Глава 5— Мы совсем перестали проводить время вместе, Тсу-чан.
Кёко-чан тяжело вздохнула и поправила лямку миленькой сумочки. Тсуна виновато кивнула, изо всех сил стараясь не зевнуть — она мучилась с домашним заданием по математике до рассвета, и теперь держалась только на любви к лучшей подруге. Они наконец-то решили выбраться и посидеть в новом кафе, и Тсуна постаралась сильно ускориться, чтобы освободить себе день.
Её основной проблемой было прямое приказание Хибари-доно следить за успеваемостью членов ДК. Как показала практика, единственным способом было делать за них все домашние задания. Тсуна задыхалась под огромным объёмом домашних заданий, каждый день благодаря Богов, что минимального проходного балла достаточно. Большая часть ребят просто отдавала ей пустые бланки, но некоторые, в том числе и Кусакабе-сан, старались справиться самостоятельно. У них не очень получалось, и ей всё равно приходилось проверять за ними, но девочка была безумно благодарна и за эту попытку. Так, Савада просто задыхалась под бременем учёбы и работы в ДК, и на Кёко-чан времени просто не осталось. Они даже не могли поболтать на уроке и перемене — Тсуна панически боялась что-то не понять, а потом тратить время на разбор учебника, так что она тщательно конспектировала все уроки, а потом мучила учителей вопросами.
Кёко-чан засияла, и Тсуна увидела ещё одну девочку, приближающуюся к ним.
— Тсу-чан, это Хана-чан. Хана-чан, это Тсу-чан.
Савада слышала о ней — Кёко-чан говорила, что она в их классе. Хана-чан тряхнула своими великолепными волосами — Тсуне тут же стало стыдно за свои, отрастающие жутко медленно — и протянула руку.
— Это ты секретарь нашего Дисциплинарного Комитета?
Савада согласно кивнула головой, и Хана-чан сказала самым серьёзным голосом:
— Я восхищаюсь тобой. Должно быть, это очень тяжело.
Тсуна жутко покраснела и забормотала какое-то оправдание, но ей вдруг стало очень приятно. Определённо, Хана-чан замечательная, и она точно сможет присмотреть за Кёко-чан.
Весело переговариваясь — болтала, в основном, Кёко-чан, да иногда что-то говорила Хана-чан — девочки переместились в кафе. Тсуна, не глядя, взяла себе кофе и заказала коробку пирожных с собой — завтра в школу, можно занести в Комитет. Хибари-доно любил пожевать что-нибудь вкусное под настроение, а те, что ему не понравятся, можно будет передать Кусакабе-сану. Хана-чан выбрала молочный коктейль, а Кёко-чан решила заказать чай.
— Тсу-чан, какой лучше?
Савада профессиональным взглядом окинула меню, прикидывая состав и уточняя у вежливой официантки сорт. А потом категорично посоветовала тот, который шёл с цедрой апельсина — неведомым образом туда затесался один из приличных сортов сенча, и если уж пить, то только его.
За те полгода, что Савада провела в Комитете, она стала настоящей дока в чае. Теперь, после усовершенствования кабинета, Хибари-доно окончательно перешёл на зелёные чаи, и Тсуна проводила много часов в чайных лавках, стараясь выбрать тот сорт, что придётся привередливому Главе по вкусу. Надо сказать, что тот чай, который нравился Хибари-доно, приводил его в максимально хорошее расположение духа, настолько хорошее, что он отправлялся на крышу созерцать, и к членам ДК насилие не применял даже в слабой форме. Понятное дело, что это срабатывало только в случае совпадения двух факторов — удачного сорта и неплохой чайной церемонии.
Когда Тсуна проводила её в первый раз, это было ужасно. Хибари-доно сидел прямо напротив и следил за каждым движением своими стальными глазами. Она так волновалась, что первые два раза ничего не вышло — сначала она просто рассыпала заварку, и пришлось начинать заново, во второй раз разлила всё в самом конце. Тогда Глава ДК закатил глаза и раздражённо сказал: «девка, у нас что, пять минут до падения сёгуната? Не торопись». Тогда Тсуна так поразилась этому участию, что с перепугу сделала всё правильно — хоть и, с непривычки, провозилась слишком долго. Теперь она справлялась гораздо лучше, хотя иногда всё же допускала ошибки. Но, к удивлению, Хибари-доно всё ещё не забил её до смерти, даже подзатыльника не отвесил ни разу. Сейчас Савада планировала раздобыть где-нибудь подходящее кимоно, и заваривать чай уже в нём — так, на всякий случай.
Девочки весело болтали, и Тсуна всё сильнее проникалась обществом Ханы-чан. Девочка была серьёзна и рассудительна, и общение с ней приносило одно удовольствие.
— Нам туда, Кумичо.
Тсуна тут же напряглась, увидев троих янки с высветленными волосами, садящихся за столик через два ряда от них. Это же ученики средней Кокуё! * Но почему они здесь? Тсуна прекрасно помнила, что Хибари-доно запретил им появляться на территории Намимори — ей это рассказал Кусакабе-сан, когда она обрабатывала его синяки. И вот, так открыто сидеть, в этом кафе.
До того, как она вообще поняла, что делает, Тсуна встала и подошла прямо к их столику.
— Немедленно покиньте нашу территорию, Кокуё.
Тот, кого назвали Кумичо, лениво окинул девочку взглядом.
-А ты кто, букашка?
Конечно, Тсуна перепугалась до смерти, но отступать было уже поздно.
— Секретарь Дисциплинарного Комитета средней школы Намимори.
Савада порадовалась, что пошла в школьной форме — её повязка всё ещё была прикреплена к рукаву и просто кричала, что девочка не врёт. Парни, впрочем, противно рассмеялись.
— Иди отсюда, «секретарь».
«Это отличная идея, спасибо», хотела сказать Тсуна. Кажется, она даже открыла рот, чтобы сделать это.
— Нет.
Она пискнула это слово и сама ужаснулась тому, что сказала. После этого всё завертелось. Парни немедленно пришли в ярость и вскочили, опрокинув столик, а Тсуна завизжала и спряталась в чьи-то ноги, юркнув под ближайшую скатерть. Уже оттуда девочка набрала Кусакабе-сана, благо, он стоял на быстром наборе, и, давясь слезами, описала ситуацию. Правая Рука развил бурную деятельность, в кафе примчались члены комитета, Кокуё тоже позвали своих…
В какой-то момент Тсуна оказалась в центре побоища. Летали чашки, билась посуда, парни матерились и возили друг друга лицами по столам. Кёко-чан давно сбежала, ведомая за руку Ханой-чан, другие посетители на четвереньках ползли к выходу. Сама Савада тоже ползла — правда, до барной стойки, под которой прятались сотрудники кафе. Ситуация казалась безвыходной — разбушевавшиеся хулиганы, кажется, вот-вот должны были разнести кафе.
Всё разрешилось просто — пришёл Хибари-доно.
Он избил всех — и из Кокуё, и из Намимори. Школы даже заключили временное перемирие, чтобы помочь друг другу добраться до больницы — стоять на ногах могла только Тсуна, и то не очень хорошо. Саваду трясло от пережитого ужаса — от нападения, потасовки и расправы Главы. Подумать только, она с этим чудовищем проводит весь день, в одной комнате! Да она ему заваривает чай!
Так и не решившись подняться, девочка по-пластунски выползла из кафе, малодушно бросив администрацию разбираться с Хибари-доно, и побежала домой.
На следующий день в помещении ДК было непривычно пустынно — все парни оказались в больнице, лечиться от последствий общения с Хибари-доно. Поёжившись, девочка села разгребать документы — близился день открытых дверей, а Комитет был частью студсовета. Не то, чтобы им доверяли много заданий — попробовали бы они что-нибудь повесить на Хибари-доно — но дел хватало.
— Девка, это что вчера было?
Тсуна тихо пискнула, глядя на собственную смерть. Смерть нависла над её столом, сверкая своими восхитительными стальными глазами, и многозначительно постукивая пальцами по столу. Савада втянула голову в плечи и замерла, надеясь, что она быстро потеряет сознание, а очнётся уже в больнице, подальше отсюда.
Небольшая коробка, брошенная Хибари-доно прямо на отчёты, была полной неожиданностью.
— И не смей больше позорить мой комитет, поняла?
Не дожидаясь ответа, Хибари-доно вылетел из комнаты — наверное, кого-нибудь избивать. Тсуна же с изумлением рассматривала компактный, явно новый электрошокер.
