Глава 5. Момент гнева.1396 год.
Дороги графства Ноттингемшир, Англия.
Дорога от Лондона до Ноттингема занимала около четырёх дней, если по долгу не засиживаться в трактирах, останавливаться только на ночлег и путешествовать верхом. Весь путь Рональд и Колин преодолели безо всяких происшествий. За все время им повстречались только группа лесников и экипаж какого-то там герцогского щёголя. Рыцарь восседал верхом на своём верном рыжем скакуне – Бруме – которого купил и растил ещё жеребенком. Изящный, светлокаричневый с бронзовым отливом, с белыми «носками» на ногах и светлым пятном на лбу, арабский проворный жеребец. Уэсли приобрёл его за несколько месяцев до похода во Францию и тот прошёл вместе с ним все испытания на войне. Колин же хмуро следовал за своим господином, восседая на молодом коне местной породы, на предках которого ещё, должно быть, разъезжали древние кельты. Не такой изящный и красивый, как Брума, с выдающейся шерсткой мышиного цвета, сравнительно низкорослый, особо ничем не выделяющийся. Однако эта порода лошадей была очень сильной, выносливой и предназначенной для путешествия по сложному британскому рельефу.
Совсем недавно Рональд, как можно мягче, рассказал своему подопечному о положении, в коем оказались Грейнджеры. Сквайр оказался морально зрелым для того, чтобы подойти ко всему без лишней суеты и истерии. Хоть Колин и был совсем юн, но за непростое время проведенное за границей он повзрослел как физически, так и ментально, если уж сравнивать его с ровесниками, и принимал любые плохие вести как подобает настоящему мужчине – сдержанно и внешне хладнокровно. Это и помогало ему сохранять спокойствие за последние дни, в которые юноше приходилось слышать оскорбления в сторону своего народа.
Весь оставшийся путь он молчал, а Рональд и сам не спешил его тревожить по пустякам, находясь в том же замешательстве и предвкушая приближающуюся встречу с Гермионой. На душе у рыцаря было неспокойно, будто чугунная наковальня придавила сердце к спине. Какой-то внутренний голос ему твердил, что встреча с девушкой либо не принесёт никакого душевного облегчения, либо встречи и вовсе не будет. Он отгонял дурные мысли, но все было тщетно – плохое предчувствие его не оставляло.
В молчании путники выехали на широкую грунтовую дорогу, ведущую прямо к вратам Ноттингема и за стенами переходящую в главный герцогский тракт.
Ноттингем – когда-то величественный город, ныне сохранил лишь тень былого величия. Все в стране были в курсе о страшной коррумпированности здешних власть имущих, но также закрывали глаза на это безобразие. Без взяток никто не мог решить здесь ни одну насущную проблему. От герцога и шерифа, до стражников – все – требовали «черную подать». Нужно войти в город? Плати! Хочешь открыть лавку? Плати больше, чем требуется! Ты дышишь местным воздухом? Плати или тебе его перекроют. На фоне затянувшейся войны, в Лондоне позабыли об алчности и несправедливости, царивших в этих краях. Никто не обращает на это внимание. Люди заблуждаются, думая, что Робин Гуд, бросивший вызов здешней власти, единственный, кто решил открыть глаза народу. Как бы не так! Наверное каждые пять лет здесь появлялся смельчак, которому надоело скотское отношение феодалов. Их отличие от Селвина Сакса лишь в том, что их убили уже до того, как те во всеуслышание открыли свои рты, а Сакс не только заявил о себе, но и действовал вполне успешно.
Вот и сейчас из-за угрозы рейда «Лесной Братии» стража у ворот в город обыскала вещи Рональда и Колина, притом настолько небрежно, что первый чуть не вступил в открытый конфликт.
Пару золотых – и врата открыты.
Изнутри Ноттингем оказался ещё более убогим, чем за стенами города. Это было потухшее место с потухшими жителями, наблюдавшими за каждым чужаком с нескрываемым презрение и недовольством. От жителей, можно сказать, несло зловонием сломанности и безнадёжия. «На плаву» здесь находились только норманнские аристократы. Хотя и не всем везло. Чтобы состояться тут, нужно быть очень хорошим другом местного герцога или шерифа. Саксонские простолюдины, сложившие все свои надежды на Селвина Сакса, не доверяли дворянам, а дворяне не доверяли никому кроме небольшого круга «единомышленников». Норманнские простые горожане же и того хуже – не тянулись ни к саксами, ни к своим титулованным соплеменникам.
Больше трехсот лет назад Вильгельм обрушился на Британию. Прошло много времени и, казалось, английская нация уже сформировалась к преддверию войны с внешним врагом, находящимся за проливом, однако и поныне эту страну съедали межклассовые и межнациональные распри. Этот народ не изменить!
Между тем, пробираясь верхом сквозь узкие улочки Ноттингема, оставляя за спиной торговые лавки и всевозможные забегалавки и кузницы, Рональд и Колин пытались выяснить, где находится поместье сэра Паттингтона, единственного сакса в этом городе, добившегося дворянского титула. Однако все отмахивались и уходили от ответа, ведя себя крайне раздражительным образом.
Проблему решил появившийся как из ниоткуда рыцарь Невилл Лонг. Не сказать, что с Рональдом они были особо близки, как например Рональд был близок с Гарольдом, но все же довольно часто они пересекались до войны и хорошо знали друг друга. Сэр Невилл также рвался на войну во Франции, однако местный шериф, чьим помощником он являлся, поднял ему жалование и убедил остаться в Ноттингеме, ибо и без войны проблемы тут были масштабные. Ноттингемшир и до Селвина Сакса являлся раскаленным котлом и рассадником постоянных крестьянских мятежей. Но ещё более важной причиной, по которой Невилл остался на Родине, были слухи с севера о новой активности Ордена Пожирателей Смерти. Лонг ненавидел их больше всего на Свете и мечтал расправиться с каждым из них, кто сумел избежать наказания. А причиной столь ярой ненависти была гибель его родителей. Когда ему был всего один год Пожиратели под руководством любовницы и ярой сторонницы Реддла – Беллатрисы Лестрейндж – ворвались в поместье Лонгов и устроили там страшную резню за отказ от присяги Черному Лорду; родителей Невилла до смерти запытали в подземельях. Спас младенца бежавший саксонский слуга, принесший его Дамблдору, а тот в свою очередь передал его деду и бабке Невилла. Не один год рыцарь провёл в поисках и вычислениях сторонников Реддла, открыто враждовал с кланами Малфоев, Паркинсонов, Гойлов и Крэббов – когда-то давно воевавших в рядах Пожирателей и заявивших о своём отречении от Чёрного Лорда и раскаянии только когда наступил явный и неоспоримый разгром его восстания.
Несмотря на свою решительность во многих вопросах, Невилл от природы был застенчивым и слегка неуверенным в себе человеком. В эпоху ранней юности над ним часто подшучивали ровесники.
Рональд не узнал бы его под густой щетиной и с широким шлемом-шапелем на голове, если бы тот сам не подскакал к нему на белом рысаке.
– Уэсли? – негромко воскликнул он, приблизившись к гостю города и вглядываясь ему в лицо. – Вот уж не думал тебя встретить в этом болоте...
Рональд пару мгновений смотрел на него не в силах вспомнить этого человека, но очень скоро в памяти возродилось это голубоглазое лицо с двумя большими передними зубами под пухлыми бледными губами.
– Не уж-то Невилл? – удивлённо усмехнулся рыжий рыцарь, оглядывая товарища в голубой ноттингемской тунике на старой кольчуге. – Здравствуй. Рад тебя видеть.
– Это взаимно! – отчеканил Лонг с широкой ответной улыбкой.
Колин лишь молча наблюдал за двумя рыцарями. Таинственного ноттингемца он, естественно, видел впервые.
Несколько минут старые знакомые перекидывались короткими фразами, справляясь о делах друг друга, после чего перешли на насущную тему.
– Так что тебя привело в этот городишко? После войны обычно отдыхают в более приятных и позитивных местах, – снисходительно спросил Невилл, в седле накинув стопу одной ноги на колено другой и придерживая ту за голень.
– Я ищу дом сэра Пауэлла Паттингтона. Слыхал о таком?
– Конечно, слыхал, даже, несколько раз пересекался. – замолчав на секунду, Лонг вздохнул, а с лица исчезла улыбка. – Ты к Гермионе Грейнджер, ведь так?..
– Так... а откуда ты знаешь?
– Ну, я знаю, что когда-то ты хотел на ней жениться.
– Хотел?.. – переспросил Рональд, а брови его сошлись на переносице. – Более того, хотел и хочу. И именно за этим я сюда и прибыл.
– Эх, Уэсли... – снисходительно вздохнул Невилл и лениво глянул куда-то в сторону. – Знал бы ты, что знаю я...
– Что ты имеешь в виду? – возмутился рыжий рыцарь в алой тунике.
– Это будет тяжёлый разговор, давай обсудим это за кружкой старой доброй...
– Прости, но я спешу!
– Да никуда твоя принцесса от тебя не денется, – и тут же Невилл усмехнулся своим же словам. – Лучше тебе это узнать от старого приятеля...
– Если ты о том, что произошло с лордом Грейнджером, то я все знаю, не беспокойся.
– Об этом знает вся Англия. Было бы странно, если бы ты не был в курсе. – отозвался ноттингемец. – Но я не про эту неприятную проблему. Совсем о другом. Следуй за мной, я знаю одну таверну не по далеку. – Лонг развернул коня и пустил его в лёгкий ход.
Таверна «Белая Грива», была вполне пристойной для того, чтобы там отдыхали аристократы. Уютное местечко с приятной атмосферой и вполне пригодной кухней. Спешившись и передав уздья местному конюху, Рональд отстегнул от пояса шлем, дабы он не мешал, и пренебрежительно кинул Колину, от чего юнец едва не уронил отполированное железо в грязь.
Невилла здесь знали все! Каждый встречный на улицах и в таверне не упускал шанс с ним поздороваться. Кто бы знал, что этот, прежде закомплексованный, мальчишка вырастет в столь уважаемого и весомого человека. Глава городской стражи – неудачников не назначают на такие ответственные посты.
– Так о чем ты хотел мне поведать? – напомнил Уэсли, когда они уже сидели за старым и потёртым столиком друг напротив друга.
Чего ещё катастрофичного он не знал о Гермионе? Очень странно, невеста – его, однако узнает он о её проблемах в последнюю очередь.
– Рональд, понимаешь... – Невилл стёр со лба выступавшую испарину. Сейчас, заикаясь и запинаясь, он больше всего походил на того застенчивого мальчика, коим был много лет назад. И всё же переведя дух, он продолжил уверенным и настойчивым тоном. – Гермиона... тебе лучше... не посещать её.
При последней фразе друга, Уэсли напрягся и склонился над столом с негодованием возрясь ему в глаза:
– Что ты сказал?
– Тебе лучше с ней не видеться...
– Ты запрещаешь мне встречаться со своей невестой?!
– Не запрещаю! – защищаясь, отрезал ноттингемец. – Просто советую по-дружески.
– И с какой это стати?! – Рональд уже раздраженно поднялся со стула и угрожающего склонился над Невиллом.
Колин, сидевший неподалёку у огромного камина, грелся и через плечо тревожно смотрел на происходящее между господином и его товарищем. Сэр Уэсли всегда был чрезвычайно вспыльчив и мелкая словесная перепалка могла быстро перерасти в ожесточённую схватку.
– Понимаешь... – Невилл растерянно сглотнул, – это, даже, не моё дело, но лучше тебе об этом узнать от друга, нежели от кого-либо еще, разве нет?
– Да о чем узнать?! – наконец, воскликнул Рональд, от чего завсегдатаи таверны обернулись к двум рыцарям, но рыжий не обращал на них абсолютно никакого внимания.
Оглядевшись по сторонам Невилл продолжил более спокойным тоном, чем его собеседник:
– Гермиона Грейнджер больше не твоя невеста, она невеста сэра Кормака МакЛаггена. Он родственник герцога Ноттингемского, поэтому шериф Барнсли, коему я служу, назначил меня оберегать его. И как понимаешь, я не могу тебя к ним пустить.
Дальнейшие слова Невилла пронеслись мимо ушей Рональда, когда тот уже заговорил о Гермионе и МакЛагене. Перед глазами пронеслись лица его возлюбленной и слащавая рожица того человека, который вознамерился положить глаз на девушку, являвшуюся смыслом жизни Рональда Уэсли, на девушку, сладостные воспоминания о которой не позволяли ему сдаваться даже перед лицом явной смерти! Нет, Гермиона не могла так поступить. Ни в коем случае! А если смогла?.. Но как, как Гермиона, чистейшей души создание, клявшаяся Уэсли в вечной верности и любви, могла бы мигом предать его? Вот так, даже не сообщив ему ничего. Неужели трудности, нахлынувшие волной на Грейнджеров заставили бы её предать своё слово и отречься от своих чувств. А чувства были – Рональд знал!
Снаружи он был абсолютно спокоен, казалось, окаменел на месте, однако из самого его нутра к голове поднималась огненная лава, грозившая вот-вот извергнуться.
– Они где-то в городе, верно? – абсолютно сдержанным железным тоном произнёс он после долгого молчания. – Ты сопровождал их! Иначе не отвадил бы меня подальше в эту поганую таверну.
– Да, Рональд, да... – неохотно кивнул головой Лонг, пристыжено пряча глаза от товарища и не видя смысла отнекиваться. – Прости меня, Рональд. Ты мой друг, но я служивый человек и исполняю приказы... как и ты исполнял приказы на войне.
– Так значит, они где-то на той торговой улице... – не слушая сожалений мужчины и поразмыслив несколько мгновений, Уэсли шагнул в сторону выхода и, небрежно пнув дверь носком, устремился наружу.
Спохватившись, Невилл выскачил из-за стола и направился вслед за ним.
Сжимая подмышкой шлем и опустив свободную руку на рукоять кинжала, сквайр последовал за ними, как и всегда, готовый прикрыть спину господину, если дело на то пойдёт.
Уже снаружи Лонг перегородил Уэсли путь к конюшне:
– Рональд! Я сказал – нет! – Невилл с лязгом обножил свой меч, приготовившись к сопротивлению. – Как представитель закона, я требую от тебя повиновения!
Рыжий воин смотрел на клинок его меча с демонстративным безразличием:
– Ты действительно этого хочешь, Невилл? Советую тебе отойти в сторону!
– Я бы рад, дружище, но не могу.
В следующую секунду Рональд резко схватился за рукоять своего оружия и, обножая его, ударил ею по лезвию нежеланного противника.
Завязался бой, приковавший к себе внимание всех посетителей «Белой Гривы», нынче выглядывавших из окон, и Колина, наблюдавшего со стороны и понятия не имевшего, что делать. Невилл не даром служил командиром ноттингемской стражи, он был превосходным мечником, однако до боевого опыта Рональда ему было весьма далеко. Лонг сражался со всей своей силы, прикладывая все свои умения и еле справляясь с натиском противника. Уэсли же, казалось со стороны, бился в полсилы и без особых усилий парировал удары своего дуэлянта. Более точно, изящно и филигранно. Как и ожидалось, вся инициатива перешла в его руки. Бой продлился от силы пять минут. Теперь Рональд наступал, а Невилл защищался как мог. В один момент первый выбил оружие из рук второго, затем Рональд нанёс Невиллу прямой удар ногой в грудь, от чего он боком рухнул на землю. Подняться кашляющему противнику Уэсли не позволил; удар его тяжёлого сапога пришелся по лицу ноттингемца, от чего он и потерял сознание. Это выглядело очень жестоко, будто бы сражались двое вечных врагов, а не старые друзья.
Спрятав меч обратно в ножны, Рональд отправился в конюшню, откуда выехал на Бруме. Не дожидаясь Колина, он лягнул рысака по бокам, от чего животное громко и жалобно заржало, да понеслось в сторону торговой улицы.
Весь короткий путь Уэсли свято надеялся, что это просто ошибка. Непростительная, страшная, но все же ошибка Невилла или любого другого, кто пустил слухи о мнимой свадьбе Гермионы, его Гермионы, и этого напыщенного индюка МакЛаггена. Чистая и непорочная Гермиона просто не могла решиться связать свою жизнь с таким слизняком, как этот шотландец. МакЛаггены, противная и высокомерная семейка, за свои чёрные делишки изгнанные шотландским королём и принятые английским – ещё отцом нынешнего монарха. Эту семью недолюбливали все – от саксов до норманнов. Лишь с благосклонности Его Величества Эдуарда III, который принимал в друзья только очень состоятельные и влиятельные семьи, МакЛаггены все ещё остались на плаву и стали одной из самых богатейших родов Англии.
Как Гермиона, равнодушная к материальному благосостоянию и сословию, могла согласиться выйти за такого подонка, который держал своих крестьян, к тому же саксонских крестьян, за скотину, сдирал с них весь урожай и регулярно избивал за наималейшую провинность?! Разум рыцаря отвергал эту новость. Точно! Это грубая ошибка! Недопонимание! Недосказанность! Шутка! Что угодно, только не истина.
Но все надежды в одночасье канули в бездну, когда Рональд, остановив коня посреди перекрестка в окружении торговых лавок, краем глаза задел до боли знакомую копну непослушных каштановых волос, заплетенных в высокий повседневный хвост. За пять лет Гермиона стала только прекраснее и из юной девочки выросла в цветующую взрослую девушку. Черты лица стали более четкими, походка – более уверенной и неспешной, взгляд все тот же горящий, однако отстраненный от происходящего вокруг. А весь её облик лёгкий и волнующий мужской глаз! Одетая в простое зеленое платье и выцветший бордовый плащ, она гордо вышагивала вдоль лавок, без интереса разглядывая всякий хлам у торгашей, а на лице отражалась легкая, меланхоличная улыбка, как показалось Рональду, натянутая и неестественная.
Он любовался ею с такой теплотой и упованием в душе, что не сразу заметил идущего рядом МакЛагена, пышно разодетого в богатые шелка, изумрудно-лазурную клетчатую кильту и с бесчисленными перстнями на всех пальцах. Шотландец спешил позади Гермионы, стараясь заглянуть ей в лицо и что-то бормоча ей прямо в ухо. Он был больше Рональда, должно быть, в половину, и выше на полторы головы, однако рыжий рыцарь, не обращая на то внимания, лихо перекинул ногу через шею коня, грузно спрыгнул на мокрую землю и уверенной поступью двинулся к парочке.
Они здесь, вместе. Гуляют по чёртовым улицам этого чёртового городка. Сердце яростно отказывалось что-либо признавать, но разум и взор предательски убеждали своего хозяина в обратном.
Гермиона очень быстро заметила родную огненную шевелюру когда её хозяин находился уже в двух шагах от неё и с лязгом обножил меч. Саксонка замерла на месте, глаза расширились от радости и удивления, казалось, она перестала дышать, а народ, наблюдавший за назревающей взбучкой, застыл в большом интересе. Девичье сердце невинно застучало от счастья и неожиданности. Уже совсем позабыв о своём попутчике, Гермиона загорелась жаждой обнять этого человека и прижать к себе, более никогда и ни за что не отпуская! Не сразу, но всё же она обратила внимание на крайне озлобленное выражение огрубевшего лица возлюбленного и тут же опешила. Один Господь знал, что теперь подумал её Рональд, когда увидел её в компании МакЛаггена. А если до него дошли слухи о мнимой свадьбе? Ужас!
Чуть позже девушки, сэра Уэсли заметил и Кормак, поровнявшийся с Гермионой и направивший надменный взгляд на «пришельца».
Рональд встал и преградил им дорогу, воткнув лезвие меча в землю и сжимая в кулаке торчащую вверх рукоять. Он прожигающе и крайне недовольно смотрел на саксонку.
– Доброго дня, сэр Уэсли, – прервал тишину Кормак наигранной любезностью. – Должно быть вы помните меня – я сэр Кормак МакЛагген, а это – моя невеста, леди Гермиона Грейн...
– Вот как! – резко и притом бестактно грубо прервал его Рональд, не сводя всё это время укорительного взгляда с Гермионы. – А я слышал, что дама уже обещала свою руку другому рыцарю.
– Правда? – с усмешкой поинтересовался шотландец, поджав нижнюю губу. Конечно же, он знал о чувствах между своей «невестой» и Рональдом и догадывался о чём тот говорил, однако, его это не волновало. – Думаю, вы её с кем-то спутали, сэр.
– Может и спутал! – отозвался Рональд. – А может быть меня обманули насчёт этого... Обманывали все эти годы!
Гермиона пристыжено молчала, а в глазах засверкали горестные искорки. Несомненно, она знала о чём речь и чувствовала свою вину и признавала предательство. Она никак не ожидала, что Рональд вернётся столь неожиданно. Джиневра ничего не писала о возвращении брата.
В затянувшейся и мучительной тишине, Уэсли без слов стянул с шеи голубой шелковый платок с серебряной цветочной вышивкой, которую подарила ему Гермиона перед отплытием, и небрежно швырнул его в грудь девушке.
Собрался было возмущенный Кормак что-то ответить на оскорбление своей «дамы сердца», но рыцарь наконец-то повернул голову в его сторону:
– Заткнитесь и молчите, МакЛагген! Вы подонок, раз положили глаз на чужую женщину!
Едва шотландец обножил свой вычурно украшенный меч, как Рональд умелым маневром замахнулся и выбил его из рук противника. Шотландец принялся растерянно пятиться назад, Гермиона, от страха вытаращив глаза на мужчин, отошла в сторону, не зная, что делать. Уэсли был готов убить МакЛагена и с мечом шёл прямо на него. Рядом с богатеем оказалась лавка местного кузнеца; сорвав со стойки чёрный железный щит, шотландец приготовился защищаться. Хоть он и являлся массивнее англичанина, но у того был более богатый боевой опыт. Последовала серия мощнейших ударов тяжёлым лезвием, парированных щитом и с каждым ударом Кормак чувствовал как теряет равновесие, после чего, наконец, рухнул в последождевую грязь, однако он не переставал укрываться от ударов.
Рональд, разъяренный и уже не контролирующий себя, просто выплескивал свою злость и обиду, с каждым разом обрушивая чудовищной силы удары на лежащего МакЛаггена, чей щит уже сильно согнулся и растрескался. Он бил Кормака, потому что не мог ударить Гермиону. Как бы ему этого ни хотелось, Рональд никогда не позволит себе поднять на неё руку.
Окружающие, как и Гермиона, наблюдали за происходящим, не зная как предотвратить кровопролитие и не рискуя вмешаться, дабы не попасть под горячую руку. Но схватку прекратила городская стража из дюжины солдат в голубых мантиях и туниках во главе с прибежавшим Невиллом Лонгом, чей перебитый нос истекал кровью.
Стражники, ощетинившись пиками, обступили Рональда по кругу, готовые атаковать при любом резком движении буйного вояки.
– Рональд, пожалуйста, брось свой меч! – Невилл скорее попросил, чем потребовал. – Брось меч, иначе я ничем не смогу тебе помочь! Ты только усложнишь свою участь.
Однако Уэсли его уже не слышал; покраснев от злости, покрывшись испариной и тяжело дыша, он смотрел на Гермиону, замеревшую в сторонке и прикрывающую ладошкой губы, не зная, что делать и как реагировать на происходящее. По щекам её всё также текли слёзы. Рыцарь уже прекратил крушить и метать. Всё оборвалось в одно мгновение. Городской солдат, которому просто надоело ждать подчинения, обрушил древко пики на его затылок, от чего в глазах Рональда резко потемнело, а сам он провалился в беспамятство, спиной ощутив напоследок болезненное соприкосновение с холодной грязной лужей.
