Глава 5Ох, этот дурацкий сон не даёт мне покоя. Я просто не могу не думать о нём! Я и гарем парней, я и домашний тиран, я и девушка, я и, мать его, кусок камня! Даже не знаю, что меня больше угнетает — ограниченный выбор или зарождающая шизофрения… Ну почему жить так сложно?! Думая об этом, а также размышляя о том, как «прекрасно» обновила свою комнату, я лежала в кровати и залипала на стены. Это помещение кажется мне слишком большим, или это я слишком маленькая…
— Подъём! Вставай! Поднимайся!
Я вздрогнула, а Дадли продолжил выламывать чертову дверь. Он мне так мстит за то, что заняла его комнату или просто немного самоутверждается за мой счёт? Я же не могу также долбиться в его дверь… Хотя, мне это не больно-то и хотелось! Мало ли о чем он подумает, если я буду пытаться проникнуть в его спальню…
— Живо вставай! У меня день рождения! Я хочу есть! — провизжал мой кузен, а затем я услышала постепенно удаляющийся грохот. Видимо, Дадлины ручки устали колотить бедную дверку, и он побежал на кухню. По правде говоря, его шаги немного взбодрили меня (ведь пол ВИБРИРОВАЛ! Такое любого взбодрит!), а информация о дне рождения вообще заставила забыть обо всем на свете и начать быстро переодеваться.
Тётушка вернулась и «заботливо» поинтересовалась:
— Ты ещё не встала?!
— Я почти готова, — ответила я нейтральной фразой. Сегодня её раздражать и злить опасно для жизни, ведь в этот легендарный день, всё должно быть безупречно, восхитительно, ИДЕАЛЬНО!
— Шевелись быстрее, я хочу, чтобы ты присмотрела за беконом. И смотри, чтобы он не подгорел: сегодня день рождения Дадли, и всё должно быть превосходно!
— Да, тётушка. — «Терпи и не рыпайся, Герда! В этот день тебе не простят даже малейшей оплошности. Просто молчи и соглашайся со всем, что тебе говорят. Так будет безопаснее для тебя. Даже если тебе очень обидно, ты должна молчать!». Примерно так я внутренне успокаивала себя, чтобы не сорваться, спускаясь по лестнице. Так сказать, настраивалась на нужный лад.
А тем временем на кухне весь стол был завален приготовленными для Дадли подарками. Просто возмутительно! Этот свин вообще не знает меры! Ему, видите ли, мало нового компьютера, о котором он ныл ещё с осени, так ещё Дадличке подарят один телевизор и гоночный велосипед. И это, не смотря на более «незначительные и, мать его, приятные мелочи»! Если честно, то я не понимаю, зачем Дадли велик. Кузен ведь жирный и медленный! А ещё эта маленькая паршивая свинка ненавидит любые физические упражнения. Была б его воля, то он бы с постели не вставал, открывал бы только рот, чтобы покушать (а его мать, одетая в полупрозрачную восточную одежду, совала бы в его пасть еду… Фу… Похоже на грязную фантазию похотливого подростка…), и шевелил бы своими толстыми пальцами, играя в какие-нибудь компьютерные игры. Хотя отлупить кого-нибудь и в реальной жизни он совсем не против. Любимой «грушей для битья» Дадли была я. И он даже бегал за мной, пытаясь поймать… Три метра в движении на максимальной скорости — рекорд. Я, если можно так выразиться, личный инструктор кузена по фитнесу и отличный мотиватор! Догонишь, поймаешь, отлупишь. Правда, Дадли немного поумнел и начал посылать за мной своих, более тощих и быстрых, дружков. Но и они не могут догнать меня. Я очень быстро бегаю. Во мне вообще очень хорошо развит основной животный инстинкт самосохранения — бежать. Да и как тут не научиться быстро бегать — если догонят, то обычным фингалом не отделаешься.
Возможно, именно жизнь в тёмном чулане сделала своё грязное чёрное дельце — я выгляжу меньше и слабее своих сверстников. К тому же, дурацкие половые тряпки, которые я донашиваю за Дадли, не добавляют мне красоты и элегантности. В них я кажусь ещё крошечнее и тоньше, чем на самом деле, ведь Дадли, этот свинтус, был раза в четыре крупнее меня, так что одежда висела на мне, как три мешка. Ещё у меня было худое лицо, острые коленки, чёрные волосы и ярко-зелёные глаза. Красотка, нечего сказать! Абсолютно не похожа на идеальных детей — пухлощеких белокурых и голубоглазых херувимчиков. К сожалению, с такими данными мне придётся много трудиться. Глядя на меня, у взрослых почему-то не появляется желание растечься радужной лужицей умиления, как это было бы со стандартными ангелочками. Так что на одной внешности далеко не уедешь, Герда! Тем более, ты пока что больше на парня похожа… Поэтому чтобы чего-то добиться нужно пахать и пахать…
А ещё этот дурацкий шрам на лбу! Сколько себя помню, он всегда существовал и не заживал, зараза такая! Хотя, мне кажется, я понимаю что это. Я думаю, что это своеобразный «Поцелуй Судьбы», который отметил меня как Большую Шишку, как Мессию, как Пророка, я еще не определилась… В пользу этой теории говорят слова Фигни (если, конечно, он правда существует), а также то, что он был у меня с самого детства. И даже первый осмысленный вопрос, который я задала тёте Петунье, был как раз о том, откуда у меня взялся этот шрам, и можно ли его как-то убрать.
— Ты получила его в автокатастрофе, в которой погибли твои пьяные родители, а ты выжила, и у тебя остался этот шрам, — сказала тётя. — Я не знаю, как его убрать. И вообще, не приставай ко мне со своими дурацкими вопросами. Иди, собери игрушки Дадли!
«Не приставай ко мне со своими вопросами» — это первая заповедь, которой нужно следовать, чтобы выжить в этом доме. И я хорошо её запомнила. Очень хорошо. И я ещё отомщу вам. Я вылезу из этой дыры и отомщу вам за всё. Вы ещё поплатитесь! Мухахаха!
Кошмар! Даже самой жутко стало… Все эти перепады настроения и… Неужели я на самом деле такая кровожадная?!
— Причешись! — рявкнул дядюшка вместо утреннего приветствия. По-моему, у него какой-то пунктик по поводу моей прически. Примерно раз в неделю эта свинья смотрит на меня поверх газеты, как на врага народа и кричит, что мне пора подстригаться. Да какая ему вообще разница, что у меня на голове? Наверное, это зависть. У самого-то уже лысина начала проклевываться! Так тебе и надо, бармалей! Будешь знать, как обижать маленьких детей, то бишь меня. Из-за его комплексов меня стригли чаще, чем остальных моих одноклассников вместе взятых. Но это было гиблое дело. Мне не нравилось, что меня постригают, и мои волосы отрастали заново, буквально за ночь. Это началось после того, как моя безумная тетушка побрила меня налысо. Сначала я удивлялась, но потом подумала, что моя исключительность (сама себя не похвалишь, никто не похвалит) не может не проявляться даже в такой мелочи, как длина волос. А еще я поняла, что рано или поздно все будет по-моему. И моя супер-сила (какая она бы не была) поможет мне в этом.
Я немного задумалась (совсем чуть-чуть!) и пропустила момент, когда на кухню вошла тётя со своим поросенком. Посмотрев на эту парочку, я в который раз поразилась сходству кузена и дядюшки (а также талантам тетки. Так замаскировать ребенка, чтобы он был похож на свинтуса, это надо постараться…). Большое и круглое лицо, отсутствие даже намека на шею и потерянные между бровями и щеками тусклые глазки. А ещё и жидкие зализанные волосенки, которые наверняка выпадут к тридцати годам. Тётя часто сравнивала кузена с маленьким ангелочком, а я с волосатой ляжкой свиньи (скажи спасибо, что не с задницей, Дадли!).
Я с трудом уместила два тазика с яичницей и беконом на столе, заваленном кучей разноцветных оберток. В это время Дадли закончил считать свои подарки, и его лицо — если, конечно, это так можно назвать — как-то особенно неприятно искривилось. Мне даже жутко стало, и я попыталась уйти от него подальше. Эти его приступы бешенства ничем хорошим не заканчиваются, а уж если он начнет есть… Так что в любом случае в эту минуту мне лучше быть от него подальше. Во избежание неприятностей, так сказать…
— Тридцать шесть, — произнёс он грустным голосом, укоризненно глядя на отца с матерью и обиженно выпучив нижнюю губу. — Это на два меньше, чем в прошлом году.
Ух ты! Он даже правильно посчитал и запомнил, сколько было подарков в прошлом году! Я и не думала, что он так умеет! Растёт, малыш!
— Дорогой, ты забыл о подарке от тётушки Мардж, он здесь, под большим подарком от мамы и папы! — поспешно затараторила тётя Петунья, надеясь задавить начинающуюся истерику в зародыше. Но куда ей, хрупкой женщине и очень заботливой мамочке, тягаться с этим зажравшимся свиненком.
— Ладно, но тогда получается всего тридцать семь. — Лицо Дадли покраснело и даже немного вздулось, хотя, куда уж больше? О Боже, сейчас у кузена будет очередной приступ неконтролируемой ярости, во время которой он может покалечить не только самого себя, но и вообще все в радиусе трёх метров от себя. Я схватила лоханку с едой, опасаясь, как бы эта порося не перевернула стол, и собралась бежать. Главное спасти себя и еду, а остальное пусть останется на совести тётки! Я слишком молода, чтобы умирать. Тем более от руки Дадли…
Тётя Петунья, очевидно, тоже почувствовала опасность и попыталась задобрить кузена.
— Мы купим тебе ещё два подарка сегодня в городе. Как тебе это, малыш? Ещё два подарочка. Ты доволен?
Да сколько же можно?! Вот куда ему столько? Он все сломает в первую же неделю. Лучше бы мне подарили хотя бы один подарок, может, тогда моя месть будет не такой ужасной? О, Дадли задумался. Похоже, в голове его шла какая-то очень серьёзная и сложная работа. Это видно по его обычно не обезображенной интеллектом роже. Боже, сейчас он сделает нечто беспрецедентное! Он родит мысль! Внимание всем! Это НАЧИНАЕТСЯ!
— Значит… — медленно выговорил он, и я услышала, как напряженно работает его мозг, наличие которого каждый день ставится мной под сомнение. Но у тебя, парень, есть возможность реабилитироваться, и показать мне чего ты стоишь! Дерзай, дружок, получишь пирожок! — Значит, их у меня будет тридцать… тридцать…
Давай, парень! Ты сможешь! Я верю, что для тебя ещё не все потеряно! Просто скажи, сколько будет 37+2. Скажи это! Скажи 39. Ну давай же! Трид-цать де-вять!
— Тридцать девять, мой сладенький, — поспешно вставила тётя Петунья. И я немного разочаровалась. Почему эта женщина не верит в своего ребёнка? Он бы ответил, если бы она его не перебила! Не такой же он тупой, правда?
— А-а-а! Тогда ладно… — Уже привставший было Дадли тяжело плюхнулся обратно на стул и осмысленное выражение лица покинуло его. Надеюсь, что не навсегда. Может, я ещё смогу полюбоваться на это чудо природы. Всё. Можно вдохнуть спокойно. В этот раз буря прошла мимо меня. Я поудобнее перехватила тазик с едой и продолжила стратегическое наблюдение за родственниками. Всё-таки они та-а-акие затейники!
Дядюшка выдавил из себя смешок. Ну, как смешок… Просто я не могу точно классифицировать это. Он хрюкнул или даже всхрапнул, но я думаю, что этим звуком он хотел показать радость за сына.
— Этот малыш своего не упустит — прямо как его отец. Вот это парень! — сказал он, взъерошив зализанные волосы на голове Дадли. Я чуть не выронила лоханку, которую прижимала к себе, от таких наглых и лживых заявлений. Во-первых, какой, мать его, МАЛЫШ? А я, со своим ростом в сто девятнадцать сантиметров, тогда что?! Пылинка?! Во-вторых, Дадли просто жирная, ленивая задница, не способная работать. Вообще никак. Ни мозгами, ни руками (что он сегодня доказал). А ещё эта юная свинья просто сидит на шее у мамочки с папочкой, ест мои мозги и нервы, но ему постоянно мало. Мало еды, мало игрушек, мало ещё каких-нибудь дурацких вещей, о которых он думает своей крошечной головенкой. Маленький зажравшийся человечек. Отвратительный как внутри, так и снаружи. И это не просто слова обиженной девочки, это, к сожалению, правда, подтвержденная фактами.
Тут зазвонил телефон, и тётя Петунья метнулась к аппарату. Я медленно поставила лохань на прежнее место и постаралась слиться с обоями. А дядюшка с важным видом наблюдал, как Дадли пытается враз развернуть тщательно упакованный гоночный велосипед, видеокамеру, самолёт с дистанционным управлением, коробочки с шестнадцатью новыми компьютерными играми и видеомагнитофон. Ух, маленький буржуй! Да я устала даже просто перечислять твои подарки! Не знаю, где услышала это слово, но я помню с какой гневной интонацией оно звучало. Видимо, какое-то оскорбление…
Дадли срывал зубами упаковку с золотых наручных часов, когда тётя Петунья вернулась к столу. Видок у неё был разозлённый и вместе с тем озабоченный. Адское сочетание, особенно в этот ИДЕАЛЬНЫЙ день. День, когда её грязное лоно извергло из своих недр этот непонятный гибрид свиньи и лошади. Может то, что я сказала звучит ужасно грубо, но я ничего с собой не могу поделать. Даже нейтральное отношение к этой семейке даётся мне с большим трудом, поэтому я иногда себе позволяю такие отвратительные мысли. Конечно, никто не заслуживает таких ужасных оскорблений, но я не могу мыслить объективно, так что пусть Дурсли радуются, что я это вслух не произношу!
— Плохие новости, Вернон, — хрипло сказала она, и я почему-то сразу подумала о трупах. — Миссис Фигг сломала ногу. Она не сможет взять этого.
Тётя махнула рукой в мою сторону, а у меня сразу как-то отлегло на сердце. Меня не убьют прямо сейчас!
Рот Дадли раскрылся от ужаса, обнажив жёлтые зубы (пренеприятное, скажу я вам, зрелище), а я выжидательно и с каким-то трепетом уставилась на тётушку. Мои внутренности перевернулась, а жопа почувствовала неприятности. Большие такие неприятности, которые не сулят мне ничего хорошего. Я начала бояться, ведь каждый год в день рождения Дадли Дурсли на целый день отвозили сына и его лучшего друга — если эту крысу хоть кто-то так называет — в Лондон, а там водили их на аттракционы, в кафе и в кино. Меня же оставляли с миссис Фигг, с этой сумасшедшей и абсолютно ненормальной старухой, жившей в двух кварталах от Дурслей. Я ненавижу этот день, потому что я должна сидеть в отвратительном доме миссис Фигг, который насквозь пропах тухлыми кабачками, а его не менее отвратительная хозяйка заставляла меня любоваться фотографиями многочисленных кошек, живших у неё в разные годы. Каждый раз, когда я прихожу к ней «в гости», она сажает меня на свой вонючий диван (постоянно мокрый из-за подачей мочи) и всучивает мне свои каменные «пироженки» и кислый чай (видимо киски писают не только на диван…). Пироженки, кстати, реально твердые. Однажды, в порыве раздражения я стукнула им по голове очередного мистера Лапку. Тот упал и не подавал признаков жизни. Я даже испугалась, что мне влетит за это и засунула эту огромную тушку под диван. На следующий день я невинно поинтересовалась, как поживает этот кошак, после чего выслушала душещипательную историю о том, что бедная киска внезапно ослепла или сошла с ума (а как еще объяснить, что она ходит по дому и бьется своей глупой башкой по всему, что может достать?). После этого случая я зареклась трогать эти произведения кулинарного искусства старушки, ибо они действительно опасны. Лживые и двуличные твари. Смотришь на них, кажутся такими милыми и невинными кексиками, а на самом деле являются оружием массового поражения! Но что-то я отвлеклась. Снова.
— И что теперь? — злобно спросила меня тётушка, словно это я такая нехорошая всё подстроила.
По-хорошему, нужно пожалеть эту сумасшедшую, но безобидную (ага, с её-то кексиками) старушку. Но… О чем, чёрт возьми, можно жалеть в день без Дурслей и всяких вонючих кошек? Они наверняка укатят в свой зоопарк (как-будто им своего не хватает), а меня оставят дома. Ну или на улице… А это значит — свобода! Жди меня, дорогая! Герда идёт развлекаться!
— Мы можем позвонить Мардж, — предложил дядя.
Стоп, стоп, стоп! Какая Мардж?! Нет, нет, нет! Она же меня ненавидит! Хотя, это взаимно. Но… Никакой Жирухи-Мардж! Только я и моё одиночество. Не больше.
— Не говори ерунды, Вернон. Мардж ненавидит девчонку.
Правильно! Молодец, тётушка! Я тебе потом за это даже лужайку ровно подстригу! Не надо нам этой противной женщины со своими немытыми и злыми собаками! Долой Зло! Да здравствует Петунья! Ура!
Дурсли часто говорили обо мне так, словно меня здесь нет или же они считают, что настолько тупа и недалека, что всё равно не смогу понять, что речь идёт обо мне. Хотя, я тоже думаю о них не в лучшем свете… А нет, в лучшем. О, Создатель! Эти… изверги хотят меня с собой взять! И запереть в машине! Нет! Не хочу! Это скучно! Дайте мне свободу и я пойду гулять!
— А может, я на улице погуляю, на дереве в парке посижу или просто на скамеечке…
Вид у тётушки был такой, словно она проглотила лимон и понюхала слепого мистера Лапку одновременно.
— Чтобы мы вернулись и обнаружили, что от дома остались одни руины? — прорычала она.
О Боже, женщина, да не нужен мне твой дом. Я же буду ГУЛЯТЬ, а не в доме сидеть. Я собираюсь гулять далеко и долго! Сидеть на лавочке, слушать тишину, ловить благодать…
— Но я ведь не собираюсь сидеть в доме. Я хочу гулять! — возразила я, но эти адские создания меня уже не слушали.
— Может быть… — медленно начала тётушка. — Может быть, мы могли бы взять ее с собой и оставить в машине у зоопарка?
— Я не позволю ей одной сидеть в моей новой машине! — возмутился дядя Вернон.
Да я бы тебе тоже не позволила сидеть там одному, грязное животное! Вдруг салон загадишь!
Дадли громко разрыдался. Этот огрызок человечества с минимальными актерскими способностями прекрасно знал, что стоит ему состроить жалобную физиономию и протяжно завыть, как мать сделает для него всё, что он пожелает. Маленький, но не слишком умный манипулятор. Наверное, если бы тётушка боготворила своего сына поменьше, то из него мог бы вырасти нормальный человек, но не судьба…
— Дадли, мой маленький, моя крошка, пожалуйста, не плачь, мамочка не позволит ей испортить твой день рождения! — воинственно вскричала миссис Дурсль, крепко обнимая сына.
Да что бы я не сделала, я все равно испорчу этот Великий день! Эти свиньи слишком сильно любят меня наказывать. Ненавижу!
— Я… Я не хочу… Не хоч-ч-чу, чтобы она ехала с нами! — выдавил из себя Дадли в перерывах между громкими всхлипываниями. Он даже умудрился надуть пузырь из соплей, и феерично лопнуть его. Похвально. Такого я еще не видела. — Она… Она всегда всё по-по-портит!
Больше драматизма, Дадли! Больше страсти! Больше огня! Но нет… Моим мечтам о незабываемом шоу не суждено было сбыться. Тётушка обняла Дадли, а тот высунулся из-за спины матери и, повернувшись ко мне, состроил отвратительную гримасу. А нет, он просто посмотрел на меня. Но, чёрт возьми, это всё равно отвратительно.
В этот момент раздался звонок в дверь.
— О господи, это они! — В голосе тётушки звучало неподдельное отчаяние.
Я подумывала разбавить эту угнетающую атмосферу криком: «Инопланетяне!», но мне не хотелось попадать под горячую и довольно тяжелую руку тёти. Своя целая шкурка дороже минутного веселья!
Через минуту в кухню вошёл лучший друг Дадли, Пирс Полкисс, вместе со своей матерью. Эти две крысы очень похожи друг на друга (родственники же!): оба костлявые, с мальчишескими фигурами и сероватыми волосами (покрасились бы для приличия, что ли), что не делает их привлекательными. Именно эта маленькая крыска чаще всего держала жертв Дадли, чтобы они не вырывались, когда свиненок будет их лупить. А это ещё хуже, чем просто избивать. Дадлин дружок намного умнее, чем мой кузен. Именно он — неофициальный лидер этой террористической группировки, серый кардинал и просто отвратительный человек с садистскими наклонностями. Увидев друга, Дадли сразу прекратил свой притворный плач. Нужно же беречь репутацию крутого и сурового мужчины! Глупышка, уверен, что она у него есть!
Через полчаса я, не смевшая поверить в этот бред, сидела на заднем сиденье машины Дурслей вместе с Пирсом и Дадли и впервые в своей жизни ехала в зоопарк. Как-будто мне его в доме не хватает! Да что я там не видела? На Тисовой улице кого только не встретишь! Тут и кошки-переростки, лошади, крысы, свиньи… Да всех и не перечислить! Тётушка с дядюшкой так и не нашли на кого меня сплавить и не придумали ничего лучше, чем взять такое чудо с собой! Глупые, глупые животные! Я не хочу с вами куда-то идти! Но мои молитвы не были услышаны, и прежде чем я успела сесть в машину, дядя Вернон отвёл меня в сторону с очень суровым видом.
— Я предупреждаю тебя! — угрожающе произнёс он, склонив ко мне свою потную и красную рожу, и брызжа слюной в радиусе метра. — Я предупреждаю тебя, тварь, если ты что-то выкинешь, что угодно, ты просидишь в своём чулане взаперти до самого Рождества!
«Ой, как страшно! Боюсь-боюсь!». Но в слух я сказала совсем другое (помня, какой сегодня день и все такое…).
— Ладно, я не буду высовываться…
Но дядюшка не поверил мне. Никто не верил мне. И это было обидно! Ну как я тогда буду тренироваться в великом искусстве лжи?! Хотя дядюшка с тётей не считаются. Даже если бы я сказала им, что меня зовут Герда, они бы мне все равно не поверили. Глупышки, что с них взять…
Всю дорогу дядюшка жаловался тёте Петунье на окружающий мир. Он вообще очень любил жаловаться: на людей, с которыми работал, на меня, на совет директоров банка, с которым была связана его фирма, на прохожих, и снова на меня. Банк и я были его любимыми — то есть нелюбимыми — предметами. Он мог жаловаться на эти темы часами и даже не повторяться! Правда, его непрекращаемое нытье сильно раздражало, но я терпела и молчала, надеясь, что за мои мучения мне когда-нибудь воздастся. Ведь Дурсли терпеть не могли, когда я задавала вопросы, но ещё больше они ненавидели, когда я говорила о чём-то странном, и не имело значения, был ли это сон, или я увидела что-то такое в мультике. Дурсли сразу начинали сходить с ума, словно им казалось, что это мои собственные идеи. Они сразу начинали краснеть и орать, брызжа слюной на все четыре стороны. Лицо дядюшки в этот момент было похоже на свеклу с усами. Забавно, конечно, но не в этот день… Однако сегодня главным объектом претензий дяди Вернона стали мопеды и их ненормальные хозяева.
Воскресенье выдалось солнечным, и в зоопарке было полно людей. Это хорошо… Значит, можно затеряться, отсидеться где-нибудь в тенёчке и подумать о великом. На входе Дурсли и миссис Полкисс купили своим отрокам по большому шоколадному мороженому, а я попыталась сбежать от этих ненормальных подальше, но моим планам не суждено было сбыться. Глупая продавщица спросила у меня, какое я буду мороженое, и достала самый дешёвый фруктовый лёд. И ей было совершенно плевать, что я не хочу её дурацкое мороженое. Ни шоколадное, ни в рожке, ни на палочке… Грязная торгашка! Мне же потом влетит за твою назойливость. Да я ещё месяц буду горбатиться, отрабатывая эту ненужную гадость! Я зло на неё посмотрела, но мой взгляд на неё не подействовал. Она все ещё протягивала мне лёд, ну что ж, придётся прибегнуть к тяжёлой артиллерии.
— Тётя, я не хочу мороженое!
Миссис Дурсль оторвалась от разглядывания Дадли и посмотрела на меня как на умалишённую, но, заметив ситуацию, в которую я попала, поспешила на помощь. Мои родственники на людях всегда хорошо ко мне относились, но я считала, что не нужно этим пользоваться, ведь вечером в доме нет посторонних, и они могут отыграться на мне за свою излишнюю «доброту».
— Хорошо, Герда, что ты помнишь, как легко заболеваешь. — сказала она и увела меня от назойливой торгашки. Тётушка уже хотела отойти от меня, но я её окликнула:
— Тётя, можно я посижу в террариуме. Там я не буду мешать вам своим присутствием.
Тётушка недоверчиво на меня посмотрела, и я поспешно уверила её, что буду сидеть там тихо. Она немного подумала и ответила:
— Хорошо, но если ты опять выкинешь свои ненормальные штучки…
Хотя угроза моей безопасности из уст тётушки так и не прозвучала, но я услышала её очень хорошо. Многие ошибочно считают, что в доме номер четыре по Тисовой улице заправляет всем мистер Дурсль, но это не так. Самой главной здесь является тётушка. Именно она тихо и незаметно направляет дядюшку в нужном для неё направлении. Не все это знают, что Петунья Дурсль очень властный и умный человек. Конечно, у нее есть свои заскоки, типа необъятной любви к сыну, или помешанности на идеальной чистоте, или дикая неприязнь ко мне… Но по сравнению с тем же дядей, тётушка является верхом благоразумия. Она прекрасно следует своему правилу семейного быта, которым тётушка поделилась со своей подружкой, будучи не очень трезвой и в весьма благодушном настроении. «Муж — голова, а жена — шея. Вернон, конечно, умный, но вертеть им я могу в любую сторону» — вещала тётушка, а я стояла за дверью и с огромными глазами внимала каждому слову. С тех пор я перестала подлизываться к дяде. Я вообще перестала подлизываться. Я старалась побольше молчать или спокойными и мудрыми словами, сказанными в нужное время, убедить эту женщину в своей адекватности. Раз уж она оказалась более менее нормальной. Я хотела донести до неё простую истину, способную сделать наше совместное проживание наиболее мирным. Она меня не трогает — её и всю ее семейку не трогаю я. Очень просто.
— Ты меня поняла, Герда?
Я понятливо кивнула и спросила:
— Тётя, до сколько мне там можно быть? И где вас ждать, чтобы поехать домой? Будет очень неудобно перед Полкиссами, если вы меня потеряете.
Я удостоилась ещё одного удивленного и недоверчивого взгляда. Ну тётушка, я же не совсем тупая! Ты должна мне верить! Почему? Потому, что Я так хочу!
— Мы пойдём в террариум в конце прогулки. Сиди там и жди нас.
«Да! Да! Да! Я сделала это! Свобода…» — с этими мыслями я вбежала в здание с посредственным названием «Мир рептилий» и облупленной вывеской.
Мда… Если честно, то я ожидала большего. Ну клетки, ну стеклянные… И что в них? Парочка черепах и (явно совокупляющихся, ну, или агрессивно трущихся друг о друга) змей, или змеев… Вдруг, у змей однополые браки абсолютно естественны и законны, а тут я такая необразованная и не стеснительная… Мешаю, так сказать, процессу.
— Маленькая грязная вуаеристка…
Та-а-ак. А вот это уже не мои слова. Совсем не мои (ну не буду же я себя так обзывать без повода). Я за озиралась по сторонам, но ближайшие ко мне разумные существа были две трахающиеся — я решила, что именно этим они занимаются — рептилии и неопознанный слоняющийся организм — сокращенно НСлО. Объект выглядит более скучающим и способным говорить, чем его более занятые и слишком увлечённые размножением собратья. Но, присмотревшись, откинула эту версию как недействительную. Ибо объект был недоразвитым. Он — я подозреваю, что это всё-таки мальчик — был ростом, чуть выше моей коленки (а это о многом говорит!) и одет как отрок английской аристократии девятнадцатого века. А еще он пускал пузыри. Носом. (Меня это не сильно впечатлило. Я такое уже сегодня видела). Объект завертел головой и скривил лицо. Совсем, как Дадли, когда хочет фальшиво зареветь… НСлО открыл рот и издал наипротивнейший звук из всех, что я слышала. Даже отрыжка Дадли с ЭТИМ не сравнится. Я закрыла уши руками, но даже это не помогало. Это адское создание верещало как тысяча голодных Дадликов. Господи, что может быть хуже?!
Ну вот! Накаркала, дура! Этот… ненормальный, ужасный и опасный ребёнок ВЗЛЕТЕЛ! Он, мать вашу, взял и ПОЛЕТЕЛ! ПО ВОЗДУХУ! И В МОЮ СТОРОНУ! ЧТО ДЕЛАТЬ?! ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ!!!!!? Волна паники захлестнула мой разум. В голове мелькали мысли о суициде, убийстве и побеге в Мексику. Или в Америку. У них, говорят, свободные нравы, толерантность, да и язык учить не надо… Чтобы успокоиться, я пару раз ударила себя по щекам. Вроде помогло, но вид летящего младенца почему-то не исчез. Наоборот, этот Неопознанный Летающий Объект приближался ко мне с огромной скоростью и верещал как оголтелый. Быстро оглядевшись, я поняла, что в террариуме кроме меня и этого ненормального младенца никого нет. Это радует, но уверенности, что на его визги не придут люди, нет.
Я всегда надеялась, что отношусь к тому типу людей, которые в стрессовой ситуации могут быстро взять себя в руки и действовать адекватно. Но нет. Мои надежды не оправдались. Правильно тётя говорит, что я ненормальная (конечно, получше некоторых НЛО, но всё-таки…). Скажите, что сделает нормальный и уравновешенный человек со стабильной психикой, когда на него в прямом смысле летит орущий младенец? Наверное, попытается его успокоить (или упокоить, это как получиться) и взять на руки (чтобы не летало это сатанинское отродье и не пугало общественность). А что сделала я? Я с визгом побежала от этого буйнопомешанного! Мне стало очень страшно. Сразу вспомнились всякие ужасы, которые смотрит Дадли по ночам. Может, это инопланетяне пытаются захватить Землю, или летающие дети — первый признак надвигающегося апокалипсиса? Я не хочу умирать! Я ещё слишком молода! Наверное, такое поведение для обычной одиннадцатилетней девочки-сиротки — не нормально, но я-то особенная.
Как ни странно, но мысли о скорой смерти и своей исключительности (да, даже в экстренной ситуации я могу хвалить себя. Вот такая я самовлюбленная бестолочь) оживили остатки моей логики. Одной рукой я закрыла свой рот, а другой надавала себе пощечин и ущипнула за ляжку. От всех этих телодвижений мой мозг впал в какой-то ступор, и я села прямо там, где стояла. Не меняя положения рук (т.е. одна на ляжке, а другая на лице) я попыталась здраво оценить ситуацию и разработать план своих действий:
+ На наши с младенцем крики не сбежались люди.
— Возможно, что они просто ещё не добежали…
+ Младенец перестал орать. Видимо, он не ожидал от меня такой неадекватной реакции.
— Он все ещё ЛЕТАЕТ!!!
+ Я успокоилась. И змеи тоже.
— Сюда в любой момент может прийти толпа.
— С фотоаппаратами.
— Или с видеокамерой.
— Меня увидят рядом с этим ненормальным и подумают, что мы знакомы.
+ Мы не знакомы.
— Но младенец хочет это исправить.
— Настойчиво.
— Мне нельзя отсюда уходить.
— Вообще нельзя, если хочу добиться нормального к себе отношения от тётушки.
— Нормальное отношение от тётушки, которая ненавидит все ненормальное…
— А у меня тут младенец…
— И да, Он все ещё ЛЕТАЕТ!!!
Итог неутешительный: минусов много, время поджимает, нужно действовать, но идей нет. Идеальное место и время для депрессии, не правда ли?
Так, нужно что-то делать. И желательно прямо сейчас. Идей нет, поэтому попытаемся думать и, по возможности, применять логику. Так как мы — я и этот ненормальный — кричали, следовательно на наши вопли могут прийти люди. И даже если тётушка не придёт сюда с первым потоком толпы, то не факт, что она не придёт со вторым. Даже если представить, что она сюда не придёт (что, в принципе, невозможно, ибо противоречит нашей договорённости), то это не значит, что она не узнает. Может через день, а может через неделю, но слухи о летающем ребенке в террариуме зоопарка дойдут до её чутких ушек, и тогда прощай моё относительно светлое будущее. Ибо за НЕНОРМАЛЬНОСТЬ (даже если она не моя) меня убьют с особой жестокостью (а может, ещё и изнасилуют), сожгут труп, а пепел используют в качестве удобрения (в хозяйстве все пригодится!). После этой, отнюдь не радужной перспективы, мой глубоко потрясенный мозг впечатлился ещё больше и заработал с новой силой.
Пока я сидела и размышляла о той ситуации, в которую я попала, ребёнок занял стратегически важную позицию у меня над головой, стал нарезать круги и настойчиво пытаться познакомиться со мной поближе. А именно дергать меня за волосы (превращая меня в девочку с ирокезом) и что-то агукать на непонятном мне языке (инопланетян? Или все дети так разговаривают?). Все это сюрреалистическое представление в конец меня достало, и я попыталась схватить НЛО за ногу (или это какой-то инопланетянский отросток в виде ноги человеческого детёныша?). Но этот ненормальный увернулся и с мерзким хихиканьем полетел в сторону ошалевших змей. Их глаза неестественно широко открылись и мне показалось, что один из них с назревающей истерикой спросил другого:
— Каа, ты тоже это видишь?
Вот ведь! Только говорящих змей мне тут не хватало! Дурацкие родственники, подозрительные письма, странные сны, летающие по зоопарку дети (а может и инопланетяне) и ещё эти милые, уже не трахающиеся змеи! Потрясающе! Просто восхитительно! Дяденька с неба, пожалуйста, остановите Землю, я сойду. Но, это все мечты и лирика. Реальность, какой бы странной она не была, давит на меня авторитетом и неопровержимыми доказательствами, в виде клочков чёрных волос (подозрительно похожих на мои) в руках (а руки ли это?!) НЛО. Ой, а если ОНИ хотят взять ДНК разумных существ, населяющих нашу планету, а потом обзовут аборигенами и опыты ставить будут… А может уже ставят… А у этого мои волосы…
С воинственным криком: «Отдай мой биологический материал, грязный фашист!» и желанием защитить себя, я ринулась на объект. Но ловкий младенец опять разразился звонким смехом (тогда он мне показался злобным хохотом) и взлетел под потолок.
И тогда я разозлилась. Очень сильно разозлилась. Да как этот ненормальный смеет смеяться надо мной?! Да, я его… С грозным, как мне показалось, рычанием я вскочила на скамейку (и откуда она здесь взялась?) и уже с нее пыталась достать это адское создание. Но, хитрый инопланетный организм ловко уворачивался от моих атак и смеялся без остановки. Я даже немного засомневалась — а дышит ли он вообще? Потому что ни одно земное существо не может хохотать без перерывов так долго. Даже водолазы. Хотя это лирика, ведь не смотря на тщетность моих попыток поймать летающего младенца, я, с поистине бараньим упрямством, опять залезала на скамейку и прыгала на объект. После двенадцатой попытки (да, я считала!) мой азарт охотника начал пропадать и я услышала, что одна из змей поставила на то, что я поймаю этого младенца на 21 попытке (они тоже считают?), а вторая (или это мальчик? А, кто этих рептилий разберет?!) утверждала, что я до него даже не дотронусь! Нет, ну это просто возмутительно! А где же вера в людей? У-у-у, Фома Неверующий, я тебе покажу как по-настоящему охотится Герда Поттер.
Мое дыхание участилось, а сердце забилось быстрее, заставляя кровь нести адреналин по жилам. Я почувствовала легкую эйфорию. Мне показалось, что я стала быстрее, сильнее, умнее, лучше… Меня переполняла уверенность, что я всемогущая и непобедимая. Поймать какого-то разведчика-инопланетянина, косящего под летающего младенца, мне раз плюнуть! Я подождала пока цель не перестала хаотично двигаться, чуть согнула колени для прыжка, прицелилась, оттолкнулась, и…
— ДА!!! Я поймала тебя, фашист! — моей радости не было предела и от перевозбуждения я начала трясти младенца и верещать, как ненормальная. Видимо инопланетный пришелец впечатлился таким радушный приемом землян и разревелся… от счастья, наверное.
Я немного успокоилась и решила опросить наглого захватчика. Я перестала его трясти и внимательно посмотрела в глаза.
— А теперь ты перестаешь верещать и спокойно ответишь на все мои вопросы. — Сказала я спокойным голосом, и ненормальный замолк. — Если понял — мигни.
Но паршивец выпучил на меня свои глазенки и не моргал. Тогда я его тихонько встряхнула, и тут уж он усиленно замигал.
— Так, а теперь отвечай, сколько вас тут? У вас есть штаб? Явки? Пароли?
Я сыпала вопросами как пулемет, но инопланетянин только растеряно хлопал глазками и, кажется, начинал реветь.
— Ты не разжалобишь меня своей фальшивой личиной. Сознавайся, зачем вам волосы людей? — я начала говорить все громче и громче, но разведчик молчал. Меня это взбесило, и я начала трясти его и орать:
— Ты мне все расскажешь! Я не дам тебе убивать людей! Кайся в своих грехах!
Из глаз младенчика покатились слезы, и он заорал во весь голос.
Послышались резкие хлопки, и я оказалась окружена странными мужиками в балахонах. Они направляли на нас палки и угрожающе скалились. Все ясно. Появилось подкрепление. У них, конечно, маскировка получше, чем у младенчика, но все равно не ахти.
— Именем закона вы арестованы за похищение и попытку убийства Джеймса Блэка.
Я даже как-то растерялась. Какой еще Черный Джеймс?! Младенец же белый! Что за тупые претензии?! Четверо мужчин стали зажимать нас в угол. Вдруг один из них резко выдернул из моих рук ненормального, а другой ткнул меня своей палкой. Я инстинктивно дернулась от него.
— Ступефай! — крикнул самый старый мужик, и из его палки в меня полетел красный луч. Я попыталась увернуться, но не смогла. Последняя мысль была о том, что меня могут выдать замуж за инопланетянина ради какого-нибудь грязного эксперимента и продолжения рода, но додумать ее я не успела. Меня поглотила темнота.
