Глава 5, в которой Кимбол обхаживает Полную Даму, а Роуз привязывается к чужому шарфуНаверное, Хогвартс ждал этой минуты все шесть лет. Не предполагал, не считал возможным, но в кульминационный момент дыхание затаил. Да что там Хогвартс, я сам сидел и недоумевал, как это я пропустил момент, где мой друг решает связать свою судьбу с девчонкой, которую не любил всей своей слизеринской душой. Это я про «детей и звезды» Кимбола Забини и Роуз Уизли, разумеется.
Я думаю, не надо говорить о том, что в решающую минуту Ким сказал какую-то чертовщину? Об этом скажет Роуз. Она в ответ на чистое и искреннее предложение Кимбола так и спросит: «Какого черта?». И её нельзя в этом винить - про чертовщину спросила бы любая. С таким признанием Забини мог подойти разве что ко мне, потому что я был единственным, кто слышал, из какого контекста эти чертовы звезды были вырваны. Но Кима это едва ли волновало. Чуть больше, чем совсем нет. Поэтому после царского "согласен" он добродушно засмеялся, отрывистым движением припечатал Роуз к своей груди и крепко поцеловал в макушку.
И тишина. Звук этого поцелуя гулко отразился от стен замка и, рассыпавшись на тысячи отголосков, мощной волной окатил каждого обитателя. Мне даже послышалось, как где-то мистер Макензи, преподаватель по Древним рунам, выдохнул что-то вроде «теперь заживем».
Ну, очевидно же, что после этого не последовало «и жили они долго и счастливо…». Всем очевидно. Кроме Забини. В этом были виноваты его маггловские сказки и предания, я был уверен. Просто там как-то никогда не рассказывалось, что случается с героями после взаимного признания, если они не умирают.
Поэтому Ким импровизировал. А яркий пример результата импровизации Кима – горящий котел и столб искрящегося зелья до потолка. Просто Кимбол не стеснялся. Его, я знал, вообще по жизни ничего не смущало. А тут такая ясная логическая цепочка с Уизли. Её о взаимных чувствах оповестили(очень сомнительно оповестили) , финальный поцелуй она получила(очень сомнительный поцелуй). Вывод – Кимбол Забини имеет право делать то, что он делает.
***
Кимболу никогда не нужно было разрешения.
Серьезно, он никогда не спрашивает. С того самого кульминационного момента в Большом зале - Кимбол каждое утро по-особенному приветствует Роуз. Так, как если бы она была его девушкой. Он внезапно появляется где-нибудь рядом с ней и отрывисто целует её в щеку/лоб/плечо/ухо. Одним словом, к чему успеет прикоснуться. Потому что где-то на третий день Роуз разоблачает новую тенденцию моего друга и начинает шарахаться от каждого шороха. Но Ким не зря третий год значится фактическим капитаном сборной Слизерина по квиддичу – скорости и ловкости ему не занимать. Поэтому красная-прекрасная Роуз, хочет она того или нет, каждое утро ходит зацелованная. Ким не видит в этом ничего странного – он-то точно знает, что она его девушка.
После приветствия Ким обычно независимо удаляется к своему столу. Иногда удалиться независимо не выходит и приходится совершенно по-маггловски разбираться с хмурым и до чертиков злым Джеймсом Поттером. Роуз в такие моменты лезет разнимать их. Видимо, чувствует себя виноватой. Поттер и Забини единогласно говорят, что это совсем не её дело. А Кимбол к тому же серьезным тоном добавляет, что если уж за каждый визит к космической девочке он вынужден платить сражением с чудовищем гриффиндорской башни [Джеймсом]– он потерпит.
___
По вечерам Кимбол частенько без церемоний и книксенов врывается в гриффиндорскую башню. Опять же, никого не спрашивая. Он каким-то магическим образом заговаривает портрет Полной Дамы (харизма, я говорил) и проскальзывает в до-крови-из-глаз-рыжую гостиную факультета. Первокурсники начинают без умолку верещать «Слизеринец в башне!», точно сирена. Ким накладывает на них силенцио, заключающее их в звуконепроницаемый барьер, и выискивает глазами Роуз. Та старательно вжимается в кресло.
- Меня здесь нет, чертов Забини, - шепчет рыжий испуганный дрыщ, стоит только Забини приблизиться. Он усмехается, садится на пол, устало облокачиваясь спиной о её кресло.
- Ты вошла в пустоту, Уизли, я помню, - Роуз опасливо смотрит на него, раздумывая, бежать или попытаться неумело наслать сглаз.
- Мерлин, вырви мои глаза, как вы здесь живете? – тем временем продолжает парень, оглядывая огненные цвета интерьера, - Вашу гостиную будто в котел засунули и пустили чертей отплясывать вокруг. Кстати, надо бы передать Поттеру привет.
- Тебя никто сюда не звал, - начинает Роуз , но Забини прерывает её.
- Я знаю, но в подземелья ты не спускаешься.
Он закрывает глаза и как-то сразу засыпает. Роуз невозмутимо дочитывает статью про первые говорящие колдографии, коленкой чувствуя устало привалившуюся голову шестикурсника. Она не делает попыток сбежать.
***
Кимбол – заботливый малый.
И каждый в Хогвартсе знает, что это ни разу не пустые слова.
На дворе уже как 28 дней должен бесноваться март, но, то ли он забыл, то ли Хогвартс попал в гигантскую петлю времени – с неба бомбит снегом, с запада сносит ветром. Но Хогсмид всегда остается Хогсмидом, поэтому кучка замерзающих волшебников торопливо мчится от замка до Трех Метел, Сладкого Королевства, да что там, Воющей Хижины. Мы с Кимом тоже бежим. И то, что у моего друга появилась Роуз, не меняет того, что в Хогсмид он все ещё водит меня. Тем не менее, заметив впереди знакомую темно-зеленую куртку, мы ускоряем шаг. Бег.
- Где шарф, Уизли? – буквально орет Забини в метре от Роуз. Та судорожно прячущую нос от ветра в высоком воротнике синего свитера.
- Так получилось, - бормочет она и пытается скрыться, быстрее мельтеша тонкими ногами.
- Дуреха, - недовольно ворчит он и стягивает шарф слизеринской расцветки со своей шеи. Он вешает его на девушку и ловко завязывает таким образом, что на лице остается видна только пара сердитых карих глаз.
- Отправляйся нянчить Скорпиуса, Забини, - приглушенно говорит она и пытается стянуть с себя комок зеленой шерсти. Что-то идет не так, потому что он не снимается. В смысле, не развязывается. Совсем.
Её глаза в удивлении распахиваются.
- Забини, как ты его завязал?!
- По-волшебному, - мягко улыбается Ким и продолжает бодро шагать по дороге. Я замечаю в его руке палочку. Роуз плетется следом, крича проклятия и яростно дергая нитки вязаной материи.
Ким действительно хорош в Чарах, потому что шарф не развязывается уже четыре дня. Роуз носится от библиотеки к лазарету, злая и замученная. Замученная всеобщим вниманием – все-таки гриффиндорка, даже в дУше не расстающаяся со слизеринским шарфом, - это редкость. Кимбол страшно доволен собой. Зеленая вязаная метка будто кричит о силе запретной любви.
И все же он не так кровожаден, как о нем говорят, потому что в первый же день парень рассказывает ей, как снять этот шарф.
- Просто попроси меня, - говорит он, запыхавшейся и растрепанной девчонке. Роуз совсем не глупая, поэтому не упрямится и сразу вежливо, хоть и раздраженно произносит:
- Сними, пожалуйста, этот шарф, квазар его задери.
- Не так, - с улыбкой мотает головой он, медленно наслаждаясь её беспомощностью, - Я хочу, чтобы ты произнесла мое имя при этом.
Роуз фыркает, закатывает глаза и открывает рот, чтобы выкрикнуть «Кимбол», но оттуда вырывается только «З…». Она ззыкает ещё секунд двенадцать, чем очень напоминает мне пчелу, заливается краской то ли от злости, то ли от смущения и уходит.
-Когда ты перестанешь мстить ей?
Забини "удивленно" поворачивается ко мне и смотрит на меня так, будто я сейчас произнес несусветную чушь. Но я знаю каждый прутик его слизеринской души, о чем я красноречиво напоминаю молчаливым ожиданием его ответа. Забини какое-то время продолжает играть дурака, потом хмурится и со вздохом произносит:
- Когда она смирится с тем, что тоже проиграла, - он направляется к барной стойке Кабаньей Головы. Я ни трезвым, ни пьяным не понимаю, о каком проигрыше Ким все время твердит, но думаю, что все это так или иначе связано с концовкой этой странной истории.
Роуз приходит к Киму на пятый день, замученная, но здраво рассудившая, что сил бороться с его магией у неё не осталось. Он сидит в библиотеке и как будто ждет её. Она садится за стол напротив него и уверенно поднимает глаза:
- Кимбол…
Он отрицательно мотает головой. Она сглатывает и переводит взгляд на его подбородок, до того неловко ей звать его по имени.
- Ким, ты снимешь с меня этот шарф? – наконец, выдыхает она и терпеливо ждет.
В ней нет злости или раздражения, его имя слетает с её губ неожиданно легко и просто, будто оно хотело это сделать уже много лет. Он вдруг думает о том, что его имени идет её голос. Затем юноша переводит взгляд на эти самые губы и отчетливо понимает то, что хочет сделать. Однако он протягивает к ней руки только для того, чтобы развязать зеленый шарф.
- Видишь, это не так трудно, - стягивая его с шеи, он «случайно» проводит кончиками пальцев по мочке её уха. Она покрывается мурашками и, наверное, перехватывает его мысли.
- Прекрати уже свои игры, - зло выплевывает она, и её голос звенит от обиды и какой-то вселенской усталости. Ким в ответ расслабленно откидывается на стуле и уже собирается сказать ей что-нибудь в своем стиле. Будто она не понимает, чего он добивается! Он задерживает взгляд на её опасно блестящих глазах, и все колкости застревают ещё где-то в глотке.
- Роуз, - пораженно и до нелепого нежно шепчет он. Она срывается с места сразу же. Кимбол же застывает с мыслью о том, что больше никогда не хочет видеть её слез.
