Глава 5Теперь, когда беготня по лесу осталась в прошлом, ребята не нуждались в обществе друг друга. Стас ушел умываться к кромке воды, чтобы, по его словам, не чувствовать себя грузчиком в конце дня. Ника устало прилегла на траве, подстелив сразу три куртки (своей и Стаса ей показалось мало), и она выпросила еще одну - у Ярослава. Ахмед сел поодаль прямо на песок и швырял мелкие камешки в воду, выуживая их из мелкого прохладного песка.
Влада, подумав, вынула карту и подошла к Ярославу.
- Мы, наверное, должны вернуть ее. Немного запачкалась, это мы на земле ее расстилали…
Ярослав молча взял карту, но девочка не отходила.
- Я хотела спросить, - решилась она.
- Мы все обсудим дома, с двумя командами сразу, - прервал ее Ярослав.
- Я не про маршрут. Я про Ахмеда и Стаса. Почему Вы не вмешались?
- Зачем? Рукоприкладства не было, а ссоры – дело обычное, вы и без меня все решите.
- Это была не простая ссора, - не сдавалась Влада. – Вы же все слышали, и своим молчанием поощрили Стаса!
- Можно подумать, если бы я погрозил Стасу пальцем, то что-то изменилось бы?
- Да. Вы бы показали свое отношение к его словам!
- Но ты ведь тоже промолчала, - напомнил Ярослав.
Влада, уязвленная его ответом, развернулась и пошла к Ахмеду. Присев около него, она достала из рюкзака бинт и пузырек с раствором.
- Давай посмотрю, - предложила она. – Ты сильно поранился.
- Не надо, - Ахмед отодвинулся. – Слышишь? Не трогай меня!
Влада, слегка удивившись, спрятала аптечку обратно в рюкзак и отошла, оставив Ахмеда в одиночестве. Обычно она не лезла, куда ее не просили, но сейчас искренне хотела помочь мальчику, который помог пройти маршрут первыми, только и всего. Что ж, пусть лечит свои царапины сам!
И правда, Ахмед, нахмурившись, взялся за аптечку и неловко, одной рукой стал промывать уже припухшие ссадины. Он не хотел обидеть Владу – просто ничью помощь сейчас принимать он не хотел. Мальчишка из Москвы уже и думать забыл о тех словах, что произнес в пылу ссоры, а он, Ахмед, забыть их не сможет долго. Всю жизнь он чувствовал себя чужим – в школе, во дворе, даже в дома, и здесь начиналось тоже самое. Но дома были старшие братья, чей авторитет на их улице не позволял ни одному пацану глумиться над ним. В школе да, бывали случаи, когда приходилось с помощью кулаков решать национальные споры, но редко. Но и друзей за восемь лет учебы у него тоже не нашлось. Он жил среди русских всю жизнь, правильно говорил и писал без ошибок, отмечал их праздники и пел их песни, но все равно был чужим. В четвертом классе, после одной такой потасовки, когда сын завучихи Мишка Харитонов, получив письмо от раненого брата из госпиталя Ставрополья, обозвал его при всех «хачом недорезанным», Ахмед смалодушничал и закатил дома настоящую истерику, чтобы мама пошла в паспортный стол и сменила его имя на русское, записав его не Ахмедом, а Андреем. Теперь даже вспоминать тот день стыдно, а тогда он слег от переживаний, и мама Валя просидела всю ночь у его постели, рассказывая в сотый раз историю, как нашла его на привокзальной площади. Поток людей проходил мимо испуганного черноглазого мальчика, а она не прошла. Первые пять лет еще была надежда, что родные найдутся, но Ахмед давно смирился, что он – приемыш, и его родные навсегда останутся неизвестными. Да и как их отыщешь, если ни адреса, ни фамилии, ни национальности – ничего он не знал. Все, что он смог выговорить там, на вокзале, было его имя, которое мама Валя и решила оставить, а фамилию дала свою. Так и появился в Находке Темников Ахмед, четвертый мальчик в русской многодетной семье моряка и медсестры из детской поликлиники.
Получается, что он проехал через всю страну, а ничего не изменилось - здесь тоже каждый раз ему будут припоминать нерусское имя и смуглую кожу, только братьев нет рядом, зато есть военные, а они вряд ли будут симпатизировать мальчику с кавказской внешностью.
