Глава 5Гермиона боковым зрением отметила, как каменная горгулья заняла свое прежнее место перед входом в кабинет директора. Внезапно, её охватила такая слабость, словно она только что сдала очень сложный экзамен. Руки безвольно опустились, пальцы разжались, но её левую ладонь по-прежнему стискивала рука Малфоя. Взгляд девушки скользнул по их сомкнутых рукам, потом, очень медленно поднялся выше и остановился на лице Драко, частично скрытом маской. Она не могла понять, что произошло минутой раньше в кабинете МакГонагалл, но стало ясно: другого шанса разойтись у них уже не будет. Вместе со слабостью, её вдруг охватила небывалая легкость, оттого, что наконец-то окончательное решение было принято. И одновременно с этим, в её душу закралось ощущение, будто бы она только что угодила в кем-то расставленные сети.
Еще несколько секунд лицо слизеринца выражало крайнюю степень напряженности, но внезапно, его черты исказила неприятная ухмылка. Всё умиротворение Гермионы как рукой сняло и она резко одернула руку.
– Ну, и как расценивать твое молчание, Малфой? У меня просто в голове не укладывается! Ты что, передумал? – она и сама не ожидала от себя таких слов, но сказать надо было хоть что-то – сил не хватало на то, что бы видеть эту самодовольную ухмылочку.
Драко совершено неожиданно снял повязку и, слегка склонив голову, не мигая, посмотрел точно на неё своими пустыми глазами, в которых на какой-то момент вспыхнул отблеск солнечного лучика, невероятным образом оживив их. Девушка вздрогнула. Но уже в следующее мгновение, в них отражалось только холодное изумрудное пламя:
«Даже не рассчитывай избавиться от меня до того, как прочтешь книгу. И вообще, незачем было тащить меня сюда»
– Но ведь это была твоя идея пойти к МакГонагалл, – сквозь зубы прошипела Гермиона, изо всех сил сдерживаясь от того, чтобы не расцарапать в кровь его наглую улыбочку.
«Это было утром и о книге я ничего не знал. Так что у меня просто изменились планы. И, между прочим, не нужно выставлять меня крайним: ты ведь могла и сама все объяснить директору. Что же тебя остановило?»
Гермиона внутренне сжалась – как объяснить слизеринцу, понятия не имеющему что такое любовь, привязанность, доверие, преданность, всё то, что она почувствовала, глядя на портрет бывшего директора? Как объяснить, что его убеждение в том, что и Драко Малфой достоин счастья или хотя бы элементарно соучастия, не смотря на то, что сделал, движет сейчас ею?
Девушка развернулась и убежала.
Услышав быстрые удаляющиеся шаги, Драко облегченно перевел дыхание и позволил себе расслабиться. До комнаты он доберется и сам, а вот присутствие Грейнджер было сейчас более чем нежелательно – многое предстояло обдумать и определить. Прежде всего, для себя.
Он, как и Гермиона очень хотел бы получить ответ на вопрос о том, что же заставило его промолчать, но еще более непонятным оставалось то, что и она не произнесла ни слова. Возможно ли разобраться в мыслях грязнокровки?
Сейчас, шагая по коридору и прокручивая в голове только что разыгравшуюся сцену, он невольно поражался своему самообладанию: в первые секунды он растерялся так, что испугался вполне вероятной возможности собственного бегства. А как он мог ей ответить? Что не сказал ничего только потому, что за каких-то два дня привык постоянно ощущать её рядом? И без её поддержки давно бы уже сбежал отсюда? Мысль была совершенно нелепая, вот только вызывала не смех, а горькую улыбку. Потому что, кажется, была правдивой. Драко встряхнул головой, отгоняя непозволительные мысли. Так думать он не имел права. И чувствовать тоже.
Слизеринец позволил себе улыбнуться. У него действительно поменялись планы, и поэтому теперь он не собирался отпускать грязнокровку так скоро. И не важно по каким причинам.
И все же, что помешало Грейнджер? Что если она затеяла какие-то свои игры, ведь если бы она ничего не замышляла, то приложила бы максимум усилий от него отделаться. С этим стоило разобраться.
«В конце-концов, надо же разгадать, что она замыслила. Да и книгу тоже необходимо прочитать» – вот так, оправдывая себя, Драко и добрался до нужного этажа.
На лестнице раздались чьи-то торопливые шаги.
«А вот и она соизволила явиться!» Драко повернулся лицом к шедшему, изобразив при этом самодовольную ухмылку. Но в какой-то момент он вдруг осознал: что-то было не так. Запах был совершен другой – не такой как у Грейнджер – а враждебный. Драко внутренне напрягся. Пришедший был явно один и возможно, не желал ему зла. И тут он услышал смех: громкий и жестокий – обещающий неприятности. Внутри у парня все похолодело. Смех резко оборвался, а вместе с тем, барабанные перепонки пронзила невыносимо острая боль, отчего Драко зажал уши руками и упал на колени. Резь в ушах становилась все сильнее, вынуждая парня еще ниже пригибаться к полу. Страх, ощущение нереальности происходящего и непереносимая боль на какое-то время лишили его сознания.
У Драко было странное состояние – словно он спит и во сне с ним происходит что-то необычное. Он как будто находился в саду: воздух пах землей и травой и кто-то настойчиво, но не сильно бил его по щекам. Драко хотел было подняться, но голова словно была налита свинцом, зато всего остального тела он не чувствовал. И вдруг, где-то совсем близко, он уловил аромат ландышей.
«Что же я все-таки делаю в саду?»
Гермиона, все еще кипя от злобы спускалась по лестнице. Как же раздражал её это гадкий слизеринец! Она остановилась и, тяжело вздохнув, опустилась на ступеньку. Из-за всей этой суматохи она совершенно забыло о письме Гарри. Девушка полезла в сумку и достала конверт из плотного пергамента, с удивлением обнаружив, что кроме письма в нем находится еще какой то маленький предмет. На её ладонь выпал вредноскоп. Гермиона плотнее сжала губы, силясь не заплакать. Это был тот самый вредноскоп, который Рон когда-то подарил Гарри, а теперь он, похоже, собирается отдать его Малфлою. Гермиона развернула письмо.
«Гармиона, здравствуй. У меня сейчас мало времени и я не могу объяснить все, что происходит, но прошу тебя: помоги Малфою. Я посылаю для него этот вредноскоп – скажи ему, что он от тебя. Драко не должен знать о моём участии. Я знаю, тебе тяжело с ним, но твоя помощь мне необходима так же как и ему. Слишком многим было пожертвовано ради него. И наша детская вражда просто не может стать препятствием. Я прошу, прости меня за то, что вмешиваю тебя в это дело.
С любовью, Гарри.»
Гермиона только устало покачала головой. Еще с того момента, как она получила его первое письмо, девушка начала догадываться, что Гарри затеял все это ради Дамблдора. Но только сегодня стоя перед портретом директора, она в полной мере поняла те чувства, которые двигали её другом. Это объясняло все: и просьбу, и то, что он прислал вредноскоп.
Но тем ни менее, что теперь ей-то делать с этим бледнолицым хорьком? На девушку вновь нахлынула волна возмущения: ну не хочет она общаться с этим черствым хамом с завышенным самомнением и непомерной наглостью, к тому же не отвечающим за свои слова. Одним словом – слизеринцем.
И все же она поможет. Ради Гарри. Но только в учебе. Со своими личными проблемами пусть Малфой разбирается самостоятельно. К тому же от неприятностей, он, если будет умным, сможет прекрасно уберечься и сам, ведь теперь у него будет вредноскоп. Девушка свернула письмо и положила его в сумку. Нужно было все-таки сходить и впустить Малфоя в его комнаты, а заодно и отдать вредноскоп. И, тогда наконец-то можно будет заняться и более приятными делами – учебой. Её до сих пор ждала книга «Супертрансфигурация».
Девушка только было занесла ногу над ступенькой, намереваясь подняться на четвертый этаж, как раздался какой-то непереносимо-пронзительный звук. Он был до такой степени высоким и громким, что у Гермионы непременно бы заложило уши, если бы она не зажала их ладонями. Не представляя, что могло его издавать, девушка начала судорожно оглядываться в поисках возможного источника. Было ясно, что он идет откуда-то сверху, но все её попытки подняться по лестнице отдавались болезненной резью в ушах. И тут Гермиона поняла, что Малфой находится как раз этажом выше, и, возможно, в непосредственной близости от источника этого звука. Надо было срочно что-либо предпринять, и Гермиона опрометью бросилась вниз в поисках кого-нибудь из учителей. Не успев пробежать и одного лестничного пролета, она увидела спешащую к ней навстречу профессора Спраут с очень взволнованным лицом. На той были защитные наушники, и Гермиона с ужасом осознала, что произошло.
«Мандрагора. Мерлин, это плачь мандрагоры… И Малфой как раз там» Гермиона медленно обернулась в след пробежавшей мимо Спраут. Казалось, сердце оборвалось куда-то вниз, а воздух перестал попадать в легкие. «Малфой… плачь мандрагоры убивает… нет… невозможно. Спраут может не успеть… Что же там было… в учебнике… еще что-то… Ну почему, почему все умирают? Малфоя не станет так же как Рона…» Гермиона отрешенно опустилась на ступеньки, не в силах поверить в произошедшее.
Крик смолк так же внезапно, как и начался, но она не сразу это поняла. На негнущихся ногах девушка, насколько быстро они ей позволяли, девушка начала подниматься вверх по лестнице. Коленки предательски ослабли, а всю её саму сотрясала крупная дрожь. Мыслей в голове, казалось, не было вовсе, а происходящее воспринималось как будто со стороны. Почему-то вспомнилось его смеющееся лицо после их сегодняшнего необычного похода в магазин – оно было таким непривычным… И то, как он коснулся её волос, а потом со всей серьезностью заявил, что она лохматая. И то, как у неё от этого прикосновения по голове пробежали приятные мурашки.
Преодолев последние ступеньки Гермиона остановилась, боясь заглянуть в коридор. Уже дважды она находила Малфоя распростертым на этом каменном полу, но то, что она увидит сейчас…
Внезапно, края её сознания коснулись чьи-то обрывочные слова:
– Ну же, очнитесь… это ведь всего лишь мандрагора… она ведь маленькая… какой-то шалопай утащил её у меня сегодня, вот я ему надаю, когда поймаю!..
Гермиона со стоном опустилась на холодные ступеньки. В её голове тупо пульсировала одна-единственная мысль: «она маленькая». «Ну конечно же! Сейчас мандрагоры еще совсем маленькие. Они не могут убить. Только оглушают на несколько часов. Как можно было забыть об этом? А я-то подумала…» К горлу подкатил комок слез, а в груди что-то отпустило. Опомнившись, она вскочила и хотела было побежать в сторону голоса профессора Спраут, но ноги слушались её все еще плохо.
Добравшись, наконец, до Малфоя, который был без сознания, и профессора, пытавшейся привести его в чувство, Гермиона почти без сил рухнула на колени рядом с ними.
– А, Гермиона, это ты! – девушка поморщившись от крика Спраут, жестом показала ей на наушники, которые профессор забыла снять.
– О, да, так действительно лучше, – голос преподавательницы травологии как обычно излучал доброжелательность и оптимизм. – Бедный мальчик, – сочувствующе проговорила она, прекращая свои попытки привести Драко в чувство. – Оглохнуть от плача мандрагоры вещь не самая приятная.
– … – Гермионе хватило сил только на то, что бы кивнуть.
- Что с тобой, девочка? Какая-то ты бледная. Ты меня хорошо слышишь? – озабоченно спросила Спраут, видимо полагая, что Гермиона тоже оглохла.
– Да, профессор, все хорошо. Как случилось, что мандрагора оказалась здесь?
– Похоже, кто-то стащил её из теплицы. Вот директор узнает – не поздоровится воришке! Гермиона, девочка, похоже он приходит в себя. Побудь с ним, а то мне срочно нужно вернуть её на место, – сказала профессор, качнув головой в сторону горшочка с мандрагорой, – А за Драко не переживай – часа через четыре слух полностью должен восстановиться, – и Гермиона вновь осталась один на один с Малфоем.
Все еще не прейдя в себя после потрясения, девушка с ужасом наблюдала, как Малфою начинал приходить в себя. Он слегка повернул голову и стащил с лица маску. У Гермионы мелькнула мысль, что он это делает почти бессознательно, как будто каждый раз проверяет, не вернулось ли ему зрение.
– Ну вот, ты уже третий раз за сегодняшний день лишаешься сознания, – говоря это скорее самой себе, отметила девушка и добавила, теперь уже значительно громче:
– Малфой, ты меня слышишь? – Драко никак не отреагировал, чего в принципе и следовало ожидать. Его лицо выражало настороженность и озабоченность. Было видно, что он не понимает, что происходит. Гермиона осторожно, стараясь не спугнуть, взяла его за руку. Как ни странно, он воспринял это как должное, будто знал, что это именно она.
«Грейнджер, что происходит?» – слова разгорелись в воздухе.
– Ну… как тебе объяснись? Ты оглох. Временно. Мерлин, как бы тебе это объяснить? Так, для начала, зайдем-ка внутрь, –Гермиона чувствовала себя очень странно, как будто говорила сама с собой. Да и Малфой только усугублял положение: буквально повис на ней, уткнувшись подбородком в её макушку. К тому моменту, как они добрались до дивана, его била крупная дрожь – похоже, он начинал понимать происходящее.
«Грейнджер, что происходит?.. Почему ты молчишь? Я же знаю, что это ты. Отпусти меня! Не смей ко мне прикасаться!»
Гермиона беспомощно наблюдала за Драко, спотыкающемся на каждом шагу и с опаской перемещавшемся по комнате. Слова, посылаемые им, летали в совершенном беспорядке. Гермиона не успевала их читать. Такого испуга она никогда не видела на его лице, и оттого её сердце болезненно сжималось. Она не знала, чем ему помочь.
«Что случилось? Что ты сделала?..»
– Нет, нет же! Ну вспомни, что это была не я! – Гермиона опустилась на пол рядом с парнем, зажавшимся в угол.
«Грейнджер, это ведь из-за меня… это я ничего не слышу? Грейнджер, где ты? Объясни мне, что происходит? Дай же мне руку!»
– Да, да, давай… вот так. – Гермиона взяла в руки ледяную ладонь Драко. – Успокойся, скоро все пройдет.
«Грейнджер, я слышал смех. Я помню… Это ведь был он? Он решил закончить то, что начал? В следующий раз он, наконец, убьет меня! Я знаю…»
Внезапно он успокоился и, как будто приняв для себя какое-то очень трудное решение, взмахнул в воздухе палочкой. Гермиона заметила, как при этом слегка подрагивала его рука. Но лицо было очень серьезным и сосредоточенным.
«Скажи, это был Темный Лорд?»
От такой нелепой мысли Гермиона сначала чуть не рассмеялась. А потом она вдруг поняла, насколько сильно перепуган Драко и какое самообладание ему потребовалось, что бы задать этот вопрос. Гермиона вскрикнула. Обхватив его лицо ладонями, девушка заставила сделать его такое движение, как будто бы он отрицательно качал головой.
- Нет, он же умер, вспомни. Не надо бояться. И не называй его так!
«Нет? Тогда что со мной произошло?» – его лицо было по-прежнему пугающе-спокойно, но еле заметная надежда уже начала пробиваться сквозь эту отрешенную маску.
- Мандрагора, Малфой! Ммм… как же тебе объяснить? Дай руку! – Гермиона взяла Драко за руку и медленно направляя его указательный палец написала на каменном полу «мандрагора»
«Мандрагора? Меня оглушила мандрагора? Это ведь не навсегда?»
– Нет, конечно, – и Гермиона пальцем начертила на его ладони четверку.
«Точно! Сейчас же только начало осени. Слух вернется через четыре часа?» – девушка ободряюще сжала его ладонь. На лице парня облегчение сменилось злорадной усмешкой. Похоже, он не собирался оставлять все как есть. Заставив Драко подняться, Гермиона проводила его к дивану. Положив ему руки на плечи в знак того, что бы он не смел двигаться с места, она очень внимательно посмотрела ему в лицо.
– Да, Драко Малфой, не каждая девушка может похвастаться тем, что имела счастье лицезреть тебя с такого близкого расстояния. Я, пожалуй, даже могу понять всех тех, кто сходили по тебе с ума: твоя внешность может ввести в заблуждение любого, кто не знает твоего характера. Ладно, сиди здесь. Я скоро вернусь: нам полезно будет, наконец, пообедать.
Ну что ж, кто-то в очередной раз над ним подшутил. Очень хорошо… шутку он оценил… и запомнил. Драко откинул голову на спинку дивана, прикрыв глаза. Сейчас, когда Грейнджер куда-то ушла, к нему вновь вернулся страх, но вместе с ним появилась и злоба: его мучителям предстоит за все заплатить, потому что никто, причинивший ему вред, не избежит наказания. Они еще не знают, с кем рискнули связаться.
Сидеть в абсолютной тишине и темноте было очень неуютно – ощущения пропадали и в голову начинали лезть неприятные мысли, поэтому Драко подошел к окну и открыл его. С улицы потянуло зябким ветерком. В воздухе все еще чувствовался дождь. Конечно, он сейчас бы предпочел жар камина и теплое одеяло, но и так было неплохо.
Внезапно, его спины что-то коснулось, резко обернувшись, он сразу почувствовал знакомый запах. Грейнджер. Желая скрыть и испуг, он снова отвернулся, но девушка взяла его за руку и настойчиво потянула к дивану. Только подойдя ближе, он почувствовал тепло от только что разожженного камина и запах еды. Он совсем забыл, что проголодался, и теперь у него засосало под ложечкой. Почувствовав, как немного просел диван, Драко понял, что Гермиона, устроившись слева от него, похоже тоже собиралась поесть. Возникать её бесцеремонности у него сил не было. Кое-как окончив трапезу, Драко блаженно откинулся на спинку дивана.
Так как заняться ему было нечем, он просто сидел, наслаждаясь сытостью в желудке и теплом камина. Грейнджер похоже тоже никуда не торопилась. Время, как казалось парню, текло очень медленно. Он каждую секунду напряженно вслушивался, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук, но безрезультатно. Так что через какое-то время, его голова стала тяжелеть, и Драко начал проваливаться в сон. Но неожиданно, он почувствовал как что-то придавило его слева, а на его шею упало что-то приятно щекотящее и пахнущее ландышем: Грейнджер, самым наглым образом, облокотившись об него, положила свою голову ему на плечо. Несколько опешив от столь странного поведения девушки, Драко даже не подумал о том, чтобы скинуть её с себя.
«Грейнджер, ты что себе позволяешь?» – почему-то стараясь как можно меньше шевелиться, написал в воздухе парень. Но реакции со стороны девушки не последовало.
«Грейнджер, ты вообще-то жива?» – она немного изменила положение и Драко ощутил её мерное дыхание на своей шее.
«Ты, что спишь?» – опять никакой реакции. Вздохнув, парень неожиданно для себя принял решение, достойное скорее гриффиндорца, нежели слизеринца, а именно: он поудобнее устроил спящую гриффиндорку у себя на груди, при этом не удержавшись и под предлогом того, что так ему будет в принципе удобней, осторожно приобнял её рукой. Сидеть стало еще уютней: и камин, и тишина, и планы мщения были забыты. Драко, убаюканному этим теплом, настойчиво клонило в сон, но все же он старался не поддаваться желанию своего переутомленного сознания отдохнуть, а только глубже вдыхал столь полюбившийся аромат и осторожно поглаживал прядку шелковистых волос. Но через непродолжительное время, сам того не заметив, уснул.
«Ты здесь?» – вопрос был бессмысленным: он и так чувствовал её запах, а по легкому дребезжанию оконного стекла мог судить о том, что слух к нему вернулся, но все же…
– Да. Как ты себя чувствуешь?
Драко утвердительно кивнул, давая понять, что все хорошо.
– На столе тебя ждет ужин. А я ухожу. И так на тебя целый день потратила. Кстати, ты не знаешь, кто подкинул мандрагору? – Драко отрицательно качнул головой. В голосе девушки чувствовалась досада и она явно хотела поскорее уйти. – Я так и думала. Кстати, почему ты подумал, что это Волдеморт.
Молчание.
– Ладно, не отвечай.
«Постой, а как же книга?»
– Завтра. Все завтра, а то скоро отбой и я могу не успеть, - протараторила Гермиона, и дверь за ней захлопнулась.
А Драко, немного растерянный остался сидеть на диване. Он не сразу понял, отчего у Грейнджер такое плохое настроение но, вспомнив, как они уснули, парень легко представил себе её реакцию, когда она, проснувшись, поняла, в чьих объятиях только что спала. Драко усмехнулся, хотя от мысли о её презрении к нему, парню стало неприятно.
Есть не хотелось и поэтому он направился к себе в комнату. Забравшись под одеяло, Драко подумал, что в сон его не клонит совершенно... но уже в через мгновение он уснет, а пока...
«Да… с Грейнджер засыпать было много приятнее… дементор её побери…»
Утро встретило его жаркой духотой комнаты и заложенным носом. Все-таки вчерашняя прогулка под дождем не прошла для него без последствий. Потянувшись на кровати во весь рост, он с удивлением отметил, что Грейнджер, судя по характерным звукам, похоже дожидается его в гостиной.
Драко, легко вскочив, направился в ванную, где не без раздражения убедился в том, что из-за простуды напрочь лишился обоняния: ни запаха шампуня, ни мыла, ни чего-либо еще он не чувствовал. Это было на самом деле досадно, так как таким образом он лишался одной из своих немногочисленных радостей: ведь вкуса еды-то он тоже не различит. Не утруждая себя высушиванием и расчесыванием волос, а так же приведением наспех одетой одежды в порядок (а зачем? Грейнджер и так магией исправит), он вышел в гостиную.
– Доброе утро, мистер Малфой.
Драко рассеянно поприветствовал директора МакГонагалл.
– Видите ли, я пришла извиниться за вчерашний случай с мандрагорой. Виновных к сожалению пока не нашли, но будьте уверены, они понесут соответствующее наказание. Я уверена, после моей вчерашней речи впредь никто не осмелится на какую-либо "шутку" в отношении вас.
Драко еще раз кивнул. Он никак не мог решиться заговорить о вчерашнем инциденте в кабинете – да и нужно ли вообще?
– Итак, как у вас продвигаются занятия с мисс Грейнджер? Успешно?
Драко кивнул в третий раз.
– Ну, что ж, приводите себя в порядок и спускайтесь к завтраку – он вот-вот начнется.
Драко кивнул еще разок. Дверь за директором с тихим щелчком закрылась.
Завтрак прошел на удивление мирно – никто из сокурсников не осмеливался даже просто дышать в его сторону. И только Блейз Забини вместо приветствия не без ехидства кинул ему «неважно выглядишь, Малфой» - но на этом отчего-то спешно ретировался. А Драко оставалось только гадать, что же такого сказала вчера МакГонагалл, что теперь все так бояться ослушаться её. А вот вкуса еды Драко, как и боялся, не ощутил.
Первыми двумя парами были традиционно спаренные с гриффиндорцами зелья. Дорогу к любимому кабинету Драко мог отыскать и без зрения. Любимый предмет, любимый профессор, которого больше нет. Нет, Драко не знал, что точно произошло со Снейпом, но что-то ему подсказывало, что такого учителя у него больше никогда не будет. Последний раз он видел его как раз за день до подслушанного им разговора Темного Лорда с Петтигрю. Снейп хотел что-то ему рассказать и назначил встречу как раз в том месте, где им и был услышан тот роковой разговор, коренным образом изменившим его жизнь.
«Да, отец был дружен со Снейпом, и тот всегда заботился обо мне, но все-таки до конца мы никогда друг другу не доверяли. А ведь тетя была убеждена, что он - предатель, а оказался, пожалуй, одним из самых преданных Хозяину» В тот день Драко благодарил Мерлина за то, что Снейп тогда так и не пришел в назначенное время. В противном случае все могло бы сложиться совершенно иначе: а хуже или лучше, Драко уже устал гадать.
В кабинете, как и всегда до начала занятия, стоял шум, но он, не обращая ни на кого внимания, занял место за одной из последних парт. Его, в принципе, тоже всячески игнорировали. Через секунду к нему подсела Грейнджер. Хоть он и не чувствовал её запаха, но почему-то был уверен, что это именно она. С самого утра они не обмолвились ни словом: оба не желали говорить о том, как вместе уснули на диване, а ни что другое в голову не шло.
Прозвенел звонок и в аудиторию вошел новый преподаватель - профессор зелий Силан Стоун. Насколько Драко мог судить, его движения были порывисты и резки, а голос оказался очень строгим и сухим. Но предмет он свой знал, похоже, в совершенстве. Все объяснения давал очень точно и максимально полно. На уроке с самого начала полноправно царила тишина.
Драко, с самого начала рассчитывающий на свое обоняние (ведь практически все зелья и ингредиенты имели свой специфический запах), был подавлен. И не проходящий насморк только усугублял его самочувствие. Преподаватель, внезапно оказавшийся очень внимательным к нему, немедленно послал Гермиону Грейнджер прямо посреди лекции за снадобьем против простуды к Помфри. Заглушив её протест угрозой снять с Гриффиндора призовые очки.
Сразу стало очевидно, что он за что-то невзлюбил студентку, в то время как Драко, оказался, чуть ли не его любимчиком.
По поводу этого преподавателя, Драко еще за завтраком услышал странные слухи: будто бы он варил какое-то очень сложное зелье, требующее его обязательного присутствия каждый час. Так же говорили, что он даже ночью просыпается, что бы помешать свое варево. Преподаватель действительно покидал изредка класс, но на столь короткий срок, что Драко даже засомневался, в зелье ли дело? К тому же он никогда ничего не слышал о зельях, требующих столь пристального внимания.
Его размышления прервала вернувшаяся из больничного крыла Гермиона. Отчего-то настроение у неё было очень хорошим, и Драко стало не по себе.
И не зря.
– Ты явно понравился профессору Стоуну, Малфой, – голос Гермионы просто переполняло весельем. – Такая трогательная забота о тебе…
«Заткнись, Грейнджер. Ты просто завидуешь» – Драко угрюмо шел рядом с девушкой. Даже МакГонагалл не смогла бы остановить смех, преследуемый его вот уже второй час. Дело было в том дурацком зелье, что Грейнджер принесла от Помфри – Бодроперцовый настой моментально излечивал от простуды, но после его применения еще в течение трех часов из ушей валил дым. Собственно этим и объяснялось всеобщее веселье, царившее вокруг Драко.
– Да ладно… Сейчас идем на обед, а после будет пара у Фливика.
«Ты что, будешь со мной теперь на всех занятиях?»
- Да. К счастью, мы выбрали одинаковые предметы... или к сожалению… Кстати, я просмотрела твои лекции, сделанные Прытко Пишущим Пером – они просто ужасны. Практически все переврано до такой степени, что заниматься по ним будет просто невозможно.
«Я вообще не вижу необходимости что-либо мне записывать»
– Ты, что? У тебя обязательно должны быть личные записи. Это очень важно. Я думаю, впредь можно будет делать копии с моих.
Уроки на сегодня закончились, и теперь можно было наконец-то заняться купленной накануне книгой. О чем Драко и хотел напомнить Гермионе. Но она задерживалась. Наконец, появившись, девушка не позволила ему и слова вставить о книге, так как по её словам следовало, что она только что от Флитвика и тот, якобы очень недоволен его сегодняшними успехами. Поэтому, ни о чем другом, кроме как о занятиях, она слушать не желала. Скрепя сердце, Драко согласился: во-первых, книга уже никуда не могла деться, а во-вторых, он действительно полностью провалился на уроке.
Занятие решено было начать с упражнения заклинания, приводящего внешность в порядок. Нельзя сказать, что бы оно было очень сложным, просто Драко было очень трудно представить желаемый результат. В итоге, он сумел добиться более-менее правильно завязанного узла галстука.
Грейджер, к немалому удивлению Малфоя, оказалась весьма сносной учительницей, даже не смотря на его предвзятое мнение на этот счет. Драко же на протяжении всего этого времени ломал голову над вопросом, что изменилось за последние два дня в их отношениях с Грейнджер. Он был почти уверен, что дело в значительной степени во вчерашнем инциденте с мандрагорой: он не ожидал такой заботы от грязнокровки. Тем более, не предполагал, что будет так рад её помощи, да и вообще, просто её присутствию. Он понимал, что нужно по идее возвращаться к прежним их отношениям, но отчего-то именно сегодня ему было безумно лень это делать. И даже эта история с Бодроперцовым зельем, казалось, задела его в значительно меньшей степени, чем должна была. Ведь все же он устроил ей маленькую месть, заметив Флитвику, что Гермиона простыла, а у него как раз осталось немного волшебного средства от простуды. И профессор, конечно же, заставил девушку выпить зелье прямо на уроке. Только об одном Драко жалел: что ему не удалось насладиться зрелищем того, как из её ушей валил дым. А после, кто-то из слизеринцев даже сделал замечание о том, что Грейнджер, кажется, перезанималась, и у неё от напряжения закипели мозги.
Их совместное занятие тем временем продолжалось. И они перешли непосредственно к тому заклинанию, о котором говорил сегодня на уроке Флитвик. Драко, неправильно делающий взмах палочкой, просто не мог ожидать нужного действия заклинания. Даже у Гермионы не с первой попытки поучилось. Но и теперь, стоя в своей гостиной, Драко гораздо больше своего внимания уделял прикосновениям руки девушки, направляющей его руку, нежели непосредственно самому движению. Погружаясь в неповторимый аромат её волос, он совершенно забывал об окружающем мире, отчего Гермиона начинала злиться и обвинять его в небрежности.
– Заклинание «Анфиллианнимус Кондимус» так же известное как «оглушающее заклятье с последствиями», относится к заклинаниям Темной Магии, - голос девушки разливался по комнате. Раньше Драко считал его слишком заумным и командирским, но сегодня, неожиданно для самого себя, он обнаружил в нем мелодичность, необычайно приятную слуху. – Действие его состоит в том, что заклинание сначала оглушает противника, от чего тот на несколько минут теряет сознание. За это время маг, насылающий проклятье, произносит формулу, в которой указывает на то, какие из органов чувств он отключает, и какие условия должен исполнить претерпевающий так называемые последствия. Обязательным условием является количество способностей подлежащих отключению, так как оно всегда равно количеству условий… ммм… тогда получается Волдеморт поставил сразу два условия. Это осложняет положение дел. Ты знал об этом?
Драко отрицательно покачал головой.
– Для того, что бы расколдоваться, претерпевающий должен исполнить необходимые условия, причем одновременно, например, подпрыгнуть и хлопнуть в ладоши… Глупости какие! Может, тебе тоже стоит попробовать подпрыгнуть и хлопнуть?
Драко угрюмо поджал губы.
– Ну ладно, я пошутила. Но с другой стороны, что если разгадка действительно смешна?
«Сомневаюсь, что Темный Лорд умел шутить»
– Нда… Известны случаи, когда заклинание применялось ради шутки, но с насылавшим случался несчастный случай, вследствие чего претерпевающий заклинание лишался возможности восстановить утраченные способности. Если с вами произошло подобное, то мы бы рекомендовали вам вернуться к моменту непосредственно проклятия посредствам, например, думоотвода или аналогичным образом. Очень часто разгадка таится в последних словах или действиях проклинающего… Малфой, я думаю это может быть очень важным…
Драко заметно насторожился и стал слушать с еще большим вниманием.
– Так же известны случаи, когда волшебник был обречен до конца жизни существовать без отнятых способностей. Например в 1579 году ведьма Силиция Льюис из Северной Англии заколдовала волшебника Патрика Кана, лишив последнего зрения. Условием была любовь. Но поскольку Кан так и не смог заставить себя полюбить Льюис, то так до конца жизни и остался слепым… Дальше ничего полезного, похоже, нет…
«Значит, мне, для того, что бы вновь начать говорить и видеть нужно исполнить два каких-то условия, причем одновременно, о которых никто не знает и уже не узнает»
– Может, ты попытаешься вспомнить, что тебе говорил Волдеморт прежде, чем наслать заклинание? Должно же быть хоть что-то, способное натолкнуть на мысль о разгадке.
«Грейнджер, я дословно помню, что мне говорил Темный Лорд. Более того, каждую ночь самолично снова и снова участвую в этом. Никаких зацепок там нет»
– Тебе снятся кошмары?
Драко сжал губы и отвернулся к огню.
– Гарри тоже раньше снились кошмары про него.
После минутного колебания, Гермиона решительно продолжила:
– Тогда нам нужен думоотвод.
«Зачем? Я же сказал, что ничего существенного он не говорил. К тому же я все равно ничего не увижу»
– А тебе и не придется. Потому, что смотреть буду я.
«Что?»
– Ты слышал.
«С какой стати такое рвение, Грейнджер?»
– Любопытство. Я хочу знать все.
«Ну да, как же! А я-то наивно полагал, что гриффиндорцы не лгут, тем более, их старосты. Тем не менее, я все равно не позволю тебе залезть в мою память»
– Даже, если существует реальный шанс вернуть утраченные зрения и голос?
«А где ты намереваешься найти думоотвод?»
– Ну, он точно есть в кабинете директора, – или Малфою казалось, или он действительно расслышал в голосе грязнокровки азарт? В конце концов, что он теряет?
«Возможно, я и соглашусь…»
– Вот и отлично, а теперь, пошли ужинать: я больше не собираюсь таскать тебе еду в комнату.
«Грейнджер, пора бы уже тебе знать свое место…»
– Привет, Драко, – парень, не ожидавший услышать голоса Панси, даже поперхнулся тыквенным соком. Он как раз ужинал, попутно обдумывая только что состоявшийся разговор с Грейнджер, и к приветствию Паркинсон не был готов, но ему быстро удалось взять себя в руки.
«Панси? Чем обязан?» – девушка присела рядом обдавая парня новомодным ароматом «Феерия Волшебства». Пряный запах неприятно ударил в нос, но Драко, подавив желание отвернуться, холодно улыбнулся Паркинсон.
– Ну, я подумала, что тебе должно быть очень скучно одному, и возможно, ты захочешь, что бы я составила тебе компанию?
«Если бы мне нужна было необходимо общество, Паркинсон, я бы тебе непременно сообщил»
– Да, ладно тебе, Драко не дуйся. Знаешь, ты изменился… Почему ты общаешься с Грейнджер, Драко? – парень усмехнулся: похоже Панси ревновала. И это было то, что надо: он не собирался рвать отношения с этой слизеринкой.
«Не твоего ума дело»
– Блейз говорит, что она будет помогать тебе с уроками. Это правда?
Кивок.
– А почему я не могу этого делать? Хочешь, я буду сидеть с тобой на занятиях и помогать в случае чего?.. – Голос девушки прозвучал многозначительно (по крайней мере, она так думала). Драко же еле удержался от смеха. И почему он никогда раньше не обращал внимания на то, насколько её голос по ощущениям напоминает вкус лимона.
«Паркинсон, с чего вдруг такая забота?»
– Ну как же – ведь мы друзья.
«Так и быть, будешь сидеть со мной на зельях» – Драко решил, что от этого его образование пострадает меньше всего: должна же она суметь хотя бы взвесить компоненты правильно.
– Ну, что ж, буду ждать с нетерпением… – и в знак этого самого нетерпения провела своей липкой холодной рукой по тыльной стороне ладони Драко, отчего тот невольно скривился. Да… сегодня Панси предстала совершенно с другой стороны, и нужно отметить, малоприятной. Но выбора у него не было: нельзя растеривать свои связи. К тому же, относительно Паркинсон у него были свои планы.
Внезапно он почувствовал порыв ветра и характерный для сов запах. Рядом цокнули когти и зазвенела посуда. Вслед за этим раздалось уханье, и Драко нащупал когтистую лапку, а затем и привязанный к ней маленький сверток. Стоило ему только отвязать посылку, как сова с негромким уханьем, улетела. В пергамент оказался завернут какой-то маленький гладкий предмет странной формы.
– Кто это шлет тебе посылки, Драко? – парень совсем забыл о Панси, все ещё сидевшей рядом.
«Что это такое?»
Девушка фыркнула:
– Дешевый вредноскоп, – предмет в его руке внезапно зажужжал. Драко не представлял, кто мог послать ему вредноскоп, а главное, зачем?
– Странно, что его принесла школьная сова… ну, ладно, мне пора. На следующие зелья мы идем вместе, не забудь! – бодро попрощалась девушка и ушла. Но Драко не обратил на это никакого внимания: гораздо больше его заинтересовал неожиданный подарок и тот, кто его прислал. Вредноскоп тем временем перестал издавать жужжащие звуки.
Ужин был в самом разгаре, но Драко по-прежнему сидел, задумчиво вертя вредноскоп в пальцах. Внезапно он услышал чей-то смех на другом конце зала и вздрогнул. Нет, смеялся не тот человек, что устроил ему подлость с мандрагорой – тот смех он навсегда запомнил, просто теперь он понял, как ему отыскать недруга. До тех пор, пока все не разошлись, он продолжал напряженно вслушиваться в голоса, раздающиеся со всех уголков зала. Но все было тщетно. Тот студент ничем не выдавал себя. Зато, Драко сделал массу и других полезных выводов: он теперь точно знал, что это не Забини, не Уэйс и не один из его дружков. Это, похоже, вообще был не слизеринец. Оставшись в Большом Зале практически один (горстка когтевранцев где-то в отдалении была не в счет), Драко попытался сделать выводы по поводу произошедшего за последние сутки. Ему впервые за все это время представилась такая возможность. Во-первых, у него, кажется, появился весьма серьезный враг – все-таки шутка с мандрагорой требует немалой смелости и изворотливости. Кроме того, этот человек был явно очень осторожен – он ни тогда, ни сейчас ничем себя не выдал. Остается надеяться, что МакГонагалл в достаточной мере охладила его пыл. Во-вторых – Драко стиснул в руке вредноскоп – у него явно появился и союзник. В том, что пославший эту вещицу находится в школе, он не сомневался. Совпадение ли, что они оба появились практически друг за другом? Или тот, что хочет ему помочь, решился на это именно благодаря тому, что Драко оглушила мандрагора? В голове роилось множество вопросов. В конце концов, переутомившись до такой степени, что даже предположил, что и невидимый союзник и невидимый враг одно лицо, Драко решил, что уже пора возвращаться к себе.
На этот раз он поднимался в комнату с некоторой опаской. Но вредноскоп вел себя смирно и Драко, всей душой уповая на надежность этой штуковины, вполне благополучно добрался до своей комнаты. Ну, то есть до её двери. Которая, к немалому удивлению парня, почти сразу же распахнулась. Оказывается, это Гермиона ждала его. Драко в свою очередь удивился столь трогательной заботе, о чем и не замедлил сообщить девушке.
Прежде чем, не попрощавшись, уйти, она спросила, что у него в руке. На что парень ответил, что это вредноскоп, а откуда он у него – не её дело. Жаль, что Драко не мог увидеть удовлетворенной улыбки на губах девушки – очень многое стало бы для него ясным.
И, уже лежа в постели, парень сделал для себя третий вывод: ему еще очень повезло, что Темный Лорд лишил его только зрения и голоса. По крайней мере, в таком состоянии он мог вполне самостоятельно существовать. А что было бы, если он не мог слышать? Или чувствовать вкус? Или осязать? Или даже всего сразу? Драко передернуло от страха. Он знал, что не выжил бы. Все то время, которое он провел в абсолютной тишине, показалось ему растянутым в бесконечность. Большего ужаса, чем осознание того, что он навсегда оглох, Драко не испытывал с тех пор, как очнулся в больнице Святого Мунго. Слава Мерлину, что все обошлось. Он скривился, вспомнив, тот бред, что нес про Волдеморта. Что ж, урок был хорош: теперь он был более уверен в своих силах и твердо знал, что сможет сам о себе позаботиться.
Вопросов и загадок было много, но решать их предстояло явно не здесь и не сейчас. Перевернувшись на другой бок и устроившись поудобней, Драко зевнул и начал погружаться в сон. Кругом царила тишина, но не та – оглушительно-звенящая, а наполненная звуками ночной жизни и легким дребезжанием стекла приоткрытых створок окна.
Четвертый день пребывания Драко в школе, наконец, закончился.
