Глава 5Имс промучился несколько дней, не желая признавать, что ему действительно нравится беззащитная и не слишком самостоятельная Ариадна. Как взрослый разумный человек, Имс твердо решил выяснить причины такого поворота событий, а заодно помочь ей вернуться к прежней жизни как можно скорее.
«Это становится опасным. Если так будет продолжаться и дальше, то вполне возможно, я не захочу отпускать ее, когда придет время».
Если все проблемы и заключались в этом, то было уже слишком поздно – сам того не зная, Имс уже всем сердцем хотел, чтобы Ариадна навсегда осталась маленькой девочкой.
Конечно, он, как и все мужчины, проводил ночи в компании красивых и не очень незнакомок. В такие моменты это было лишь потребностью, ничем больше, так что на утро, ему меньше всего хотелось обнаруживать рядом с собой растрепанных и обнаженных девиц. По этой причине он чаще всего заботился о том, чтобы все эти развлечения проводились вне его дома, где-нибудь в отелях или чужих комнатах. Так он мог проснуться первым и улизнуть еще до того, как его вчерашняя подруга откроет глаза.
С Ариадной все было иначе. Поначалу ему не очень нравилось спать рядом с ней, но позже он привык к тому, что по утрам перед ним маячит любопытное и слегка сонное лицо с припухшими глазами. Ариадна часто просыпалась раньше него, но чаще всего не вставала с постели самостоятельно, предпочитая лежать и наблюдать за ним. От нее всегда веяло теплом и запахом лавандового мыла, которое ей очень понравилось. Она не прикасалась к нему без лишней надобности и вообще, казалось, старалась избегать любого контакта, но в моменты, когда ей было страшно, она могла даже залезть к нему на шею, причем сделать все так быстро, что он даже не успевал понять, когда именно это произошло. Вначале такие моменты пугали его, затем стали раздражать, и только через несколько недель совместного проживания Имс понял, что не может без этого жить.
И все же, чем дальше шло дело, тем сильнее он привязывался к своему «ребенку», что становилось все более опасным.
Он знал наверняка, что все причины ее срыва и возвращения в детское состояние крылись именно во сне, а точнее в том, что ей снилось. Иногда отрывки тех глубинных событий прорывались наружу в виде обрывков фраз, которые ему удавалось разобрать во время ее ночных мучений.
Первым, что удалось выяснить наверняка, оказалось то, что Ариадна долгое время была связанной, и очевидно, запертой в каком-то темном месте. Почти во всех ее фразах были сведения о том, что она должна выбраться из этого места и отправиться на поиски Имса.
Кто мог связать и запереть ее? В лимбе не могло быть никого, кроме нее, и, следовательно, любые враждебные проекции были лишь результатом работы ее собственного мозга, но Имс знал не понаслышке о том, что в отличие от зданий и городов, которые можно перекраивать, как захочется, человеческие проекции невозможно контролировать. Может быть, Ариадна попалась в руки собственных страхов, которые прочно засели в ее подсознании и получили полную свободу в момент наибольшей уязвимости своей хозяйки. При таком положении вещей, господствующее положение с легкостью могли взять именно плохие воспоминания, и, оказавшись в полном одиночестве, лицом к лицу с ними, Ариадна потеряла контроль над ситуацией.
Существовал и другой вариант действий, который часто приходил ему на ум. Для этого нужно было всего лишь раздобыть устройство для обмена снами и подключиться к ней в один из периодов, когда ее мучили кошмары. Можно было посмотреть на все собственными глазами, произвести детальный осмотр и оценить все увиденное более объективно. Однако, погружаясь в естественный сон, любой, даже самый опытный путешественник шел на слишком большой риск. В отличие от искусственного сна, когда участники находятся под действием специального снотворного, природный сон обладает слишком ярко выраженной нестабильностью, которая подается в опасном сочетании с сюрреализмом и сумбурностью. Так можно легко и самому лишиться рассудка, а это Имсу было нужно меньше всего.
Пока он решал, что же делать дальше, Ариадна жила своей тихой незамысловатой жизнью, ела, что давали, спала, когда хотелось, и рисовала, забившись в угол кухни, либо перетащив все свое добро к окну. Имс не мог понять, о чем она думает, как относится к тому, что с ней происходит, и уж тем более, не знал того, что происходит в ее голове, когда она смотрит на него. Очевидным было лишь одно – она приняла тот факт, что останется в этой квартире, и ее это устраивало.
– У тебя нет друзей, – проснувшись как-то утром, заявила она, внимательно глядя на него.
Имс, который только что проснулся, не сразу понял, о чем она говорит, но затем решил задать ей встречный вопрос.
– Может быть, они есть у тебя?
Ариадна вздохнула и покачала головой:
– Никого у меня нет. У всех есть друзья, я одна такая. Никто не хочет дружить со мной, потому что я все время рисую.
– Это не плохо. Когда я был помладше, любил смотреть, как люди рисуют. Это было интересно.
– Ты не смотришь, как я рисую, – заметила она, подпирая щеку ладонью. – Потому что уже большой? Или не нравится?
Имс задумался. Настоящая причина крылась в том, что он боялся смотреть на ее рисунки. Среди простых карандашных набросков слишком часто встречались знакомые моменты, которые свидетельствовали о том, что Ариадна прекрасно помнит всю свою жизнь, просто не может добраться до своей памяти в одиночку. Даже это было сложно объяснять, а о том, почему именно он хочет, чтобы она осталась в неведении, Имс и сам подумать боялся.
– Не знаю. Ты рисуешь очень красиво. Мне нравится, честное слово.
Ариадна засмеялась, и Имс поневоле улыбнулся, глядя на ее довольное лицо.
– Я стала рисовать гораздо лучше. Не знаю, так просто получается.
– Может быть, тебя кто-то учил?
– Не помню. Я много чего не помню.
– Но свои кошмары ты помнишь хорошо? – затаив дыхание, спросил Имс.
– Некоторые. Сегодня мне не снились плохие сны. Сегодня было хорошо, но вчера снился тот мужчина, который приходит к тебе иногда. Тот, который расчесывал мои волосы. Он был с другой женщиной. Она была красивая, и платье у нее было красивое. Совсем как настоящая, а не придуманная.
«Мол», – подумал Имс, двигаясь чуть ближе к ней и убирая волосы с ее лица.
– Они сидели за столом, а у меня в руках был пистолет. И с стрельнула в нее. Я была плохой во сне, тот человек рассердился на меня, и мне пришлось прыгнуть с балкона. Было так страшно, просто ужас. Я думала, что умру, но проснулась и снова была рядом с тобой. Ты ужасно храпишь, поэтому я сразу поняла, что оказалась дома. Во сне не случается плохого, но все равно страшно. Слишком легко потерять грань между тем, что реально, а что нет.
Последние слова словно холодной водой окатили Имса, и он даже вздрогнул.
«СЛИШКОМ ЛЕГКО ПОТЕРЯТЬ ГРАНЬ МЕЖДУ ТЕМ, ЧТО РЕАЛЬНО, А ЧТО НЕТ».
Проснувшаяся, полностью осознающая себя Ариадна сказала эти слова. Совсем как в былые времена, когда она была заумной занудливой девчонкой и постоянно клеила свои макеты.
Однако бояться было слишком рано, кроме этой фразы Ариадна больше ничего необычного не говорила. Она осталась той же маленькой девочкой, одетой в его рубашку и уютно устроившейся возле него на диване.
Глядя на него широко раскрытыми глазами, она улыбнулась и уселась на постели.
– Хочу есть, – заявила она, выбираясь через боковую ручку дивана и нисколько не заботясь о своем внешнем виде. – Надо сделать завтрак.
Она прошла на кухню, и вскоре оттуда донеслось позвякивание фарфора и шипение чайника, поставленного на плиту. Для ребенка она совсем неплохо ориентировалась в домашних делах, и Имс не уставал удивляться этому. Однако, несмотря на всю ее самостоятельность, он предпочитал все равно контролировать ее, особенно, если рядом находились ножи и спички.
Когда он вошел на кухню, она стояла возле стола и возилась с разбитыми яйцами, переминаясь с ноги на ногу. На ней было надето то, в чем она обычно спала – его старая хлопчатобумажная рубашка и криво подрезанные летние брюки, у которых пришлось пережить пуговицу на талии. Слишком занятая своими делами, она не сразу заметила его присутствие, и, пользуясь этим, Имс осторожно обнял ее со спины, сомкнув руки у нее на груди и прижав ее локти к телу. Если бы она была в другом состоянии, такое положение могло бы показаться волнующим, но сейчас это были только дружеские объятия. Хотя, если бы с ней ничего не произошло, то он и не подумал бы о том, чтобы обнимать ее.
– Теплый, – тихо рассмеялась Ариадна. – Такой сильный, прямо страшно.
– Не нужно бояться. Я могу сделать больно кому угодно, но не тебе. Ты же такая хорошая девочка, как можно?
– Имс, – она развернулась в его руках. – Ты же не бросишь меня, когда мама и папа придут сюда? Ты же не отдашь меня им?
В ее больших глазах было столько надежды, что он ощутил желание поклясться ей во всем на свете и надавать самых диких обещаний, но вместо этого он только покачал головой:
– Они не придут.
– И ты не бросишь меня?
– Не брошу, обещаю.
Ему хотелось взять с нее такое же обещание, но он не мог просить ничего подобного.
«Кто знает, что случится, когда память вернется к ней окончательно? Возможно, она вообще больше никогда не захочет меня видеть».
– Я хочу остаться здесь на всю жизнь, – словно прочитав его мысли, улыбнулась она. – Хочу остаться с тобой.
