Глава 5Гермиона, нервно теребя юбку, покачивалась из стороны в сторону, чуть не падая. На лице застыла печать ужаса, а левое веко слегка подрагивало. Она боялась взглянуть на Драко, слишком хорошо представляя, как он в данный момент выглядит. Когда чужой человек умирает, уже жалко и на душе пусто, а узнать, что родного отца убили, да ещё и в страшных муках – всё это не поддается никакому осмыслению. Сделав над собой усилие, Грейнджер робко коснулась руки Драко. Она была холоднее льда. Действительно, Гермиона была права, на Малфоя страшно даже взглянуть. Бледный, обмерший, обескровленные губы беспокойно дрожали, а глаза безжизненно смотрели в одну точку. Толкни, и он упадет, и разобьется. Стеклянный, узнав о смерти отца, он умер вместе с ним.
- Драко, - жалобно всхлипывая, Гермиона теребила слизеринца за рукав, - Драко, пожалуйста.
Словно опомнившись от забытья, Малфой, моргнув, медленно повернул голову на голос. В его глазах не было даже тени какого-либо чувства. Страшное, чудовищное зрелище.
- Драко, - снова попыталась привести парня в чувства Грейнджер, - Ну, приди же в себя, Драко! Ведь не всё потеряно!
- Он же умер. УМЕР, ТЫ ПОНИМАЕШЬ!!!! – внутри Малфоя что-то с треском лопнуло и стало жутко больно, по венам заструилась ярость, всепоглощающая, бездумная, неконтролируемая.
Гермиона отступила назад, напугано хлопая ресницами, хуже бесчувственного Малфоя был только разъяренный.
«Ну, же Гермиона! Где же твоя хвалёная гриффиндорская смелость?!».
Одёрнув жилет, Гермиона сделала шаг вперёд и влепила слизеринцу ощутимую пощечину, эта робкая попытка привести его в чувства, ах, как же это было необдуманно. Драко на секунду замер, потрясённо хватая носом воздух, а потом ринулся было на Гермиону с кулаками, если бы не профессор Макгонагалл.
В два прыжка, она оказалась рядом, загородив собой «мисс всезнайку».
- Мистер Малфой, держите себя в руках. Вы, видимо, забыли о том, где находитесь?
- Да, Вы, да, Я!!!
- Драко, прошу тебя, выслушай!
- Ты вообще молчи, поганая грязнокровка!
- Мистер Малфой, вы совершенно распоясались!
- Нет, профессор, пусть, пусть я грязнокровка. Тогда ты маразматик!!!!
- Это ещё с чего вдруг?!
- А потому что ты забыл, что у тебя есть «О, великий чудо-камень»! Ты в два счета можешь отца вернуть!
Вдруг стало тихо. На Малфоя в данный момент было интересно смотреть, будто гений трансфигурации вселился в высокомерное тело юнца. Лицо из багрово-алого преображалось в пунцовое, потом в бледно-зеленое, а в итоге побелело до степени декабрьского снега. Уши слизеринца покрылись красными пятнами, а глаза робко блуждали по ковру. Ему вдруг стало стыдно за всё то, что он только что наговорил и наделал. Он предал самого себя, себя настоящего, став на мгновение тем, кого хотела видеть когда-то тетушка Беллатриса.
- Прости, Гермиона…
- Ничего, - улыбнувшись краешками губ, шепнула на выдохе девушка.
- Профессор, - Драко поднял глаза, стыдливо покраснев, - можно мне подойти к камню.
- А я у Вас на пути не лежу. Вперед, - впервые за сегодняшний день Минерва улыбалась, теплой, почти материнской улыбкой.
Краснея, бледнея, на негнущихся ногах Малфой подошел к столу и аккуратно откинул с камня тряпицу.
Кислотно-лимонный свет озарил комнату.
- Профессор, а что с цветом камня?
- Он теряет силу, жизни уменьшаются в запасе, вот и цвет его слабеет.
Перед глазами Малфоя-младшего пронеслась вся его жизнь: утренние завтраки всей семьёй, счастливая мать, обнимающая отца и, с обжигающей любовью, целующая его в щёку, вечерние рассказы отца о далёких странствиях, Волан-де-Морт, задание, Снейп убивает Дамблдора, война, отца увозят в Азкабан, мать, помешавшись, сидит в кресле отца и смотрит в одну точку – всё это пылающим огненным шаром собралось в сердце, а последнее воспоминание о робкой, хрустальной слезе матери переполнило все существующие границы. Эмоциональная сфера взорвалась, выпуская наружу всё, что так долго копилось. Дёрнувшись, Драко прикоснулся к изумруду и, закрыв глаза, прошептал:
- Вернись, я тебя очень прошу.
Гермиона прижалась к Макгонагалл, изумлённо следя за каждым движением Драко. Но больше всего её поразила картина, как из темноты, совершенно из ниоткуда, выходит живой и здоровый, прекрасный и элегантный как всегда, безукоризненный, в идеальном костюме, со сверкающей тростью, Люциус Малфой.
Драко, резко обернувшись и увидев отца, сначала недоверчиво махнул перед глазами рукой, будто желая прогнать пугающий мираж. Только это была не фикция, а реальность. Губы Малфоя-младшего дрогнули, и, протяжно завопив, парень бросился в объятия к отцу. Такой родной, его отец, пример для подражания, его гордость несмотря ни на что, самый лучший, ни капли неизменившийся, даже запах табака и мяты, которым пропитались длинные, блондинистые волосы, снова приятно щекотал кожу.
- Драко, сын! – спокойным, убаюкивающим тенором, прошептал Люциус. - Мальчик мой.
Драко жался к нему, как маленький ребенок, которому казалось нереальным то, что сейчас происходит. Но проходили минуты, ничего не изменялось. Тогда Драко понял, что не стоит бояться, всё самое жуткое позади, осталось вернуться в Малфой-мэнор, забрать маму и эмигрировать во Францию. Жизнь наладится. Не придётся больше скитаться и прятаться. Они с отцом вылечат Нарциссу и заживут. Где-то на окраине юга Парижа, всё будет хорошо, хорошо.
Никого не замечая, лишь друг друга, отец и сын, обнявшись, дружно что-то прошептали и, в следующую секунду, исчезли. Только резкий хлопок дал понять, что они трансгрессировали, благо кабинет директора Хогвартса позволял это.
Гермиона нерешительно переминалась с ноги на ногу, глядя в сторону порозовевшего камня. Макгонагалл, которая с интересом углубилась в бумаги, старательно что-то выписывая по просьбе Альбуса, сначала не заметила этих её робких ужимок, но вскоре, краем глаза уловив нерешительность в этом переступании, занервничала.
- Мисс Грейнджер, Вы тоже решились? – наконец, не выдержала Минерва.
- Я, ну…
Два дьявола боролись в душе – любовь и совесть. В итоге последняя потерпела поражение, и с позором растворилась в обволакивающей сладости любви.
- ДА! – не останавливаясь, Гермиона подбежала к столу и решительно коснулась камня. Тот запрыгал, затрещал и, с оглушительным грохотом, взорвался, оставив после себя лишь горстку пепла, которую в одно дуновение подхватил ветер и унёс в распахнутое окно.
«Значит, Гарри уже тоже кого-то воскресил. Кажется, я видела пару знакомых собачьих глаз», - промелькнула мысль в голове юной всезнайки. Но вдруг всё, что она знала, помнила, умела и прочее вылетело из кучерявой головки, когда в тёмном углу кто-то смущенно кашлянул.
Сладкая, покалывающая дрожь пробежала от макушки до пят. Минерва старательно вглядывалась в темноту, силясь разглядеть, кого воскресили, но темнота была слишком густой, чтобы что-то можно было рассмотреть.
Медленно обернувшись, грифиндорка, радостно просияла, и слезы счастья брызнули из глаз. Сердце колотилось как никогда, а голова кружилась от приятного дурмана.
- Ты, ты вернулся…
- Я же обещал, что никогда тебя не брошу.
Послышался знакомый, хрипловатый голос, а за ним на свет выступила высокая, суховатая фигура слегка потрёпанного, бледного, но невероятно обаятельного, пышущего жизнью и любовью мужчины. Хитро, из-под спадающей на глаза челки, Ремус Люпин смотрел на Гермиону, а на губах его играла задорная, мягкая улыбка. В каждой морщинке, в каждом движении жила невероятная доброта, теплота и любовь. Это был, несомненно, ОН, Лунатик, Мародер, но это для других, для неё же он был Ремусом, мужчиной, за которым она не задумываясь последует куда угодно, хоть в Азкабан, хоть на смерть.
Счастья не могло быть больше, и не могло быть достаточно, одновременно.
Воздух заполнило электричеством. Очнувшись, наконец, от шока радости, Гермиона подбежала к Люпину, вжавшись в его объятия, уткнувшись в тяжело вздымающуюся грудь из-за переполнявших эмоций.
Вдруг, всё стало неважно, мир растворился в фимиаме этой сладкой, запретной любви.
