При чем тут любовь?

Глава 6

1967 – 1970

До «моей школы» оставалось еще четыре года мучений в маггловской.
Сев был скрытным ребенком. О школе из него почти ничего нельзя было вытрясти – куда больше я узнавала от учительницы. Но кое-что он мне все же рассказывал. В семь лет пришел и расстроенно сказал:
– Мама, я – «гном». Правда, ужас?
– Хорошо, что не гоблин, – легкомысленно утешила я ребенка и попыталась выяснить, кто его так обозвал? Оказалось, что это вовсе не обзывательство, а название звена в скаутском отряде. Моего ребенка приняли в скауты. Этого еще не хватало! Но мне было любопытно:
– А почему все-таки – гном?
– Потому что «феи» у нас – девчонки.
И замолчал надолго. А потом сказал, что у них есть еще звено «эльфов», но уж лучше он будет «гномом», потому что гномы хотя бы никому не прислуживают.
Оказалось, что Тобиас очень неплохо помнил свою скаутскую молодость: Севу предстояло помогать старшим (от зелий я его только что не отгоняла), мыть посуду (под предлогом скаутских требований мы вполне легально освоили парочку хозяйственных заклинаний, и у Сева даже с моей палочкой выходило очень неплохо). Что до подчинения старшим магглам, то мы с Севом сошлись на том, что кто подчиняется, тот ни за что не отвечает, а оно ему надо – отвечать? Сев хмуро мотнул головой, и вопрос был исчерпан. Я ему только напомнила:
– Улыбнись! – потому что улыбка от скаутов тоже требовалась.
Сев послушно улыбнулся. Лучше бы я этого не видела...
В классе он сидел в ряду «лучших учеников» – а это скверно складывалось на отношениях с одноклассниками, потому что умников в этой школе не любили. Довольно высокий и нескладный, неловкий в движениях, не слишком выносливый, он не блистал на физкультуре – магия выручала не всегда – и не участвовал в спортивных играх, что тоже не добавляло ему популярности.
Новая учительница, мисс Хескин, оказалась ужасно строгой. Дети, которых она, будучи чем-нибудь недовольной, называла «стадом баранов», боялись ее, некоторые – до истерики, до слез и скандалов. Я сама, разговаривая с ней, чувствовала себя неуютно. Вот как ни убеждаю себя, что надо лояльно относиться к магглам, но стоит мне пообщаться с кем-то подобным этой даме поближе, так я готова согласиться хоть с Риддлом, хоть с Гриндельвальдом, хоть еще с кем насчет места магглов в мире. А Севу было все равно. Теперь он жил будущим. Хогвартсом. Контрольные, которые устраивались в классе каждую неделю, он словно не замечал. Чтение, чистописание и арифметика давались ему легко. В основах естествознания он поначалу путался, но потом привык к двум мирам, в одном из которых обитали коты, а в другом – низзлы, а метлы служили в одном – для наведения чистоты, а в другом – для полета. Немецкий язык ребенок зубрил очень старательно – я рассказывала ему о Дурмштранге. Языки вообще давались ему легко: заинтересовавшись заклинаниями, он освоил азы латыни и предвкушал французский язык, на котором говорят в Бобатоне. А вот к истории с географией был равнодушен, хотя очень злился на то, что местоположение магических школ было засекречено.
– Почему я должен учить то, чего я не хочу знать? – возмущался он. – А то, что мне нужно, узнать неоткуда?
– И зачем тебе это? – не понимала я. – Мне за всю жизнь ни Дурмштранг, ни Бобатон ни разу не понадобились.
– На всякий случай!
«На всякий же случай» он затверживал заклинания – предварительно расспросив меня об их действии. Я очень скоро заметила, что чары, которые он заучивает и записывает, не слишком-то мирные... Но решила, что это, может быть, не так уж и плохо.

***
С Тобиасом мы не развелись – он не хотел слухов на работе и среди соседей – и даже ругались не чаще, чем раньше, а на «ведьму» я только улыбалась: мол, так и есть, что с такой возьмешь? Только вот Сев как-то вдруг, в одночасье, стал отцу безразличен. С этим первое время я пыталась бороться:
– Так нельзя, Тобиас! Что тебе сделал ребенок? Он-то тебя не обманывал. Это же твой сын!
– Мой? Я – не чудовище.
МЕРЛИН! КАК ЖЕ Я ВСЕ-ТАКИ УСТАЛА ОТ ЭТИХ МАГГЛОВ!!!

***
В начале октября Сев сообщил, что у них в школе будут праздновать Хэллоуин и что родителей тоже приглашают. Он хочет, чтобы я туда пришла в мантии и с волшебной палочкой. В прошлом году он заболел и на праздник не попал, и в позапрошлом – тоже, и ему очень хотелось наверстать упущенное. Сам он, разумеется, собрался вырядиться волшебником – непременно злым. Когда я его спросила, в чем он полагает разницу между костюмом доброго и злого волшебника, он так и не ответил, но продолжал настаивать на злом. Я решила, что все дело в том, какое впечатление производит костюм. Наряд злого колдуна и впрямь выглядел куда более подходящим для праздника: зловещим и эффектным. Но это же внешнее, а на самом деле Сев и мухи не обидит!
Свои мантии у меня сохранились, разве что пришлось подправить размер, а вот мантию и шляпу для ребенка пришлось покупать в Косом переулке. А еще Сев потребовал метлу. Этого нам только и не хватало! Вручить ему маггловскую метелку мне не позволяла совесть волшебницы, а покупать волшебную... Он в почти что девять лет знал травологию и зельеварение не хуже первокурсника, и не хватало теперь увлечься квиддичем, чтобы все пошло насмарку!
Но совесть меня все-таки сгрызла, и я приобрела в магазине подержанных вещей самую дешевую метлу, на которой в квиддич играть было нельзя при всем желании – только летать в паре футов над землей со скоростью флоббер-червя. Сева я еще на всякий случай предупредила, чтобы даже не пробовал летать: это не велосипед, одной сломанной рукой не отделаешься. Но он все равно попробовал взлететь – и шлепнулся на ковер, но особо не огорчился, только спросил меня, можно ли ему взять котел место метлы? Но я решила, что котел – уже чересчур. А про школу и магглов он и сам знал: мы ведь не хотим неприятностей с министерством?
Из-за праздника мы опять поругались с Тобиасом. Мы с Севом готовились к Хэллоуину открыто. Наконец-то – не прячась. Я упивалась восхитительным чувством свободы. Давно нужно было рассказать обо всем Тобиасу. Разумеется, я могла бы скрываться и дальше – в моем арсенале, кроме Обливиэйта, имелся еще и Конфундус – но до чего же хорошо было не прятаться!
Запретить нам идти на праздник Тобиас не мог, зато мог изводить меня ежевечерним брюзжанием: «Ваших магических штучек там только и не хватало!» Но я пообещала, что никаких штучек не будет. Я же не буду портить людям праздник, который сама очень уважаю.
А магглы сами все испортили! Они даже не смогли как следует украсить класс! И хотя на стенах выгибали спины черные коты, и скалились вырезанными окнами черные силуэты зловещих – по мнению магглов – замков, а над ними парили привидения с плотоядными ухмылками, выглядело все это вовсе не страшно и даже не смешно. Особенно жалкими казались распластанные на стенах и подвешенные к потолку бумажные летучие мыши. Маггловские дети радовались этому, а Сев зашептал мне в ужасе:
– Мама! Ты же говорила, что они летают! Они же должны летать! – и тотчас с потолка сорвались два черных силуэта, с грехом пополам взмахивая неровно вырезанными крыльями.
– Мисс Хескин! – раздался тоненький девчачий голосок. – Нитки порвались!
– Сев! – прошипела я сквозь вымученную улыбку. – Немедленно прекрати!
А тыквы! Когда Сев болел, я рассказывала ему о Хэллоуине в Хогвартсе, о живых летучих мышах, которые проносились прямо над столами, и о тыквах размерами с карету для Золушки... Я и не думала, что Хэллоуин может быть не таким, как у нас!
Но больше всего огорчений доставил конкурс костюмов. Северус выглядел как настоящий злой колдун, хоть и с игрушечной палочкой, а первый приз получила девчонка в развеселенькой мантии, пару дней назад бывшей маминым халатом, – и за что? За то, что она была – добрая фея!
Сев обиделся и участвовать в конкурсах отказался. И стишки рассказывали тоже без него. Но когда устроили состязание по вылавливанию яблока из воды зубами, Сев не устоял. И выиграл! Только обрызгался с головы до ног, так что напоминал уже не злого колдуна, а мокрую черную курицу – очень счастливую мокрую курицу. И все прежние огорчения забыл в эту минуту. Я, конечно, понимала, что без стихийной магии тут не обошлось – но это уж кому что дано: там были и повыше Сева, и посильнее, и поизворотливее... А мы были волшебниками! Я хотела высушить ребенка заклинанием, но вовремя спохватилась: магглы же кругом!

***
В школе на него жаловались: отвлекается, задает странные вопросы, ведет себя вызывающе... Высокие баллы за математику и языки – и слезы за историю с географией. Мои слезы, естественно. Сев – не плакал. Ни в школе, ни дома. И ничего не делал для того, чтобы изменить ситуацию.
– Сев!
– Мама! Ты же сама говоришь, что я буду жить в другом мире! Зачем мне история с географией – этого?
Я настаивала, чтобы Сев изучил мир магглов как можно глубже – пока у него есть такая возможность:
– Сев, ты должен взять все хорошее у магглов, чтобы использовать...
– Мама! Ну что у них может быть хорошего?!
– Ты должен знать о жизни магглов как можно больше.
– Все, что нужно, я уже знаю. Я их ненавижу!
Притом, что тяга к знаниям у Сева была невероятная, в школу он ходил только что не из-под палки. Один раз я рискованно пошутила:
– Не хочешь так – пойдешь под Империусом!
– Мама! И у тебя рука поднимется?
– Еще как поднимется!
Но мне все труднее было удерживаться на грани шутки. Особенно после того, как я увидела, что он записывает это заклятье в свою книжечку.
– Сев, не смей! Это Непростительное заклятье!
– Ага, мне, значит, нельзя, а ко мне – можно?
– И к тебе нельзя... За него в Азкабан угодить можно.
– А что такое «Азкабан»?
– Страшная тюрьма для волшебников.
Ребенок переварил информацию и задал следующий вопрос:
– А еще Непростительные есть?
Пришлось рассказать.
– Подумаешь, Непростительные! Можно придумать что-нибудь и покруче!
– Например?
– Например, если человека превратить в полено и поджечь, это еще посильнее Круцио будет!
– Я надеюсь, ты не собираешься этого делать? – ужаснулась я.
Ребенок посмотрел на меня честными глазами:
– Я же еще не знаю трансфигурацию.
Оригинально...
– Сев, за убийство – независимо от того, каким заклятием оно осуществляется, – сажают в Азкабан. Ты же не хочешь в Азкабан?
Для надежности я расписала ему «прелести» Азкабана поподробнее – все, что я помнила из рассказов в слизеринской гостиной (почему-то школьники очень любили травить байки на эту тему, хотя ни у кого никто из знакомых там не сидел) и из прочитанной тогда же в школе книжки воспоминаний какого-то волшебника. А ночью пришлось отпаивать ребенка успокоительными зельями, потому что ему приснились дементоры.
Мне самой они уже и днем и ночью мерещились!
Вновь обретенное чувство свободы и возможности быть собой перечеркивалось непонятно откуда взявшимся чувством вины перед мужем. Словно пообещала что-то – и обманула... А теперь и Сев – неужели он не чувствовал мое состояние? Был таким чутким мальчиком – и куда все делось?
С Тобиасом было все трудней. Периодически, зарядившись для храбрости в ближайшем пабе, он принимался выяснять отношения:
– Какого лешего ты вышла за меня замуж? У вас что, своих колдунов мало? Или на тебя там никто и не посмотрел?
– И вовсе не мало! Мне, если хочешь знать, мой одноклассник предложение делал! И это я ему отказала!
– Что, слишком хорош для тебя?
– Нет, он мой дальний родственник. У нас там все друг другу родственники, а нам свежая кровь нужна.
– Значит, ты меня использовала? Значит, тебе все равно было, за кого выходить?
...Хорошо, что Сев этого всего не слышал. А может, и слышал, дом у нас маленький, а наши крики и до его спальни доносились.
Из-за всех этих скандалов у меня полностью пропало желание заниматься домашним хозяйством. Я и так им спустя рукава занималась, а сейчас совсем забросила. Тобиас ел у себя на заводе, Сев – в школе, а мне вообще не хотелось. Уборку я делала раз в месяц и при помощи магии, грязь с одежды сводила исключительно заклинаниями, а покупать что-то еще мне и в голову не приходило. У ребенка есть школьная форма, что ему еще нужно? Купила ему пару рубашек в магазине подержанных вещей в Косом переулке и на этом успокоилась. Тобиас меня и тут раскритиковал:
– Черт знает как ребенка одеваешь!
– Я не разбираюсь в этих шмотках, раз ты такой умный, сам бы пошел купил что-нибудь!
– Я вам ни пенса не дам, вы мою машину сломали!
– А покупать на что? И я тебя тысячу раз предупреждала, что у Сева аллергия на маггловскую технику!
– Наколдуете! Аллергики...
Хорошо хоть, что ребенку было все равно, в чем ходить, его больше интересовала подготовка к Хогвартсу. Но иногда он задавал те же вопросы, что и Тобиас:
– Мам, зачем ты вышла за папу? Он же маггл.
– Сев, если бы я вышла за чистокровного волшебника, ты бы не родился таким способным. Чистокровные волшебники вырождаются из-за большого количества родственных браков. Я и сама видела, и в газетах читала...
Мой мальчик вырос настолько, что мог стать мне равным собеседником – собеседником, которого мне так не хватало. Но разговаривать оказалось не о чем. Он по-прежнему жадно слушал мои рассказы о Косом переулке, о Хогвартсе, о волшебниках – но о его жизни я не знала почти ничего. После школы он или садился заниматься, или уходил. Сначала я спрашивала: «Где ты был? С кем?» («Гулял. Один».) – потом перестала. Поначалу я беспокоилась, выходила посмотреть, где он. Но он просто шатался без цели по близлежащим улицам. Друзей среди сверстников у него не было. Я боялась расспрашивать его, о чем он думал во время своих одиноких прогулок.
Пару раз я замечала его на детской площадке неподалеку от нас – он задумчиво покачивался на качелях и чему-то улыбался.
Как-то раз он спросил:
– Мама, а еще такие, как мы, есть?
– Конечно. Ты же видел – в Косом переулке.
– Нет, не там; здесь.
– Н-не знаю... Нет, наверное. Откуда им тут взяться?
– Ну, мы же взялись!
– Вряд ли ты найдешь здесь кого-то еще.
А он – нашел.
Однажды он пришел очень радостный и с порога заявил:
– Мама, я познакомился с настоящей волшебницей!
– То есть? – не поняла я. – Где?
– Да там, – он махнул рукой куда-то в сторону. – Ее зовут Лили, и она тоже в следующем году поедет в Хогвартс! Мам, можно она к нам в гости придет? Я ей хочу лабораторию показать.
Я медленно переваривала полученную информацию. Что-то мне не припоминалось ни одной семьи волшебников здесь, в Манчестере. И в Косом переулке никто ничего подобного не говорил.
– Погоди, Сев, давай подробно и с самого начала.
Подробности из него пришлось вытягивать клещами, но он все-таки признался, что девочку эту он увидел на детской площадке, что у нее сестра совершеннейшая дура, а зато она сама умеет колдовать еще лучше, чем Сев, только про зелья ничего не знает, и поэтому ей надо обязательно показать лабораторию...
– Правда ведь, ты нам позволишь там заниматься, когда ты на работе?
– Подожди, Сев, она что – магглорожденная?
– Да, а что?
Не хватало только, чтобы мой сын связался с грязнокровкой!
Вот никак от себя не ожидала, что так остро отреагирую. И не сама ли я замужем за магглом? И не я ли убеждена, что чистокровным грозит вырождение? Но все-таки полукровки – это... это... это – два мира в одном. Это – улучшение породы. А магглорожденные – нечто совершенно чуждое. Непонятное. Угрожающее. Откуда в них только магия берется?
Но с другой стороны – детям только по десять, вряд ли это что-то серьезное... И о квиддиче они точно говорить не будут. И лучше здесь, чем за моей спиной.
– Хорошо, Сев, приводи. В субботу, когда Тобиас на футбол поедет.

***
Девочка, которую выбрал в друзья Сев, мне сразу не понравилась. Магглорожденная (и потому уже Севу не пара!), рыжая и симпатичная – кому такая понравится? Красивые девчонки всегда много о себе воображают. И ни с какой стороны она Севу не подходила. Только вот сказать об этом я не могла.
Не могла ни показать свою неприязнь при гостье, ни объяснить это Севу, когда мы с ним остались одни. Как он на нее смотрел! Он даже на меня так не смотрел, когда я показывала ему новое зелье. Я совершенно не понимала, почему: она-то ничего нового ему не открывала! Подумаешь, умеет контролировать стихийную магию, Сев тоже это умеет.
Пока мы пили чай, а дети беседовали, я вдруг нашла в увлечении Северуса положительную сторону. Учиться сам он умеет и любит, но попробовать учить других ему тоже полезно. Ребенка уже было не узнать: он болтал без умолку, полностью забыв о моем существовании. Со мной он никогда так не разговаривал! Мне даже обидно стало, но я подавила в себе это чувство, как давила и другие. Девочка слушала внимательно, иногда задавая вопросы, после чего Сев продолжал болтать с утроенной энергией:
– А в Лондоне есть Косой переулок, там в магазинах продается все волшебное. Там можно купить книги, компоненты для зелий, а еще волшебные палочки, туда мы перед школой пойдем. Меня мама с собой на работу брала! Мама, а давай ты нас с Лили к себе на работу возьмешь, пока у нас каникулы!
– Сев, ты с ума сошел? Наш камин к сети не подключен, а аппарировать с вами двумя я не могу! – про аппарацию я на ходу придумывала, лихорадочно соображая, добрался Сев до этой информации или еще нет? Оказалось, что добрался.
– А я читал, что аппарировать с двумя детьми можно! Мы будем крепко держаться, правда, Лили?
Лили не совсем понимала, о чем речь, – она растерянно посмотрела на Северуса и спросила:
– А на поезде нельзя?
– На поезде долго! – с превосходством знающего человека ответил Сев. – Зато аппарацией – раз-два – и готово!
– Нет, – твердо заявила я. – В Косой переулок мы поедем в следующем году покупать все, что нужно для школы. На поезде. В Хогвартс вы тоже на поезде отправитесь, так что надо привыкать.
Может, я бы и смогла аппарировать с двумя детьми сразу, но почему-то совсем не хотелось брать с собой эту девочку.
– А в лабораторию нам можно? – не унимался Сев.
– Хорошо, – вздохнула я. – Пошли.

***
Мне вообще не хотелось, чтобы Сев с кем-нибудь дружил, потому что любая дружба испортила бы его в два счета. Мальчишки – хулиганы, девчонки – легкомысленные, а в десять лет трудно сопротивляться чужому влиянию. Я сама до школы ни с кем не дружила и нисколько от этого не страдала. Но еще больше меня беспокоило то, что Сев повадился шляться по городу. Он вполне мог нарваться на агрессивных магглов, и дело кончилось бы либо полицейским участком, либо комиссией по неправомерному использованию магии. А с этой... Лили он точно шляться не будет: девица, кажется, из воспитанных.
Со временем я убедилась, что Лили и впрямь оправдывает ожидания: в последний год в маггловской школе Сев стал поспокойнее, придирок со стороны учителей поуменьшилось. Сев даже с Тобиасом теперь почти не задирался – ему было не до того. Лили частенько заходила к Севу в гости, они вместе делали уроки, и рядом с ней он забывал о том, что ненавидит маггловский мир и маггловскую школу. В общем, она на него хорошо влияла. И я, с одной стороны, была этим довольна, а с другой – меня раздражало, что Лили удается то, что уже не получается у меня самой.
Случалось, что они не ладили, но никогда не ссорились. Севу не нравилось, что Лили так привязана к своей сестре, которую он считал дурой набитой. А Лили была недовольна тем, что Сев строит из себя злого волшебника и любит поговорить о темной магии. А какая вообще в этом возрасте разница – светлая магия, темная? Изучать нужно все! Сев же не собирается бросаться Авадой налево и направо! Или я своего сына не знаю?
Тобиас пару раз встретил эту парочку на улице и поначалу даже обрадовался.
– Ну, наконец-то: парень с девочками гуляет, а не сидит все время с книжками!
А потом посмотрел на меня и подозрительно спросил:
– Или она тоже из этих?
Врать я умела плохо, поэтому послушно согласилась:
– Да, она тоже волшебница.
– Тьфу! И откуда она тут взялась? Ты их познакомила?
– Я тут ни при чем. Волшебники иногда рождаются в семьях самых обычных людей.
Бедный Тобиас, его это известие просто подкосило. Если он и подумывал уйти от меня, чтобы завести нормального ребенка, то после этих слов явно передумал.
В начале февраля Сев все воскресенье напролет просидел за рисунком. Рисование было не самой сильной его стороной, но выручала стихийная магия – и вышло неплохо. Цветочки, сердечки – можно было не спрашивать, но...
– Это Лили, да? – ревниво осведомилась я.
Сев не учуял ревности.
– Ага. – И доверчиво поднял на меня взгляд: – Мама... мне кажется, я ее люблю.
– Милый, – я не позволила ни измениться лицу, ни дрогнуть голосу, – вы еще маленькие. Ты просто ей интересен: ты больше знаешь, ты – потомственный волшебник. Ей с тобой удобно. При чем тут любовь?
Да и дружить им, судя по всему, оставалось недолго: еще не было случая, чтобы грязнокровки попадали на Слизерин, а Северуса я настраивала на свой факультет. А куда бы он еще попал с таким-то характером? А слизеринцу зазорно дружить с хаффлпаффкой или гриффиндоркой (на Равенкло у девчонки не хватило бы мозгов). Но Севу я пока ничего не говорила – не хотела расстраивать ребенка. Сам должен понять, не маленький.