Глава 5Через секунду мы уже были в гостиной Норы.
Рон с горем пополам добрался до спальни. Я шла следом, подбирая с пола скинутые им по дороге галстук, пиджак и рубашку. Войдя в комнату, он забрался обутым в постель. Я осознала, что бесполезно пытаться его вразумить, и потому захватила всё необходимое, решив переночевать на кушетке в гостиной. Я уже открыла дверь, когда он вдруг заговорил.
– Знаешь, у меня с самого начала было чувство, что мы, – он замолчал, пытаясь сформулировать мысль, – начали не с того. Верный боевой товарищ, это, конечно, всё хорошо. Но мне нужна женщина. Понимаешь?
Я застыла в дверном проёме, не в силах что-либо ответить. К горлу подступил ком, и я боялась не совладать с голосом. Да, впрочем, какая разница? Он всё равно на утро ничего не вспомнит. Я повернулась к нему, не зная, что намереваюсь сделать в следующий момент: ударить его или заплакать. Он попытался ещё что-то сказать, но внезапно приподнялся на локтях и согнулся пополам. В следующую секунду его вырвало на постель. Я стояла и смотрела, как постепенно белая простынь пропитывается зловонной жижей. Его продолжало рвать. И хоть прошло не более половины минуты, мне казалось, что я стою так уже целую вечность. Не в силах больше видеть этого, я бросилась прочь из комнаты, со стуком захлопнув дверь.
Со скоростью света я сбежала по лестнице, распахнула парадную дверь, выбежала во двор и только в двух шагах от калитки споткнулась и упала. Я села. Коленка была счёсана. Боль вернула меня к реальности. В следующую секунду я горько заплакала, раскачиваясь из стороны в сторону и зажимая рот рукой, чтобы не разбудить всхлипами домочадцев. Я вспоминала наши годы в Хогвартсе, поиски крестажей, множество случаев, когда я помогала ему, и множество раз, когда прощала его, и меня будто выворачивало наизнанку от такой чудовищной неблагодарности. Внезапно мне представилось, что моя мама обо всём узнала. Я думала о том, как она жалела бы меня, и от этого чувство жалости к себе возросло во сто крат. Я зарыдала пуще прежнего. Слёзы стекали по щекам, текли по шее, а я всё никак не могла успокоиться. Я не знаю точно, сколько просидела так, но, должно быть, довольно долго. Потому что, когда слёз уже не осталось, и я просто сидела, порывисто глотая воздух, на меня вдруг накатила смертельная усталость. Веки показались неимоверно тяжёлыми, а ноги будто налились свинцом. С трудом поднявшись, я поплелась обратно в Нору. Стянула покрывало с кушетки в гостиной и укрылась им. И, как только моя голова коснулась подушки, я заснула.
Проснулась я от резкого запаха. С трудом открыв глаза, я увидела, что мимо меня прошла миссис Уизли с корзиной для белья. Она собиралась заняться стиркой. Завидев в корзине испачканные простыни, я мгновенно вспомнила события прошедшего дня. И лёгкое недоумение резко сменилось обидой и горечью.
В следующую секунду миссис Уизли заметила, что я не сплю.
– Что смотришь? Уже семь утра. Вставай и помоги мне со стиркой, – глядя на меня ненавистным взглядом, громко сказала она. – Ну и что, что Рону стало нехорошо? С каждым случается. Артур тоже однажды задержался с маглами в кабаке… по работе, – поспешно добавила она. – И я стирала его вещи наутро. Так какого же Гриндевальда, твою работу за тебя должны делать другие? – на том она закончила свою, явно заранее заготовленную речь, и всучила мне в руки корзину.
Я смотрела вслед уходящей миссис Уизли, испытывая смесь гнева и жалости к ней. Женщине явно было неловко за сына. Но, Мерлинова борода, разве я виновна во вчерашнем, с позволения сказать, инциденте?
Тем не менее, я поспешила подняться с кушетки и только тогда с удивлением обнаружила, что всё ещё одета в вечернее платье Джинни. Полы его были испачканы, а напротив левого колена красовалось небольшое пятно крови. Отвертеться от стирки больше не представлялось возможным. Хотя вначале я всё же произвела все необходимые утренние процедуры и переоделась в повседневную одежду, бросив платье в корзину для белья. Через минуту я уже была на заднем дворе с корзиной в руках, намереваясь приняться за стирку.
Я поёжилась, пряча подбородок в воротнике свитера. Утро первого дня зимы выдалось промозглым. С простынями я быстро покончила, применив пару простых заклинаний, которым научилась у миссис Уизли, а вот платье всё ещё имело такой вид, что возвращать его было стыдно. Кровавое пятнышко всё не хотело сходить. Когда я исчерпала все свои познания по части домоводства вплоть до застирывания в холодной воде и в отчаянии пыталась перекрасить его в другой цвет, на заднем дворе появился Рон – само олицетворение покорности и пристыженности.
– Гермиона, – тихо позвал он.
Я, не оборачиваясь, продолжила метать заклинания в развешенное на бельевых верёвках платье.
– Гермиона, – всё так же тихо, но более настойчиво, повторил он и попытался меня обнять.
Я подивилась тому, насколько самодовольным он был, думая, что мне приятны его объятия. Я с силой оттолкнула его и спешно направилась обратно в дом, не желая лицезреть его помятую физиономию ни на секунду дольше.
– Гермиона, что случилось? – крикнул он вслед.
Как я и предполагала, он выпил так много накануне, что мало что помнил из вчерашних событий. Я обернулась, намереваясь высказать всё, что наболело. Но стоило мне посмотреть на него, как обида захлестнула меня с такой силой, что я сразу осознала всю бессмысленность этого разговора. Он пренебрёг мною. Унижал, терзал, издевался. Я резко отвернулась и продолжила свой путь, но Рон больно схватил меня за руку уже возле самой двери.
– Всё, хватит! – требовательно произнёс он и вновь попытался меня обнять.
Уж кто-то, а он был явно не вправе мне приказывать после всего, что произошло вчера. Я брыкалась изо всех сил, стараясь вырваться из его рук. Но Рон вцепился в меня мёртвой хваткой, больно сжав запястья. Какая глупость думать, что грубая сила способна вернуть мне любовь и уважение к мужу.
– Как хочешь, истеричка, – он оттолкнул меня, растирая левый бок, куда мне удалось его достать. – Если ты не хочешь говорить, то мне это тем более не нужно, – он извернулся, пытаясь рассмотреть синяки, оставленные мною секунду назад. – И вообще, знаешь что? Пошла ты!
И он громко хлопнул дверью, оставив меня снаружи. Я задохнулась от гнева. Так вот кто, оказывается, у нас обиженный и оскорблённый. Рон! Меня всю затрясло от ненависти и негодования. И я не могла придумать ничего более спасительного, кроме как немедленно трансгрессировать прочь отсюда.
Спустя минуту я уже спускалась в телефонной будке в Министерство. Этот вход предназначался для гостей, и мне пришлось соврать девушке на другом конце провода, что в камине забился дымоход. Она вняла моим оправданиям, и вот я уже направлялась к своему кабинету, предвкушая ещё один бездарно потраченный день.
Но не успела я переступить порог собственного кабинета, как меня окликнул Перси.
– Гермиона, у нас ЧП, – спешно заговорил он, очутившись рядом со мной в мгновение ока. – В парке возле Министерства домовые эльфы пляшут на виду у маглов. Ты только посмотри, они вытворяют что-то невообразимое! – и он подтолкнул меня к окну собственного кабинета.
Такого мне никогда ещё не приходилось видеть. Домовики, как помешанные, дёргали ручками и ножками, перестраивались в разные фигуры, становились друг другу на плечи и показывали акробатические кульбиты. Вокруг них собралось уже около десятка маглов, с восхищением переглядывающихся и хлопающих в ладоши.
– Мерлиновы штаны, – пробормотала я и опрометью бросилась из кабинета.
Я добралась до места циркового действа так быстро, как только смогла, но к тому моменту количество зрителей уже удвоилось. Я размахивала руками, пытаясь привлечь их внимание. Но домовики тут же начали водить хоровод, и маглы всецело были поглощены этим зрелищем.
– Внимание! Внимание! – прокричала я так громко, как только могла. – Репетиция кукольного театра подходит к концу. Прошу вас покинуть это место и разойтись.
Моя уловка сработала, и маглы на секунду отвлеклись. Тучная женщина с ребёнком лет пяти, которая стояла ко мне ближе остальных, возмущённо пробасила:
– Мисс, разве вы не видите, что это милые неведомые зверушки, а вовсе не куклы, как вы сказали?
– Да! Где же тогда кукловод? – поддержал её мальчик лет десяти, как назло, весьма смышлёный мальчик.
Я в растерянности начала озираться по сторонам. И хотя ещё утром думала, что, вероятно, больше никогда в жизни не буду настолько рассерженной, я явно недооценила людей.
– Кукловод? Вот вам и кукловод, – прорычала я, указывая рукой на Драко Малфоя, который расположился на ближайшей к нам лавочке в парке и от души потешался надо мной.
– Мэм, но как он управляет ими с такого большого расстояния? – всё не унимался смышлёный гадёныш.
– Пульт дистанционного управления, – «ласково» ответила я и даже погладила его по голове, сдерживаясь, чтобы не вырвать прядь-другую волос. – Это недавнее изобретение, так что сегодня мы осуществили его пробный запуск. Секрет его функционирования является коммерческой тайной, так что прошу вас покинуть это место.
К счастью, домовики прекратили свою пляску и покорно сбились в кучку. Маглы стали неспешно расходиться, с интересом озираясь на эльфов на каждом шагу. Как только ни одного магла не осталось в поле зрения, домовики начали с щелчком исчезать, а я в ярости направилась к Малфою. Он поднялся мне навстречу, как всегда выглядя безупречно: на нём было серое драповое пальто, тёмный костюм и до блеска начищенные ботинки. Но будь он хоть в чалме и наряде гладиатора одновременно, в тот момент это не произвело бы на меня никакого эффекта.
– Ты! – заорала я, задыхаясь от гнева и больно тыча его пальцем в грудь.
– Как ты сказала? «Культ дистанционного управления»? – всё ещё улыбаясь, спросил он, будто и не заметил моего гнева.
– Культ дистанционного управления – это кружок по интересам для практикующих Империус. Наверняка, ты в него входишь, – издевалась я.
Он закивал головой, ещё больше развеселившись.
– Я просто не знал, что ты тоже. Это тайное общество, видишь ли, – и он засмеялся, по-прежнему игнорируя мой праведный гнев.
– А пульт дистанционного управления – это… , – продолжила я, будто и не слышала. – Да впрочем, почему меня должен заботить уровень твоей эрудиции? – вернулась я к былому тону, покончив с просветительской деятельностью. – Что тебе нужно, Малфой? Отвечай немедленно, или я вызову отряд мракоборцев, и ты заплатишь за это мелкое хулиганство.
– А с чего ты взяла, что эльфы принадлежат мне? – спросил он с невинным видом. – Я сижу себе в парке, никого не трогаю, и тут меня хватает отряд мракоборцев. Не иначе, как дискриминация представителей Слизерина, – и он захлопал ресницами, изображая агнца.
– А ты не задумывался о том, чтобы одеть их менее примечательно, нежели в наволочки с фамильным гербом Малфоев? – парировала я, сжимая руки в кулаках.
– О, может, мне ещё одежду им дать или вступить в Г.О.В.Н.Э.? – осклабился он. – Ладно, Грейнджер, слушай сюда. Устроить этот эльфийский цирк было самым простым способом организовать встречу с самой её сиятельством главой Службы Дезинформации, – притворно протянул он. – И вот, что я хочу тебе сказать, – его тон стал зловещим. – Я слишком умён для того, чтобы купиться на твоё благородство, проявленное вчера на банкете, и начать тебе доверять. Если Вислый думает, что сможет поймать Малфоев на чём-либо, подложив собственную жену под меня, то он даже тупее, чем я предполагал. Да и ты явно не лучшая приманка, – и он развернулся с самодовольным видом, намереваясь уйти.
– Это ты, Малфой, тупее, чем я предполагала, если думаешь, что Рон стал бы мной жертвовать, чтобы поймать тебя, – прокричала я ему в спину.
Малфой обернулся и посмотрел на меня с напускной жалостью.
– Бедная Грейнджер, как же ты заблуждаешься насчёт своего драгоценного супруга. Если кому и требуется просветительская деятельность, то явно не мне, – и гадко ухмыльнувшись, он исчез с едва слышным щелчком.
А я всё стояла, сжимая и разжимая кулаки, не зная, на кого злюсь больше: на белобрысого Хорька или тупоголового Рона, который даже не смог скрыть от общественности свои похождения. Моя семейная проблема, которая казалась с утра ещё худо-бедно разрешимой, сейчас разрослась до масштабов вселенской катастрофы. Выходит, что я узнала одной из последних, если даже Малфои были осведомлены.
Понемногу собравшись с мыслями, я направилась обратно в Министерство. Через некоторое время я сидела у себя в кабинете, развернув кресло к окну. Такой способ времяпрепровождения грозился войти в привычку. Минуту назад Перси поблагодарил меня за оперативность и сообщил, что больше работы для меня нет. Как же, нет работы! И это в преддверии чемпионата по квиддичу, когда нужно найти довольно обширную территорию для его проведения и окружить её чарами, защищающими от маглов. Но в тот момент я была даже рада выдавшемуся свободному времени. Мне необходимо было принять решение, как поступить в сложившейся ситуации, до возвращения в Нору, до того момента, когда мне нужно будет либо подняться ночевать в супружескую спальню, либо начать собирать вещи.
Мне вспомнился наш с Джинни давний разговор. Она причисляла к продажным женщинам не только тех, которые, грубо говоря, выходили замуж из меркантильных соображений, но и тех, кто, не любя собственного мужа, «продавался» за какие-либо добродетели супруга. Ей легко было равнять всех под одну гребёнку: у них-то с Гарри взаимная любовь. Я же всегда полагала, что если в браке отсутствует любовь, то она должна справедливо окупаться чем-либо другим: заботой, уважением, взаимопомощью. А поскольку "вечной любви", как это ни грустно, не существует даже в волшебном мире, это был единственно правильный путь. И подтверждением моей правоты служил опыт с Виктором. Я была влюблена в него до дрожи в коленках и бабочек в животе, но стоило ему уехать, как все чувства растаяли как дым. Так разве разумно выходить замуж за любимого, если через год он превратится в такого же Рона, только во сто крат хуже? Год совместного счастья в обмен на взаимное мучение до конца жизни был слишком большой ценой, которую я не готова была заплатить.
Я выбирала Рона, зная наперёд: то, люблю я его в данный момент или нет, не имеет никакого значения. Я надеялась на него, верила, что его отношение ко мне сделает наш брак счастливым. Но Рон не был знаком с простыми истинами. В том было одновременно его преимущество надо мной и его слабость. Должно быть, он привык за годы обучения в Хогвартсе к мысли, что любит меня, настолько, что когда настало время реализовать её, она лопнула как надувной шарик.
Сейчас я чётко осознавала, что полагаться на чужую любовь не более разумно, нежели на собственную. И мне оставалось только гадать, как много времени пройдёт, пока Рон тоже осознает это и прекратит рушить наш брак.
Рабочий день близился к концу, а я так и не пришла ни к какому решению. Отчаявшись, я связалась с Джинни через камин в собственном кабинете. Через секунду я уже лицезрела её, как всегда румяную и жизнерадостную.
– Гермиона? – удивилась она. – Рада тебя видеть.
– Привет, Джинни. У меня к тебе просьба. У нас с Роном сейчас небольшие сложности. Впрочем, вам с Гарри известно, какие, – слова давались мне с трудом.
Джинни грустно вздохнула.
– Джинни, пожалуйста, скажи миссис Уизли, что сегодня я ночую у вас с Гарри. Мне нужно многое обдумать наедине с собой. Не хочу рубить с плеча, – выдохнула я.
– Хорошо, Гермиона. Я скажу маме, – она немного помолчала в нерешительности. – Глупо просить тебя быть разумной, ты и так самая разумная из всех знакомых мне женщин, но я всё же прошу. Я не знаю, как поступила бы сама, но верю, что тебе удастся найти правильное решение.
Я грустно улыбнулась, поблагодарила Джинни и спешно распрощалась с ней. В моменты проявления близкими жалости ко мне я теряла последние остатки самообладания и готова была расплакаться в любой момент. Я глубоко вздохнула, постояла немного с закрытыми глазами, затем накинула пальто и спустилась в Мраморный холл.
