Глава 6. Ночь перед атакой.Вечером того же дня Снейп рассказал Дамблдору о новом поручении Лорда. На протяжении всего рассказа Альбус не сводил внимательный взгляд с лица зельевара.
– Ну что ж, – проанализировав полученную информацию, произнес старый волшебник, – полагаю, тебе следует частично выполнить приказ Волдеморта. Можешь снять защиту с Северной башни. А я, в свою очередь, подготовлю там достойный прием для Пожирателей.
– Как скажите, Альбус, – пожал плечами Снейп. Он уже собирался уходить, когда директор окликнул его строгим голосом:
– Ты рассказал мне не все, Северус.
– Сущий пустяк, – ответил зельевар, ничуть не удивившись внезапному подозрению Дамблдора. Учитывая последние события, даже его непоколебимое спокойствие могло пошатнуться. – Темный Лорд восстановил температурный баланс. Я почувствовал это, когда он коснулся моего плеча.
– Странно, – задумчиво пробормотал Альбус. – Хорошо бы разузнать об этом поподробнее, но, разумеется, не сейчас.
Директор мило улыбнулся, показывая, что его подчиненный может быть свободен. Как только дверь за Снейпом закрылась, безмятежное выражение на лице Дамблдора сменилось задумчивым. Заложив руки за спину, он подошел к окну и устремил свой взгляд в серое небо, которое вот уже несколько недель не желало менять цвет.
***
По меркам Темного Лорда весь день прошел абсолютно бессмысленно. Сопляк его повсюду сопровождал. Вопросов он, к счастью, не задавал, как будто прекрасно понимал все, что происходило вокруг. Только иногда несколькими фразами он давал оценку интерьеру или кому-нибудь из подчиненных: «Здесь слишком мрачно», «У этого дяди руки трясутся, он что, болен?». Волдеморт не обращал на эти реплики ни малейшего внимания. Вдохновленный мыслями о предстоящем сражении, он иногда даже забывал о присутствии мальчишки. Жаль только понаблюдать за традиционными пытками заключенных ему так и не удалось. Едва сопляк расслышал хриплые стоны и мольбы о пощаде в глубине коридора, он немедленно разревелся, и Лорд поспешил поскорее убраться подальше от камер.
Яксли столкнулся с Темным Лордом у подножия лестницы около одиннадцати часов вечера и, упав на колени, смиренно опустил голову в ожидании наказания:
– Кингсли Бруствер бежал, – тихо, но вкрадчиво произнес он.
В глазах Лорда полыхнула ярость. Этот побег был сейчас очень некстати. Пожиратели смерти в очередной раз прозевали одного из самых ценных пленников. Узнав о побеге, магическое сообщество может воспрянуть духом, что в сложившихся обстоятельствах крайне нежелательно.
– Повтори, что ты сказал, ничтожество! – Волдеморт выхватил палочку. Его тонкий безгубый рот зловеще приоткрылся, но в самый неподходящий момент мальчишка выскочил вперед и, раскинув руки, загородил своим телом ожидающего наказание мужчину:
– Сделаешь ему больно - и я закричу, – угрожающе произнес он. Лорд так и застыл с перекошенным лицом и поднятой палочкой, разрываясь между желанием прикончить одним взмахом обоих и ужасом перед неизбежностью испытать адские муки, которые доставлял ему детский крик. В итоге он, к величайшему изумлению Пожирателя, произнес «Акцио» и призвал стакан воды с невысокого столика. Сделав пару глотков, он с презрением протянул стакан Яксли:
- Усильте охрану заключенных. Больше промахов я не потерплю.
И, не прибавив больше ни слова, начал быстро подниматься по лестнице. Ребенок подмигнул ошарашенному Пожирателю, хотя тот этого, разумеется, не увидел, и поспешил за Лордом.
***
На Хогвартс и его окрестности опустилось непроницаемое покрывало беззвездной ночи. По коридорам замка молча ходили дежурные. В больничном крыле задыхался и стонал от тяжелых ранений Кингсли.
По сведениям, которые принес Снейп, захват Хогвартса должен был начаться около девяти утра, в то самое время, когда школьники обычно спешат на завтрак. Все несовершеннолетние студенты были эвакуированы в отведенное для них помещение. В факультетских спальнях этой ночью оставались только будущие участники битвы, состоящие, в основном, из членов ОД.
Рон задумчиво смотрел в потолок и думал о завтрашнем дне, о возможной смерти, о том, что сказал бы по этому поводу Гарри. Пустующая кровать друга действовала на нервы и вовсе не способствовала поднятию боевого духа.
– Рон! Рон, ты спишь? – послышался дрожащий голос Невилла, которому тоже не спалось.
– Нет, – откликнулся Уизли.
– И я – нет.
Помолчали.
– Рон, а ты смерти боишься?
– Боюсь, – честно признался Рон.
– Я все думаю, какая она? Гарри вот уже знает….
Опять тишина.
– Знаешь, – на этот раз первым заговорил Рон, – однажды я спросил у Гарри, что он думает о смерти.
– И что он ответил?
– Он сказал: «Смерть лучше, чем такая жизнь».
– Он смелый был, – тихо сказал Невилл, – я бы так не смог.
Больше они не разговаривали. Каждый был поглощен своими мыслями.
***
Альбус Дамблдор, переодевшись в белоснежную ночную рубашку, лег в кровать далеко за полночь. Но, несмотря на изматывающий, полный хлопот и волнений день, сон все не хотел приносить старому волшебнику облегчение.
Это было, конечно, не первое сражение в жизни Дамблдора, да и Хогвартс за свою многовековую историю не раз подвергался осаде. Это вселяло в сердце уверенность, что нога темного волшебника ни завтра, ни когда-либо в будущем не переступит порог замка. Смерти Альбус не боялся. Философское отношение к неизбежности конца подкреплялось грузом лет и огромной усталостью. Страшно было за детей, за членов Ордена, за добровольцев, вызвавшихся защищать любимую школу. Словом, за тех, за кого он нес ответственность.
Старик повернулся на другой бок. «Завтра со многими придется распрощаться», – устало подумал он. Хуже всего было то, что он прекрасно понимал, как все будет происходить, уже видел в своем воображении искалеченные тела своих и чужих. А перед лицом смерти все равны. И Волдеморт наверняка отправит в первых рядах на верную гибель молодых, неопытных, у которых вся жизнь впереди. Сколько их уже погибло на этой войне? Сколько еще погибнет? Перед глазами немедленно возникло лицо Гарри Поттера. Этот мальчик оставил мир как раз тогда, когда юношеское сердце открывает для себя таинственное чувство Великой любви. А Гарри любил бы так, как никто другой. Он непременно завел бы большую семью, и его возлюбленная была бы самой счастливой женщиной на свете. Все это могло бы быть, но никогда не случится.
Альбус тряхнул головой, стараясь отогнать от себя ненужные сейчас мысли. Он должен думать о живых и о тех, кто будет жить потом. Ради их будущего завтра прольется кровь. И Дамблдор был уверен, что это будущее того стоит.
Уснуть не удавалось еще долго. Сознание как будто гонялось за какой-то очень важной мыслью, а она все время ускользала. Что-то он опять упустил, не учел. И это что-то было очень важным.
Наконец, долгожданная дрема приняла в свои объятья старого волшебника, но ощущение тревоги так и не покинуло его сердце.
***
Волдеморт с силой захлопнул дверь своей комнаты. Последняя выходка мальчишки вывела его из состояния равновесия. Схватив маленького мерзавца за ворот мантии, он швырнул его на кроватку, взмахом палочки переодел в пижаму и хрипло крикнул:
- Спать!
Сопляк невозмутимо залез под одеяло и, подложив под голову ладошку, зевнул и закрыл глаза.
Лорд в гневе заметался по комнате, сквозь зубы осыпая проклятьями несносного ребенка, Яксли, Кингсли, Дамблдора, Министерство Магии и грязнокровок. Внезапно его взгляд упал на старое пыльное зеркало в витой черной раме, неприметно стоящее в углу. Темный Лорд не имел привычки разглядывать свое отражение. Внешность никоим образом не влияла на магическую энергию, а значит, и придавать ей значения не следовало. Впрочем, Волдеморта все в себе устраивало, хотя многие и ужасались таким изменениям некогда привлекательного мужчины. Возможно, красные глаза, щелочки вместо носа, отсутствие губ и неестественно белая кожа вызывали отвращение и страх. Но, по мнению Лорда, все это лишний раз подчеркивало его отличие от серой массы, гордо именующей себя человечеством.
Однако на этот раз в зеркале было что-то не так. Волдеморт почувствовал это прежде, чем понял, какие именно перемены произошли. Остановившись напротив своего отражения, он медленно поднес руку к тому месту, где раньше были щели ноздрей. Пальцы подтвердили то, что он увидел сквозь слой пыли. Теперь там был нормальный, человеческий нос. Надо сказать, довольно красивый нос, с горбинкой, какой был когда-то у Тома Реддла.
Волдеморт снова и снова ощупывал свое лицо, пытаясь убедить себя, что все осталось по-прежнему. Но нос, тем не менее, никуда не исчезал. Лорд даже подошел ближе к зеркалу, чтобы получше его рассмотреть. Даже если бы Волдеморт задался целью вернуть себе прежнюю внешность, у него ничего бы не получилось. В результате злоупотребления темной магией с его телом произошли непоправимые изменения, и он прекрасно это знал. То, что случилось, было невероятным и пугающим. Темный Лорд оглянулся и внимательно посмотрел на спящего мальчишку.
Все дело было в сопляке. С его появлением все пошло наперекосяк.
– Кто ты? – снова повторил свой прежний вопрос Волдеморт, и снова не получил на него ответ. На этот раз потому, что ребенок крепко спал. Чтобы успокоиться, необходимо было срочно найти какое-нибудь мало-мальски приемлемое объяснение случившемуся. В сущности, ничего кошмарного не произошло. Наблюдать бесконтрольное изменение внешности было, конечно, неприятно, но Лорду приходилось испытывать гораздо более ужасные вещи.
Позже, после осады Хогвартса, Волдеморт твердо решил обратиться к книгам. Возможно, создавая крестражи, он что-то упустил. А пока темный волшебник старательно убеждал себя, что ситуация полностью в его пользу. Мальчишка, появившийся невесть откуда, пришел именно к нему и послужит счастливым талисманом в Великой войне. Такое объяснение было, мягко говоря, не очень убедительным, и при ближайшем рассмотрении могло быть с легкостью опровергнуто, но Лорда оно вполне устроило. Во всяком случае, это не противоречило тому таинственному величию, которым Волдеморт старательно окутывал свою личность.
Оставив решение всех проблем на потом, Темный Лорд лег в кровать, планируя проспать до самого утра. Но этому не суждено было сбыться. Стоило сознанию провалиться в безмятежный покой, как в комнате раздались всхлипывания и тихий плач. Волдеморт попытался спастись от раздражающих звуков, укрывшись с головой одеялом, но от хныканья не спасали ни одеяло, ни подушка, ни заглушающие заклинания.
Вконец разозленный волшебник вскочил и, вложив во взгляд всю переполнявшую его ненависть, гаркнул на скорчившегося под одеялом сопляка:
– Почему ты ноешь?
– Живот болит, – простонал он.
– Сколько проблем у одного маленького мертвого мальчишки, – язвительно заметил Лорд, – незачем было столько шоколада жрать!
– Мне больно, – не унимался ребенок.
– Если бы я мог тебя оглушить или - еще лучше - убить, это решило бы твою проблему. Но мы оба знаем, что это не-воз-мож-но!
Почувствовав издевку в голосе Волдеморта, сопляк опять залился слезами.
– Заткнись! – рявкнул Лорд, но положение от этого только ухудшилось. Чувствуя, что еще немного - и голова лопнет от невыносимого крика, Волдеморт кинулся к шкафчику, где хранил зелья на непредвиденный случай, и извлек оттуда обезболивающее. Заставить мерзавца выпить горькую смесь было непросто. В этом вопросе Лорд отдал предпочтение грубой физической силе; разжав челюсти мальчишки и сдавив длинными пальцами его лицо, он влил туда содержимое склянки.
Сопляк поморщился от непривычного вкуса и продолжил плакать. Волдеморт стащил с него одеяло и надавил ладонью на тело ребенка. Цель этого поступка объяснить сложно. Видимо, Лорд надеялся, что мальчишку стошнит, или он испугается. Но вместо этого он пару раз всхлипнул, потер кулачком опухшие глазки и, икая, попросил:
- Сэр, погладьте мне животик.
Темный Лорд отдернул руку, будто бы обжегшись. Ребенок обиженно выпятил губу. «Это уже слишком!», - думал Лорд, совершая круговые движения ладонью по животу расслабленного мальчишки.
Но сейчас никто, кроме сопляка, его не видел, так что воспоминания об этом позоре он мог запрятать как можно глубже, а еще лучше - просто выкинуть из памяти при первой же возможности.
Движения завораживали не только сопляка, но и самого Лорда, поэтому он не заметил, что мальчишка давно уснул, и еще долго сидел на краю кроватки, задумчиво глядя в пространство.
***
Драко никак не мог заснуть. Он ворочался, то полностью сбрасывая с себя одеяло, то натягивая его до самого подбородка. Пожалуй, он и сам не мог разобраться в своих чувствах до конца. С одной стороны, он с нетерпением ждал возможности проявить себя и доказать всем, на что он способен; с другой - страшился близости решающего момента.
Вступая в ряды Пожирателей, Драко мечтал, как станет правой рукой Темного Лорда, а все эти грязнокровки будут почитать его и бояться. Но накануне битвы честолюбивые мечты юноши стали размытыми, и в них уже не слишком-то верилось.
Отец всегда говорил Драко, что Малфои с молоком матери впитывают гордость, решительность, смелость, и ничто не может остановить их на пути к поставленной цели. «Но меня может остановить смерть», - внезапно подумал он и резко сел, сбросив с себя многострадальное одеяло. Эта мысль была до отвращения пугающей, но она никак не желала покидать воспаленное воображение. Снова и снова в сознании возникала картинка, как мать склоняется над его окровавленным телом. И напрасно было уверять себя, что смерть – это удел неудачников, к которым наследник благородного семейства точно не относится. Страх, в котором самому себе было стыдно признаться, прожигал душу насквозь, не оставляя в ней места мечтам и счастливым воспоминаниям, словно дементоры уже окружили Драко, и ему никогда уже не вырваться из их крепкой хватки.
***
Черное небо безропотно выслушивало все мольбы и страхи, мечты и сомнения. Ни в стане Пожирателей, ни в лагере защитников Хогвартса не было никого по-настоящему умиротворенного сном. Только один человек спал этой ночью спокойно – Северус Снейп благоразумно принял зелье сна без сновидений.
