Пять стадийПерсонажи: Дин Томас, Лаванда Браун, Драко Малфой, Гермиона Грейнджер и другие
Жанр: романс, ангст, hurt/comfort
Предупреждения: Пожалуй, это чуть-чуть больше, чем драббл
Не бечено.
Пять стадий принятия неизбежного:
1. Отрицание
2. Гнев
3. Торг
4. Депрессия
5. Принятие
* * *
Когда Дин возвращается на площадь Гриммо и обводит взглядом всех собравшихся членов Ордена, он видит Гермиону, привалившуюся к плечу Малфоя. Её глаза прикрыты, на скуле синяк, а одежда в пыли и крови. Малфой крутит в руках палочку и сосредоточенно смотрит прямо перед собой.
Дин оглядывается на Симуса, на Лаванду, на Гарри и Рона в конце концов, но никто будто бы и не удивлён. Все участвуют в каком-то бурном обсуждении, пока Кингсли не берёт слово.
Первым делом он поздравляет Дина — его не видели в штабе вот уже несколько месяцев. Неудачное задание, попытки спрятаться от Пожирателей в лесу, пойманное проклятие и долгие недели исцеления под надзором Помфри.
И вот он снова здесь — а у него на глазах Гермиона Грейнджер почти засыпает на плече Драко Малфоя.
Кингсли говорит недолго, но с толком, и все внимательно слушают каждое слово, и только Дин не может сосредоточиться, то и дело поглядывая на Малфоя.
С Забини он смирился — тот хорошо сражался, всегда имел в закромах бутылку огневиски и как-то даже проявил интерес к магловскому футболу. Но присутствие Малфоя всегда напрягало.
Поэтому когда Кингсли заканчивает, разговоры смолкают и все постепенно начинают расходиться по комнатам, Дин ловит на выходе Лаванду и идёт с ней в сторону лестницы.
— Лав, можно задать вопрос? — не слишком громко спрашивает он, провожая взглядом Гермиону, которая скрывается пролётом выше. Малфой задерживается в столовой.
— Что угодно, Дин, — Лаванда расплывается в улыбке и, словно предугадывая его вопрос, уточняет: — Хочешь быть в курсе последних новостей?
Дин смотрит по сторонам, убеждаясь, что никто не подслушивает.
— Гермиона и… Малфой? Я имею в виду, может, мне показалось…
— О, — Лаванда смеётся, прикрыв рот ладонью, и оттаскивает Дина в сторону. — Сложно не заметить, правда? Они сейчас в стадии отрицания. Правда, у них всё как-то путано, и я не уверена, достигнут ли они когда-нибудь принятия.
Лаванда хихикает, а Дин не понимает ни слова. Лаванда сжимает руку в кулак и выставляет один палец:
— Сначала, видимо, был торг: они пытались смириться друг с другом и искали компромиссы. Гермиона заваливала его работой, чтобы убедить себя, что на Малфоя можно положиться, — Лаванда улыбается, — и чтобы он проводил рядом как можно меньше времени. А он даже несколько раз пытался сделать ей комплимент — но всё, конечно, заканчивалось взаимными оскорблениями.
Лаванда переводит дыхание и разгибает ещё один палец.
— Дальше был гнев. Они начали ссориться буквально каждый день, цеплялись друг к другу по малейшему поводу, а если кто-то пытался встрять между ними — получал двойную порцию. Если эти двое находились в одном помещении — напряжение буквально витало в воздухе, — Лаванда качает головой и вдруг усмехается, разгибая третий палец: — И вот теперь отрицание. Они делают вид, что ничего не происходит, стараются не взаимодействовать и держаться друг от друга подальше. Любые совместные обсуждения всё ещё сводят к спору. Только вот, — Лаванда смеётся, — они и сами не замечают, что на самом-то деле всегда отстаивают одну и ту же позицию.
Лаванда прерывается, когда Малфой выходит из столовой. Он кидает скучающий взгляд в их сторону, и Дин с Лавандой поспешно кивают ему. Когда он поднимается по лестнице, Лаванда вполголоса продолжает:
— Но как только их защита слабеет, вдруг обнаруживается, что их… не знаю… пожалуй, тянет друг к другу.
Тянет?
Дин жестом призывает её замолчать и мотает головой. Он знает и Гермиону, и Малфоя без малого семь лет — и всё это время они презирали и порой даже ненавидели друг друга. Когда Малфой перешёл на сторону Ордена, они стали общаться, да, но даже Рон, бывает, пожимает Малфою руку, и это не сделало их лучшими друзьями.
Как же за месяцы, что отсутствовал Дин, всё так изменилось для Гермионы?..
— Никто уже не обращает внимания, Дин, — Лаванда замечает его потрясение и кладёт руку ему на плечо. — Сначала она спасает его жизнь, потом он — её. Затем Малфой сам вызывается в напарники Гермионы, а сразу после заявляет, что не может участвовать в задании, в котором задействована она. В следующий раз они громко ссорятся прямо перед выходом и Гермиона бьёт тарелки так, что никакое Репаро не соберёт вновь эти осколки, — Лаванда замолкает и смотрит в сторону, а потом продолжает намного тише: — А когда они возвращаются, Малфой сам залечивает её раны и отводит в комнату, не дав даже Кингсли поговорить с ней. И я могу продолжать до бесконечности, но ты и сам всё увидишь.
— Неужели он изменился? — хрипло спрашивает Дин.
— Мне кажется, не только он.
* * *
Дин аппарирует на Гриммо и отползает в сторону, давая дорогу остальным. Прихожая заполняется грязными, уставшими волшебниками, а он сидит, привалившись к стене, и ощущает дрожь по всему телу. Вальпурга истошно вопит, проклиная всех вокруг.
Малфой аппарирует последним. Вся его одежда — сплошные лохмотья. Да и кожа под ней ничуть не лучше. Он весь в крови, но не только в своей — на руках он держит Гермиону. Бледную, почти неживую.
Дин словно в тумане видит, как Малфой медленно опускается на колени, как Римус аккуратно забирает у него Гермиону и несёт вверх по лестнице, как Артур помогает Малфою подняться, а Рон и Джинни налетают на него с вопросами.
Гарри молча стоит у стены.
Следующую неделю Малфой не говорит ни с кем дольше пары минут, старается отдельно есть и много времени проводит в своей комнате. На собраниях он всегда где-то в углу и предпочитает не высказываться, пока у него не спрашивают напрямую.
Можно подумать, что он — Дин не может в это поверить — переживает из-за Гермионы. Но Малфой не спрашивает о ней, мгновенно заканчивает разговор, если речь заходит о её восстановлении, и за много шагов обходит её комнату.
Когда она наконец присоединяется ко всем в столовой, всё ещё бледная и немного заторможенная, Дин, не удержавшись, смотрит на Малфоя. Он глядит на Гермиону не больше пары секунд и прячет глаза, но Дин видит, что в его взгляде — тоска.
Сама Гермиона выглядит подавленной.
Пока все поздравляют Гермиону с выздоровлением, Лаванда сжимает руку Дина под столом и тихо шепчет:
— Депрессия.
* * *
Малфой попадает в западню в пригороде Эдинбурга, куда отправляется один под покровом ночи. Кингсли сообщает им об этом ровным голосом на общем собрании. Поднимается тихий шёпот, который перерастает в ропот, когда становится ясно — Кингсли не планирует спасательную операцию.
У них мало людей, мало ресурсов и чертовски мало времени.
Кингсли поднимает руку, призывая всех замолчать, но Гермиона прерывает его.
— Вы же это не серьёзно?
— Гермиона, я понимаю твои чувства, но…
Она морщится и встряхивает волосами. Разговоры вокруг стихают.
— Волдеморт убьёт его в то же мгновение, что увидит, — жёстко произносит Гермиона, вставая с места. — И вы все знаете это.
Она обводит присутствующих взглядом — в нём упорство, сила и немая просьба, почти мольба. Гермиона призывает добровольцев.
Ханна отворачивается, Эрни пожимает плечами, Гарри задумчиво молчит. Они не могут потерять больше людей.
Дин хмурится и слышит в ушах голос Лаванды: «…Я не уверена, достигнут ли они когда-нибудь принятия».
Ох, к чёрту.
Когда Дин встаёт, Забини уже на ногах — ему не нужно время на раздумья. Лаванда глубоко вздыхает и поднимается следом. Фред и Джордж вскакивают одновременно, даже не переглянувшись.
Гермиона благодарно кивает каждому и смотрит на Кингсли, тот разводит руками и уже собирается что-то сказать…
— Мерлин, я готов сделать это лишь бы услышать от хорька слова благодарности, — Рон с громким стуком отодвигает стул и накрывает своей рукой ладонь Гермионы. — У тебя ведь уже есть план, не так ли?
* * *
В соседней камере с покалеченным Малфоем оказывается почти не тронутая Луна. Ей повезло — весь удар взял на себя именно он. Луна добродушно улыбается Дину, когда тот берёт её за руку, чтобы аппарировать, а на его вопросы меланхолично рассказывает, что Драко — Мерлин, она, наверное, единственная называет его Драко — сначала не издавал ни звука, но спустя время закричал и продолжал, пока не сорвал голос.
— Это должно было быть очень больно, — своим обычным тоном пропевает она, и Дин морщится, стараясь не представлять, что перенёс Малфой.
* * *
Около трёх утра Дин тихо выходит из комнаты и идёт по лестнице. У комнаты Малфоя его уже ждёт Лаванда. Она прикладывает палец к губам и кивает в сторону приоткрытой двери.
Внутри Гермиона досиживает третьи сутки у его постели.
Никому не удалось убедить её поспать, Молли еле-еле впихивала в неё еду, и ни один человек не мог собраться с силами, чтобы обсудить с ней, что будет, если Малфой не очнётся.
А ведь вероятность этого была очень высока.
Дин смотрит, как Гермиона сжимает ладонь Малфоя и её губы тихо шевелятся. Глаза сухие. Она вообще ни разу не заплакала.
В глубине дома раздаётся бой часов, Дин и Лаванда вздрагивают, и Гермиона поднимает голову.
Малфой открывает глаза.
Дину кажется, что Малфой замечает его, и он резко отодвигается от двери, хотя, конечно, взгляд того прикован только к Гермионе, а на лице появляется едва заметная улыбка.
Дин оборачивается на Лаванду, которая незаметно показывает ему ладонь с растопыренными пальцами.
Пять. Пятая стадия.
Принятие. 
