Глава 5
А сегодня опять солнце. Оно жжет, жарит, горит на ярко-голубом небосводе.
Сириус ненавидит солнце. Слишком оно яркое. Слишком радостно сияет там, в небе.
Уж лучше жить в непроглядной, собственной темноте, чем ходить в свете, открытый всем и вся. Так считает Сириус, и в какой-то мере оказывается прав.
Сегодня ему нечем заняться. Сегодня воскресенье. Орденцев распустили на выходной. Пожиратели притихли.
Сириус идет медленно, по самому центру Лондона. Вокруг пестреют краски, спешат люди, крики, смех. Но он не видит этого. Не видит и не хочет замечать.
Его звал Джеймс на совместную прогулку в парк аттракционов, но Сириус отказался. Не мог в этот солнечный день смотреть на улыбающихся молодых людей. Казался себе дряхлым стариком, прожившим все свою длинную жизнь зря, потратившим свое время впустую, забитым надменным одиночеством.
Когда-то он любил одиночество. Любил чувствовать себя свободным. Любил приходить в пустую квартиру, напиваться и смотреть что-нибудь по маггловскому телевизору. Любил снимать хорошеньких, набитых опилками девочек. Любил появляться в сердцах, оставлять там свой неизгладимый след, вытачивать из каменных сердец прекрасные скульптуры, а потом исчезать, давая волю дождь и грозе. Скульптуры ломались, сыпалась гранитная крошка, и в конце концов, сердца опять превращались в необузданные серые каменные глыбы. А Сириус уже бежал к другому сердцу, а там еще дальше и еще…
Ему никогда не приходило в голову, что его сердце есть та же дикая глыба. Он никогда и не думал, что она может становиться такой тяжелой, давить, мешать дышать.
Что-то происходило с ним. Сириус понимал это. Понимал это так же ясно, как то, что солнце светит днем, а луна ночью. Он понимал это, но не понимал что именно.
Что-то засело у него в груди. Что-то давило. Что-то медленно убивало, выжигало желание жить.
Постепенно он начал замечать, что не так храбр, как в далеком детстве. Он начал замечать такие качества в людях, которые просто не видел в течении всей школьной жизни. Он начал замечать холодные глаза и теплые взгляды. Начал замечать, как кто-то в Ордене симпатизировал кому-то, и как кто-то враждовал. Он начал замечать, и одновременно почти ничего не видел.
Для него жизнь замедлила свой ход. Замедлила, а потом и вовсе остановилась, превратившись в однородную серую массу. День, война, день, война…
И так по кругу и без конца, бесконечно.
Сириус замедлил шаг и свернул в какой-то темный пустой переулок. Заняться было нечем. А потому Блек трансгрессировал прямиком в Штаб. Он надеялся на пустую квартиру, камин и бутылку огневиски.
В Штабе и вправду было тихо. Сириуса встретил отчетливый запах пыли и недавних медикаментов. Он вспомнил, кого совсем недавно они пытались привести в чувство, и передернулся. Кровавая картина непроизвольно встала перед его глазами. Девочка, та маленькая девочка, в крови, здесь, на полу. Запах спирта, спирта, крови, а потом опять спирта…
Самый отвратительный запах в мире!
Сириус медленно зашел в просторную гостиную. Горел камин. Окна были широко распахнуты. Весенний теплый ветер гулял по полу. В кресле кто-то сидел.
Сириус кашлянул и медленно подошел к камину. Долго смотрел в огонь, пытаясь что-то вспомнить. Потом обернулся.
Литера.
Она сидела вся съежившись, обхватив тонкими руками колени. Голова была опущена вниз, волосы закрывали лицо. Она была худа и печальна.
- Литера? – Сириус не знал, что спросить. Он неуверенно потоптался на месте. Потом сел в кресло рядом. Появилось дикое желание уйти, убежать от сюда. Но не сделал этого. Старался не сделать.
Литера дернулась и подняла на него свои черные глаза. Пару раз моргнула и скривила рот в какой-то неестественной гримасе.
- Здравствуй, Блек, - прохрипела она, откидываясь на спинку кресла. Глаза ее были пусты, и она отвернулась к окну. Руки дрожали, а пальцы слишком громко стучали по деревянной ручке кресла.
Сириус долго смотрел на нее. А потом сказал то, что первое взбрело в голову:
- Ты плакала вчера.
Литера дернулась, но головы не повернула. Ему казалось, что по ее щекам уже катились слезы. Он даже видел их мерцающий свет в лучах солнца. Может это были только иллюзии, а может..
- Это война, - она сказала это чересчур спокойно, как будто бы уже смерилась с вечной борьбой, а потом смертью на поле битвы.
- Но ты плакала вчера, - Сириус хотел этими словами доказать что-то, но сам не знал что. Хотелось, чтобы она смотрела на него, чтобы понимать, что творится у нее в голове.
- И что? – Литера резко повернулась к нему и прожгла холодным взглядом.
- Я думал, Темные не плачут.
- Что?! – на лице Литеры отразился ужас.
- Я Блек, а ты Дарк. Темные не плачут, - Сириус усмехнулся.
Она глянула на него исподлобья. Потом глаза ее потеплели, а на губах тоже появилась усмешка.
- Да, Темные не плачут… - прошептала она, и машинально потянулась к глазам, проводя по ним бледными тонкими пальцами.
Они улыбнулись друг другу.
