Глава 1Глава 1. Письма.
Кира, Мирный.
- Ма, я хочу есть! – крикнула Кира, на секунду отвлекаясь от монитора. – Ку-ушать…
И девочка снова застучала по клавишам.
- Иди и кушай - все давно на столе, – в дверях появилась Алиса Николаевна Ласокая. – Я тебе уже говорила, и не раз, что за компьютером не едят. И вообще, Кира, нам надо поговорить. Ты слышишь меня? Оторвись, пожалуйста, от экрана! Сегодня опять звонила Вера Борисовна. Ты чего добиваешься? «Двойки» в четверти по алгебре? Так знай, ни я, ни папа, в школу не пойдем. Оставят на второй год – оставайся!
- Мамочка, ну что ты такое говоришь! Посмотри, сегодня объявили новый конкурс для школьников не старше 16 лет! И тема - то какая интересная! Я обязательно, обязательно приму в нем участие…только вот о чем писать? Как ты думаешь, если я доработаю статью о шаманах Алдана, подойдет? Ну мама…не сердись, никакой «двойки» ни по какой алгебре у меня не будет! Я обещаю, все-все сдам в понедельник…или во вторник… А сейчас, хочешь послушать, что я написала?
- Нет, не сейчас. У тебя еще уроки и ужин.
- Я выбираю ужин! – весело крикнула Кира, когда мама ушла обратно на кухню. Обвела глазами стену с целым набором дипломов, грамот и сертификатов в застекленных рамочках и прикинула, что новые грамоты придется вешать совсем близко к окну. Сегодня же она отправит работу на конкурс эссе по богатствам родного края, а дня через два будет готова работа и по шаманам! Какая алгебра, когда в жизни есть столько интересного?
- Мама, так ты будешь слушать? – Кира вышла на кухню с листком в руках. – Тебе понравится!
- Папе почитаешь, - отмахнулась Алиса Николаевна, расставляя тарелки на полку. – Он сегодня обещал пораньше вернуться.
- Опять с алмазами, да? – говорила Кира, откусывая бутерброд с колбасой и заедая его салатом.
- Не болтай с набитым ртом! И положи бутерброд, ешь горячее и так весь день всухомятку. Положи, я сказала!
- Ты не знаешь, он апрельский каталог уже составил? Ну, тот, в котором будет алмаз, для которого я придумала название. Ты напрасно улыбаешься, между прочим, весь класс считает, что название «Слеза матери» для такого алмаза звучит очень хорошо. Отец напрасно не использовал его.
- Ты не слышишь, что звонят? У меня руки в пене, иди, открой! – велела Алиса Николаевна.
- Если я не стану журналисткой, то пойду по стопам отца. Каталоги составлять тоже интересная работа, – раздавалось из коридора, пока Кира шла к входной двери. - И уж тогда я сама буду отбирать, как и какой алмаз называть! Но журналистика, конечно…
- Что там? – обеспокоенно выглянула в коридор Алиса Николаевна, удивленная внезапно возникшей тишиной, и увидела дочь с распечатанным письмом в руках.
- Мама! – закричала Кира громче обычного. – Ты посмотри, что мне прислали!
Илья, Санкт-Петербург.
- Иля, мы опоздаем! – Софья Владимировна оторвалась от зеркала и посмотрела на сына. – Я прошу, надень галстук. Там будет Роман Георгиевич с супругой! Что, не сходятся? Не может быть, мы их только месяц назад купили! Подтяни-ка живот, вот так, уже лучше…
- Мама, бесполезно. Я же должен как-то дышать! Идите без меня, я предпочитаю остаться дома. Ты же знаешь, что я не большой любитель классической музыки.
- Валерий, ты это слышал? Ты слышал, что говорит твой собственный сын! Сын, которого мы пять долгих лет пытались научить любить музыку!
- Мама, любить музыку и ходить в музыкальную школу – разные вещи, - проговорил Илья, стаскивая с себя галстук. – Я никуда не пойду.
Он ушел в свою комнату и, как был в новом костюме и отглаженной белоснежной рубашке, так и упал на диван, не обратив никакого внимания на треск разрываемой по шву ткани, и притянул к себе пухлый потрепанный том. Точно также он не обратил внимания на перепалку между родителями, посвященную его поведению и дальнейшей судьбе, спокойно надел очки, раскрыл книгу на первой же попавшейся странице и погрузился в чтение.
Софья Владимировна, уже в пальто и шляпке, заглянула к сыну.
- Мы будем поздно, нас не жди, ложись спать. И включи лампу, у тебя все-таки зрение! Иля, ты меня слышишь? – и, не дождавшись ответа, прошла и щелкнула выключателем. – Так-то лучше. Я из-за этих сборов совсем забыла, как у тебя дела в школе? Ты второй день не показываешь дневник!
- Ничего интересного, - пробормотал Илья, переворачивая страницу. – Замечание на уроке русского языка.
- Что случилось? – Софья Владимировна, забыв про филармонию, села на край дивана. – Илья! Замечание? У тебя?
- Нет мама, не у меня. Это я сделал замечание Нине Гавриловне. Мама, она варвар! Она написала на доске слово «трещотка» с буквой Ё! И меня еще выгнали с урока и оставили вам послание на треть листа в дневнике! Отца или тебя во вторник ждут у завуча. Но можете не ходить, ничего интересного там не будет, - Илья уткнулся обратно в книгу.
- Валерий, ты чего молчишь? Твоего сына выгнали с урока!
- Мам, ты мне мешаешь. Я читаю летопись о Смоленске времен монгольского ига, а старославянский язык все-таки отличается от современного русского языка! Я хочу понимать, что читаю, а не слушать твои переживания. Я тебя тоже очень люблю, мама. Письмо? Какое? Нет, не видел. Положи, пожалуйста, на стол. Я посмотрю его позже.
Даша, Брянск.
- Попробуй взять вот этот бисер! – Алла Георгиевна подвинула пакетик с зелеными крошечными шариками к Даше. – Но, конечно, и золотой тоже смотрится нарядно. Вот тут, понизу хорошо бы еще вышивку продумать!
Даша расстелила рубаху на столе, еще раз все осмотрела, потрогала рукава, уже расшитые бисером.
- Как Вы думаете, успеем до четырнадцатого? – засомневалась девочка.
- Конечно, успеем! Будешь на фестивале самой красивой девушкой в народном костюме! – поспешила успокоить ее воспитательница. – Тем более, это уже не конкурс, а фестиваль лауреатов и победителей! Споешь, расскажешь, станцуешь, вон какой у тебя новый костюм получается – загляденье просто! И грамоту очередную нам привезешь! И призы наверняка будут! Ну, не раскисай! Давай попробуем закончить сегодня этот рисунок, а этот отложим до завтра! Сколько время? Ты же дежуришь сегодня по столовой?
- Я с девочками договорилась, они подменят меня! А я завтра за них выйду.
- Завтра? Дашка, глупенькая, завтра же гости из Швеции приезжают! Все праздника ждут, а ты на кухню добровольно записалась! Иди и сейчас же поменяйся обратно! – Алла Георгиевна почти силком вытолкала Дашу из-за стола.
- Алла Георгиевна, миленькая, не надо! Какой толк от этих шведских гостей? Конфеты и книги я и так получу. А больше мне ничего не надо. Таких больших как я все равно никто не выбирает…
Даша села обратно и принялась за шитье. Воспитательница, чуть вздохнув, снова открыла коробку с пакетиками бисера.
- Давай про лето помечтаем…Вот бы вручили тебе на фестивале путевку на море! Ты видела когда-нибудь море? И я тоже…Представляешь, все в лагерь в Дятьково, а ты на побережье, в купальнике, на песочке! Волны шумят!
- Чайки кричат! – засмеялась Даша, подхватывая игру.
- Фрукты всякие. Корабли на горизонте!
- И тела по всему берегу, что яблоку негде упасть! Я в кино видела!
- Это в прошлом! Сейчас на Черное море не очень-то ездят! – хмыкнула воспитательница.
- И я тогда не поеду, Алла Георгиевна! Лучше в Дятьково с Маринкой и Валюхой! Знаете, как мы прошлым летом там бесились! – покачала головой девочка.
- Да уж знаю. Ваш домик самым беспокойным был все три смены! Сами не спали, и нам не давали, бессовестные!
- Савина! Где Савина Даша из третьего отряда? – кричал кто-то, громко топая по коридору.
Даша подняла голову и переглянулась с Аллой Георгиевной.
- Кому это ты понадобилась в такое время?
Распахнулась дверь и на пороге показалась дежурная Верка Стрепетова.
- Дашка! Савина! Тебе письмо! Из Москвы! – проговорила она, задыхаясь от быстрого бега.
Леша, Новосибирск.
Лешка сидел на табурете посреди кухни, а мать обрабатывала его разбитую бровь йодом и ругалась. В последнее время она ругалась все чаще, но, сказать по правде, Лешка понимал ее – недели не проходило, чтобы он не подрался - и не обижался. Вот только отец…
Словно повинуясь его мыслям, хлопнула дверь, и в прихожей раздался голос отца, окликавший по имени жену и сына.
- Мы здесь! – ответила за двоих Анна Руслановна. – Иди, полюбуйся, похоже, в травму надо везти!
- Что, опять? – Игорь Сергеевич прошел на кухню и вгляделся в сына. – Та-ак.
- Пап, они первые начали, - пробубнил Леша, отворачиваясь.
- Погоди, - остановил его отец. – Аня, что поесть можно взять? Хорошо, мы сами. Иди, мы поговорим с ним. По-мужски.
Анна Руслановна поставила две тарелки на стол, приборы, соль, свежие овощи в салатнике, нарезала хлеб и ушла, подчиняясь мужу, который за годы службы настолько привык отдавать приказы, что даже не подозревал, что дома говорит точно также как и в батальоне.
- Ну? – спросил отец, принимаясь за еду. – Что в этот раз?
- Они Митьку Егорова травили! Очкариком называли…сорвали очки и перекидывали друг другу! Ленька, Петрашов – младший и Михей из девятого класса! А все мимо шли! Смотрели и проходили!
- А ты, значит, ввязался! – проговорил Игорь Сергеевич, пододвигая к себе солонку.
- Можно подумать, ты бы не ввязался? Митька и так самый маленький в классе! А еще они с очками играть стали! Вдруг разбили бы? Уроды! – отвернулся Леша.
- Уроды, - согласился отец. – Но словами ты убедить не пробовал? Или сразу в драку?
- Убедишь их…
- Ну а друзья твои что? Или ты один в драку влез?
- Один…они боятся. Михей нож собой носит! – хмуро сказал Леша.
- А ты не боишься…Вот сижу я, Алексей, и раздумываю, или мне радоваться, что я такого смелого и правильного сына вырастил, или огорчаться – в кого ты такой дурак?
- Ты мне сам говорил, что надо быть честным, в первую очередь перед самим собой! Я не мог пройти мимо! Понимаешь, не мог!
- А если бы ножом тебя? О матери подумал?
- Так обошлось все! - проговорил Лешка, вытирая бровь, опять начавшую сочиться.
- Вижу как обошлось. Хватит, наигрался! С сентября отправлю тебя в Омск, в кадетский корпус, к Солнцеву!
- Не хочу я в кадеты! - вскочил Леша. - Не поеду ни в какой Омск. Я геологом быть хочу. Я же говорил тебе!
- Закончишь корпус, там посмотрим. Где мои газеты? Я не спросил, как олимпиада? Результаты уже вывесили?
- Я не поеду в корпус! Я в сборную страны вхожу по геологии, а ты меня в солдаты???
Алексей выскочил из кухни, громко хлопнув дверью.
- Вернись! – велел Игорь Сергеевич, но сын уже заперся в своей комнате.
Потянув к себе газеты с подоконника, майор обнаружил среди них узкий белый конверт на имя Алексея. Распечатав, он долго вчитывался в текст, потом также долго сидел на кухне в одиночестве, решая, как поступить дальше.
Маша, Москва.
Прозвенел звонок, и девочки-восьмиклассницы спустились в столовую позавтракать. Перемена была большая - целых двадцать минут, и времени хватало не только на что, чтобы съесть очередную плюшку и запить ее чаем, но и пообщаться.
В это утро самой популярной темой была тема предстоящего зачета по алгебре. Людмила Олеговна не поскупилась на задания и сорок номеров из сборника подготовки к ГИА были назначены к выполнению еще 2 недели назад. Двенадцать дней пролетели как один, и послезавтра – в пятницу - наступал «час икс», а за работу никто из подружек еще не брался.
- Уличева! Ты сколько номеров уже решила? – крикнула, перегнувшись через стол, чтобы видеть свою одноклассницу, Лиза Майкова.
- Все, - честно ответила Маша, поднимая глаза от блокнота. – Вот, одно уравнение осталось, пока не получается.
- Все? – почти хором воскликнула девчонки.
- Они у тебя с собой? – с надеждой в голосе поинтересовалась Лиза.
- Да. Мы же в рабочей тетради их оформить должны! – напомнила Маша.
- Отлично-замечательно! – пропела Лиза, доставая свою тетрадь. – Дай мне, сейчас у нас история, я за спиной Колыванова спрячусь и за урок все перепишу, историчка ничего не заметит!
- Не дам.
- Почему? – также весело удивилась Лиза, не понимая еще, что тетрадь с решенными заданиями она не получит.
- Людмила Олеговна сразу поймет, что ты списала, ошибки будут одинаковые!
- Ничего она не поймет! Тебе что, жалко что ли?
- Да, жалко. Я над этими примерами сидела две недели. Пропустила тренировки. Не пошла в театр с вами. А ты отдыхала, а теперь хочешь моими трудами воспользоваться!
- Оставь ее, - отмахнулась Юля Коробейникова. – Эта душная жаба никогда ничего не дает списывать! Мы, серые и неграмотные, недостойны прикасаться к ее священным тетрадям. Пойдемте, девочки, у Иры из девятого новый планшет посмотрим. Вон, вон она!
Девчонки дружно поднялись.
- У меня в воскресенье день рождения, - напомнила ей Лиза. – Так вот, ты можешь не приходить!
А Юля, выходя из-за стола, ткнула Машу в спину, и та, дернувшись, пролила из чашки чай.
За соседним столиком послышались смех и восклицания – девочки обступили девятиклассницу и рассматривали новинку техники.
Маша, оставшись в одиночестве, вытащила из сумки салфетки и стала вытирать руки и рукав блузки, липкие от сладкого чая.
Затренькал мобильный.
- Да, мама! Нет, просто чай пью. Нет, все нормально, ничего не болит. Да, в эту субботу учимся, но я приеду с тетей Галей вечером и помогу тебе с рассадой. Нет, не видела! А что на нем написано? Какой университет? Не-ет. И мне интересно. Можно я сама вскрою? Пока!
И отключила трубку. Что-то ударило ее в затылок, и Маша оглянулась. На полу возле нее лежал кусок булки, прилетевший с соседнего стола. Там по-прежнему было весело.
Ахмед, Находка.
- Ахмед! Ахме-ед! Тебе письмо! – кричала Валентина Павловна, подходя к кромке поля.
Здесь, каждый вечер, в любую погоду все пятеро ее сыновей играли в футбол дотемна.
Вот и сейчас Петька стоял на воротах, а старшие гоняли мяч по вытоптанной траве, которая так и не успела вырасти. Ахмед, услышав голос матери, бросил игру и побежал к ней.
- За нашим Мишей не угонишься, - улыбнулся он, подбегая ближе и вытирая пот со лба. – Он опять четыре гола подряд нам забил! Ты звала, мама Валя?
- Письмо! – Валентина Павловна торжественно вручила ему конверт.
Ахмед присел на скамейку, рассмотрел адрес.
- Открывай! – подбодрила его мама Валя. – Уверена, там хорошие новости!
- Из Москвы! – Ахмед покачал головой. – Неужели приглашают на награждение? В прошлом году было во Владивостоке! И в позапрошлом – тоже…
- Открыва-ай, не томи!
Ахмед развернул листок и пробежал глазами по строчкам.
- Нет, мама Валя, это не про олимпиаду.
Валентина Павловна взяла из рук сына письмо и перечитала его.
- Ахмед, я так рада, - только и смогла произнести она и расплакалась.
- Мама Валя, ты что, не плачь! – обнял ее сын.
- Это я от радости, - всхлипнула женщина. – Ты заслужил…ты у меня молодец! Только грустно немного. Уедешь…Конечно, я понимаю, время пришло, но вы выросли как-то быстро! Миша с отцом через неделю уйдет в море на промысел, Саня поступать поедет, Гоша со своей мореходкой на все лето в кругосветку пойдет , и ты уезжаешь…останемся мы одни с Петькой!
- Мама, не одни, а вдвоем. Ты и Петя. А мы все вернемся. К осени!
- Я буду скучать по тебе, - Валентина Павловна поцеловала сына в висок. – Как и по Гоше, и по Саше. Ты же наш, наш, родной!
- Я знаю, мама Валя. Я тоже буду скучать. Обещаю, я буду писать тебе каждую неделю! И подговорю братьев, мы будем писать тебе по очереди – я в понедельник, Сашка – в среду, а Гошка по пятницам! Мы завалим тебя письмами, и ты не будешь успевать отвечать на них!
- Успею, все успею, только вы пишите! Все, хватит плакать! – Валентина Павловна вытерла глаза краем косынки. – Радоваться надо! Отцу расскажу – не поверит! Наш Ахмед едет в Москву! Гоша, Саша, Петя, наш Ахмед едет в Москву!!!
Надя, Вятка.
- Мама, даже не начинай снова! Мы же договорились! Мы же обо всем договорились! – Надя вскочила со стула и взмахнула рукой, отчего целая кипа медицинских карт опрокинулась на пол. – Извините…
Она собрала все карточки и водрузила их обратно на стол врача неровной стопкой.
- Вот видишь, - заметила Ирина Алексеевна, - даже в таком простом деле тебе приходится прилагать усилия! А тут на все лето…одна…
- Ну мама!!! Я там буду не одна!
- Наденька, мы можем договориться с заповедником! Ты сможешь поехать туда на все лето, если захочешь. И я буду рядом…и мне кажется, что это ничуть не хуже всей этой поездки в Москву! А питомник? Твои любимые олени! Ты про них забыла?
- Мама! – Надя задрожала от волнения. – Это мой шанс! Мой единственный шанс! А ты…Я все могу делать сама! Ты же меня научила…и шить…и посуду мыть…и заплетаться…Ты всегда говорила, что я не должна думать, что чем-то отличаюсь от обычных людей! Что я ничуть не хуже! Я справлюсь, правда, поверь мне! Я справлюсь! Всеволод Юрьевич, ну скажите ей! Я же здорова! Ну, подумаешь рука!
- Надя, не кричи, сядь. Мы сейчас все обсудим с доктором, - попыталась успокоить ее Ирина Алексеевна, но напрасно.
- Я поеду, поеду, поеду! Я все равно поеду! – слезы потекли сами собой и Надя, разрыдавшись, выскочила из кабинета, хлопнув дверью.
- Надя, вернись! – вскочила Ирина Алексеевна, но дочки уже и след простыл. – Не знаю, Всеволод Юрьевич, что и делать! Знала бы, спрятала бы от нее это письмо, честное слово! С самого утра, как только его получили, она вот такая…возбужденная…Вещи начала собирать, хотя еще шесть недель до отъезда! Ничего не слышит, и не хочет слышать! Что мне делать? Николай говорит – пусть едет! А Вы что скажете?
- И я скажу – пусть едет!
- Доктор! – Ирина Алексеевна приложила руку к горлу и замерла, пытаясь успокоить забившееся чересчур быстро сердце.
- Конечно, пусть едет! У Вас здоровая, энергичная, самостоятельная девочка! Ну, что там такого опасного в этой поездке? Они же не в палатках посреди тайги жить будут! Телефон, интернет, все под рукой! Будет плохо – соберется и вернется! Только и всего. Но мне почему-то кажется, что ей там понравится и даже очень! Пусть едет, Ирина Алексеевна! Я ее знаю вот с таких лет! Ваша девочка как никто другой, заслужила эту поездку! Решать, конечно, в итоге, Вам, но я, как лечащий врач, возражений не имею!
Стас, Москва.
- Ты думаешь, стоит поехать? – Стас отвлекся от шахмат и снова взял в руки письмо. – Пока я больше склоняюсь к лагерю в Швейцарии. Там этим летом организовывают смену для молодежи, интересующейся политикой! Обещают приезд лидеров разных партий из Германии и Франции! И я смогу попрактиковать свой немецкий!
- Стас, ты же знаешь, что мама разрешение не дала! А без него ты не сможешь ни в Швейцарию, ни в Грецию, ни в Испанию, ни в любую другую страну мира лететь.
- Злобная дура! – Стас вскочил и зашагал по комнате. – Когда она от нас отстанет?
- Сколько раз говорил – не смей так говорить про мать! – Андрей Кириллович даже голос умудрялся повышать интеллигентно.
- Все равно дура! – и, не выдержав взгляда отца, добавил – Извини! Твой ход.
- Я хочу подумать.
- Жду - не дождусь совершеннолетия, чтобы ни от кого не зависеть! Тогда будет все по-другому!
- Сомневаюсь, что ты в восемнадцать лет будешь независим. Ты забыл про финансовую сторону вопроса! – напомнил отец.
- Я пойду работать! Не в МакДоналдс, конечно…буду писать статьи, займусь переводами.
- Ничего плохого не вижу в мытье посуды! – Андрей Кириллович подвинул ладью. – Тебе шах!
- Но согласись, работать переводчиком или редактором – звучит солиднее!
- Солиднее, - согласился отец. – Тем более, тебе до сих пор Анна греет еду и моет твои тарелки!
- И гладит рубашки, - подхватил Стас, - И заправляет постель! Но это ее работа, папочка. И раз мы затронули тему финансов…дай мне денег, пожалуйста. Мы с ребятами в кино собрались!
- С ребятами?
- Ну, хорошо, с Олей! Я иду в кино с Олей.
- Это на кино и кафе. И не забудь проводить девочку до дома. И ты помнишь условие - не позже девяти!
- Как скажешь! – пожал плечами Стас и спрятал деньги в портмоне. – Спасибо… Да, я вижу, что бессмысленно. Ты опять выиграл.
Андрей Кириллович поднялся и, на прощание, придвинул по стеклянной поверхности стола конверт к рукам сына.
- Просмотри еще раз, внимательно. Думаю, это твое предстоящее лето. До вечера! Мне пора в министерство.
Влада, Сухиничи.
Распахнулась дверь, и на лестничную площадку вышла старшая сестра Люба, и темный подъезд наполнился веселыми криками и громкой музыкой.
- Владка! Ты чего тут сидишь? Пойдем в дом, тебя Женька ищет! – громко икнув, Люба нетвердой походкой спустилась к окну.
- Ты упадешь! – придержала сестру Влада. – Зачем вышла?
- За т-тобой! – еще раз икнула Люба.
- Давай, разгоняй свой хоровод, сейчас баба Сима опять милицию вызовет!
- А-а, Петровна…она такая. Пусть вызывает, - махнула рукой Люба. – Пошли, посидишь вместе со всеми. Что ты как неродная! И Женька ждет!
- Подождет.
- Дай я сяду, - Любка пыталась подвинуть девочку и сесть рядом с ней, но не удержалась, и, проехав рукой по гладкой стене, упала на колени.
Влада смотрела, как сестра возится на грязном оплеванном полу, пытаясь подняться, и, не выдержав, встала с подоконника и потянула Любу за руку.
- Давай! Люба, вставай же!
Любка кое-как поднялась, повисела на сестре, пытаясь собраться с силами.
- Любка! – заорали из квартиры, и Люда, оттолкнувшись от Владиного плеча, поползла наверх. – Лю-убка!
Влада, услышав, что на лестницу выходит искать ее сестру Женька Парамонов, поспешила на выход. Но было поздно - Женька заметил ее, и теперь на весь подъезд неслось ей вслед: «Вла-адчка!»
Она так спешила, что внизу, у дверей, столкнулась с тетей Олей Ивановой, и та выронила сумку.
- Извините, теть Оль, - быстро проговорила Влада и, нагнувшись, стала собирать рассыпавшиеся яблоки.
- Ваши опять гуляют? – покачала головой Ольга Сергеевна. – Постой, Влада, тебе тут письмо Романыч передал. У вас ящик сломан, вот он мне и отдал! Гляди, из самой Москвы! Погоди! Хочешь, пошли у меня посидишь? Нечего тебе по потемкам шататься! Покушаем, чай попьем, письмо почитаем. А, Влад?
- Спасибо, тетя Оля, в другой раз.
Влада выскользнула из подъезда и, дойдя до ближайшего фонарного столба, остановилась под ним и надорвала конверт.
Вероника, Волгоград.
- Что это? – Лилия Валерьевна глянула в развернутый лист. – Когда ты это получила?
- Сегодня. Только что, на линейке. Александра Витальевна два дня держала его в секрете, чтобы вручить мне торжественно, при всей школе! Сказала, что я – первая ученица нашей гимназии, которая удостоилась такой чести. Да, именно так она и сказала!
Лилия Валерьевна еще раз перечитала письмо.
- Ника, тебе это надо? Да еще на все лето!
- Мама, если бы я отказалась, то отдали бы Ирке Зотовой! Она же со своим проектом заняла второе место!
- Это так важно? – спросила Лилия Валерьевна, вставляя ключ в зажигание. – Пристегнись!
- Мама, ты забыла, сколько грязи она на меня вылила? Сначала над моей работой насмехалась, потом, когда узнала, что именно мою работу в Москву отправили, а ее – нет, говорила, что я опозорю школу! А, когда узнали, что я выиграла, стала всем говорить, что это мне отец помог, денег дал, и мне присудили первое место! И в контакт еще всю эту чушь выкладывала! А теперь мне ей место уступать? Ну уж нет!
- Но тебе действительно отец помог. Если бы Виктор Платонович не приложил руку к твоему проекту, результат был бы другой! А его консультации, заметь, стоят недешево! – напомнила Лилия Валерьевна.
- И что, теперь всем об этом рассказывать? Ну подправил немного…работа все равно моя! Я над ней столько недель сидела! А Ирка…
- Ника, - перебила ее мама. – Может, хватит, про эту Зотову? Какое тебе до нее дело?
- Такое…ей все достается легко! Понимаешь, к ее мнению прислушиваются даже учителя! Тогда, с проектами, многие ребята ее поддержали! Ее, а не меня! Она всеми командует! Она все всегда знает. И вообще, Ира Зотова - самая популярная девочка школы!
- Ника, не смеши. Она тебе не конкурентка! По крайней мере, до тех пор, пока не научится мыть голову чаще одного раза в неделю! Заедем в Лиалю? Мне нужны новые туфли к красному костюму.
- Тогда и мне кроссовки посмотрим, а то в чем я там ходить буду? – говорила Вероника, убирая письмо обратно в сумочку.
- Тебе не только кроссовки, тебе целый гардероб обновлять надо. Или ты думаешь, что я тебе дам туда спортивный костюм, который тетя Рита переслала из Франции? Котенок, про Францию. Теперь, получается, ты с нами не поедешь?
- Давай перенесем поездку на сентябрь, - предложила девочка. – Тетя Рита будет рада нас видеть в любое время года. Мама, там красный Форд отъезжает, можно будет встать на его место! О, мам, смотри, Пескишева смс прислала – Ирка рыдала после линейки! Так ей и надо! Нечего гадости про других говорить!
- Какая ты у меня еще маленькая, - улыбнулась Лилия Валерьевна.
