Глава 5До сего дня Люциус Малфой лишь издалека наблюдал за своей невестой, и с интересом ловил сплетни и слухи, изредка доходившие до него. А ранним утром воскресенья, отчего-то проснувшись без четверти пять, вдруг решил отправить к ней эльфа с запиской. Надо же когда-то начинать знакомство, не так ли? В круговерти августовского бала им даже словом было некогда перемолвиться, и от Мелиссы у него осталось лишь общее впечатление, но вовсе не представление. Впечатление, правда, было приятным, словно глоток холодного лимонада в полдень. Но откладывать со знакомством до свадьбы точно не стоило - им следует хотя бы попытаться найти общий язык, если не выйдет стать друзьями. Люциусу не хотелось думать, что он будет связан с абсолютно чужим человеком на всю жизнь.
Необходимость налаживать контакт с одиннадцатилетней девочкой не то, чтобы пугала, но Малфой-младший весьма слабо представлял себе, с чего следует начать. Люциус честно попытался припомнить, что интересовало его самого в этом возрасте. Квиддич, гиппогрифы, фретки - он все не мог выбрать себе фамилиара и колебался между симпатичным юрким хорьком и традиционной для мага совой. Папина библиотека - Абраксас Малфой не разрешал сыну брать книги со стеллажей в дальнем ее конце, справедливо полагая, что изучение темных проклятий стоит начинать не раньше четверного курса.
Все эти воспоминания мало помогли слизеринцу. Поломав голову еще минут десять, он махнул рукой и решил действовать по обстоятельствам, надеясь, что девочка сама подскажет ему подходящую линию поведения. Подыграть - это ведь не должно быть так уж сложно, правда?
Так что личный малфоевский эльф, который имел доступ в Хогвартс, был отправлен по двум поручениям. Записка и, конечно, подарок - подсластить встречу. Все маленькие девочки любят конфеты. Вообще-то ученикам запрещалось пользоваться услугами семейных эльфов, но отец Люциуса состоял в совете попечителей, и иногда делал сыну некоторые поблажки.
Для встречи Люциус выбрал один из пустых классов, и, придя первым, активировал старинный артефакт, подаренный матерью. Так, пустяковина - совершенная четырехмерная иллюзия зимнего сада в Малфой-мэноре, с прудом и золотыми рыбками, с множеством цветущих растений и тихим щебетом невидимых птиц. Иллюзия даже источала прохладу воды, сладко-фруктовый аромат цветов и терпковатый запах листьев. Классная скамейка слегка изменилась, вытянувшись в длину и обзаведясь вычурными коваными ножками.
- Люциус, ты уже здесь? - девочка заглянула в класс без стука. - Красиво! Это "Память вещей" или "Мгновение-в-камне"?
Малфой не знал, был ли он раздосадован такой нарочитой прагматичностью Мелиссы или же удивлен ее знанием подобных вещей. Хотя, по рассказам, она проводит свое время за книгами, так что вполне могла вычитать где-то.
- "Мгновение-в-камне". Принадлежал еще моей прабабушке по матери.
- О, Леонора Блэк! Она была признанным мастером-артефактором своего времени, - оценила рейвенкловка. - Так о чем ты хотел поговорить?
Люциус был вынужден признаться:
- Сам не знаю. Хотелось познакомиться поближе, что ли... А, да - это тебе.
Мелисса с удивлением уставилась на "Большой шоколадный сюрприз", а в следующую секунду разразилась хохотом.
- Прости, ты тут ни при чем, - выдавила она, глядя на ничего не выражающее лицо Люциуса. Нетрудно было догадаться, что за внешним бесстрастием скрывается обида, да и кто бы не обиделся, получив такую реакцию в ответ на искренность?
- Мне нравится твой подарок, честно. И еще больше нравится идея познакомиться.
Рейвенкловка заперла дверь и взмахнула палочкой, накладывая запирающие и заглушающие чары - Люциус мысленно поздравил себя с тем, что невеста ему досталась умненькая не по годам. Вспомнить хоть помолвку: он всерьез опасался получить травму, но девочка и разрез сделала не глубже, чем надо, и залечила его лучше, чем сумел бы сам Люциус.
- Честно говоря, я узнала о нашей помолвке утром в день бала, и меня это несколько... ошарашило, - призналась Эштон, садясь на скамейку на расстоянии вытянутой руки от Малфоя. Ее маленькие ручки аккуратно развязали бант на коробке, и первая конфета была немедленно протянута Люциусу:
- Вот, эта с коньяком. Не то, чтобы и правда алкоголь чувствовался, но много есть я все же не стала бы.
Малфой растерянно повертел в руках золотисто-полосатую конфету:
- Думаешь, Антипохмельное понадобится?
- Думаю, это уместнее вечером, чем ранним утром, - сама она шуршала сине-зеленым фантиком. - Мы тут к Филчу ходили, заказали ему из "Сладкого королевства" самую большую коробку конфет, а "Большой шоколадный" и правда самый большой... Забавно вышло.
- К Филчу? - переспросил Люциус. Девочка смутилась:
- Ну да, к нашему завхозу. Мне его так жалко стало, и стыдно: он же сквиб, а здесь все колдуны, и кошку его обижают, и ему пакости делают. Не со зла, для смеха - но это еще обиднее.
Малфой вынужден был согласиться. Сам он никогда не трогал ни Миссис Норрис, ни ее хозяина, но нередко наблюдал подобные развлечения. Это вызывало отвращение, но почему-то он никогда не пытался помешать шутникам, хотя следовало бы, пожалуй.
- Почему лорд Эштон не рассказывал тебе о договоренности? - Люциус решил сменить тему и последовал примеру Мелиссы, разворачивая шоколадку. Конфета и впрямь оказалась вкусной.
- Наверное, потому, что ему было некогда - я ведь познакомилась с ним не так давно. Правда, почему мама не упоминала об этом раньше... Ну, наверное, не хотела загадывать наперед, ведь прорицания - дело тонкое, не всем дается.
Мелисса отчего-то нахмурилась. Было странно видеть вертикальную складку, прорезавшую чистый детский лоб, и Люциус поспешно ответил на заданный ею раньше вопрос.
- Знал ли я? Конечно, знал. Но все считали, что у Эштонов нет женщин брачного возраста, так что я был уверен, что мне предстоит заключить помолвку с Нарциссой Блэк - ты видела ее на балу.
- Да, видела - кивнула девочка. - Она на год моложе меня, все время держалась рядом с кузеном. Значит, тебе повезло больше - было время привыкнуть. Расскажи что-нибудь о себе, Люциус, - попросила она. - Я не знаю, с чего начать, а перебрасываться пустыми фразами или обсуждать Филча мы можем до бесконечности.
Малфой взглянул в серые глаза девочки и... замолчал. Она неожиданно рассмеялась:
- Это так глупо... Словно интервью для "Ведьмополитена", верно? "Мистер Малфой, кто ваш фамилиар? Какую кухню предпочитаете, английскую или французскую?"
Люциус улыбнулся:
- Почти. Не думаю, что согласился бы беседовать с журналистами. Так что интересует тебя в первую очередь: мои кулинарные предпочтения или фамилиар?
- Лучше расскажи, какая у тебя палочка, - попросила Эштон. - Я недавно читала трактат Олливандера о палочках, и его наблюдения показались ей очень любопытными.
- Что за наблюдения? - заинтересовался Люциус, но девочка лукаво сморщила носик:
- Нет, сперва ответь.
- Вяз и сердечная жила дракона, восемнадцать дюймов, - ответил Малфой, одновременно доставая из рукава свою палочку. Темно-коричневая, ровная, с рукоятью в виде головы змеи, она плавно сужалась к острию и была отполирована до блеска.
- Очень интересно. Олливандер считает, что длинные палочки выбирают волшебников с яркой индивидуальностью, вязу импонируют врожденное чувство достоинства и магическая ловкость, а сердечная жила дракона свидетельствует о том, что ты натура властолюбивая и любящая покомандовать.
Люциус не мог понять, льстит ли ему сейчас Мелисса или же действительно излагает размышления Олливандера.
- Мне нравится твое сочетание. Знаешь, Олливандер считает, что палочка может влиять на своего владельца, но здесь я с ним несогласна. Бывает ведь, что колдун вынужден сменить палочку, потому что старая перестает ему подходить.
Малфой, любовно поглаживая змеиную голову на рукояти, спросил:
- А твоя? О чем свидетельствует твоя палочка?
Девочка улыбнулась:
- О том, что мы с тобой во многом похожи. Смотри, - она извлекла из правого рукава палочку, похожую на палочку Люциуса как сестра-близнец. Той же формы и практически такой же длины, она была сделана из какой-то светлой розоватой древесины с отчетливыми узорами более темных прожилок. Венчала рукоять серебряная кошачья голова с кисточками на ушах, в исполнении которой чувствовалась та же рука, что поработала над змеей Люциуса. Олливандер нередко предлагал своим богатым клиентам услуги ювелира, и многие аристократы охотно украшали свои палочки причудливой вязью рун или изящной инкрустацией.
- Почему рысь?
Рейвенкловка немного поколебалась, но все же ответила:
- Этот облик принимает мой патронус.
- Ты умеешь вызывать телесного патронуса?!
Вместо ответа девочка плавно взмахнула палочкой:
- Экспекто патронум!
Серебристая рысь положила голову к ней на колени, любопытно косясь на Люциуса. Обычно невозмутимый, сейчас аристократ смотрел на нее слегка расширенными глазами, белые брови чуть сдвинулись.
- Я сильная колдунья, Люциус, не надо удивляться. Я, конечно, люблю конфеты и все такое, но куда больше конфет ее интересует магия. О рейвенкловцах говорят, что больше всего мы любим учиться, и я полностью соответствую этой поговорке. Понимаешь, для тебя магия и вполовину не так удивительна, как для меня... Я хочу уметь все, я стараюсь и у меня получается! Если иметь большое желание, то можно сделать все, что угодно.
Патронус передвинулся поближе к Люциусу и тот машинально протянул руку, чтобы погладить его. Пальцы прошли сквозь мерцающие уши, юноша ощутил кожей легкое покалывание и тепло.
- Он настроен дружелюбно, - решил слизеринец.
- Еще бы, - улыбнулась девочка. - Ты ведь не дементор. К тому же, он чувствует, как я сама к тебе отношусь, а я настроена дружелюбно. Могу я доверить тебе свою мечту? - вдруг спросила она.
В голосе девочки Люциусу послышалась такая теплота, что он понял: неизвестно почему, но она действительно готова поделиться с ним сокровенным, рассказать то, чего не знают другие.
- Я клялся тебе в верности, - напомнил он. Мелисса улыбнулась:
- Да, действительно. Тогда слушай: я мечтаю о том, что рядом со мной будет человек, с которым всегда будет тепло.
- Тепло? - переспросил Люциус. Он вдруг ясно представил себе камин в своей спальне, в Малфой-мэноре, и белую медвежью шкуру перед ним. Он любил поваляться с книжкой перед горящим камином, любил зарывать пальцы в мягкую густую шерсть, ощущая ее текстуру, ее гладкость. Чувство покоя наполняло его, это был его личный островок комфорта среди великолепного огромного дома. Нет, Малфой-мэнор был замечательным. Он любил свой дом, его ледяную строгость и нарочитую простоту, но трудно чувствовать себя уютно в огромной полупустой гостиной. У каждого обитателя Малфой-мэнора имелось свое любимое местечко, обычно закрытое от глаз других. Люциус знал, что у его отца есть два рабочих кабинета: в одном он принимает посетителей, во втором предпочитает, собственно, работать. Сам он никогда не бывал в том, втором, и в детстве представлял его себе полным всяких диковинок. Любимое же место матери было ему прекрасно известно. Укромный уголок в зимнем саду, оттоманка и столик в зарослях гибискусов - там покойная леди Малфой проводила большую часть своего времени. Она страдала от семейного проклятия, избирательно проявлявшегося в ее роду вот уже почти столетие, и не могла долго находиться рядом с другими людьми - панические приступы буквально заставляли ее биться в истерике. Это разбило сердце Абраксасу, искренне привязанному к жене. И он, и Люциус могли видеть леди Лидию не больше часа в день.
- Да, ей кажется, я понимаю тебя, - задумчиво сказал Малфой. Девочка снова улыбнулась:
- Нам выбирать не пришлось, но я постараюсь быть тебе хорошей женой, Люциус.
Глядя в серьезные серые глаза, Малфой честно сказал:
- Мне нравится твоя мечта. Если позволишь, я одолжу ее, и тогда она станет нашей. И мы вдвоем сделаем так, чтобы она сбылась.
Он протянул Мелиссе руку и девочка торжественно ее пожала. В ее глазах плясали смешинки, и Малфою показалось, что именно сейчас они по-настоящему приесли друг другу клятвы, а тот ритуал в Эштон-холле был не более, чем данью традициям.
- Теперь я действительно осознал, что ты - моя невеста, - признался Люциус. Мелисса вопросительно склонила голову набок:
- И что будет?
- О, - загадочно ответил Люциус. - Я постараюсь заполнить шесть лет ожидания чем-то интересным.
С початой коробкой "Большого шоколадного" подмышкой рейвенкловка проследовала в свою гостиную. Разговор прошел более чем удачно: Люциус не только оказался приятным юношей, но и по-настоящему заинтересовал ее. Девочка на мгновение даже пожалела, что не может по-настоящему флиртовать с ним, не боясь выглядеть глупо - принимая во внимание ее возраст. Вот года через три...
- Еще одна? - удивилась Эмили Бернс. Мелиссе иногда казалось, что эта девчонка поистине вездесуща - стоило чему-нибудь случиться, как любопытный нос Эммы уже вынюхивал подробности. Эта второкурсница также была большой любительницей посплетничать, чем немало досаждала доброй половине Хогвартса. Держа всех на виду, Эмили умудрялась подмечать малейшие детали и складывала из них замечательные фантастические картины, настолько правдоподобные, что их героям потом было трудно доказать, что на деле все обстоит совсем иначе. Мелиссе вдруг захотелось подразнить Бернс, и она кивнула:
- Ага. Это от моего жениха. Знаешь, у нас принято заключать помолвки в раннем возрасте, так что я уже помолвлена. Странно, что ты не в курсе.
Эмили рот разинула:
- А кто?..
- Люциус Малфой, слизеринский староста.
- Прекрати хвастаться, - буркнул Северус, спускаясь из спальни. Накануне он вернулся поздно, и Мелисса с Ремусом не успели расспросить его, как прошла встреча. Эштон тут же вознамерилась наверстать упущенное, тем более что она уже успела подметить, что вся одежда на Северусе новенькая, с иголочки.
- Как прошло? - поинтересовалась она. Северус глянул на навострившую уши Бернс и скривился:
- Не сейчас. Идем, Люпин уже в Большом зале.
Спускаясь вслед за Северусом, Эштон рассматривала его во все глаза. По выходным студентам позволяли не носить форменную мантию, обязательными были только галстук или шарф факультетских цветов, а также значки для старост и капитанов квиддичных команд. Костюм на Северусе был явно дорогой, из темно-синей с искрой ткани, а из рукава его, когда Снейп потянулся к перилам, высунулся манжет снежно-белой рубашки с серебряной запонкой. Его волосы были ровно подстрижены и аккуратно уложены, и даже слабо пахли парфюмом.
Ремус действительно уже был в Большом зале, расправлялся с большой тарелкой бифштексов. Это тоже было данью выходному дню: студенты могли завтракать и обедать в Большом зале в то время, какое им более удобно - эльфы подавали блюда по первому звонку специального колокольчика. Ужин же был неизменно в шесть, поскольку отбоя никто не отменял. Эштон заметила, что чем дальше, тем больше мясного ест Люпин, а недавно он стал предпочитать молоко вместо тыквенного сока. И то верно - какой нормальный хищник предпочтет сок жидкости животного происхождения? Интересно, хочется ли ему чего-то более... сырого? Или человеческие вкусы пока берут верх?
Девочка уселась рядом с Люпином, а Северус сел возле нее самой и немедленно потянулся к колокольчику.
- Гренки, масло, джем и какао, - сказал Северус в пустоту, колокольчик издал слабое звяканье.
- Ну? - поторопила его Эштон. Ремус поддержал:
- Не томите нас, лорд.
- Мама вчера уехала с бабушкой. Даже вещи не забирала, сказала, пусть все остается этому придурку. Она была очень зла на Тобиаса, представляете, он сломал ее палочку! Эйлин сказала, что это последняя капля и что она готова идти хоть к черту в зубы, лишь бы не в Спиннерс-энд, иначе сорвется и прикончит этого придурка. А бабушка оказалась просто замечательной. Мы утром... о, вот и заказ! - тарелка с аппетитными поджаренными ломтиками возникла прямо перед ним, но подруга успела пододвинуть ее к себе:
- Ну уж нет! Рассказывай!
- Никогда не становись между мужчиной и его едой! - зыркнул на нее Северус, отбирая тарелку обратно. - К тому же я многозадачен.
Он неторопливо намазал гренок маслом, положил сверху ложечку джема и откусил.
- Так вот, утром мы встретились в кафе на Диагон-аллее, бабушка и Эйлин долго говорили о разном и плакали друг дружке в жилетку. Я и правда лорд, без дураков, и у меня достаточно денег для того, чтобы не работать ни дня, еще и останется. Не так много, конечно, по сравнению с состоянием тех же Малфоев, - он кинул быстрый взгляд на Мелиссу, - но вполне достаточно. Потом они решили устроить грандиозный поход по магазинам, мучали меня у портнихи часа три, пока мне не удалось сбежать в книжный. Я, конечно, не против получить новые вещи, но разве обязательно так долго их примерять?
Вопрос был риторический, и Мелисса с Люпином решили на него не отвечать. Северус доел гренок и потянулся за вторым.
- Потом я смог насладиться компанией книг в "Флориш и Блоттс", пока вещи мерила мама, и это были не худшие часы в моей жизни. А потом, это было уже после четырех, мы аппарировали в Рэйвенсхолл - это поместье Принцев, очень похоже на Хогвартс в миниатюре. Тоже всякие там стрельчатые окна, шпили, башенки и даже гаргульи над парадным входом. Красиво, в общем, плюс девичий виноград - можете представить.
- Девичий? - Рем был не слишком силен в гербалогии.
- Tricuspidаta, - уточнил Северус, но, похоже, ничего не прояснил. Эштон захихикала:
- Обычный дикий виноград, только листья трехпалые такие, вот, - она обвела на столешнице контур предполагаемого листа.
- Вот-вот. Бабушка обещала отделать для меня комнату и обустроить лабораторию. Вернее, лаборатория уже есть, но ею никто давно не занимался и половину ингредиентов точно придется выкинуть. Зато на каникулах смогу поэкспериментировать.
- Смотри, не забудь про защитные чары, - плеснул ложку дёгтя в северусову бочку мёда Ремус. Снейп скривился - он и правда нередко забывал о безопасности, отчего пустой класс в северном крыле пятого этажа нередко страдал: например, сломанных парт в нем уже не было. Так, воспламенились однажды под действием паров Драконьего зелья - редкого средства против ожогов, между прочим.
- А как ты теперь станешь называться? - Эштон вдруг пришло в голову, что приятель вполне может сменить ненавистную фамилию.
- Принц, конечно, - глянул тот на нее, как на дитя несмышленое. - Мы были у гоблинов, и в хогвартских записях, всяких там журналах моя прежняя фамилия уже должна быть заменена.
- И у тебя есть собственный герб, и девиз, все как у лордов? - полюбопытствовал Ремус. - Хоть не такой глупый, как у Буллстроуда?
Мелисса фыркнула: слизеринец Джонас Буллстроуд любил хвастать вещами, на которых был вышит, выгравирован, так или иначе нанесен девиз "Morituri nolumus mori" - фраза, трактовать которую можно было двояко. "Идем умирать, но умирать не хотим". "Ne lagunculam eius" Эштонов или "Santimonia vincet semper" Малфоев были в этом смысле куда как симпатичней.
- Нет, - фыркнул свежеиспеченный Принц. - Хвала Мерлину, мои предки были разумней. "Non me" - вот мой девиз, и он мне очень нравится.
- Никого надо мной - перевела Мелисса.
- Нет надо мной, - дотошно исправил Северус. - Имеется ввиду "нет хозяина надо мной". Принцы никогда не приносили вассальных клятв, хотя крупными землевладельцами не были.
- Если вы закончили обсуждать родословные, девизы и прочие приятные вещи, может, вы соизволите присоединиться к нашему скромному обществу? - Эмилия Вейн помахала перед носом Мелиссы толстым учебником.
- Вчера вы выказывали желание разобрать Второе Гоблинское восстание.
