Глава 4. Всего один шагОбычно братья по разуму
обнаруживаются по глупости.
Михаил Мамчич
Марианна Нуаре стояла у окна в одном из пустых классов в старой части Шармбатона и с интересом следила за стекавшими по стеклу каплями дождя, пытаясь уловить хоть какую-то логику в их движении. Пока не удавалось. В голове была полная пустота, а долгожданные выходные совсем не радовали. Лучше уж перегруженные будни, когда не хватает времени ни на что, кроме занятий, да и думать уже ни о чём лишнем не хочется. Сейчас же можно хоть захлебнуться в собственных серых мыслях, если начать их перебирать. Лучше уж просто стоять у окна там, куда точно никто не зайдёт, и тупо смотреть на дождь.
С момента начала учебного года прошло лишь две недели, а девочка уже успела невзлюбить это место. Нет, замок был красивым, спору нет, спальня уютной, а учителя довольно милыми. Но несмотря ни на что, Марианна чувствовала себя здесь просто жутко неуютно. И дело было даже не в том, что сама себя она считала англичанкой, ведь французский всё равно оставался для неё вторым языком, который она знала так же хорошо, как и английский. К тому же в школе её земляков было достаточно – кто-то был, как и она, полукровками, кого-то родители и без этого решили отправить учиться во Францию. В общем, в этом смысле мадмуазель Нуаре была одной из многих. Причиной неудобства в Шармбатоне являлись отношения со сверстниками, а точнее, их отсутствие. Нет, разумеется, девочка общалась с соседками по комнате и другими одноклассницами, но чисто на уровне «привет», «пока», «как дела?», «домашнее задание по такому-то предмету сделала?». На большее же Марианну не хватало. Она просто не могла найти общие темы для разговора с этими девочками. По природе своей она вообще была необщительна, но в то же время иногда ей было просто необходимо с кем-то поговорить, рассказать о том, что наболело. И это должен быть кто-то, кто хорошо понимал бы девочку. Раньше роль внимательного слушателя заботливо исполнял Джеймс, теперь их разделяли сотни миль. Совиную почту, конечно, никто не отменял, но это было уже не то.
Девочка грустно улыбнулась, вспоминая последнее письмо кузена. У него, благо, всё было нормально, хотя успел уже пару раз подраться с неким Сириусом Блэком, из-за чего теперь отбывал наказание у своего декана. Не могут эти мальчишки спокойно жить, им нужно обязательно с кем-то драться, враждовать! С другой стороны, может так и лучше, в конце концов, жизнь приобретает хоть какой-то примитивный смысл. А что остаётся у таких, как она? Ожидание выходных на рабочей неделе и ожидание рабочей недели на выходных… Очаровательно. И ради чего, собственно, жить? Ах, ну, да, надо вырасти, построить карьеру, создать семью, вырастить детей, а потом рассказывать внукам о том, какая интересная у тебя была жизнь. А о чём рассказывать, если большая часть жизни всё равно будет состоять из таких вот вечеров? Вот тому же Джеймсу будет, что рассказать внукам, хотя бы даже то, что он в самый первый день своего пребывания в школе набил своему соседу по комнате морду. А если выйдет так, что они в итоге помирятся с тем самым побитым, то вообще.
Злость на родителей, которые вдруг резко вспомнили о существовании дочери и решили, что ей будет лучше учиться в Шармбатоне, прошла, теперь Марианна злилась больше на себя. Что, в конце концов, мешает ей принять жёсткую правду жизни и начать осваиваться в новом месте и новом коллективе? Наверное, тупая надежда на то, что вот сейчас придёт письмо от отца, где он напишет, что они передумали и переводят её в Хогвартс. Конечно, в глубине души девочка понимала, что такого не произойдёт, но надежда есть надежда, а она, как известно, умирает последней, к тому же здесь не было Джеймса, который мог бы одним словом развеять все сомнения. Не было и того, кто мог бы заменить кузена, а раскрывать душу своим соседкам по комнате, которые были типичными француженками, как-то не тянуло.
Тихо скрипнула дверь, и Марианна легонько повернула голову в сторону входа, ожидая увидеть кого-нибудь из преподавателей, патрулировавших замок. В голове даже мелькнула мысль при необходимости сказать незваному гостю, что у неё умерла любимая кошка, поэтому её и занесло в этот старый класс, где уже много лет не проводились уроки. В конце концов, до отбоя ещё несколько часов, перемещаться по школе можно свободно, а нигде чётко не сказано, что в старую часть ходить нельзя. Однако ожидания не оправдались. В пустой класс, несмело озираясь по сторонам, зашёл высокий мальчик приблизительно её возраста. Кажется, он тоже был первокурсником и приехал из Англии. Да и фамилия у него какая-то странная…
– Ой, – только и выдал он, заметив Марианну. Причём, от удивления не заметил, что перешёл на английский. – А ты… э-э… что тут делаешь?
– Стою, разве не видно? – немного раздражённо буркнула девочка. Она очень не любила, когда её размышления прерывали.
– Но это же старая часть школы! – обрёл-таки способность нормально говорить однокурсник. – Я думал, что все девчонки боятся сюда ходить!
– Думал он… Кстати, говори лучше по-английски, мне так привычнее. Хоть что-то родное в этом месте.
– Я думал, что ты француженка!
– Наполовину. Но этого тебе знать совсем необязательно. Ты и так слишком много думаешь, – хихикнула Марианна.
– Возвращаясь к теме… Так почему ты не боишься ходить в старую часть?
– Потому что я не «все девчонки».
– Но ведь про это место говорят порой действительно страшные вещи, я слышал, что даже некоторые учителя не рискуют здесь появляться.
– Ага, ты мне зубы не заговаривай. Я, видишь ли, выросла в доме бывшего мракоборца, такого насмотрелась и наслышалась, что мне эти байки вместо сказки на ночь разве что подходят. А пугаться их могут, по-моему, только слабонервные француженки и очень часто схожие с ними французы. Кстати, а тебя какая нелёгкая сюда принесла?
– Да по школе гулял… Скучно, – мальчик откинул назад прядь тёмных волос.
– Хорошая отмаза, но неправдоподобно.
– Почему?
– Потому что ты заглянул именно в этот класс, а не в какой-то другой.
– Отсюда открывается хорошие вид на горы, – девочка с интересом следила за тёмно-синими глазами случайного собеседника, которые вдруг стали совсем уж задумчивыми. – Да и подоконник широкий, можно посидеть спокойно, подумать.
– Слушай, задам тебе один не самый лучший, но, по-моему, вполне уместный вопрос: тебя как зовут?
– Рудиан Стрэйндж.
– А я-то всё думала, почему ты у меня ассоциируешься со странностями… – задумчиво протянула девочка. – Кстати, не питаю иллюзий, что ты помнишь моё имя, так что напомню. Зовут меня Марианна Нуаре.
– Замечательно, вот и познакомились. Здесь прохладно, не боишься простудиться?
– Надеешься меня сплавить? Не думай, я это место так просто не оставлю.
– Я и не надеюсь. Просто сам думал уже идти к себе, нужно книжку одну к понедельнику успеть дочитать, а мне на французском ещё тяжеловато читать. Говорю хорошо, а вот с письменной речью пока туговато.
– Если хочешь, могу помочь, всё равно делать сейчас особо нечего. Правда сегодня меня уже ни на что не хватит, но давай, может, завтра утром в библиотеке встретимся. Проводишь меня до комнаты? Всё-таки уже темнеет, а коридоры старой части не освещаются. Мало ли что тут обитает…
Мальчик и девочка дружно засмеялись и вместе вышли из заброшенного класса. В жизни их обоих что-то начало неуловимо меняться. Конечно, ещё нескоро они станут друг для друга эдаким продолжением себя самого, двумя половинами одного целого, но первый шаг к этому уже сделан.
* * *
– Мистер Поттер, может быть, Вы всё-таки почтите нас своим присутствием и спуститесь с небес на землю?! – с этой фразы молодой тренерши по квиддичу начинался каждый урок полётов у первокурсников Гриффиндора и Слизерина.
– Только ради Вас, – галантно улыбнулся Джеймс, приземляясь и слезая с метлы.
Надо сказать, юная мадам Хуч была одним из немногих преподавателей Хогвартса, которые удостоились уважения со стороны нашего героя. Им-то, конечно, от этого не холодно и не жарко, но так уж вышло, что все мы, учась в школе, избираем для себя любимых и нелюбимых учителей, тех, которых можно уважать, и тех, кто недостоин даже неприязни. Так вот, нельзя сказать, что учительница по полётам была любимым профессором Джеймса – эта вакансия оставалась пока незанята, хотя, наверное, ненадолго. Но вот уважал он её действительно сильно. За что? А на этот вопрос ответить чётко не мог и сам гриффиндорец. Скорее всего, за то, что она, будучи ещё совсем молодой, лучше всех понимала своих учеников и не слишком их ограничивала. Да и к тому же мадам Хуч играла в своё время в квиддич, а он, напомню, был хобби Поттера. К сожалению, уроки полётов уже скоро должны были закончиться, ведь мало того, что с приближением поздней осени портилась погода, так и сам курс полётов предполагал не так много часов занятий, так как основной целью их было научить первокурсников держаться на мётлах, а особо талантливые будут уже совершенствовать свои навыки на следующих курсах в факультетских сборных.
Подождав, пока Джеймс встанет в строй, мадам Хуч поприветствовала всех и объяснила программу-минимум на сегодняшний урок, которая заключалась в своеобразном командном соревновании, призванном показать, насколько хорошо (или плохо) первокурсники усвоили занятия. Да и соревнованием это можно было назвать лишь с очень большой натяжкой, скорее, обычная эстафета, призванная показать, участники какой из двух команд проделают нужное задание быстрее. А задание было проще некуда. Надо было долететь до определённой точки, вернуться назад и передать эстафетную палочку, которую сейчас заменяла обычная ветка, следующему. Побеждала, соответственно, та команда, которая быстрее всех заканчивала. Конечно, для таких личностей, как Поттер, которые с раннего детства знают, что такое квиддич и с чем его едят, задание было высшей степени примитивности, но не стоит забывать, что помимо них были такие, кто не мог удержать на метле или банально боялся высоты. В общем, ничего хорошего можно было не ожидать.
Джеймсу, как водится, очень повезло с командой. В обратной пропорции, разумеется. С ним вместе оказались: Питер, который не просто катастрофически боялся высоты, но и с метлы падал, даже ещё находясь на земле, Лили, летавшая относительно сносно, но дико неуверенная в себе, Мэри, которую строптивые школьные мётлы недолюбливали, а также Лестрейнж и Эйвери со Слизерина, отношения Поттера с которыми были лишь немногим лучше отношений с Блэком. Ну а Сириусу, как всегда повезло больше, о чём в данный момент и говорила его наглая, ухмыляющаяся физиономия. Даже такое близкое соседство со Снейпом, которого гриффиндорец на дух не переносил, казалось, не слишком расстраивало его. Поттер аж заскрипел зубами от такой несправедливости, понимая, что его команде нужно, во что бы то ни стало, победить. И это выходило уже далеко за рамки обычной школьной эстафеты, устроенной на уроке.
– Итак, Поттер, – обратился к гриффиндорцу Эйвери, – полагаю, тебе надо уделать Блэка.
– Ты необыкновенно догадлив, – буркнул Джеймс.
– В таком случае, – продолжил за однокурсника Лестрейнж, – нам надо на время этой дурацкой эстафеты соединить свои силы для достижения общей цели.
– Превосходно. Я начинаю, вы замыкаете, все остальные в середине.
Ладно, в конце концов, эти два слизеринца летают прилично, а это сейчас заботило мальчика куда больше чем то, чем же им не угодил Сириус, которого вообще, надо сказать, недолюбливали в школе. Джеймс стиснул зубы. Что же делать со своими, которые вряд ли на метле удержатся? Ладно, Эванс. Она, может быть, ещё и долетит. МакДональд, возможно, тоже укротит-таки метлу, в конце концов, она что-то говорила, что нашла с ней общий язык. А вот Петтигрю… Нет, он, конечно, не виноват в том, что в полётах полный бездарь – ведь можно и не уметь летать на метле и быть при этом хорошим человеком, но сейчас это слабо успокаивало.
Как ни странно, обошлось без смертоубийства, так как эстафета закончилась вничью. Как такое могло произойти? Очень просто – в обеих командах оказалось по одному «слабому звену». Когда с метлы упал Питер Петтигрю, никто особо и не удивился, а Блэк так вообще весь светился от счастья, словно в этом была его заслуга. У Джеймса зачесались кулаки. Правда чесались они недолго, ибо к огромному удивлению всех присутствующих уже буквально через пару минут с метлы умудрилась упасть Джинилин Фэйрилайт, которая вообще-то летала очень даже неплохо. Но сегодня девочка явно была не в себе, ещё на предыдущих уроках однокурсница показалась Поттеру чересчур рассеянной и задумчивой. И вот сейчас старая школьная метла, почувствовав настрой наездницы, просто сбросила её. По лицу Сириуса было видно, что он готов убить бедолагу. К счастью, никаких повреждений девочка не получила, так что даже обращаться в Больничное Крыло не пришлось. Остальные пролетели нужное расстояние относительно нормально, но ни одной из команд не удалось хоть чуть-чуть обогнать другую. Возможно, оно и к лучшему.
Однако не для самой Джинилин, на которую с видом грозовой тучи надвигался Блэк, готовый высказать девочке всё, что о ней думает. И, возможно, всё это закончилось бы плачевно, если бы не слизеринцы, которые, как уже упоминалось, не питали к мятежнику нежных чувств. Сначала никто не понял, что произошло и почему гордое движение было остановлено позорным падением на ровном месте. Это потом уже воображение дорисовало картинку, в которой Мольсибьер подставил гриффиндорцу подножку. Джеймс не знал, смеяться ему или злиться. С одной стороны отношения его с Сириусом оставляли желать лучшего и взаимной симпатией тут не пахло, но с другой он всё же был гриффиндорцем, а значит, своим. Но опять же, Джинилин тоже гриффиндорка, но это обстоятельство явно не мешало намерениям Блэка снять с неё скальп.
Разумеется, драка была совершенно неизбежна, но тут вовремя вмешалась мадам Хуч, очень не любившая все эти кровавые разборки. Пока выясняли, кто подставил подножку и зачем он это сделал, урок благополучно подошёл к концу, так что история была исчерпана. Слизеринцы по-тихому смылись к себе в подземелья, Лили увела Джинилин к мадам Помфри для выяснения причин плохого самочувствия последней, Мэри умчалась в гостиную, Ремус с Питером направились в библиотеку, чтобы заняться выполнением домашнего задания, а Джеймс с ужасом осознал, что ему предстоит провести ещё несколько часов в обществе Блэка – мальчики отбывали совместное наказание под руководством профессора Тедер.
– Чёрт, слизеринцы совсем обнаглели, – выдохнул Сириус, когда гриффиндорцы шли в направлении школы.
– Да, по-моему, всегда так было, – пожал плечами Джеймс. Первым на рожон он лезть не собирался, тем более, сейчас они находились в состоянии перемирия, то есть открыто гадости друг другу не делали.
– Тогда почему ты общаешься с этим Снейпом?
– Слушай, я в твой круг общения не лезу, так что будь добр, отвечай тем же. Я общаюсь с тем, с кем мне интересно. К тому же, Снейп может помочь с Зельями.
– То есть, ты терпишь этого слизеринского хмыря, чтобы списывать у него Зелья? Неужели, нельзя списать у той же Эванс? По-моему, она тоже соображает в этой предмете.
– Во-первых, Снейп не хмырь. Во-вторых, я не просто тупо списываю, а он объясняет мне непонятные моменты. В-третьих, Эванс хоть и ходит в любимчиках у Слагхорна, но на самом деле простая зубрила. А в-четвёртых, списывать она не даёт. По крайней мере, мне. Это, наверное, ты у нас один такой избранный.
– Это не я избранный, а Мэри. Она списывает у Эванс, а я списываю у неё, – усмехнулся Блэк, довольный собой.
– Не боишься, что собственные мозги атрофируются? – ехидно поинтересовался Джеймс, с трудом сдерживая следующий вопрос о том, есть ли вообще таковые у оппонента.
– Я не всё списываю. Только некоторые предметы, которые я не понимаю. Те же Зелья, например. Кому они вообще нужны?!
– Тебе выдать полный список профессий, где нужно знание Зельеварения? Поверь, легче сказать, где оно не надо.
– Я в будущем буду играть профессионально в квиддич, – гордо заявил Сириус.
– Тогда тебе вообще ничего не нужно. Зачем в школу-то пошёл? Чтобы мне на нервы капать?
– Ну кто-то же должен. Иначе тебе совсем скучно станет.
– Поверь, не станет. Есть ещё такие личности, как Люциус Малфой.
– Ты-то с ним что не поделил? Ах, да, Рита Скитер…
– Она тут вообще при чём? – удивился Поттер.
– Будто бы я не знаю, что ты добрую половину свободного времени с ней проводишь. Наводит на определённые мысли.
– Знаешь, если тебе незнакомо понятие «друзья детства», то мне тебя искренне жаль. Я же молчу про…
Про что Джеймс молчал, его собеседнику так и не суждено было узнать, так как у входа в школу гриффиндорцев встретила профессор Тедер, пребывавшая в самом лучшем настроении, что ничего хорошего не предвещало, ибо сволочной характер этой миледи был известен всей школе.
– Отлично, дорогие мои, – широко улыбнулась она при виде мальчиков. – Полагаю, вы ко мне на наказание?
– Правильно полагаете, профессор, – ответил Блэк, сразу начиная строить из себя святую невинность, что, впрочем, профессора не обмануло, но она ничего не сказала, лишь в глазах заплясали чёртики.
– Вот и прекрасно. Следуйте за мной.
Вслед за преподавательницей юные хулиганы вошли в школу и направились по длинным коридорам к цели. Почти сразу стало ясно, что идут они не к кабинету Защиты от Тёмных Искусств, а по направлению к той части замка, которая считалась вотчиной Филча, так как именно здесь школьный завхоз делал своё тёмное дело с особым рвением. Причина этого обитателям Хогвартса известна не была, а если кто и знал, то молчал, как партизан. И вот сейчас в «стан врага» вели на экзекуцию двух первокурсников Гриффиндора, настроенных по отношению друг к другу крайне враждебно. Джеймс ощутил нарастающее раздражение. По правде говоря, он терпеть не мог эти наказания, причём, не из-за того, что это были именно наказания, а из-за необходимости проводить несколько часов рядом с Блэком. Ладно, предыдущие наказания он ещё как-то выносил, благо, профессор Тедер, обладавшая замечательным чувством юмора, постоянно смешила своих подопечных, но сейчас, судя по всему, она умывала руки, и сегодня провести это время предстояло под надзором Филча. Просто превосходно! Лучше не придумаешь!
– Нами будет сегодня руководить Фи… мистер Филч? – Сириус озвучил мысли своего однокурсника.
– Да, – кивнула профессор. – Мне сегодня нужно проверить слишком много работ – седьмые курсы сдали доклады про высшие заклинания. Поэтому я отдаю вас на попечение завхоза. Мы с ним уже подобрали вам работу – будете сортировать картотеку бланков провинившихся. Заодно увидите наглядно, как делать не стоит.
Как показала практика следующих лет, лучше бы этих двоих к картотеке Филча так и не подпускали. Много, очень много идей для своих шалостей гриффиндорцы в будущем нагло возьмут именно оттуда. Ну а пока… Мальчики и не подозревали, о каких шедеврах им предстоит узнать, и уж тем более не думали, что через пару лет станут вместе это всё повторять. Так что настроение у обоих было далеко не самым лучшим.
Филч встретил провинившихся обычной кривой ухмылкой. Глядя на него, Джеймс всегда задавался вопросом, а был ли этот человек вообще когда-нибудь молод. Или так и ходил всегда по школе старой развалиной, получавшей истинное наслаждение от мучений учеников. Эдакий дементор, мать его. Профессор Тедер пожелала ученикам удачи и благополучно смылась. По всей видимости, перекошенная физиономия завхоза её тоже не вдохновляла. Хорошо ей, её никто не держит, а вот гриффиндорцы обязаны были остаться, выбора им никто не давал.
– Вам уже объяснили, что вы должны делать? – неприязненным тоном поинтересовался Филч, впуская мальчиков в свою каморку, где на столе ждали их несколько ящиков с бланками.
– Да, сэр, – стараясь придать голосу как можно более уважительный тон, ответил Джеймс.
– Тогда приступайте. И помните, что бланки должны быть в строго алфавитном порядке. Магию не использовать. В кабинете ничего не трогать.
С этими словами завхоз покинул кабинет, оставляя мальчиков наедине с их работой. Последние только вздохнули и, выбрав себе по ящику, принялись сортировать бланки. Некоторое время прошло в молчании, после чего Сириус не выдержал и задал мучивший его вопрос:
– А вот если мы к чему-то притронемся, то он нас в жаб превратит, что ли?
– Нет, даст веником по шее, – ответил Поттер, выискивая из общей кипы бумаг ещё личностей с фамилией, начинавшейся на А. – Он же сквиб.
– Ты серьёзно?! – у Блэка глаза на лоб полезли.
– А ты не знал? – удивился Джеймс. – Я-то думал, что это всем известно. Наверное, поэтому он на весь мир обозлился.
– А этот его кот… Или это кошка?
– Мерлин знает, – пожал плечами гриффиндорец. Его домашние питомцы школьного завхоза волновали очень мало. – По-моему, кот. В общем, без разницы. Эти двое при любом раскладе стоят друг друга.
– Это же что надо было с животным сделать, чтобы оно так всех ненавидело?
– Не знаю. Например, подвесить его за хвост зимой в колокол…
– Это… это…
– Не волнуйся, это не я придумал, я ещё не такой извращенец. Такую страшную кару для мистера Норриса придумал некто Хьюго Айринг, за что был наказан месяцем чистки туалетов, – прочитал Джеймс с карточки. – Слушай, вот это каким местом надо думать, чтобы до такого додуматься?
– Я бы тебе сказал, но, я думаю, сам догадаешься. Наверное, Филч уж очень насолил этому Айрингу.
– Или у него просто было шило в одном месте. На его имя тут куча бланков. Смотри, он несколько раз попадался в Запретном Лесу, на уроке превратил содержимое котла Слагхорна в земляничное варенье, наколдовал некую-то неприятную личность, которая преследовала по картинам всех изображённых на портретах, заманил профессора МакГонагалл с помощью валерьянки в пустой класс, где и запер… Великий Мерлин, да этот парень был самым настоящим генератором идей массового поражения!
– Интересно, а МакГонагалл-то он за что? – задумчиво протянул Сириус.
– Готов поспорить, что он перепутал её с котом Филча. Наша дорогая профессор любит гулять по ночам в кошачьем обличье.
– А ты-то откуда знаешь?
– Рассказывали, – таинственно ответил Джеймс, вновь с головой погружаясь в работу.
Следующие пару часов большей частью прошли в тишине, лишь изредка мальчики, встретив какое-то особо оригинальное нарушение правил, обменивались парой слов. Это, разумеется, не значило, что они помирились или просто стали друг к другу лучше относиться, но оба как-то сразу смекнули, что в данной ситуации грызня ничего принести не сможет, а поэтому синхронно решили на эти несколько часов заключить своеобразное перемирие. В конце концов, враг моего врага – мой друг, а к завхозу они относились одинаково отрицательно. Наконец, вернулся Филч, ворчливым голосом заявивший, что гриффиндорцы на сегодня свободны, а разбирать картотеку продолжат завтра, на что Сириус с нехорошей улыбочкой заявил, что это была их последняя отработка, так что пусть завхоз ищет себе других «помощников».
Стоило мальчикам уйти из каморки Филча и покинуть враждебную часть замка, как «перемирие» сразу закончилось, причём, чем ближе была башня Гриффиндора, тем больше отношения Поттера и Блэка становились похожи на обычные, то бишь, крайне враждебные. Проходя через проём за портретом Полной Дамы, каждый уже продумывал, что бы такое оскорбительное сказать другому, чтобы устроить очередной скандал, затронувший бы полову факультета, как минимум. Однако как только гриффиндорцы появились в гостиной, они очень ясно осознали, что тут и без них прекрасно обошлись.
Некогда уютная гостиная самого дружного, смелого и благородного факультета на данный момент напоминала поле битвы со всеми из этого вытекающими. Мебель, а точнее её остатки, исполняли роль живописных руин, а многолетний слой пыли, обнаружившийся за многими диванами и креслами, которые сейчас валялись перевёрнутыми, создавал ощущение древности. Впрочем, его быстро рушили нечленораздельные вопли дерущихся, среди которых относительно чётко можно было выделить только нецензурные высказывания разной степени злобности в адрес товарищей по факультету. Вид самой драки и её участников тоже на особо романтические мысли не наводил, ибо на античных героев, образ которых всегда ассоциировался со схватками с врагами, подвигами и всё теми же древними развалинами, они походили не больше, чем избушка Хагрида на Букингемский дворец. Как уже упоминалось, подростки неистово матерились, параллельно с этим разукрашивая друг другу физиономии синяками всех оттенков сине-фиолетового, кто-то довольствовался собственными кулаками, кого-то это уже не устраивало, и он лупил другого по голове/спине/рукам/другим частям тела ножкой стула или другими предметами «развалин». Девушки с диким визгом царапали друг другу лица или выдирали клоки волос, не щадя ни маникюр, ни причёски. Кто-то особо гениальный достал непонятно откуда кочергу, нагрел её до нужной температуры в камине и теперь бегал по всей площади гостиной, грозя познакомить поближе с раскалённым железом любого, кто осмелится встать у него на пути. В общем, сюда бы санитаров из св. Мунго…
– Слушай, это мы сошли с ума или они? – обратился Сириус к своему спутнику, уворачиваясь от очередного психа, вооружённого подлокотником кресла.
– Знаешь, чисто по логике, они, так как ведут они себя не совсем нормально… – начал Джеймс
– Но на практике мы, так как нас меньшинство, – сзади к мальчикам подошла Рита Скитер. Вид у неё был немного помятый, но в целом девушка выглядела куда лучше, чем остальные. – Не воспринимайте всё это всерьёз. Они ещё полчасика побуйствуют, потом расползутся по спальням зализывать раны. Гостиную восстановят домовики, так что завтра об этом никто и не вспомнит.
– А что случилось-то? – поинтересовался Джеймс у подруги детства. – Должно быть, что-то действительно очень серьёзное, раз все так передрались.
– Да нет, ничего особенного, – отмахнулась Рита. – Как всегда, всё началось из-за пустяков.
– Уточни, будь добра. Всё-таки не любые пустяки способны спровоцировать такое, – Джеймс кивком указал на поле боя.
– Да во всём эта твоя Эванс виновата.
– Во-первых, она не моя, – завёлся Поттер. – А во-вторых, что она могла такое сделать, чтобы началось подобное?
– Завтра, короче, день рождения у Майка Тарвина, – Рита показала на одного из парней, усиленно проводивших какие-то манипуляции с окном. – Он и собирался отправить сегодня одного из своих друзей в Хогсмид за огневиски. Так Эванс услышала их диалог и сдала эту компашку МакГонагалл. Нет, я, конечно, тоже их недолюбливаю, но зачем же лезть на рожон?
– И? – с особо интеллигентным видом поинтересовался Сириус.
– Конечно, их наказали, так как застукали прямо за выволакиванием спиртного из тайного хода, теперь всё празднование летит к чертям. Сами понимаете, что восторга по этому поводу никто не испытывает. На Эванс наорали, назвали сам–знаешь–как, а она начала какую-то чепуху про равноправие гнать. Тарвину, разумеется, не понравилось, что на него орёт не просто первокурсница, но ещё и магглорожденная, которая при этом виновата в том, что день рождения не удастся. Но бить девочку всё-таки воспитание не позволило. И всё было бы ещё ничего, если бы за Эванс не заступились другие магглорожденные, которые, в принципе, смирились с тем, что «равноправия» никогда не существовало и не будет существовать, а от видимости им легче не становится, но раз уж кто-то один начал качать права, так почему не присоединиться? А дальше по стандартному сценарию. Кто-то кому-то врезал, тот решил отомстить, но промахнулся и попал в морду другому, ему не понравилось это… И пошло, и поехало.
– А где сейчас сама Лили? – спросил Джеймс.
– В спальне. Ей сёстры Фэйрилайт объясняют, что можно делать, а чего нельзя. Надеюсь, что ей хватит ума понять. А если не хватит, то ей от этого только хуже будет, – пожала плечами девушка. Было видно, что на судьбу рыжеволосой первокурсницы, которая приглянулась её другу детства, ей глубоко наплевать. – Да и я пойду уже, что и вам искренне советую сделать. Поздно уже всё-таки, а завтра на занятия.
С этими словами гриффиндорка развернулась и уверенной походкой направилась в направлении спален девочек, успешно огибая эпицентр драки, которая постепенно начала затухать, по крайней мере, подростки дубасили друга уже менее яростно. Наверное, запасы энергии стали заканчиваться. Впрочем, это не помешало какому-то особо обнаглевшему второкурснику написать маггловским маркером на стенке «Макс – флобер-червь», а тому самому Максу, который себя этим животным не считал показать тому, как дементоры спариваются. В общем, драка вместо того, чтобы утихнуть, просто перешла на новый уровень.
– Знаешь, по-моему, Скитер права – пора сваливать, – обратился Блэк к своему неприятелю, смотревшему на «битву титанов» с явным интересом.
– Одобряю, – кивнул Джеймс, отрываясь от созерцания мордобоя.
Мальчики синхронно повернулись в нужную сторону и направились к лестнице, ведущей к ним в спальню, причём, никаких враждебных настроев по отношению друг к другу ни у одного из них замечено не было. Первый шаг к примирению был сделан. Пусть маленький и робкий, но всё же первый шаг, а он и является самым главным.
