57. Утро дымит не намиКак узор на окне,
Снова прошлое рядом.
Кто-то пел песню мне
В зимний вечер когда-то.
Словно в прошлом ожило
Чьих-то бережных рук тепло,
Вальс изысканных гостей
И бег лихих коней
Вальс кружит сильней меня,
Словно в сказку свою маня,
Первый бал и первый вальс
Звучат во мне сейчас
(OST м/ф "Анастасия")
По истечении получаса на улицу высыпали как поощрявшие активность близнецов, так и те, кто относился к ней с опаской и даже неодобрением. Возглавлявшая последних Макгонагалл вышагивала впереди всех с воздетой палочкой, готовая в любой момент остановить сеятелей беспорядка, если их сюрприз будет представлять хоть какую-то опасность для окружающих.
– И запомните, Уизли, если что-нибудь взорвется, если школа хоть как-то пострадает…
– Да бросьте… то есть, я хотел сказать, не беспокойтесь, профессор, – заверил Джордж, торопливо поправившись под ее пристальным взглядом, – все будет в лучшем виде. Ну что, братишка, тряхнем стариной?
– Смотрите, чтобы старина не отвалилась, – насмешливо заметил Ли Джордан, загребая снег носком ботинка. Кэти негромко захихикала, а Маклагген и вовсе заржал в голос.
Переглянувшись, близнецы ступили вперед, подняли палочки и одновременно направили их на заледеневший фонтан, располагающийся в самом центре двора, где сейчас и яблоку негде было упасть. Два резких взмаха – и ярко-синие лучи образовали светящееся кольцо, точно в центре которого и оказался пресловутый фонтан. Одновременно с этим внутри него что-то глухо загудело. Звук этот с каждой секундой становился все громче, словно нечто, скрывавшееся глубоко под землей, проснулось ото сна и теперь с завидной быстротой двигалось вверх, намереваясь выбраться на свет.
– Парни, может, вы лучше отойдете… – обеспокоенно начал Сириус, но в следующую секунду из припорошенного снегом фонтана вырвался целый столб воды, устремившийся далеко вверх, прямо в звездное небо; а ожившие лучи нырнули в него, заставляя засиять всеми цветами радуги. Приглядевшись, можно было различить в толще бьющей ввысь воды еще и мелькающие отражения экзотических пейзажей – хотя не исключено, что здесь свою роль сыграл алкоголь, принятый в немалом количестве.
Тем временем пущенные братьями фейерверки, загремев, рассыпались над замком золотыми искорками, сложившимися в изящнейшую паутинку, оплетшую весь видимый небесный покров. Задохнувшиеся от восторга студенты заулюлюкали, затем принялись шумно аплодировать, и преподаватели немедленно последовали их примеру.
– Это ведь иллюзия? – склонившись к Гермионе, уточнил Блэк, при этом не переставая хлопать.
– Да, но какая!.. – восхищенно прошептала та под новый, не менее оглушительный грохот. – Смотри, на ее фоне даже звезд не видно!
– Зачем они тебе, – фыркнула подошедшая Джейни: она, не вняв предупреждению Фреда с Джорджем, выскочила на мороз в одном платье и теперь куталась в чью-то куртку, – одну видишь – а больше и не надо. Да, Бродяга?
Но больше всех, пожалуй, впечатлился профессор Флитвик: как-никак, именно он был специалистом в данной области магии и мог по достоинству оценить старания близнецов.
– Молодые люди, напомните-ка, что у вас по моему предмету?
– Выше ожидаемого, – Фред бодро озвучил результат ЖАБА, предпочтя не распространяться об удовлетворительном СОВ.
– Как? Что за досадное упущение? Вы заслуживаете самых высоких результатов! Это же образцовое колдовство! Как же так вышло, что я вас недооценил?
– Не берите в голову, профессор, – успокоил его Джордж. – Это уже не важно, главное, вы убедились, что ваши уроки для нас не прошли даром.
– Да-да, конечно, о чем речь, – Флитвик замахал руками. – Послушайте, я хочу выпить за ваш успех! – он прошептал что-то себе под нос, щелкнул пальцами, и в толпе замелькали, разнося наполненные бокалы, юркие эльфы-домовики с подносами. Приметив, что все они одеты в полотенца со школьным гербом (то есть, явно не по погоде), Гермиона задохнулась от негодования, но сцену устраивать не стала, то ли не пожелав портить другим настроение, то ли постеснявшись преподавателей и директора.
– Тебе не холодно вот так? – только и обратилась она к ушастому официанту, подавшему им напитки. Блэк в этот момент был занят тем, что высматривал среди его собратьев Кричера: «Интересно, не сдох он еще? На Рождество вроде как желания сбываются…».
– Нисколько, мисс, – заверил девушку эльф, слегка поклонился и поспешил к хохочущим когтевранцам, стоявшим ближе всех к фонтану и оттого мокрым с головы до ног.
– А я уж грешным делом подумала, что ты ко мне обращаешься, – фыркнула Джейн, зябко переминаясь с ноги на ногу: добытая куртка была слишком коротка, а тонкие чулки от холода, разумеется, не спасали. Голос страдалица повысила намеренно, рассчитывая, что кто-нибудь из представителей сильного пола уж точно проникнется ее положением и вызовется принести ей пальто, оставленное в гриффиндорской гостиной, однако добровольцев так и не нашлось.
– Ну так что, – Флитвик первым поднял бокал, но из-за его крошечного роста этого никто не заметил, так что пришлось взобраться на скамейку, – давайте: за успех наших выпускников: как в плане карьеры, так и в личной жизни…
– А можно я скажу? – перебил вдруг Сириус, и на него тут же уставились около трех десятков пар глаз.
– Хорошо…
– Просто мне кажется, – пояснил он, будто оправдываясь, и сильнее сжал свой фужер, – что в тему об успехе мне как раз есть что сказать. Потому что всего пару лет назад я был на самом дне, а сейчас могу назвать себя счастливым человеком – и благодарить за это стоит вот эту шайку, – повернувшись, Блэк указал на друзей, застывших чуть поодаль. – Они шкуру мою спасали даже когда я сам просил их уйти, и... мой успех прежде всего в том, что они до сих пор рядом. Подождите, – он жестом остановил Дамблдора, собравшегося что-то сказать, – я не закончил. Об одном человеке хотелось бы сказать отдельно. О девушке, заново научившей меня верить людям и в людей. Самой отважной, упорной и терпеливой. И выглядящей сегодня просто божественно. Собственно, к этому я и вел: простите, что развел демагогию, но Гермиона, я не знал, как сказать тебе это пооригинальнее…
Только когда он закончил, она неожиданно для себя самой поняла, что плачет: коснулась щеки рукой в перчатке и с удивлением обнаружила влажные следы на мягкой ткани. А затем почувствовала, что всеобщее внимание больше не принадлежит оратору и теперь приковано к ней. От нее ждали ответа, но Гермиона не смогла бы выразить свои чувства словами. Переполняющее изнутри тепло, которого так много, что трудно дышать; несколько пропущенных сжавшимся сердцем ударов, слабость в ногах – глупо было бы описывать всё это. Не менее глупо прозвучали бы и любые слова благодарности. Она ведь не сделала ничего героического – просто влюбилась. Причем, как ей казалось тогда, совершенно безнадежно. Но впоследствии пришлось убедиться, что влюбленная женщина способна очень даже на многое… И пусть ради этого ей пришлось повзрослеть раньше времени – эта жертва того стоила, она стоила чего угодно, ведь к Сириусу вернулось желание жить…
– Кто-то же должен был открыть тебе глаза, – шмыгнув носом, выдавила она, шагнула к нему, обняла за шею, пряча пылающее лицо у него на груди, и тихо-тихо, чтобы слышал он один, добавила: – Люблю тебя.
– Я тоже… Эй, да ты вся ледяная, – спохватился он, прижав ее к себе. – Пойдем-ка в замок…
– В башню, – многозначительно уточнила Гермиона, глядя на него снизу вверх.
– В башню, ну надо же, какая неожиданность, и так оттуда не вылезаешь, – донеслось снизу недовольное бормотание. Не потребовалось даже опускать взгляда, чтобы понять: Кричер нашелся сам. Он ничуть не изменился с того момента, как Сириус отправил его в Хогвартс, приказав не возвращаться, – только взгляд, пожалуй, сделался еще более злым.
– С Рождеством, хозяин, – буркнул домовик и вполголоса прибавил: – Чтоб тебя разорвало, предатель рода.
– Тебе того же, – откликнулся Блэк, заметно раздосадованный тем, что домовик жив и вполне здоров.
– Избавился от Кричера и радуется… Выгнал, выгнал из хозяйского дома, Кричер был ему неугоден, мешал вершить свои порядки и растрачивать сбережения моей госпожи… Кричер не удивится, если он уже промотал все наследие предков на свою грязнокровную девку…
Гермиона и опомниться не успела, как побелевший от гнева Сириус схватил эльфа за шиворот и с головой окунул в чашу фонтана, успевшую переполниться ледяной водой, которая уже лилась через край. Окунул, а вот вытаскивать не спешил.
– Сириус, прекрати немедленно, он же захлебнется! – что есть мочи закричала Гермиона, надеясь привлечь внимание других пацифистов, но из-за шума воды ее смог услышать только тот, к кому было обращено воззвание.
– А я, по-твоему, чего добиваюсь? – проорал в ответ Блэк.
Защитнице не оставалось ничего, кроме как повиснуть на нем и перехватить руку, тем самым заставив выпустить Кричера, который тотчас вынырнул на поверхность и судорожно глотнул ртом морозный воздух.
– Ты с ума сошел! – ее глаза метали молнии. – Чуть его не убил!
– Он оскорбил тебя!
– У него с головой плохо, он себя не контролирует! У людей такое тоже бывает, называется синдромом Туретта!
– Мерлин, Гермиона, откуда ты все это берешь… – проворчал Сириус и обернулся к отплевывающемуся домовику, посылавшего в его сторону уничтожающие взгляды. – А ты… Еще раз вякнешь хоть что-нибудь в этом духе – заклею твой грязный рот заклятьем вечного приклеивания. Я ясно выразился?
– Да, хозяин, – ненавидяще процедил эльф, фыркая и отплевываясь.
– А теперь извинись перед ней! – потребовал Блэк не терпящим возражений тоном.
– Сириус, не нужно, он…
– Извинись, я сказал!
– Прости…те, – выдавил Кричер, тараща глаза.
– Простите, госпожа, – поправил Сириус с нажимом на последнее слово.
– Простите, госпожа, – повторил за ним домовик, но весь его вид говорил о том, что он желает Гермионе, а заодно и ее заступнику, умереть мучительной смертью.
– Отлично. А теперь проваливай на кухню! – последовало новое приказание, которое эльф выполнил с куда большим воодушевлением. – А мы, – Блэк приобнял Гермиону за талию, – идем в замок, – и, не обращая внимания на ее поджатые губы и попытки сбросить его руку, повел в указанном направлении.
А в разноцветное небо все так же, чередой, один за другим, взмывали фейерверки; шоу близнецов было в самом разгаре – в то время как стучащая зубами Джейн уже прокляла все на свете, однако уходить в одиночестве не желала из принципа. Наверное, она так и закоченела бы, если бы не Гарри, очень вовремя повернувший голову и обративший внимание на посиневшие от холода ноги подруги.
– Ты ненормальная, – воскликнул он, уже вталкивая ее в тепло школьного холла. – Заболеешь ведь!
– Нет, – не слишком уверенно возразила Джейни, бросив мрачный взгляд на хлынувший следом за ними народ. Что, спрашивается, им не хотелось сюда раньше, когда она ждала хоть кого-нибудь, чтобы пойти внутрь вместе с ними? Вот что значит стадное чувство…
– Что у вас тут случилось? – прошмыгнувший в уже закрывающуюся дверь, Ричи бодро приблизился к друзьям и заглянул Гарри через плечо, при этом удобно устроив на нем подбородок. Продлилось это всего пару секунд: в двери ввалилась шумная группа семикурсников, цепляющихся друг за друга, чтобы удержаться на нетвердых ногах; и он тотчас выпрямился – в эту же секунду Джейн сделала большой шаг назад, спасаясь от впущенного парнями морозного воздуха.
– Эй, парни, – захохотал Дин Томас, не давая никому опомниться, и указал пальцем на потолок (Гарри с Ричи одновременно запрокинули головы), – гляньте-ка, вы прямо под омелой стоите…
Брови героя магического мира поползли вверх, на лице отразилось смятение, и он инстинктивно попятился, в то время как второго «счастливчика» ситуация даже как будто позабавила: уголки его губ чуть заметно дрогнули, не позволяя родиться рвущейся наружу ухмылке.
– Не неси чушь, они тут везде развешены, – резко одернул Томаса высунувшийся из-за его спины Рон. – Сириус вон вообще под ними с Макгонагалл танцевал, и что теперь? Пойдемте лучше к столу, выпьем что-нибудь…
– Да! – Джейн только и ждала этого предложения, мечтая о глотке чего-нибудь горячительного или, на худой конец, горячего.
Согласная с ней толпа, воодушевившись, отхлынула – двинулся следом за большинством и Гарри, но, спохватившись, обернулся на Ричи и заметил, что тот даже не пошевелился.
– Ты идешь?
Совершенно нейтральный вопрос отчего-то прозвучал виновато, и тем непринужденнее на этом фоне выглядело ответное «А? Да, конечно». Расправив плечи, Ричи поспешил за всеми, но, проходя мимо друга, задел его плечом – ненароком, наверное…
***
Уизлевский салют наконец стих, и Сириус искренне этому порадовался: за два с лишним часа ему успел надоесть и раздающийся с незавидной частотой грохот, и разноцветные неоновые вспышки, как будто заглядывающие в окно спальни и бесцеремонно нарушающие их с Гермионой уединение. Был какой-то поистине близнецовский сарказм в том, что представление закончилось сразу после того, как пропала в этом надобность: Сириус к этому времени уже прохаживался по гриффиндорской гостиной, ожидая появления Гермионы, приводящей себя в порядок.
Казалось, тут не менялось ровным счетом ничего: ни конкретно в пресловутой гостиной, ни вообще в замке – Блэк подметил это еще тогда, когда вернулся в Хогвартс спустя почти двадцать лет после собственного выпускного. Время здесь как будто остановилось, замерло, застыло под грузом сотен миллионов воспоминаний тех, кто хотя бы раз переступал этот порог; застыло, чтобы сохранить их нетронутыми… Сколько же всего видел старый замок, сколько хранит он секретов, сколько прошло жизней, свершилось и разрушилось судеб в этих стенах…
– Извини, что так долго, – избавившаяся от каблуков и длинного платья, Гермиона сбежала с лестницы с привычной легкостью, – я просто так и не смогла затянуть эту гадость и решила переодеться…
– Позвала бы меня, – хмыкнул Блэк, уже не раз имевший дело с корсетной шнуровкой, и вальяжно прикурил от свечи настенного канделябра.
– Нашел время, – упрекнула девушка и поморщилась от поплывшего в ее сторону сизого дыма, – весь торжественный момент мне испортил...
Заинтересованный, Сириус торопливо затушил почти целую сигарету о мраморную поверхность камина.
На лице его при этом читался столь неподдельный интерес, что Гермиона скрепя сердце проглотила едкое замечание по поводу варварского отношения к чужим вещам. Злиться на него всегда было непросто, а сегодня это и вовсе граничило с невозможностью: то ли она слишком сильно по нему соскучилась, то делала свое дело праздничная атмосфера.
– С Рождеством, – прошептала Гермиона, протягивая наспех упакованный подарок.
Блэк развернул обертку, и перед глазами его предстала цепочка с хрустальным кулоном-шаром, чем-то напоминающим один из тех, что пылились в кабинете прорицаний, но раз в пять меньше, и вместо тумана, в котором особо отличившиеся умудрялись что-то различать, внутри плавали какие-то фиолетовые крупинки.
– Это оберег, – пояснила дарительница, точно оправдываясь, – довольно мощный: там в нем порошок из измельченного цветка папоротника и многие ингредиенты для Феликс Фелициса… В общем, он усиливает связь с палочкой, удваивает шансы на удачу и…
– Гермиона, – Сириуса внезапно осенило, – это что, ты сама сделала?
Ее робкий кивок его почти не удивил: во-первых, ни о чем подобном он, неплохо осведомленный в области магической защиты, никогда прежде не слышал; в то время как Гермиона уверенно расписывала свойства этой вещицы, во-вторых, слишком уж сильно она смущалась; а в-третьих, Сириус просто не привык недооценивать свою девушку.
– Не одна, правда: близнецы помогали… Но ты не думай, он работает, я показывала его профессору Флитвику и даже Дамблдору, они сказали, что это…
– … блестящая работа, а ты – просто гений? – с улыбкой предположил Сириус, и Гермиона потупилась, залившись краской.
– Я просто боюсь тебя потерять, – прошелестела она, пряча глаза. В пять совершенно банальных слов уместилось всё: и жуткие образы и предположения; и страх, одолевавший ее все это время; и жгучая ненависть к опасной аврорской работе; и полные кошмаров ночи – после одной из них и родилась идея столь своеобразного подарка, дающего ей лишнюю каплю уверенности.
– Ты и не потеряешь, – твердо сказал Блэк, понимая, однако, что ни его слова, ни даже ношение им этого самого оберега ее не убедят. Что уж говорить, опасения-то не беспочвенны…
– Все равно надень его, – Гермиона так и не подняла глаз, – ради меня. Мне будет спокойнее.
Сириус немедленно выполнил ее просьбу, после чего привлек к себе и крепко стиснул в кольце рук хрупкую фигурку, немедля ответившую ему тем же.
А за окном летели наискось полчища снежинок, самые любопытные из которых, различив в замерзшем окне два сплетшихся в объятиях силуэта, прерывали свое путешествие и жадно прилипали к стеклу в ожидании развития действия…
***
Большой Зал наполнился на глазах. Шоу близнецов закончилось, и зрители, утолив жажду зрелищ, возжелали хлеба: на морозе у всех вновь разыгрался аппетит. Что касается близнецов, то их – в лучших традициях школьных лет – чуть ли не под конвоем привела Макгонагалл. След в след за ними семенил довольный Симус: как выяснилось, Фред и Джордж делились с ним секретами мастерства, готовя к предстоящему выпускному. Всех троих профессор поймала, когда они накладывали чары полета на щиты, снятые с лат в коридоре, собираясь оседлать их и таким необычным образом появиться на продолжении банкета. К тому времени, как несостоявшиеся лихие наездники присоединились к основной массе празднующих, те успели поднять пару-тройку тостов и вновь натанцеваться до упаду.
– А где наши? – поинтересовался Фред, присаживаясь на стул и обнимая свою уже совсем нетрезвую девушку.
– Гермиона с Сириусом сбе-сбежали куда-то, – зевнула Джейни и с готовностью повалилась к нему на колени; Джордж тем временем предприимчиво забрал у нее бокал, на дне которого темнели остатки огневиски, – Ричи на себя чашу с пуншем опрокинул, Гарри с Роном повели его в гостиную, а вы… вы негодяи!
– Это еще почему?
– Бросили меня тут одну со своими фокусами! – она хотела топнуть ногой, но вместо этого махнула ею так, что платье задралось, а сапог не слетел лишь чудом. – Все разбежались…
– Да никто никуда не разбежался, – Фред попытался успокоить разошедшуюся подругу, – смотри, вон и молодняк вернулся…
– Ааа, черт, как же я теперь ходить-то буду, – чересчур широко шагая, Ричи приблизился к троице и с видимой осторожностью опустился на свободное место. – Забавно, наверное, со стороны смотрюсь, да?
– Что-что?.. – запнувшись, медленно переспросила Джейн, не сразу распознавшая неоднозначность этой фразы. Однако через несколько секунд глаза ее округлились; Джейни поперхнулась, закашлялась, резко села – длинные волосы при этом взметнулись и упали на лицо – и ошеломленно вытаращилась на автора заявления и стоящих за его спиной Гарри и Рона. Похожие выражения застыли и на лицах Джорджа с Фредом, причем последний так и замер с бокалом у рта.
– Да пьяный я, что вы вылупились? – отмахнулся Ричи, щедро плеснул себе шампанского и одним глотком осушил кубок до дна. Видимо, нынешнее состояние, предполагающее какое-никакое стояние на ногах, его не устраивало и пределом не являлось.
– Здесь, конечно, есть чем гордиться, – не слишком громко, но вполне различимо прокомментировала Джинни, сидящая чуть поодаль и взирающая на ужимки экс-сквиба с нескрываемым скептицизмом и даже некоторой брезгливостью.
– Прошу прощения? – тот повернулся к ней, картинно взмахнув рукой. – Мисс... эээ…
– Это наша сестра Джинни, – Джордж попытался сгладить ситуацию, – а это Ричи… – без особого энтузиазма представил он, про себя гадая, стоит ли прибавлять «наш друг», или же обойтись одним именем.
– Ричард Пристли Вагнер, если угодно.
– Какая честь, – съязвила Джинни, делая глоток вишневого сока.
– Так все почему-то говорят, когда со мной знакомятся, – апатично заметил Ричи, заставляя свою новую знакомую задохнуться от негодования.
– А Рождество ведь уже наступило? – спохватилась вдруг Джейни и машинально взглянула на левое запястье, однако место часов было прочно занято широким черным браслетом. Выглядело это не слишком убедительно и, судя по всему, скрывало за собой попытку увести разговор в другое русло.
– Ну да, – Джордж охотно поддержал инициативу, – а что мы, по-твоему, тут празднуем?
– Я не о том… У магглов есть такая чудная традиция: в момент наступления Рождества нужно поцеловать человека, с которым хочешь встретить следующее… Мы все пропустили, да?
– Да, но ты бы все равно не смогла раздвоиться, – развел руками Джордж, – а поцелуй мы всегда наверстаем, – справедливо заметил он и в доказательство своих слов прижался к ее губам.
– Эй-эй, – заволновался Фред, – вы особо не увлекайтесь, я тоже хочу целоваться! – возопил он, но не успел и опомниться, как сидящий рядом Ричи, пьяно пробормотав что-то себе под нос, маятником качнулся вперед и звонко чмокнул его в щеку.
– Ты что, больной? – во весь голос заорал Фред, отшатываясь от него, как от прокаженного, и отшатнулся в сторону Джейн и Джорджа, то ли ища у них поддержки, то ли пытаясь таким образом напомнить, что он – с ними. А те, в свою очередь, выглядели не менее ошарашенными – причем уже не в первый и даже не во второй раз за вечер. Да, вот что значит отпраздновать на всю катушку… Только катушки бывают и электрическими, а где электричество – там всегда можно получить удар током.
– Ну, зачем так грубо, – фыркнула Джинни, с трудом сдерживая смех, – вы же такая дружная семья, а в семье, как известно, не без урода…
– В любой семье, включая твою, так что сделай вывод, – равнодушно, словно сказанное ранее его никоим образом не касалось, посоветовал ей Ричи, после чего с блаженным видом сполз под стол, исчезнув за завесой доходящей до пола праздничной скатерти.
– Не смей говорить так с нашей сестрой! – прикрикнул Джордж, но тут же понял, что это бесполезно: чтобы собеседник его услышал, требовалось как минимум приподнять длинную скатерть. Хотя, если уж на то пошло, беседовать с человеком, лежащим под столом, вообще было не самым удачным решением.
– Благодарю, братишка, – голос Джинни так и сочился сарказмом, – и как я справлялась все это время без вашего покровительства?!
– Джин, Мерлина ради, не начинай, – почти взмолился Фред, – сегодня же праздник, в конце концов…
– Ну извини, я вас только по праздникам теперь и вижу… Так что научилась обходиться без вашей опеки, она мне уже без надобности. А когда нужна была – вам было не до меня, – она метнула красноречивый взгляд в сторону Джейн, – и вообще не до чего… Даже когда Перси погиб – вам и в голову не пришло вернуться хотя бы на время. А Рон так и вовсе сбежал при первой же возможности.
– Я не сбежал! – возмутился младший из братьев.
– Неужели? А как, по-твоему, это называется?
– Ну, я… – он запнулся, – просто… черт возьми, я не мог там больше находиться, в такой обстановке, при таком…
– О чем и речь, в этом весь ты! – перебила Джинни. – Вечно бежишь от проблем, а потом благополучно находишь себе оправдание!
– Пожалуйста, не нужно так кричать! – глухо донеслось снизу, и на свет высунулась, при этом присадившись лбом о столешницу, всклокоченная голова. Выбираясь на свет божий, Ричи уцепился за Джинни, чьи попытки стряхнуть с себя «паразита» ни к чему не привели, скорее, напротив: она едва не свалилась вслед за ним на пол. К счастью, отдых под столом несколько отрезвил бедокура, и теперь он вел себя чуть скромнее. Впрочем, Фреда это не успокоило:
– Джейни, солнце, пойдем танцевать! – взмолился он, явно не желая находиться рядом с тем, чье поведение сегодня шокировало его до невозможности. На его удачу, Джейн не понадобилось долго уговаривать: очень вовремя зазвучавший вальс был одним из ее любимых танцев. Мелодия родом из прошлого вписалась в атмосферу старого замка, как недостающий кусочек мозаики, а Джейни каким-то совершенно фантастическим образом удалось прочувствовать это настроение: кружа ее в танце, Фред видел перед собой барышню девятнадцатого века, изысканную и томную. Даже модное короткое платье не нарушало этого образа, незримо преобразившись в пышное одеяние того времени. Любуясь своей партнершей, Фред даже не обратил внимания на то, что Джинни и Ричи наконец прекратили выяснять, кто из них чучело, и теперь он увлеченно что-то рассказывал, а она снисходительно качала головой и украдкой закатывала глаза – однако выражение обрамленного рыжими волосами лица было уже не столь суровым.
– Ричи в ударе, – прокомментировала Джейн, оборачиваясь в их сторону.
– Я бы даже сказал, что…. Погоди, что стряслось? – насторожился Фред, убедившись, что влажный блеск в любимых глазах ему не померещился.
– Ничего.
– От этого ничего у тебя уже тушь размазалась.
От стола донесся звонкий смех.
– Просто я вдруг поняла, что часть меня так и осталась здесь, в Хогвартсе, – Джейни выдавила неуверенную улыбку. – И удивительно: тут ничего не изменилось, а мы – уже другие… А… что если когда-нибудь мы не сможем сюда вернуться? – и она, высвободив руку, усиленно замахала на лицо.
– Глупости, уж мы-то точно сможем, – Фред было отмахнулся, но, встретив ее потерянный взгляд, спешно исправился: – Правда, сможем. В любое время, как только захочешь – раз уж для тебя это так важно. Обещаю, – и мягко привлек ее к себе.
– Что тут у вас? – к ним уже спешили обеспокоенные Джордж и Гарри.
К тому моменту, как все четверо вернулись к столу, ни Ричи, ни Джинни за ним уже не наблюдалось…
***
По пути к эпицентру празднования Сириус предавался ностальгии, посвящая Гермиону в подробности своей беззаботной юности, и охотно показывал «исторические» места. Пару раз он, правда, осекался на полуслове и резко переключался на другую историю – Гермиона готова была поклясться, что за запинками кроются любовные подвиги, но, все еще пребывая под впечатлением от его сегодняшнего публичного признания в любви, предпочитала не придавать этому значения.
– … а Джим так и гнет свое: прыгну, мол, и всё. Ну, Рем пошел за Лили, – Блэк вытянул руку, указывая, куда именно отправился Люпин энное количество лет назад, и Гермиона, вся обратившаяся в слух, машинально глянула вперед, да так и споткнулась: в нескольких шагах от них, привалившись к дверям Большого Зала и, кажется, позабыв обо всем на свете, самозабвенно целовалась парочка. В первую секунду Сириус даже не понял, что так поразило его девушку: неужели публичное проявление чувства? Да нет, разве можно удивляться подобному после двух лет проживания под одной крышей с неугомонной троицей, которая тискается при первой же возможности… Отбросив этот вариант, Блэк сделал еще один шаг, пригляделся – и едва не сел прямо на холодный пол, узнав в герое-любовнике Ричи, а в той, чьи руки так лихорадочно шарили по его спине, – Джинни Уизли…
***
Впервые за долгое время проснувшись не по звонку будильника, а по собственному желанию, Сириус потянулся в постели и осторожно, чтобы не разбудить Гермиону, высвободил затекшую руку из-под ее плеча. Девушка при этом даже не пошевелилась: очевидно, сказывалась бессонная ночь. Из Большого Зала всех разогнали в четвертом часу, но само празднование в Хогвартсе закончилось лишь под утро, поскольку семикурсники и их гости не собирались так легко сдаваться – в результате домой незабвенная компания попала с рассветом. «Зато отпраздновали на славу, теперь на все праздники надо в Хогвартс приезжать», – заключила Джейн перед тем как отключиться прямо на диване в гостиной.
– Не было же здесь так холодно, – проворчал Блэк, выйдя в коридор и невольно поежившись, – вот что сделали с домом, а? – он уже нащупывал в кармане палочку, готовясь зашторивать портрет несносной родительницы, исправно приветствовавшей его отборными ругательствами, как вдруг поднял глаза, да так и остолбенел: на месте старухи красовалась одна из лучших их с Гермионой колдографий.
– Вот черти, – восхищенно присвистнул он, – когда только успели… И как я сам не додумался… Наконец-то, мамочка, от тебя избавились, а то даже после смерти покоя не давала…
– Доброе утро, мистер Блэк, – послышалось из-за спины.
– Привет, – машинально отозвался тот, но через миг его как током ударило: голос явно не принадлежал никому из его подопечных, да и фамильярничать те давно перестали, предпочитая в лучшем случае звать его по имени, а в худшем – «Эй, кто-нибудь, у нас тут форс-мажор!». Отчего-то этим самым «кем-нибудь» всегда оказывался именно Сириус.
Он не ошибся: в нескольких шагах от него стоял незнакомый мальчишка и улыбался во все тридцать два зуба.
– Ты еще кто? – рявкнул на него Блэк, на всякий случай нащупывая в кармане палочку.
– Симус, – уже менее бодро откликнулся тот. – Я друг Гарри и Рона, я… Вы вчера сказали, что я могу погостить у вас на каникулах…
– Я сказал? – опешил Сириус, твердо уверенный в том, что взять с собой они должны были только Джинни, и всерьез задумался: а не могли ли грешным делом перепутать?
– Вы… – покивал гость.
– Что, вот ни с того ни с сего взял и сказал?
– Не совсем, – мальчишка нервно сцепил пальцы в замок, – просто наши все сегодня разъезжались, а у меня мать в Ирландии сейчас, вот и я…
– Ясно, – отрезал Блэк, обрывая бурный поток речи нового постояльца.
– Так я могу остаться?
И опять, опять этот просящий взгляд! Мало того, что эти семеро шалопаев им пользуются при каждом удобном случае, так теперь еще и их приятели взяли моду… Кто следующий? Подчиненные? Подозреваемые?
«Остынь, Сириус, – вмешался внутренний голос, – это всего лишь мальчик!».
– Валяй, – без особого энтузиазма согласился хозяин дома и задумчиво почесал бровь. – Только скажи-ка мне: ты на входной двери табличку: «Нормальным вход воспрещен» видел?
– Нет, – не слишком уверенно отозвался Симус и на всякий случай обернулся.
– Вот и я не видел, – вздохнул Сириус уже на ходу. – А надо бы уже повесить…
– СИМУС! – вдруг истошно заорали сверху, и Блэк машинально отметил, что, оказывается, всех остальных уже когда-то предупредили о прибавлении в компании, и только он остался не у дел. – Ты что, собаку с собой приволок?
– Нет!
– Это я привез, – громко, чтобы все слышали, объявил Сириус, запоздало обнаружив, что имя гостя созвучно с его собственным. – Если помните, тоже имею право, – безапелляционным тоном добавил он и на всякий случай подмигнул Симусу. Ничего личного, парень. Просто раз уж эта шайка творит что хочет и приводит кого ни попадя, не сочтя нужным поставить в известность хозяина дома; он уж тем более не должен ни перед кем отчитываться.
– Не пыли, я просто спросила, – зашипела Джейни, вплывая в гостиную, – а то вдруг это анимаг-шпион. Зачем она тебе понадобилась-то?
– Боишься, потеснит?
Рассказывать тут было особо нечего: Блэк просто пожалел бездомную портсмутскую дворнягу, изрядно потрепанную выпущенными на волю пикси и нашедшую спасение в лице столичного аврорского отряда. Желая хоть как-нибудь выразить свою признательность, псина так и крутилась возле них до последнего, и Сириус, отправляясь в Лондон, не нашел ничего лучше, чем взять ее с собой и забросить домой по пути в Хогвартс.
– А если они с Тео поладят, дойдет до десятка, – расходилась тем временем Джейн. – И что тогда делать будем? Откроем питомник и начнем разводить твоих сородичей? А что, пусть прибыль приносят…
– У меня идея получше, – отпарировал Блэк, – почему бы нам не сдать тебя в зоопарк или в цирк? Сделаем неплохие деньги, а ты потом сбежишь, или еще проще, – совсем развеселился он, – превратишься обратно и начнешь орать, тогда и компенсацию выплатят… – хохотнул он и перевел взгляд на слегка опешившего гостя. – У нас каждое утро так начинается, если что. Добро пожаловать, приятель!
– Главное, ничему не удивляйся, – посоветовал Симусу Рон, который, не утруждая себя тем, чтобы спускаться по лестнице, трансгрессировал на первый этаж из собственной спальни, – по собственному опыту тебе говорю.
А Финниган оторопело смотрел, как переругиваются – шутливо, беззлобно, как могут только очень близкие люди – Джейн и Сириус, как ввязывается в их перепалку младший Уизли, как подоспевший на крики Ричи, на ходу поедающий йогурт, пытается выяснить, что происходит; и уже сейчас, не пробыв с ними и суток, понимал: жалеть об этих каникулах уж точно не придется.
– Сириус, – в дверном проеме выросла Гермиона, только что вставшая с постели, но уже не на шутку серьезная, – можно тебя на пару слов? – и она показала глазами в сторону выхода.
– Да, – его улыбка угасла, и все остальные тут же притихли и заинтересованно переглянулись.
– Секретики? – съехидничал Ричи, когда Блэк поравнялся с ним.
– Точно, – Блэк ловко выхватил из наманикюренных пальцев ложку и несильно стукнул ею по лбу любопытного субъекта.
– Когда ты обещал вернуться туда? – первым делом спросила Гермиона, убедившись, что они отошли на достаточное расстояние: задачу значительно облегчало отсутствие на этаже близнецов с их Удлинителями Ушей.
– Завтра утром. А почему это нужно скрывать?
– Не это. Я хотела уточнить насчет Ричи… и Джинни. По-твоему, мы должны как-то на это реагировать? Вмешаться?
– А мы-то тут при чем? – резонно осведомился Блэк.
– Ну, надо хотя бы выяснить, серьезно у них это или нет…
Гермиона рвалась сделать это еще вчера, но Сириус удержал ее, а парочка, словно почувствовав, что рядом кто-то есть, скрылась за поворотом и поспешила куда-то в сторону Главной лестницы.
– Зачем? Это не наше дело!
– А ты хоть представляешь, что здесь будет, когда это выплывет? – Гермиона всплеснула руками. – Фред, Джордж, Рон – они и так Ричи не очень жалуют, а уж когда узнают, что он с их сестрой…
– Что???
Вздрогнув, Гермиона и Сириус медленно повернулись: в полушаге от них, метая глазами молнии, стояла Джейни, напоминавшая сейчас разъяренную фурию; а на лестнице с окаменевшим лицом застыл Гарри Поттер.
– А теперь будьте так любезны, – потребовала фурия не терпящим возражений тоном, – посвятить меня в вашу чертову тайну!
Гарри коротко кивнул в подтверждение ее слов.
