Глава 1. Гибель надежды.В штаб-квартире Ордена Феникса было тихо, слишком тихо для очередного собрания. В комнате царил полумрак, и занавески на окнах были зашторены, но длинный стол освещался приглушенным светом. На белой простыне, сжимая в посиневших пальцах волшебную палочку, лежал Гарри Поттер. Его кожа была мертвенно бледной, губы – бескровными, и каждая черточка лица подтверждала: для тех, кто верил в возможность победы, наступило горе.
Час назад несколько авроров во главе с Дамблдором принесли сюда его тело, и теперь, когда первая волна ужаса прошла, никто не кричал и не рыдал.
Гермиона обессилено прислонилась к стенке в дальнем углу комнаты. Справа от нее застыл Рон, неуверенно сжимая ее руку. Объятия казались сейчас чем-то пошлым и совершенно неуместным.
Слезы катились по ее щекам и оставляли некрасивые разводы, которые она не замечала или не хотела замечать. Долгим застывшим взглядом она смотрела на лицо Гарри. Это же Гарри, тот самый Гарри, который с улыбкой подбивал ее нарушать правила, списывал сочинения перед уроками трансфигурации, смеялся над неуклюжим Невиллом. А больше он этого не сделает. И никто никогда не сделает всего этого так, как делал он.
Рон старательно отводил глаза от всех присутствующих. Он не плакал сам и не хотел смотреть на их заплпканные лица, на это тело, так удивительно похожее на Гарри, которое они приволокли в самый центр комнаты, как будто назло. Нет, он не мог поверить, что Гарри, их Гарри, лежит на этой белой простыне. Он не собирался думать об этом. Это неправда, это чья-то злая шутка, ошибка, этого просто не может быть.
Ремус стискивал немеющими пальцами ворот своей старой мантии с такой силой, словно хотел задушить себя. О, задушить себя было бы гораздо проще, чем смотреть на мертвое, но такое юное, совсем еще мальчишеское лицо. Ни Джеймса, ни Сириуса, ни Гарри… Они бросили его здесь, они оставили его доживать свой век в одиночестве.
Джинни казалась бледнее, чем сам покойник. Ее взгляд лихорадочно метался по телу любимого человека, ни на чем не останавливаясь. Вот же эти губы, которые совсем недавно ее целовали, и эти руки, которые обнимали ее, и эти волосы, в которых путались ее пальцы…
Снейп стоял дальше всех, прислонившись к дверному косяку, и уголки его губ кривились в жалком подобии усмешки. Он узнал о гибели мальчишки одним из первых. «Безрассудство папаши все-таки одержало верх, с подобным характером и невыдающимися способностями другого исхода не следовало и ожидать», - шептала одна часть его души. «Ты никогда больше не увидишь ее глаза», - возражала другая.
Хагрид сидел на стуле, обхватив кудлатую голову огромными руками, которые шестнадцать лет назад привезли на Тисовую улицу маленького спящего мальчика. Полувеликан раскачивался вперед и назад, но ни звука не слетало с его губ.
Альбус Дамблдор оглядел присутствующих, и его водянисто-голубые глаза не мерцали загадочным сиянием, полные боли и странной горечи. Он начал прощальную речь медленно, так, словно каждое слово требовало усилий:
- Я уже говорил это и скажу еще раз: смерть Гарри не была напрасной. Мальчик отдал свою жизнь за счастливое будущее. Он знал, на что идет, и был готов принять смерть, ибо знал, что есть вещи похуже смерти. Я не хочу, чтобы у кого-то осталось мнение, что все случившееся – несчастный случай или результат необдуманных действий, – его взгляд на секунду остановился на Снейпе. - Смерть Гарри нанесла сокрушительный удар по Волдеморту, и это был единственный возможный выход. Волдеморт еще жив, но больше не обладает бессмертием, поэтому своим самоотверженным поступком Гарри дал нам надежду.
Немного помолчав, он добавил:
- Я сам попросил его сделать это, и вина за его смерть всегда будет со мной.
По комнате пронесся ошеломленный вздох. Снейп ощутимо напрягся, видимо, в надежде получить важную информацию, но был разочарован: Дамблдор молча прошел к столу и накрыл тело Гарри Поттера покрывалом.
***
В Малфой-Мэноре, новой резиденции Темного Лорда, отовсюду раздавались радостные возгласы и хриплые крики. При появлении Волдеморта Пожиратели падали ниц и пытались дотянуться до подола его черной мантии, чтобы засвидетельствовать свое восхищение.
Темный Лорд шел медленно и торжественно, впервые позволяя прикасаться к себе всем желающим. Это был великий день, день, которого он ждал десятки лет. Внезапно он остановился, резко развернулся и указал палочкой в небо: «Морсмордре!». Десятки голосов повторяли за ним заклинание, а появившаяся Черная Метка была несравнимо больше всех предыдущих. Гигантская змея медленно выползала из черепа. Ее призвали заглянуть в каждое окно и заставить каждое непокорное сердце признать силу и власть своего Лорда.
Люциус Малфой крепко сжимал плечо сына и шептал ему на ухо: «Запомни этот день, сынок, на всю жизнь запомни!» И сын гордо выпячивал грудь: выскочке Поттеру пришел конец, а он, Драко, в кругу самых близких слуг повелителя.
Беллатрикс Лестрейндж не скрывала своего наслаждения происходящим. Ее глаза светились восхищением. Она сильнее всех тянула руки к своему господину и громче всех заливалась дьявольским смехом при виде метки.
Хвост дрожал, сжавшись в комочек, и не смел поднять взгляд на своего хозяина. От высокой черной фигуры исходило столько величия и могущества, что маленькое тельце человечка дрожало, и ему отчаянно хотелось превратиться в крысу, чтобы забиться в самый дальний угол дома.
Снейп появился, когда веселье было в самом разгаре, кроваво-красное вино плескалось в бокалах, и визгливым смехом заливалась уже не только Белла.
- Примите мои поздравления, милорд, - Северус согнулся в учтивом поклоне. Волдеморт прищурился:
- Ты немногословен, мой друг. Впрочем, так даже лучше. Какие же новости ты мне принес? Как восприняли смерть «Избранного» мои будущие рабы?
- Они скорбят, но полны решимости отомстить, мой Лорд, - говорил Снейп.
- Скорбят?! Это низкое человеческое чувство им осталось испытывать недолго. Послезавтра мы начинаем осаду Хогвартса. Я хочу, чтобы ты лично составил план операции.
- Да, милорд, - снова поклонился мужчина.
- А теперь садись за стол и выпей за мою славную победу. Уже через несколько дней Дамблдор будет стоять передо мной на коленях и молить о смерти. И я, разумеется, великодушно исполню его старческое желание, но не сразу, – высокий голос обволакивал захмелевших людей.
Через несколько часов Волдеморт направился в свои личные апартаменты, чтобы отдохнуть перед завтрашним нелегким, но прекрасным днем. Захлопнув за собой дверь, он взмахом палочки зажег одинокий светильник и в ужасе отшатнулся: на кровати сидел ребенок.
