Глава 5— Кажется, тебя преследует инугами.
Тсуна тихо взвыл, под хихиканье Генко и Йоши убирая чужой кошелёк со своего подоконника. Полный денег и замотанный в кусок чужих штанов, этот вещдок мог принести парню огромные неприятности. Инугами может отомстить врагам и помочь хозяину разбогатеть, да? Тогда эти деньги принадлежат одному из тех парней-старшеклассников, которые задирали его сегодня. Если это, конечно, действительно инугами.
Сегодня они все вместе завалились к нему домой, чтобы сыграть в Го, и Тсуна безбожно проигрывал, путаясь в правилах. Ёкаи подшучивали над этим, но удивительно беззлобно, и парень в очередной раз слушал их наставления. После того случая, как он заблудился на горе хихи, Йоши присоединился к их маленькой компании, и они с Генко отлично поладили. Кажется, до этого аякаши никогда не пересекались — как объяснил кицунэ, ёкаи стараются не ходить на территории трёх священных гор, потому что их обитатели, в большинстве своём, не очень дружелюбны, и Тсуна, сразу вспомнивший злосчастный храм, полностью с этим согласился. Йоши тут же с жаром принялся доказывать, что всё не так плохо, между аякаши завязалась оживлённая перепалка, и Аоки перестал прислушиваться, сосредоточившись на кошельке и невольно вспоминая, как это началось.
Тот день в Намимори для Аоки Тсунаеши начался со стремительного забега от стаи собак. Ну, то есть, на самом деле собака была всего одна, и она сидела на цепи, но парень всё равно испугался и ласточкой взлетел на ближайшее дерево, уже потом обнаружив, что внизу беснуется куча огромных и опасных псин. Животные лаяли и прыгали, пытаясь зубами зацепиться за ветки и взобраться наверх, а Тсуна сидел и тихо выл на одной ноте, прощаясь с жизнью и думая, с каких пор эти четырёхногие исчадия Ада пытаются лазать по деревьям.
Стараясь отвлечься от происходящего снизу, он перевёл взгляд на соседнюю ветку. Как оказалось, он был не один — худой кот дымчатого окраса висел головой вниз, задней частью тела запутавшись в листве, и обречённо смотрел в оскаленные снизу пасти. Тсуне искренне стало его жаль — тем более, они были товарищами по несчастью, а товарищам надо помогать. Парень осторожно придвинулся ближе и запустил пальцы в крону.
— Потерпи, я сейчас тебе помогу.
Почти сразу он обнаружил леску, которая и держала кота в листве — наверное, дети запускали бумажного змея, и он запутался в ветках и сорвался. В общем, всё ясно, и в спасении кота не было ничего невозможного, тем более, что животное покорно висело, позволяя Тсуне делать всё, что хочет. Это здорово облегчало задачу — Тсуна не представлял, как бы он действовал, начни кот вырываться, царапаться и орать. Наконец, ему удалось ослабить леску достаточно, чтобы животное могло пролезть, и кот тут же рванул вперёд, оттолкнулся от его груди и спрыгнул на ближайшую крышу — собаки сразу потеряли весь интерес к дереву, ринувшись за добычей. Уже через несколько минут они окончательно скрылись в дали, и Тсуна смог спокойно спуститься вниз и продолжить свой путь.
И с этого дня начались его неприятности. Каждое утро он выходил из дома и видел следы собачьих лап, а по вечерам мамин ухажёр ругался на исцарапанный забор. Мелкие монетки появлялись в его школьной сумке, карманах и даже сменной обуви, и он несколько раз находил на пороге обглоданные кости. В общем, по всем признакам, к нему привязался инугами, и теперь пытается «служить». Это было странно — при условии, что всё началось со спасения кота, а не щенка — но наводило на мысли, что стая всё же догнала бедное животное. То есть, получается, его в соучастники записали? Или наоборот, котяра был больным, и какая-то собака сдохла, стала инугами и считает его за хозяина? Тоже очень сомнительно — эти ёкай так просто не возникают.
В общем, несмотря на веселье его потусторонних друзей, Тсуна не ждал от очередного духа ничего хорошего. Странностей добавляло и то, что внешняя рама окна в его комнату внезапно начала чернеть и обгорать, и пятно с каждым днём становилось всё больше и больше, будто какой-то шутник поджигал её, а потом тушил. Генко, как дух, тоже работающий с огнём, внимательно осмотрел дерево, и только покачал головой — след явно оставил аякаши, но лис был слишком молод, чтобы знать, какой. Не кицунэ, и то хорошо, хотя Тсуна мог навскидку назвать штук пять Очень Опасных аякаши, повелевающих пламенем.
Правда, никто, даже Умарекавару-сенсей, не верил, что след и деньги оставлял один ёкай — но теперь, с куском чужих штанов, у Тсуны появились доказательства.
— Генко, можешь проверить, есть ли здесь остатки демонического пламени?
Кицунэ сразу стал серьёзным и осторожно дотронулся до протянутой ткани. По его пальцам побежали огоньки, в комнате сразу стало душно от сильной Ки. Лис осторожно принюхался, но это даже не требовалось — после его манипуляций отчётливо запахло гарью. Тсуна перевёл взгляд на свою руку — так и есть, все пальцы перепачканы сажей. Аоки горделиво обвёл духов взглядом, и Генко странным голосом произнёс:
— Да, Тсуна, ты был прав. Это сделал тот же самый аякаши. Но как? Инугами не могут повелевать огнём.
Лис обернулся к Умарекавару-сенсею, и мёртвый оммёдзи задумчиво склонил голову на бок.
— Ты прав, кицунэ. Это сделал не инугами — но он очень хочет, чтобы мы думали, будто это он. Ты крепко влип, глупый ученик.
Вопреки всему, Тсуна наполнился радостью.
— Ну, вы не сообщили ничего нового. Я же говорил!
Ему не так часто предоставлялась возможность уесть надоедливого оммёдзи, и прямо сейчас Тсуна чувствовал себя отомщённым за многочисленные тычки, пинки и страдания. Умарекавару-сенсей раздражённо закатил глаза, разыгрывая свою любимую пантомиму «какой же у меня глупый ученик».
— Посмотри на происходящее шире, без призмы тщеславия! Это плохо, а не хорошо — как ты собираешься противостоять ёкаю, если не знаешь, что это за ёкай?
Да, об этом парень как-то не подумал. В любом случае, все духи сошлись на одном — надо заставить этого аякаши играть по своим правилам, чтобы разрушить то, что он планировал, и хоть немного связать ему руки. После ряда обсуждений сошлись на том, что Тсуна банально призовёт его с помощью демонической энергии, оставшейся в пятне на окне и куске штанов. Аоки думал, что воспоминания о том, как они с Йоши скребли сажу, навсегда останется с ним. На встречу с аякаши собирались, как на войну, Тсуна обзавёлся мозолью на руке из-за огромного количества печатей и целым мешком магических трав разной степени свежести. Барьер-ловушку пришлось переделывать трижды, не отступая от указаний Умарекавару-сенсея даже на волосок, а один раз он сжёг кастрюлю, пытаясь приготовить одну специфическую мазь. На счастье, это стало последней неприятностью — Тсуна был полностью готов.
С самого начала всё пошло не так. Аоки слишком давно не использовал оммёдо, так что безбожно путался в словах, из-за каменистой поверхности круг вышел кривым, а сажа почти сразу разлетелась от ветра. К концу ритуала Тсуна уже раз десять мысленно распрощался с жизнью, находящийся в засаде в ближайших кустах Умарекавару-сенсей перестал орать, а Генко благополучно сбегал за погребальным кимоно. Оммёдо сработало, зов отправлен — и парню оставалось только надеяться, что всё обойдётся. Поначалу он так и подумал, ведь перед ним не появилось никого, но потом Йоши подал условный сигнал. Аоки подобрался — аякаши всё же пришёл.
Но никакая моральная подготовка, никакие предположения не могли подготовить его к тому, что он увидел. Челюсть Тсуны неприлично брякнулась, когда в круг вошёл тот самый кот, которого он освободил от лески на дереве. Конечно, был шанс, что парень обознался, или кот забрёл сюда случайно, но Тсуна слишком хорошо знал о собственной невезучести, чтобы позволить себе закрыть глаза на правду. Животное медленно прошло все барьеры, на несколько секунд замерло, а потом его тело резко задрожало, начиная трансформацию. Аоки мысленно сглотнул — не так много духов могли принимать человеческий облик, ведь для этого требовалось очень много сил. Это, конечно, сужало поиск, но Тсуна не хотел встречаться ни с одним из аякаши, подходящих под увиденные особенности.
Когда трансформация закончилась, перед Аоки стоял молоденький парнишка с серыми, почти седыми волосами и зелёными глазами с вертикальными щелями зрачков. В принципе, он был одет совершенно типично для ёкая — куча фенечек и цепочек, жилет, свободные штаны, обмотка на ногах и открытые гэта, из-за которых когти на ногах казались ещё длиннее. Но Тсуну волновало не это, а кошачьи ушки на чужой голове и два хвоста у бедра.
Некомата двинулся вперёд, и Тсуна тихо икнул, отчётливо понимая, что он труп. Это тебе не инугами, аякаши-слуга, рождённый из мёртвой собаки — это огромный демонический кот, плюющийся огнём, устраивающий страшные пожары и ненавидящий людей, один из самых кровожадных ёкаев, существующих на свете. Дух, должно быть, собирался мстить за то, что Аоки оставил его на растерзание собак, и всё это время оставлял напоминания о себе. Круто, чёрт возьми — ему повезло разозлить одного из самых опасных аякаши, на борьбу с которыми рекомендовалось ходить группами по двадцать человек, чтобы хоть кто-то выжил.
Некомата встал напротив Аоки, его хвосты полыхнули огнём… А потом он плюхнулся на колени, ткнувшись головой в землю.
— Рад, что вы наконец-то позвали меня, хозяин! Что нужно сделать?
Аоки пару раз глупо хлопнул глазами, думая, что мир сошёл с ума, или он уже мёртв, и это предсмертные галюны.
— Чего?
Аякаши поднял голову, пожирая парня обожающим взглядом.
— Вы спасли меня от верной смерти, хозяин! Я висел на этом дереве уже пару дней, и мои братья и сёстры с ног сбились, пытаясь меня достать. Теперь, по законам инугами, я буду служить тебе!
Некомата широко улыбнулся и замахал хвостами, явно имитируя собачье поведение. Тсуна ещё раз икнул, борясь с желанием ткнуть в аякаши пальцем, и думая только о том, что с сумасшедшими нельзя спорить.
— Тогда не делай… Того, что ты делал до этого, ладно?
Демонический кот сразу продемонстрировал целую гамму чувств, от ужаса до отчаяния.
— Я настолько плох, хозяин? Я доставил вам неприятности? Вы не хотите, чтобы я служил вам?
Хвосты и пальцы некоматы задымились, и Тсуна замахал руками, отчаянно стараясь предотвратить катастрофу.
— Нет-нет, всё в порядке! Ты отличный инугами, просто замечательный! Давай сейчас обсудим твоё стремление чуть подробнее?
Аякаши снова переполнился радостью и счастливо кивнул. Тсуна украдкой перевёл дух, думая, что пронесло, и начал разговор.
В принципе, всё закончилось не так плохо. Некомата, представившийся как Ракки, не преследовал никаких подозрительных целей, ничего не хотел от сильного человека и действительно стремился просто служить, как и положено собачьим духам. И да, он искренне считал себя инугами, и даже чуть было не подрался с Генко, который решил его немного подразнить. Ракки вёл себя, как пёс, был простодушен, как пёс, и дотошно следовал всему, что Аоки было известно о псах. Некомата сразу поселился к нему в комнату, притащив ошейник и поводок, и парню приходилось выгуливать духа, принимающего облик кота, дважды в день. Он патрулировал ближайший парк, пытался лаять — за счёт своей демонической природы ему это даже удавалось — гонял кошек и исполнял любые команды. В общем, Тсунина жизнь превратилась в Ад — Ракки будил его радостным «Хозяин!», постоянно лез обниматься и большую часть времени висел на его плечах, с шипяще-рычащими нотками в голосе посылая проклятия тем, кто, на его взгляд, отнёсся к Тсуне недостаточно почтительно. При условии, что некомата страдал паранойей и мнительностью, и понимание человеческих взаимоотношений у него было весьма специфическое, аякаши никогда не останавливался. Единственным, кто мог спасти Тсуну хоть ненадолго, был Йоши с игрой в Го. Ракки был непревзойдённым мастером, и только у хихи было достаточно доброты, чтобы принимать своё поражение. Генко тоже иногда играл, и битвы этих двоих были достойны того, чтобы войти в историю. Но как бы лис ни мухлевал, какие бы мороки ни накладывал, некомата всё равно выходил победителем. Ракки в принципе был чертовски умён, как и следовало ожидать от демонического кота, но изо всех сил старался игнорировать это, моделируя поведение простодушной демонической собаки. И ведь никто не мог ничего сказать — при малейшем намёке на то, что поведение Ракки может вредить, некомата начинал дымиться. В общем, Аоки жил на пороховой бочке, а Умарекавару-сенсей в ультимативной форме требовал либо превратить аякаши в сикигами, либо изгнать к чёртовой бабушке.
И, разумеется, ситуация не могла оставаться в подвешенном состоянии слишком долго. Апогеем стало внезапное возгорание куста рядом с хулиганами, которые назвали его «Дурдомным Тсуной». Аоки даже посетила ностальгия по тем временам, когда его загоняли в женские туалеты, а вот задир посетил разъярённый Ракки с зубами и когтями. От неминуемой гибели парней спасло только то, что некомата отреагировал на оглушающее «стоять!», и остановился за секунду до того, как снёс чужую голову. После этого грянул страшный скандал, демонический огонь окончательно вышел из-под контроля, и кот сжёг несколько домов. Испугавшись собственной силы, он закатил истерику и сбежал, так что Тсуне пришлось три часа носиться по городу, надеясь, что сошедший с ума аякаши никого не убьёт.
Ракки нашёлся на берегу реки, потерянный и несчастный, и Аоки осторожно пристроился рядом. Пару минут они молчали, после чего некомата мрачно вздохнул.
— Не вышло из меня инугами.
Парень ничего не говорил, не желая сбивать чужой настрой. Да и в принципе, он слабо понимал, что вообще можно ему сказать. Впрочем, Ракки прекрасно справился сам.
— На самом деле я из семьи диких горных некомат. У меня даже сестра есть, дикая, породистая и сильная — это именно она меня нашла и рассказала правду. Моя мать была полукровкой. Наполовину дикая, наполовину домашняя — отца чуть из рода не выгнали за неё. Наверное, ей было очень тяжко, раз она сбежала оттуда, прихватив с собой меня. Не знаю, на самом деле — она умерла, когда я был совсем маленьким. Меня воспитывали инугами, и я не подозревал, что отличаюсь от них, пока не встретил сестру. И даже сейчас, когда я знаю, что я некомата, я не чувствую себя ей! Понимаете, хозяин? Я слишком пёс, чтобы быть котом.
На самом деле, новые сведения всё ухудшали — дикие некоматы были на порядок мощнее домашних, они копили силы поколениями и могли поднять целое кладбище, управляя телами, как марионетками. Если с «домашней», городской некоматой ещё можно было как-то сладить, то встреча с горной всегда означала смерть. Парню бы бежать от ёкая со всех ног, но в этот момент Ракки был слишком человечным, и Тсуна искренне сочувствовал несчастному аякаши. Аоки осторожно придвинулся поближе и постучал духа по плечу, выражая участие и дружескую поддержку.
— Это всё неважно, Ракки. Ты — это ты, а принадлежность к определённому виду говорит только о физических особенностях. Так что не загоняйся и веди себя так, как хочешь, а не как положено некомате или инугами, ладно?
Ёкай осторожно улыбнулся и кивнул. Тсуна улыбнулся в ответ, надеясь, что его слова не приведут к ещё одной катастрофе.
