- Джиневра Уизли, - уверенно произнесла рыжая, протягивая ладонь, - но попрошу никогда меня так не называть. Пожалуйста, Джинни.
- Теодор Нотт, - вежливо ответил юноша и, коснувшись протянутой руки девушки, бережно развернул ее и в лучших традициях истинных аристократов чуть прикоснулся к ней губами, после чего сразу же выпустил, - прости, Джинни, это просто мое воспитание.
- Ничего, Тео, - ответила все же шокированная Уизли, - я понимаю.
- Теодор, - обратился к Нотту Поттер, - я не совсем понял, почему ты не такой, как, например Малфои или Блэки?
- Ты имеешь в виду отношение к маглорожденным? – Гарри кивнул, - хорошо, объясню. Только не здесь, - он указал на Гермиону, - мы уже потревожили ее своим смехом.
Поттер еще раз кивнул и, поманив Джинни и Тео за собой, вышел из спальни крестного и направился в их с Роном комнату.
- Думаю, здесь нам не помешают, - сказал Гарри, - располагайся, извини, это, конечно, не то, к чему ты привык, но…
Теодор жестом остановил его.
- Пожалуйста, не делай из меня Люциуса Малфоя, - попросил он, - я и обидеться могу. Все в порядке. Я, пожалуй, начну.
Гарри и Джинни кивнули.
- Хорошо, - Тео оглядел слушателей, - помните, я говорил об увлечении леди Дакоты .историей магии? Итак, ей не была понятна политика чистокровных. Она не могла смириться с тем, что отношение к человеку зависит только от статуса его крови. Поэтому, проведя ряд исследований, она написала один трактат. В этом документе она, прибегая к уже известным и доказанным фактам и чистой неколебимой логике, доказала, что все роды чистокровных волшебников берут свое начало от маглорожденных. Магия – это тончайшая и мощнейшая материя. Возможно, ее можно приравнять к четырем известным стихиям. Когда магия появилась на Земле, никто не знает. Человека тогда, возможно, не было. А если и был, то его интеллекта явно был слабо развит. Но с течением времени люди становились цивилизованнее, интеллект развивался. И магия, будучи пусть и сильной, но достаточно ограниченной материей, стала «сотрудничать» с людьми. Но не каждому она была подвластна. Магия находила пристанище только в достойнейших маглах. Но, волшебная сила, как известно, передается по наследству. Так возникали эти самые чистокровные роды. Но все созидательные процессы в нашем мире, наряду с разрушающимися, имеют место быть. И появление маглорожденных волшебников – прямое свидетельство того, что магия не иссякает. Возможно, если бы не наследственность, многие маги были бы маглами. Но иногда, как вам известно, даже вопреки наследственности в чистокровных семьях рождаются дети, не имеющие волшебной силы. Я говорю о сквибах. Все же, магия подвластна не всем. Да, описанная мной позиция является полной противоположностью убеждениям Темного Лорда, поэтому об этом документе мало, кто знает. Отец боялся, что Волдеморт захочет уничтожить и саму рукопись и ее автора. Именно эта работа и повлияла на отношение нашей семьи к политике, которой придерживается большинство чистокровных по всему миру. Надеюсь, я достаточно точно объяснил свою позицию?
- Д-да, - выдавил Гарри, - неожиданно для аристократов. Признаться, удивлен.
Джинни молча кивнула. В дверь постучали.
- Войдите, - чуть удивленно проговорил Поттер.
В следующую минуту в комнату вошли Сириус Блэк, Ремус Люпин, чета Уизли вместе с близнецами и Рональдом.
- Прости, Теодор, - заговорил Бродяга, - но мы заметили, что вас троих долго нет, а потом заметили, как Гарри привел вас всех сюда…
- И решили проверить, не опасен ли я, да, мистер Блэк? – закончил за него Нотт.
- Проницательный молодой человек, - вполголоса заметил Люпин, - добрый вечер, мистер Нотт.
- Точнее, доброй ночи, мистер Люпин, - учтиво откликнулся тот, - и, пожалуйста, зовите меня по имени.
- Что ж, хорошо, Тео, - улыбнулся оборотень, - в таком случае, и ты зови меня просто Ремус, как и все вы.
Последняя фраза была обращена ко всем присутствующим.
- Хорошо, Ремус, - согласился Теодор и тоже улыбнулся. Люпин протянул ему руку. Они обменялись рукопожатием.
- Сириус Блэк, - проговорил Блэк, так же протягивая Нотту руку, - по имени, пожалуйста.
- Теодор Нотт, - ответил тот, пожимая протянутую ладонь, - аналогично.
После этого Тео обменялся рукопожатием с Артуром Уизли, обоими близнецами и галантно поцеловал руку Молли, как ранее ее дочери.
- О, какой приятный молодой человек, - чуть удивленно улыбнулась миссис Уизли, заливаясь краской, - а вы еще не доверяли Гермионе.
- Да, признаем свою ошибку, - ответил Люпин, а остальные утвердительно закивали, - Гермиона действительно хорошо разбирается в людях.
В это время Рон что-то пробурчал себе под нос.
- В чем дело? – спросил его Сириус.
- Да так, - Уизли почесал рыжий затылок, - как же это, Сириус? Сегодня братаетесь с сыном Пожирателя, а завтра, что, Сами-Знаете-с-Кем на мировую пойдете?
- Мы бы рады, - ответил Сириус, - но…
- Теперь я понимаю, почему к нам так относятся, - перебила его Молли, - Рональд, какое право ты имеешь так отзываться о семье Теодор? Разве он оскорбил кого-то из нас? Нет. Потрудись объяснить.
- Позвольте мне, - Нотт сам пошел в атаку, - да, Рональд, мой отец – бывший Пожиратель Смерти. Он уже отбыл наказание за это. Поверь, это нечто похуже срока в Азкабане. Последние два года он находился под Империусом, как было доказано Гермионой Лестрейндж. И потом, неужели, сын обязательно должен идти по стопам отца?
Задавая последний вопрос, Теодор закатал левый рукав рубашки до локтя. Взорам присутствующих предстала абсолютно чистая кожа предплечья.
- Надеюсь, что теперь убедил окончательно, - спокойно ответил Нотт, опуская рукав, - рад был познакомиться, но, боюсь, мне пора.
Тео направился было к двери, но Сириус остановил его, опустив руку ему на плечо.
- Никуда ты не пойдешь, - уверенно сказал Блэк.
Теодор только кивнул. В глазах у юноши потемнело. Из последних сил он пытался удержаться на ногах. Колени подкосились. Не устояв, он чувствовал, как проваливается во тьму.
Когда Тео очнулся, он обнаружил, что лежит в постели в какой-то незнакомой комнате. Юноша попытался припомнить, что же вчера было. Память услужливо представила ему все факты. Некоторая слабость еще оставалась. Сказывались потрясения последних дней. Особенно вчерашний оказался богатым на события.
Неизвестно, сколько бы он еще рассуждал об этом, но от размышлений его отвлекли шаги на лестнице.
Теодор поднялся, мысленно сетуя на сдавшие вчера нервы, оделся и вышел из комнаты. Он очутился на лестнице. Оглядываясь вокруг, Тео пытался понять, куда же ему идти. За этими размышлениями он не расслышал скрипа двери этажом выше и легких шагов по ступеням.
- Доброе утро, Тео, - юноша обернулся на знакомый голос, - немного заблудился?
- Утро добрым не бывает, Миа, - усмехнулся он, - и почему ты не спрашиваешь, что же я здесь делаю?
- А зачем? – подняла брови девушка, - я слишком хорошо знаю обитателей этого дома, чтобы задавать подобные вопросы. Кстати, спасибо.
- За что? – удивился Теодор.
- Как? – изумилась Гермиона, - а кто, если не ты, доставил меня сюда среди ночи? И кто донес меня до комнаты Сириуса и накачал зельями?
- А почему ты решила, что это был я? – поинтересовался Нотт, - да, сюда тебя доставил я. А насчет остального – не факт.
- Тео-Тео, - улыбнулась Лестрейндж, - неужели ты думаешь, что я поверю, что такой одиночка, как ты, привыкший полагаться только на себя, доверит кому-то свою работу? Или ты считаешь, что после стольких лет знакомства со своими друзьями, я не отличу их от кого-то другого?
- Ладно, Миона, сдаюсь, - Теодор поднял руки, - ты победила. Правда, потом я еще успел излить душу двум твоим друзьям, перезнакомиться с половиной обитателей этого дома, доказать твоему дружку, что я не Пожиратель, и грохнуться в обморок прямо в руки твоего двоюродного дядюшки.
- Как ты? – обеспокоенно спросила девушка, - лучше?
- Да, гораздо, - поспешил успокоить ее Тео, - правда, слабость осталась, но в свете последних событий это нормальная реакция измученного организма. Учитывая, насколько богатым был вчерашний день.
- Да, ты прав, - признала Гермиона, - и, знаешь, я рада, что ты смог довериться Гарри и Джинни. А Рональд, у него просто эмоциональный диапазон, как у чайной ложки. Так, идем, иначе Молли с нас три шкуры спустит.
Договорив, она взяла его за рукав и потащила вниз по лестнице.
Когда девушка, продолжая тянуть упирающегося и бормочущего что-то о нежелании причинять другим неудобства Теодора, появилась в столовой, там уже находились все Уизли, Гарри, Сириус, Ремус и еще несколько членов Ордена.
Блэк, хитро ухмыльнувшись, произнес, обращаясь к племяннице:
- Гермиона Лестрейндж, почему у меня складывается впечатление, что ты тащишь беднягу к алтарю?
Стоило ему это сказать, как все мигом подняли на него глаза. Гермиона покраснела настолько густо, насколько позволяла кожа и перестала тянуть Нотта, но рукав не отпустила.
- … и все равно, это неудобно, - на автомате закончив фразу, Теодор, в свою очередь залился краской, перестав сопротивляться.
- Сириус Блэк, прекрати смущать людей, - назидательным тоном проговорил Люпин, хотя в глазах у него плясали чертята.
- А что? – Сириус сделал невинное выражение лица, - я всего лишь констатирую факты. Нет, ну, признай, Лунатик, у них обоих, а особенно у моей дражайшей племянницы, такие лица, словно я раскрыл их коварный замысел. Так, Миа?
И он лучезарно улыбнулся. Девушка, вопреки его ожиданиям, ответила на улыбку, правда, это почему-то напомнило Блэку слизеринскую усмешку.
- Безусловно, Сириус, - притворно огорчилась Гермиона, - ты, как обычно, прав. Видимо, конспиратор из меня никакой.
- Я и не сомневался в своей правоте, - Блэк лучезарно улыбался, хотя и не понимал, к чему ведет хитрая девушка.
- Да-да, Сириус, - продолжала Лестрейндж, - я и не подозревала, что это придет кому-либо в голову. Правда, меня очень огорчает, что ты интересуешься чужой личной жизнью, ввиду отсутствия собственной. Поэтому, я приняла одно из важнейших решений в моей жизни. Вывод, тебе нужно жениться, Сириус. О, я лично подыщу тебе достойную кандидатуру.
Лицо Блэка, минуту назад светившееся от гордости, вытянулось, челюсть отпала, а в глазах застыло удивление и даже страх.
- Да, Сириус, ты не ослышался, - закивала головой Миона, - ну, что ты так смотришь? У меня за спиной, что, Волдеморт в розовой мантии с оборочками и огромным бантом на голове?
На последней ее фразе все, как один, повернулись и поглядели за спину девушки. Но, как ни странно, вместо предполагаемой картины в дверях обнаружился недовольный и одновременно ошарашенный Северус Снейп.
Заметив выражение лиц окружающих, Гермиона развернулась, разворачивая вместе с собой и Теодора, пребывающего в глубоком замешательстве. Как только девушка увидела своего преподавателя в предынфарктном состоянии, а охарактеризовать его вид по-другому она не могла, она начала хохотать, как умалишенная, поддерживаемая Сириусом, Ремусом, Гарри и Тео. Мгновением позже к ним присоединились остальные.
- Простите, профессор, - икая от смеха, проговорила Миона, - но розовый Вам не пойдет, определенно, нет. А вот ярко-желтый, думаю, то, что нужно.
И воцарившаяся на краткий миг тишина вновь потонула во взрыве оглушительного хохота.
- Вот это – моя племянница, - сквозь лающий смех гордо вставил Сириус.
- О, мисс Лестрейндж, я передам Ваше пожелание Темному Лорду, - холодно проговорил Снейп, - и вообще, если то, что я слышал, - правда, то Вам, мистер Нотт, лучше убрать это глуповатое выражение лица. Иначе я склонен думать, что Вас задел шальной Конфундус. А вы, мисс Лестрейндж, поторопитесь, пока Ваш избранник не сделал ноги, простите за выражение.
- Профессор, не окажете ли Вы нам честь, - невинно спросила Гермиона, - не будете ли Вы подружкой невесты? Просто, более подходящей кандидатуры я не вижу. У меня где-то была ярко-желтая мантия и лента в тон. Бантик я Вам, так и быть, завяжу. Все будет в лучшем виде.
- Гермиона, а кто будет шафером? – спросили хором близнецы.
- У Тео спросите, а то, что это я одна отдуваюсь? Ну, Тео, кто будет твоим шафером?
- М-м-м… дай-ка подумать, - Нотт с видом глубокой задумчивости почесал затылок, - мне кажется, что как нельзя лучше подойдет либо Волдеморт в описанном тобой виде, либо Рональд в таком же, как на четвертом курсе, облачении.
И снова тишину прорезал громкий смех. Цвет лица Рона приблизился к оттенку шевелюры, а Снейп скорчил такую гримасу, словно его заставляли заключить с Темным Лордом законный брак.
- В общем, Сириус, я тебя предупредила, - пришла в себя Гермиона, - а, сам знаешь, кто предупрежден, тот вооружен. Будешь выдавать меня замуж против моей воли, придется жениться самому, понял? Так, теперь ты, - она повернулась к Нотту, - чтобы я больше ничего не слышала о неудобствах, ясно? Запомни, Теодор Нотт, неудобно спать на потолке – одеяло падает.
- И эта наглая девчонка смеет ставить мне условия в моем же доме, - притворно возмутился Сириус, - я всего лишь тонко намекнул, что они хорошо смотрятся вместе, а она разыграла целый спектакль.
- Да-а-а-а, - протянул Рон, - сладкая парочка!
- Знаете, сударь, - Теодор склонил голову набок, а затем, воспользовавшись всеобщим замешательством, притянул Гермиону к себе и слегка приобнял, впрочем, не позволяя себе ничего лишнего, - завидуйте молча.
Цвет физиономии Рональда стал свекольно-красным. Все вновь рассмеялись, а у несчастного, казалось, сейчас дым из ушей повалит. Теодор тем временем уже выпустил Гермиону из объятий, и они смеялись вместе со всеми.
- Да, кстати, Бродяга, - серьезно сказал Ремус, - где твоя знаменитая аристократическая грация?
- При чем здесь это? – изумился Сириус.
- Блэк, ты стареешь, - заметил пришедший в себя Снейп.
- Что, хочешь порекомендовать мне хорошее средство от слабоумия, да, Нюниус? – ухмыляясь, вопросил Блэк, - и все же, к чему ты это сказал, Лунатик, если тебя даже Нюниус понял?
- Просто твой намек был сделан с грацией бегемота, Сириус, - ответил Люпин, едва сдерживая смех, - а учитывая присущую тебе ранее изящность движений и остроумие, которые сейчас становятся заметны с большим трудом, то ты, друг, похоже, действительно стареешь.
Конец его фразы вновь потонул в потоке безудержного смеха. Что, собственно говоря, не помешало Блэку расслышать его.
В целом, завтрак прошел весело и беззаботно. Все, кроме Рона, конечно, уже считали Тео своим приятелем.
После трапезы Нотт, сославшись на неотложные дела, поспешил удалиться. Все же это было очередным потрясением, пусть и приятным. Поэтому юноше требовалось время, чтобы принять все это.
Стоило только Теодору уйти, как Гермиона сразу посерьезнела и удалилась в библиотеку, так же объяснив это важными делами.
Нарцисса, находясь под присмотром Джинни и Молли, довольно быстро пришла в себя. На четвертый день своего пребывания на площади Гриммо она уже начала спускаться вниз.
Тем же утром Гермиона получила целых четыре письма. Остальные домочадцы удивленно наблюдали за тем, как девушка отвязывала корреспонденцию. А только вошедший Сириус с улыбкой заметил:
- Да, Миа, чувствуется, что с раскрытием интриги директора ты стала пользоваться большей популярностью.
- Сириус, ты помнишь, о чем я тебе говорила? – скучающим тоном спросила племянница, - ты предупрежден. И потом, на этих двух конвертах эмблема больницы Святого Мунго, - она держала в руках два письма и тут же отложила их в сторону, - здесь, - взяла третий конверт, - герб Хогвартса, - этот конверт присоединился к двум предыдущим, - а тут, - девушка взяла последний конверт и, внимательно осмотрев его, сказала, - Теодор.
- Ну, так неинтересно, - Блэк надул губы, как маленький ребенок.
Но тут в открытое окно влетели еще два почтальона. Обе птицы подлетели к Гермионе. Девушка вновь принялась отвязывать письма.
- А здесь что? – поинтересовался Сириус.
- Все тебе интересно, - буркнула племянница, осматривая конверты, - так, этот герб мне незнаком, - отложила письмо, - о, а это я даже читать не буду, - она бросила конверт с фамильным гербом Лестрейнджей в другую сторону.
- В чем дело? Не хочешь общаться с родственничками? – поддел Сириус.
- Сириус, ты будто не в курсе, - проворчала Гермиона, - и потом, если на конверте герб Лестрейнджей, значит, мне пишет отец. Он – Пожиратель, и я не хочу иметь с ним ничего общего.
- Это может быть не только Рудольфус, - заметил Люпин, - но и его брат Рабастан.
- Это сути не меняет, Ремус, - ответила девушка, - они оба – приверженцы Волдеморта, следовательно, связываться с ними я не собираюсь.
- А вдруг кто-то из них тоже осознал силу всех своих злодеяний и хочет раскаяться, - съехидничал Рон, - что же, ты не поможешь дражайшим родственничкам?
- Зря стараешься, Рональд, - спокойно заметила Гермиона, - я не настроена с тобой препираться.
Закончив завтракать, девушка направилась в библиотеку вместе со всеми письмами. Даже письмо от кого-то из Лестрейнджей с собой забрала, но, придя в хранилище знаний, сразу же отправила его в камин. После чего села за стол и принялась за разбор корреспонденции.
Начала она с писем из Мунго. Одно из них сообщало, что лечение Беллатрисы проходит успешно, все самое необходимое уже сделано. Поэтому посещения мадам Лестрейндж были разрешены.
Второе было написано тем самым целителем, которому доверили Драко. Он напоминал о ее обещании принести зелья и назначил время встречи.
«Вот нахал», - думала Гермиона, сминая пергамент, - «ну, ничего. Мы еще посмотрим, кто кого». Бояться ей было нечего, ведь все необходимое она подготовила еще вчера.
Далее Миона решила заняться письмом из Хогвартса. Она знала, что это от Макгонагалл.
На деле в конверте обнаружилось письмо с результатами экзамена СОВ, который Гермиона сдала с одним «В», по Защите от Темных Искусств.
Лестрейндж немного огорчилась, ведь надеялась на новости касательно прошлого Волдеморта. Но, просмотрев оценки, она заметила еще один лист пергамента и уменьшенный до размеров магловской капсулы флакончик. Ее настроение немного улучшилось.
Профессор писала, что отправляет ей свои воспоминания вместе с результатами СОВ, чтобы не вызывать подозрений. Минерва сообщала также, что директор продолжает сбор материала, а все, что уже есть, она просмотрела. Затем была приписка, что второй лист необходимо сжечь сразу после прочтения в целях безопасности. Точно так же Макгонагалл просила поступить со всеми ее предыдущими письмами.
Гермиона решила внять совету своего любимого преподавателя, поэтому достала из ящика стола все предыдущие письма профессора трансфигурации и отправила их в камин. После чего, вернув флакончику с воспоминаниями нормальный размер, она убрала его в стол, наложив больше защитных чар, чем обычно.
Оставалось всего два письма. Одно из них точно было от Тео, в этом девушка не сомневалась. Просто бумага была ей знакома, и от конверта исходил едва уловимый аромат сандала, поэтому сомнений не оставалось. Гермиона улыбнулась.
Другой конверт было совершенно иным. Бумага была не менее качественной, но более тонкой. На конверте стоял незнакомый ей герб, что говорило о том, что письмо прислано кем-то из чистокровных волшебников. Так же девушка уловила аромат, исходящий от конверта. Этот запах сильно отличался от предыдущего. Он был более терпким и тяжелым, более навязчивым. Это насторожило адресатку письма. Проверив на всякий случай письмо на наличие чего-то инородного или темномагического и, получив отрицательный результат, девушка потянулась за лежащей чуть дальше на столе книгой.
«Чистокровные семейства магической Британии» гласил заголовок. Эту книгу она тоже забрала из своего сейфа. Там была краткая информация о магических родах. Герб семейства, основатель рода и прочая справочная информация.
Отыскав тот самый герб, изображение которого стояло на конверте, Гермиона не удивилась. Но изумиться ее заставило то, что это был герб рода Забини.
«С чего это Забини решил мне написать?» - недоумевала девушка и распечатала конверт.
В этом письме Блейз Забини сообщал Гермионе о том, что всегда считал ее интересной личностью, но, учитывая отношение его матушки к нечистокровным, не мог начать с ней общение. Но теперь, когда выяснилось, что статус крови девушки не должен вызвать гнева его родительницы, парень предлагал ей наверстать упущенное за пять лет и начать общение.
Закончив читать письмо, Лестрейндж глубоко задумалась. Пусть они никогда не были знакомы лично, но она знала Забини. Да кто же не знает этого высокого аристократичного мулата, по которому сходит с ума половина девушек Хогвартса? Да, Блейз Забини действительно был красив, Гермиона это признавала, но она редко, когда велась на красивую обложку. И, зная его репутацию, ей становилось немного не по себе. Но, здраво рассудив, что никаких туманных или прямых намеков в письме не было, а значит отказывать нет причины, девушка написала ответ, где сообщала, что очень удивлена, но, несмотря на это, ничего против не имеет. Затем она запечатала конверт и отложила в сторону, собираясь потом отправить.
Оставалось последнее письмо. От Тео. Одна мысль об отправителе заставляла Гермиону улыбаться. За такой короткий срок он уже успел стать для нее другом. Это она поняла тогда в больнице. Да, он по-прежнему ей нравился, но девушка заставляла себя не зацикливаться на глупостях. А подобные чувства она считала не чем иным, как чепухой. Но мысли о новом друге оставляли ее, только если Гермиона находила по-настоящему важное дело и погружалась в него с головой.
Отогнав от себя рассуждения об этом, девушка принялась за чтение письма.
Начиналось оно с дежурных вежливостей. Это Гермиону немножко огорчило. Но, увидев приписку, что воспитание заставило его начать именно так, она снова улыбнулась. Далее Тео изъявлял желание рассказать ей обо всей своей жизни, о взглядах на жизнь. Он объяснял это тем, что, узнав самое главное друг о друге, им будет легче довериться друг другу.
С этим Гермиона не могла не согласиться. Поэтому в ответе написала, что согласна. Она предлагала сначала рассмотреть жизнь одного из них, затем другого. И, поскольку предложение исходило от Тео, она замечала, что начать нужно с него. Написав еще несколько глупостей, вроде того, что после его ухода близнецы на протяжении трех дней третировали Рональда за его реплику и смеялись, вспоминая Снейпа, она запечатала конверт.
Затем, собрав все свои ответные письма, отправилась в помещение для сов. Там она подозвала Вайнону и Буклю. Отправив свою питомицу в Хогвартс, чтобы не вызывать подозрений, а любимицу Гарри к Тео, девушка заметила, что филин, принесший письмо от Забини, тоже находится здесь. Гермиона поманила его к себе. Птица, важно ухнув, подлетела к ней и протянула лапу. Привязав послание, девушка выпустила почтальона, и уже через несколько минут его не было видно на горизонте.
Предупредив Гарри, где его сова, Гермиона начала собираться в больницу. Помимо обещанных зелий она взяла с собой еще несколько склянок на всякий случай.
Когда девушка показалась в гостиной, чтобы сообщить о своем уходе, за ней увязались Сириус и Нарцисса.
Через некоторое время все трое стояли в холле больницы.
Первым делом они решили навестить Беллу, поскольку до встречи с целителем, ведущим Драко, оставалось еще два часа.
Всю дорогу до палаты Гермиона волновалась. Но, оказавшись перед дверью, решила, что это глупо и смело вошла внутрь.
Ее взору предстала обыкновенная двухместная палата. Одну кровать занимала Беллатриса, другую – Юлиан Нотт.
Мысленно усмехнувшись, девушка направилась к матери.
Беллатриса сидела на постели и читала газету, когда услышала скрип двери и шаги. Подняв голову, женщина увидела свою дочь. Не прошеные слезы навернулись на лицо, к горлу подкатил ком. Гермиона, тем временем, наложив несколько заглушающих заклинаний, дабы не потревожить спящего Нотта, приблизилась и села на стул возле кровати.
- Здравствуй, мама, - неуверенно проговорила она, беря женщину за руку и смаргивая выступившие слезы.
- Здравствуй, девочка, - точно так же ответила Белла, чуть сжимая теплую ладонь дочери, - я думала, что никогда не увижу тебя. Но судьба распорядилась иначе, за что я ей премного благодарна.
Женщина заплакала.
- Не представляешь, насколько я признательна ей за это, - ласково проговорила дочь.
- Но ты же знала меня, как закоренелую преступницу, сумасшедшую, самую верную последовательницу Темного Лорда, - недоумевала мать, - почему же ты признала меня?
- Просто я поняла, что все в этой жизни не так просто, как кажется на первый взгляд, - тихо ответила Гермиона, - ведь что-то же сделало тебя такой. Хотя Сириус списывает все на издержки Родовой магии. Но, мне кажется, он просто прикрывается этим. И потом, зная истинную причину того, что заставило тебя так жить, я тем более не могу не принять тебя. Отрицать это было бы в первую очередь бесчеловечно, и вообще глупо, если смотреть на это с большей циничностью.
- Какая же ты у меня умница, - улыбнулась Беллатриса, - и такая добрая, милосердная. Я горжусь тобой. Узнаю себя, правда, отчасти. Я в твои годы не была такой понимающей. А как же ты жила до нашей с тобой встречи?
- О, если об этом рассказывать, то вряд ли хватит и нескольких суток, - Гермиона ответила на улыбку, - если только вкратце.
В итоге, следующие полтора часа девушка потратила на рассказ о прошлом. Особенно подробно она остановилась на дне оправдания Нотта-старшего и следующем после него утре. К концу повествования Беллатриса вновь разрыдалась.
- Гермиона, - ласково проговорила она, - ты такая добрая, справедливая и правильная, что даже не верится в существование такого человека, если не знаешь тебя лично.
- Ты судишь предвзято, мама, - зарделась та, попутно стирая слезы с лица Беллы, - что же ты плачешь, все же хорошо?
- А почему плачешь ты? – спросила Беллатриса.
Гермиона только сейчас заметила, что по ее лицу катятся соленые капли.
- А в целом, ты права, - рассудительно заметила мадам Лестрейндж, - что-то я расклеилась. Слабачка.
- Мама, не надо так, - мягко укорила ее дочь, - знаешь, один мой друг как-то сказал мне, что этого не нужно стыдиться. Слезы – не показатель слабости, они свидетельствуют о том, что ты слишком долго пыталась быть сильной. И только по-настоящему слабый человек не способен плакать. Ты у меня очень сильная. Верь мне.
- Верю, - ответила та, - не могу не верить. А теперь ответь мне, дочь моя, давно ли ты дружишь с Ноттом?
- Теперь понятно в кого я такая проницательная, - улыбнулась Гермиона, - с того самого богатого на события дня.
- Конечно, в меня, ты еще сомневалась? – Белла, ухмыляясь, пыталась придать своему лицу гордое выражение, - явно не в отца.
- Теперь я вижу, что вы с Сириусом родственники, - заметила девушка.
- Гермиона, у твоего имени есть какое-нибудь сокращение? – спросила Беллатриса.
- Есть, Цисси постаралась, - ответила та, - Миона или Миа, но это так, на худой конец, хотя все меня так и зовут.
- Цисси здесь? – задала новый вопрос женщина.
- Да, она и Сириус, - не затянула с ответом дочь, - могу позвать их, если хочешь.
- Ну, если тебя не затруднит, - Белла снова улыбнулась.
- О, сколько времени, - удивилась Гермиона, посмотрев на часы, - через семь минут мне нужно быть на другом этаже. И Нарцисса, и Сириус пойдут со мной. Это по поводу Драко. Ты не против, если мы зайдем к тебе после этого. А то Цисси вся на нервах. И Сириус тоже. Он же Люциуса арестовал.
- Конечно, иди, - согласилась Беллатриса, - передавай привет Драко, если он пришел в себя, - только, пожалуйста, не забудьте зайти.
- Ни в коем случае, отдыхай и не плачь больше, приду, проверю, - усмехнулась Гермиона, притворно строго погрозив ей пальцем. После чего, поцеловав мать в щеку, вышла из палаты.
За дверью ее ждали Сириус и Нарцисса. Коротко кивнув им, Гермиона пошла в сторону лестницы.
К палате Драко все трое подошли точно к назначенному времени.
- О, Вы пунктуальны, мисс Лестрейндж, - раздался голос целителя, - миссис Малфой, какая честь. Мистер Блэк, чем обязан?
- Добрый день, господин целитель, - деловито заговорила Гермиона, - вот, - она указала на свою сумку, - здесь все, что Вы просили, но я должна быть уверена в том, что Драко это действительно нужно. Вы понимаете, о чем я, надеюсь. Признаться честно, я Вам не доверяю.
- Воля Ваша, мисс, - насупился целитель, - но это действительно необходимо. Чем же, поясните, я обманул Ваше доверие?
- Я так полагаю, тем, что довели ее и меня до нервного расстройства, господин целитель, - вмешалась Нарцисса, - судя по тому, что Миона мне рассказала, Вы могли выполнить эту работу в разы быстрее.
- О, миссис Малфой, простите великодушно старого дурака, - начал лебезить перед ней целитель, - но…
- Насчет дурака я согласен, - вступил в дискуссию Сириус, - но Ваши оправдания ничего не изменят. Скажите, можно ли допросить Вашего пациента?
- Что ж, посещения разрешены, - с важным видом произнес целитель, - что же касается допроса, думаю, что можно. Душевное состояние больного в полном порядке и не вызывает опасений.
- Отлично, - проговорил Блэк, - дамы вперед.
С этими словами он открыл перед кузиной и племянницей дверь, пропуская их, затем вошел сам. Следом за ними просеменил целитель.
- Будьте любезны, господин целитель, закройте дверь с той стороны, - попросила Гермиона. И обиженно нахохлившийся старик покинул палату.
Драко был бледнее обычного. Он лежал на больничной койке и смотрел в потолок.
- Послушайте, если Вы не поняли меня в прошлый раз, то… - начал было он, но, повернувшись, осекся, - мама.
- Драко, сынок, - по лицу Нарциссы побежали слезы, - ну, как ты?
- Неплохо, даже очень, - Малфой улыбнулся, - только вот целитель достал. Говорил что-то про какие-то редкие зелья. Он столько нудил, что я уже лишился терпения. Пренеприятный тип.
- Согласна, Драко, - заметила Гермиона, - здравствуй. Все, что нужно, здесь.
С этими словами она вытащила из сумки множество колбочек и расставила их на тумбочке возле кровати.
Нарцисса, вытирая слезы, уже сидела возле сына и держала его за руку.
- И тебе привет, - улыбнулся Драко, затем кивнул Сириусу.
- Цисси, позволь мне поговорить с твоим сыном, это не займет много времени, - перешел к делу Блэк. Дождавшись кивка Нарциссы, он тоже присел возле парня.
- Простите, что вмешиваюсь, - обратила на себя их внимание Гермиона, - Драко, мама передает тебе привет и желает скорейшего выздоровления. Я, пожалуй, выйду, здесь тесно. Зайду немного позже, Драко.
С этими словами девушка вышла в коридор, потому что в палате действительно с трудом можно было сделать глубокий вдох. Она встала возле стены и задумалась. Все ее мысли вертелись вокруг Темного Лорда. Гермиона думала, получится ли у нее хотя бы определить, сколько крестражей создал Волдеморт и что они собой представляют.
Сколько она так простояла, погруженная в свои мысли? Девушка и сама не знала. Дальнейшие ее размышления вдруг понеслись совсем в другом направлении. Она снова вспомнила Тео.
«Так, хватит думать о чепухе», - призывала она себя к порядку.
«А что толку думать о змеелицем чудовище и его крестражах, если все ответы лежат в столе в библиотеке на площади Гриммо?» - ехидно отозвалось ее внутреннее «я».
«Ну, не знаю, подумай о маме, Драко, Нарциссе, Сириусе, Гарри, да мало ли, о ком еще», - Гермиона не совсем понимала, что стоит в коридоре и спорит сама с собой.
«С ними все в порядке», - не раздумывая, отозвался голос изнутри, - «беспокоиться не о чем. Поэтому я думаю о том, о чем, вернее, о ком тебе самой хочется, но ты боишься это признать. Даже самой себе, ведь я – часть тебя».
- Глупости это все, - девушка и не заметила, что сказала это вслух.
- Гермиона Лестрейндж, - раздался голос справа от нее, - не надеялся на такую скорую встречу, ведь получил твой ответ всего лишь несколько часов назад.
Девушка промолчала и повернулась на голос. Как она и ожидала, в коридоре стоял Блейз Забини и ухмылялся.
- Только не говори, что не рада меня видеть, все равно не поверю, - уверенно произнес Забини, приближаясь, - между прочим, мисс Лестрейндж, разговоры с самой собой – первый признак сумасшествия.
- Не хочу показаться грубой, но ты не вовремя, Блейз, - ответила та.
- О, прошу прощения, что прервал процесс твоего самокопания, - оскалился Забини, - но может, все-таки соизволишь уделить пару минут новому знакомому?
- Я так понимаю, ты к Драко, - пропустив его вопрос мимо ушей, проговорила Гермиона, - боюсь, тебе придется подождать. Там Нарцисса и Сириус, а в палате тесно. Но, если хочешь, можешь войти.
- Нет, подожду, - Забини снова ухмыльнулся, - я читал, как ты вытащила из Азкабана троих Пожирателей. Похвально, похвально. Ладно, я понимаю, Беллатриса – твоя мать, Люциус – муж твоей тети, но чем ты обязана Нотту?
- Что ж, если тебе так интересно, то ничем, - ответила Лестрейндж, - просто я хотела восстановить справедливость.
- Справедливости нет, - философски заметил Блейз, - тебе должно быть это хорошо известно. Ничего в этом мире не делается просто так, на все есть причина. Поэтому я тебе не верю.
- Это твое право, Блейз, - пожала плечами Гермиона.
- И все же, что заставило тебя вступиться за Нотта?
- А почему тебя так это волнует? – вопросительно подняла бровь девушка.
- Ну, я беспокоюсь за товарища… - начал Забини.
- Лжец, - спокойно отметила Гермиона, - у Тео нет друзей, точнее, не было.
- Все-то ты знаешь, - проворчал Блейз, - стоп, а ты откуда об этом знаешь? И как ты его назвала? Тео?
- Если у тебя проблемы со слухом, то я повторю, да, я назвала его Тео. А что?
- Да так, ничего, - Забини задумался, - так откуда ты знаешь о его одиночестве?
- Ну, на невнимательность я не жалуюсь, Блейз, - проговорила Гермиона, не глядя на собеседника, - и потом, скажи, почему ты исключаешь возможность того, что он сам мне об этом рассказал?
- За все пять лет обучения не было ни одного раза, чтобы Теодор Нотт с кем-нибудь разговаривал, ну, не считая, конечно, дежурных фраз и ответов на редкие вопросы, - ответил Забини.
- Зачем ты говоришь мне об этом? – поинтересовалась Лестрейндж, - и почему тебя так беспокоит Теодор?
- Ну… э-э-э-э… - Блейзом овладело косноязычие.
- Понятно, весьма содержательный ответ, кстати, - без тени усмешки на лице фыркнула девушка.
- Да, весьма красноречиво, Забини, - услышали они голос со стороны лестницы, - это так трогательно, что ты обо мне беспокоишься, но, как ты сказал, что на все в этом мире есть причина. Поэтому, будь добр, назови ее.
- Нотт. Легок на помине, - пробурчал Блейз, - а тебя не учили, что вмешиваться в беседу ни с того ни с сего невежливо, циник ты наш доморощенный?
- Конечно, не сомневайся, - Теодор появился в поле зрения, - но, позволь ответный вопрос, неужели тебе не объясняли, что навязывать тему беседы, тем более в разговоре с дамой, - верх бескультурья? А я-то думал, что во всем, что касается обращения с девушками, ты специалист. Видимо, мое мнение было ошибочным.
- О, с ней просто невозможно общаться, как с другими, - Забини закатил глаза, - поэтому приходится отступать от общепринятых стандартов. Ты себе даже не представляешь, насколько она невыносима.
- Тут ты ошибаешься, - холодно заметил Тео, - я успел пообщаться с Гермионой и вовсе не считаю ее невыносимой. Кстати, здравствуй, Миона. Прости мне мою невежливость.
- Здравствуй, Тео, - девушка была очень рада видеть Нотт, поскольку Забини уже начал ее нервировать, - ничего страшного. Как твой отец?
- Рад, что не сердишься, - уголки губ Теодора чуть дернулись вверх, - кстати, об отце. Он в порядке, медленно, но верно движется к выписке. Он хочет поговорить с тобой, поэтому я здесь.
- Так, я что-то пропустил? – оторопело уставился на них Забини, - почему вы, двое, общаетесь, как приятели?
- Тео, что с ним? Он всегда такой тугодум? – поинтересовалась Лестрейндж.
- Не знаю, вроде раньше таковым не являлся, - серьезно ответил Нотт, - Блейз, дружище, что с тобой?
- Э-э-э-э…я-а-а-а… ну-у-у-у… - второй раз за последние полчаса Забини не нашел, что ответить.
- На лицо косноязычие, - заметил Теодор, - в чем причина, как думаешь, Миа? И, самое главное, что же делать?
- Дай-ка подумать, - протянула Гермиона, демонстративно почесывая затылок, - наверное, его Рональд покусал, других версий у меня нет. Что скажете, коллега?
- Согласен, коллега, - с трудом удерживая серьезное лицо, подтвердил Нотт.
- А-а-а-а-а-а-а… - сказать, что Блейз был в шоке, в данном случае равноценно молчанию.
Теодор и Гермиона, переглянувшись, покатились со смеху. Забини взирал на них с открытым ртом.
- О-о-о, - протянул Тео сквозь смех, - знаете, коллега, меня сильно беспокоит здоровье внутренних органов сего господина, ведь, находясь в подобном положении, он подвергает их риску заражения серьезнейшими простудными заболеваниями.
- Что-о-о-о-о? – выдал Блейз.
- Прогресс налицо, но, в целом, согласна, коллега, - девушка пыталась сохранить лицо, - Забини, рот закрой – кишки простудишь.
Тот продолжал взирать на нее крайне обалдевшим взглядом, по-прежнему не закрывая рта.
- О, Мерлин, - Лестрейндж закатила глаза, - Блейз, смотри внимательно.
С этими словами она подняла кисть руки на один уровень с глазами парня и изобразила закрывающиеся челюсти. Забини, как по команде, захлопнул рот.
- Ну, вот и умничка, - Гермиона сделала вид, что стирает слезу умиления, - давно не видела таких способных мальчиков. А ты, Тео?
Последний вопрос поглотила новая волна безудержного смеха.
Минутой позже из палаты вышел Сириус Блэк. Заметив остолбеневшего Забини и смеющихся Нотта и Лестрейндж, он проговорил:
- Что, племянница, опять возводишь в ступор ни в чем не повинных людей?
Ответом ему был все тот же смех.
- Да, так оно и есть, - сам себе ответил мужчина, - чем он провинился, Миона?
- Он…слишком…медленно…со-соображает, - кое-как выдавила девушка, - и потом, нечего было навязывать неуместную тему для разговора.
- Бедный парень, - искренне посочувствовал Блэк, - ты к Драко, верно? Ну, так заходи. Гермиона, я сегодня задержусь, наверное. Меня ждет целая куча бумаг.
Та только кивнула. Тем временем из палаты вышла Нарцисса.
- Цисси, мама хотела, чтобы ты зашла к ней, - обратилась к женщине племянница.
- Хорошо, Миа, - Нарцисса огляделась, - здравствуй, Блейз.
Забини в ответ что-то промычал и поспешил скрыться за дверью палаты друга.
- Что с ним? – поинтересовалась леди Малфой, но, увидев улыбающихся Гермиону, Теодора и Сириуса, предположила, - очередная удачная попытка поставить на место не в меру любопытного? Ладно, я уже поняла, что права. Идем, Миона.
Все четверо направились к лестнице, но Сириус отделился от них и направился к камину. Всю дорогу Гермиона и Тео обменивались улыбками и взглядами. Глядя на них, казалось, что они знакомы всю жизнь.
Перед входом в палату Нотт распахнул дверь и галантно пропустил дам вперед, после чего вошел сам.
- Цисси, - раздался чуть хрипловатый голос Беллатрисы.
- Белла, - в свою очередь пробормотала Нарцисса. После чего присела возле постели сестры и взяла ее за руку.
- Миона, дочка, ты уже соскучилась? – хитро спросила черноволосая женщина.
- Конечно, - лучезарно улыбнулась дочь, - но есть еще одна причина.
- Это я попросил Теодора привести ее сюда, - подал голос Нотт-старший.
- Хорошо, - ответила Белла, - знаешь, Юлиан, должна заметить, что твой сын очень похож на тебя.
- Равно, как и твоя дочь на тебя, - проговорил мужчина, - но, все равно спасибо, мне приятно это слышать.
- Мне тоже, - сказала Беллатриса и, кивнув дочери, повернулась к сестре.
- Если вы не возражаете, - Нарцисса вытащила палочку и наложила звукоизоляционные чары на небольшой кусок палаты, где находились они с сестрой.
Теодор придвинул Гермионе стул, за что получил благодарную улыбку, а сам присел на край кровати отца.
- Здравствуйте, мисс Лестрейндж, присаживайтесь, - Нотт-старший указал девушке на стул, а Тео ободряюще улыбнулся.
- Добрый день, мистер Нотт, рада видеть, что Вам уже гораздо лучше, - учтиво проговорила та, усевшись.
- Благодарение Вам, мисс, - Юлиан улыбнулся своей защитнице, - хочу сказать Вам спасибо, ведь Вы – моя избавительница.
- О, что Вы, мистер Нотт, не стоит благодарности, на моем месте так поступил бы каждый, - польщенно зарделась Миона.
- Отнюдь, мисс Лестрейндж, - мягко возразил ей мужчина, - также отдельная Вам благодарность за то, что избавили моего сына от одиночества.
- О, в этом не только моя заслуга, - девушка вновь покраснела, - и, простите, не могли бы Вы называть меня Гермионой. Если Вас не затруднит, конечно.
- Как Вам будет угодно, Гермиона, - согласился Нотт-старший, - но вынужден не согласиться с Вами вновь, ведь, если бы не Вы, вряд ли у Теодора появилось бы столько приятелей за один день. Хотя нет, думаю, их можно назвать друзьями, не так ли, Тео?
Сын только кивнул в ответ на вопрос отца.
- Ну, вот, что ж, давайте оставим эту тему, раз она заставляет Вас смущаться, - проговорил Юлиан Нотт, - я хочу лишь добавить, что ничего не имею против вашего общения. Вы мне глубоко симпатичны, да и сын у меня человек, как мне кажется, неплохой.
- О, что Вы, мистер Нотт, - уверенно сказала Гермиона, - Ваш сын – один из замечательнейших людей, с которыми мне приходилось сталкиваться. Следует отдать Вам должное, как воспитателю.
- Ваши слова – бальзам на отеческое сердце, Гермиона, - лицо Нотта-старшего светилось от гордости за сына, - ведь я всеми силами пытался воспитать его достойным человеком.
- Вам это, безусловно, удалось, - заметила девушка, глядя прямо в глаза собеседнику, - но, думаю, не стоит забывать и самого Теодора, поскольку человека невозможно подчинить своей воле, заставив его что-то делать, без его собственного желания.
- Вы правы, - согласился мужчина, не разрывая зрительного контакта, - знаете, Гермиона, Вы не перестаете меня удивлять. Слушая Ваши рассуждения, сложно поверить, что Вам всего пятнадцать. Настолько они здравы и справедливы.
- Я польщена, сэр, - Лестрейндж смущенно потупилась, - но, боюсь, Вы меня переоцениваете.
- Знаете, несмотря на Ваш блестящий интеллект, Вам все же свойственно иногда говорить глупости, - улыбнулся Юлиан, - и все же Вы напоминаете мне одного человека. Очень важного для меня. И не только для меня.
Девушка тактично промолчала, переглянувшись с Тео.
- Почему же Вы не спрашиваете, о ком я? – удивился Нотт-старший.
- Я догадываюсь, мистер Нотт, - ответила Гермиона, - но, все же считаю, что это было бы верхом невоспитанности, задавать Вам подобные вопросы. Это Ваше личное дело и, разумеется, дело тех, кому этот человек также дорог.
Глаза Юлиана Нотта вдруг наполнились слезами.
- Да, я в Вас не ошибся, - проговорил он, - Вы действительно очень на нее похожи. На мою жену, Гермиона.
- Прошу Вас, не продолжайте, - попросила мужчину встревоженная Лестрейндж, - я знаю, насколько тяжела для Вас и Тео эта тема. Поэтому, пожалуйста, на надо.
- Что ж, Вы правы, - Нотт-старший сморгнул непрошеные слезы, - это действительно нелегко.
- Простите, что заставила Вас вспомнить об этом еще раз, - девушка виновато опустила глаза, - мне, пожалуй, пора. Вам стоит отдохнуть, мистер Нотт. Еще раз приношу свои извинения.
- Не вините себя, Гермиона, я сам вспомнил об этом, - Юлиан тяжело вздохнул, - Вы снова правы, я чувствую себя измотанным. Тогда до свидания, мисс Гермиона Лестрейндж.
- До свидания, мистер Нотт, - вежливо попрощалась та, - желаю Вам скорейшего выздоровления.
И, кивнув на прощание Тео, вышла в коридор.
- Знаешь, сын, она действительно замечательная, - задумчиво проговорил Нотт-старший, - и очень похожа на твою мать.
- Я знаю, отец, - как-то спокойно ответил Теодор, даже слишком спокойно.
- В чем дело? – поинтересовался мужчина, - она тебе чем-то не нравится? Чувствуешь фальшь?
- Нет, все как раз-таки совсем наоборот, - признался Нотт-младший.
- Так все же прекрасно, - отец хлопнул Тео по плечу, - как ты, наверное, уже понял, я только «за».
- Угу, - выдохнул сын, - ладно, отдыхай, тебе это действительно нужно.
- Не дрейфь, сын, - пытался подбодрить его Юлиан, - ты тоже выглядишь уставшим. Иди, до свидания, Теодор.
- До свидания, отец, - юноша собрался выйти, как был остановлен.
- Теодор, а где Гермиона? – именно этот вопрос Нарциссы и задержал Тео.
- Она уже пять минут, как вышла, леди Нарцисса, - спокойно ответил тот, - возможно, она дожидается Вас за дверью.
- Да, наверное, так оно и есть, - согласилась женщина, - раз ты тоже уходишь, не мог бы ты попросить ее не ждать меня. Если тебе не трудно, конечно.
- О, нет, что Вы, нисколько, - вежливо ответил Теодор, - до свидания, мадам Лестрейндж, леди Малфой.
- До свидания, Тео, - ответила Нарцисса.
- До свидания, молодой человек, - попрощалась Беллатриса.
Кивнув всем на прощание, юноша покинул палату.
Выйдя в коридор, он сразу заметил стоящую у стены Гермиону.
- Леди Нарцисса просила передать, чтобы ты не ждала ее, - сказал Теодор.
- Спасибо, Тео, - девушка подняла на него голову и улыбнулась.
- Что с тобой? – обеспокоенно поинтересовался тот.
- Могу задать тебе тот же вопрос, - невесело усмехнулась Лестрейндж, - прости, просто немного перенервничала, разговаривая с твоим отцом.
- Ничего, понимаю, я тоже волновался, - ответил Нотт, - ну, что, идем?
- Вообше-то, я хотела еще заглянуть к Драко, но нет ни малейшего желания сталкиваться с Забини, - сказала Гермиона, - такое ощущение, что сил не осталось. Приду завтра. А сейчас, да, идем.
Всю дорогу они шли молча. Каждый думал о своем.
Перед самым камином в холле больницы они столкнулись с грозного вида пожилой женщиной, облаченной в темно-зеленую мантию с отороченным лисьим мехом воротником и в островерхой шляпе, увенчанной изъеденным молью чучелом грифа, и круглолицым молодым человеком приблизительно их возраста.
- Гермиона? – удивился парень.
- Здравствуй, Невилл, - девушка тепло улыбнулась однокурснику, отмечая, что тот заметно возмужал после битвы в Отделе Тайн и не казался больше столь рассеянным и неловким.
- Бабушка, - проговорил парень, обращаясь к женщине, - ты помнишь Гермиону? Вы познакомились на рождественских каникулах.
- Если честно, не припоминаю Вас, мисс, - произнесла миссис Лонгботтом, - напомните мне свое имя, пожалуйста.
- Гермиона Лестрейндж, - ответила та, - но раньше Вы знали меня под фамилией Грейнджер.
- Ах, да, точно, - ответила Августа, - просто Вы очень изменились. В таком случае, хочу поблагодарить Вас, мисс, ведь способ, найденный Вами, оказался действенен. К ним возвращается разум.
- Что вы, миссис Лонгботтом, право, не стоит, - смущенно потупилась Гермиона, - я же, в свою очередь, приношу Вам искренние извинения от лица моей матери.
- Нет-нет, не трудитесь, - проговорила женщина, - узнав достоверную историю, ни я, ни Невилл не держим зла на Вашу мать. Не беспокойтесь.
Заметив Нотта, она спросила:
- Простите, молодой человек, можно узнать Ваше имя?
- Теодор Нотт, мадам, - ответил юноша, - прошу прощения, что не представился сразу, не хотел вмешиваться в разговор.
- Августа Лонгботтом, это – мой внук Невилл, приятно познакомиться, мистер Нотт, - ответила пожилая дама.
- Взаимно, мадам, - учтиво проговорил Тео.
- Что ж, рада была встрече, но нам все же пора, - спохватилась Августа, - до свидания, мисс Лестрейндж, мистер Нотт.
- До встречи, - проговорил Невилл.
- До свидания, - в один голос попрощались Гермиона и Теодор. После чего бабушка и внук скрылись в огне.
- Ну, и день, - устало протянула девушка, - встречи, благодарности.
- И не говори, - согласился Нотт, - и все же, Миа, еще раз спасибо за отца. Это очень важно для меня.
И, вновь поддавшись порыву благодарности, юноша заключил ее в объятья, прошептав: «Спасибо».
- Не за что, Тео, - она улыбнулась, обнимая его в ответ.
- Как трогательно, я прямо-таки сейчас заплачу, - протянул язвительный голос позади них.
- Что-то не так, Забини? – поинтересовался Теодор.
- Нет, что ты, Нотт, все просто отлично, просто выражаю крайнюю степень удивления, - все так же ехидно продолжал Блейз.
- Это твое право, - холодно проговорил его однокурсник.
Гермиона тем временем аккуратно отстранилась от Нотта.
- Что ж, рада была встрече, - обратилась она к другу, старательно игнорируя Забини, - а теперь до свидания, Тео.
- До свидания, Миа, - попрощался тот, глядя, как девушка заходит в камин и, подарив ему на прощание улыбку, исчезает во всполохе зеленого пламени, - всего хорошего, Забини.
С этими словами вихрь все того же пламени поглотил и его.
