Глава 6Глава 6: «Перед бурей».
Довольный директор откинулся на спинку кресла: все шло точно по его плану. И это не удивительно: составление разнообразных планов всегда было коньком директора, и он бы скорее удивился, если бы план не удался.
Да, с Северусом вышла накладка: все испортила Гермиона, так не вовремя появившись и еще более некстати влюбившись в Снейпа. А ведь какая он прекрасная кандидатура на роль шпиона: замкнутый, молчаливый, презираемый практически всеми.
Но это было, пока не вешалась мисс Грейнджер и все не разрушила. Теперь Северус душа компании, и у него много готовых ради него на все друзей, девушка и семья. Конечно, при должных усилиях директор мог бы это разрушить…но не стал.
Зачем? У него теперь есть другой шпион – Регулус Блэк.
Мистер Блэк, действительно, идеально подходит на эту роль. Он замкнут, отношения с однокурсниками в полной мере не ладятся, родной брат презирает. Не за чем портить жизнь Северусу, если под рукой имеется такой замечательный экземпляр. И Дамблдор был убежден, что Регулус справится.
Алису все чаше посещали тревожные мысли. И все они связаны с ее парнем. Дело в том, что Фрэнк в последнее время странно себя ведет, его будто подменили. Алиса знала своего парня давно, и большую часть этого времени они дружили. Но для нее было как-то странно и дико то, что происходило с ним теперь. Нет, на первый взгляд все было нормально. И, пожалуй, кроме Алисы внезапные перемены во Фрэнке не смогут заметить даже его родители. Но девушка любила своего парня и знала его характер, желания, привычки до мельчайших подробностей.
Вроде бы его вкусы, желания и предпочтения нисколько не изменились. Но было, тем не менее, кое-что, что всерьез настораживало Алису. Это какая-то появившаяся во Фрэнке расслабленность. Он стал вести себя раскованно и с каким-то невероятным чувством достоинства, будто на самом деле является каким-то лордом. Никогда раньше Фрэнк такого себе не позволял. При этом наблюдательная Алиса отчетливо замечала, что Фрэнк изо всех сил старается сдерживаться, чтобы барские повадки не лезли наружу еще больше. И это просто обескураживало.
Если говорить честно, сперва Алисе показалось, что у Фрэнка появилась другая. Иначе гриффиндорка никак не могла объяснить сменившуюся манеру поведения. Она пыталась что-либо выспросить у общих друзей, но они только недоуменно пожимали плечами. А некоторые даже подшучивали над ней. Ревность, мол, до добра не доведет. Поэтому Алиса решилась все выяснить сама. Она взялась следить за Френком, дабы узнать, кто же та самая другая, и есть ли она. Потому что человеку в любой ситуации проще и удобнее надеяться на лучшее. Алиса же выяснила весьма интересные подробности, впрочем, подозрения на счет измены нисколько не подкрепившие.
Ее парень часто начал встречаться со слизринцами. Это было тем более нетипично, что раньше он всей душой их презирал, и ничто в мире не могло бы заставить его проводить с ними время.
И было еще более странное явление: Фрэнк начал общаться с таким ничтожеством, как Питер Петтигрю. Это было еще тем более странно, что они вместе дружно презирали этого прилипалу, паразитирующего за счет более умных и смелых товарищей. И Алиса совершенно искренне не могла понять, как Джеймс, Сириус и Ремус могут дружить с таким ничтожеством. Почему-то девушке всегда казалось, что такая дружба не приведет ни к чему хорошему.
Так что перемены, произошедшие с Фрэнком, настораживали. Впрочем, Алиса и подумать не могла тогда об истинных причинах. действительно, они скрыты слишком глубока, чтобы о них могла догадаться даже такая умная девушка. Тогда же Алиса просто решила, что у Фрэнка изменились взгляды за лето, в конце концов, она же понятия не имеет, как он жил и с кем общался. Она думала, что все о нем знает. Но ведь нельзя ничего и никогда говорить наверняка. Откуда она знает, о чем думает Фрэнк. В конце концов, чужая душа – потемки. И Алиса решила присмотреться к Френку повнимательнее.
Кто бы знал, как Регулусу не хотелось делать то, что он в данный момент делал с наигранно уверенным выражением лица. Он никогда бы не подумал, что придется делать то, на что был почти готов, а потом отказался. Но с совсем иной целью. Он не знал, что будет так тяжело, хоть и изначально ни к чему приятному себя не готовил. А реальность оказалась в сто крат хуже.
Нет, за техническим исполнением плана дело не стало. Он просто подошел к Мишелю Паркинсону, главному после случившегося в конце прошлого учебного года, и сообщил ему, что не против вступить в их организацию. Естественно, Мишель был не против его принять. Потому что после случившегося у них каждый человек на счету. А Регулус совсем не плохой вариант: из знатной фамилии, умеющий обращаться с заклинаниями и знающих немало родовых, доступных только представителям рода Блэк. Конечно, его примут. Хоть Мишель и сообщил, что посоветуется с остальными членами организации, у младшего Блэка даже сомнений по этому поводу не возникало.
Но это как-то не прибавляло радости. Оно и неудивительно. В конце концов, он прекрасно осознавал, какая участь его ждет. Участь дважды предателя. Потому что сперва он внедряется в стан сторонников Вольдкеморта, изменяя при этом своим принципам. А потом шпионит за ними, докладывая обо всем Дамблдору, которого, кажется, начинает ненавидеть.
И это правда. Регулус просто не мог осознать, как человек, прикрываясь размывчатым и неясным понятием «общее благо» может с таким завидным энтузиазмом портить жизнь другим. Регулус догадался, что был запасным вариантом после Северуса Снейпа, но не испытывал негативных чувств к гриффиндорцу. В конце концов, в этой грандиозной партии они все пешки.
Но Регулус не мог понять, что ему делать дальше. Он был бы рад, если бы была хоть малейшая возможность соскочить, не заниматься тем, что считает для себя противным. Эх, если бы было можно хоть у кого-то попросить совет! Так было бы хорошо. Но к родителям обращаться с этим нельзя, ни в коем случае. Проще сразу как на духу во всем признаться Вольдеморту.
Обратиться за помощью к Сириусу? Смешно. Хотя, на самом деле, скорее грустно. Потому что старший брат его отчаянно презирает. Более того, Регулус был убежден, что его смерть не опечалит брата.
А в том, что умрет, Регулус нисколько не сомневался. Потому что такая уж шпионская доля. Каким бы профессионалом ни быть, как бы ни юлить и ни выкручиваться, их всегда ждет Додин и тот же, весьма печальный конец. А ведь Регулус и вовсе не знаток. Он же просто мальчишка, нечаянно попавший в эпицентр этого круговорота страстей. Видит Мерлин, он не хотел.
Но Регулус не собирался сдаваться, хоть и осознавал фатальность своего положения. Ну да, ему не повезло с братом как Северусу, но он будет бороться, отчаянно бороться за свою жизнь. Единственное, чего юноша боялся, - так это то, что, будучи шпионом, ему придется совершать поступки, после которых жизнь потеряет всякий смысл.
Мэри мирно читала в гостиной Гриффиндора, когда туда вихрем ворвался Сириус Блэк. Мэри себе никогда не врала, поэтому прекрасно отдавала отчет в том, что Сириус безумно ей нравится. Более того, она не без основания считала, что влюблена в него. Но ни за что на свете бы не призналась.
Тем не менее, девушке доставляло большое удовольствие просто ему помогать, не ожидая ничего взамен. Она скажем, никогда не ставила условия, подобно жеманным красоткам. Типа: если я сделаю за тебя домашнюю работу, ты должен будешь меня поцеловать, а то и вовсе сходить на свидание со мной.
Прежде всего, она считала это пошлым. И не хотела, чтобы ее любили за что-то. Потому что это не настоящая любовь, а ее дешевая подделка. Девушка мечтала, чтобы ее любили просто так, за то, что она есть. Да, многие сказали бы, что это наивно, старомодно. Но она никогда не шла и не пойдет на поводу у общего мнения. Более того, Мэри решила, что она не станет никогда никому навязываться.
И даже красавчику Блэку. С ним совершенно особенная история: бабник и любимец всей женской половины Хогвартса. А мужская половина, пожалуй, разукрасила бы ему лицо, если бы не, как ни странно, искреннее к нему уважение. Действительно, не смотря ни на что, Блэк оставался рубахой-парнем и душой компании. У него было полно приятелей и три настоящих друга.
Но Мэри знала, что в последнее время жизнь Блэка явно дала огромную трещину: отношения с друзьями были вовсе не такими теплыми, как раньше. Более того, со своим лучшим другом, который был ему как брат, они чуть ли не общаются сквозь зубы.
И Мэри надоело быть такой, какой ее знают, надоело носить маску. Она перестала не к месту хохотать и развлекать всех дурацкими шуточками стала больше читать и заниматься, выпускной класс, как-никак. Но, к огорчению девушки, на это обратили слишком мало внимания. Потому что слишком много человек изменились за это лето: Северус, Сириус и Джеймс, даже Фрэнк Лонгботтом.
И это настолько более существенно для большинства, чем душевные метания обычной девчонки, не лучше и не хуже других, что ее даже не спросили о причинах перемен, и это было немного обидно.
Заметил только Ремус Люпин, они продолжали оставаться друзьями, и он с пониманием отнесся к решению Мэри сменить образ на свой естественный, поддержал ее, и девушка за это была очень благодарна.
Сириус, скорее всего, узнал от Ремуса, чтоона теперь преуспевает в учебе. И пришел именно за тем, чтобы попросить переписать домашнее задание. С начала безумно хотелось ему отказать. Потому что очень тяжело, когда единственное, зачем ты нужна парню твоей мечты – домашнее задание по Зельям (и остальным предметам заодно). Но она не смогла. Потому что Сириус слишком обаятелен, и так не хочется его огорчать.
Девушку даже не остановило то, что Блэк недавно оскорбил ее подругу, Пандору. Подруга хотела просто извиниться за случившееся в конце их шестого курса, а он чуть ли не шлюхой ее обозвал. Вообще говоря, Мэри хотела за это его вечно презирать, но когда видела его улыбку, способность связно мыслить оставляла ее. Поэтому она снова поступила не так, как хотелось, пойдя у Сириуса на поводу.
И, хоть она противница, жеманных сцен, хотелось какого-то особенного проявления благодарности, вроде огромного букета алых роз. А Сириус просто скопировал свитки с заданиями, над которыми Мэри долго трудилась, сказал короткое «спасибо» и убежал переписывать своим почерком. На душе у Мэри стало как-то пусто и неуютно. Но она твердо знала, что если Блэк опять попросит списать, она снова не сможет отказать ему.
Все сильнее и сильнее становилась тревога, охватывающая Гермиону. Иногда накатывала, казалось бы, беспричинная депрессия. Порой от чувства приближающейся беды становилось трудно дышать. Иногда становилось до того тошно, что она выходила на свежий воздух и долго и бессмысленно бродила, ни о чем не думая и только молясь, чтобы все обошлось, чтобы эти неясные страхи оказались только приступом бреда. Но все чаще она просыпалась с мыслью, что еще чуть-чуть, всего несколько ударов сердца, и их с Северусом с таким трудом собранное из осколков жизней счастья разобьется, и его уже будет не восстановить. Гриффиндорка боялась, иногда ей казалось, что она сходит с ума. Но она не могла и не хотела свыкнуться с тем, что может потерять все, за что долго боролась. И сдаваться не собиралась.
Она поговорила с Северусом, но поддержки не получила. Вот так: обычно они понимали друг друга с полуслова, а теперь вот он решил, что это обыкновенная женская истерика, и что это скоро пройдет. Вот тогда впервые Гермиона разозлилась на Северуса. потому что с того момента, как Дамблдор провел Обряд, между ними случилось первое недопонимание. А Гермиона так мечтала, что их дружба и последующие отношения будут идеальными, на зависть всем. Она просто забыла, что в реальной жизни не бывает ничего идеального. И сперва даже захотелось обидеться на Северуса, хотя бы для того, чтобы он понял, что к ее словам следует относиться всерьез. Но Гермиону остановило то, что она чувствовала в своих ночных (а иногда уже и дневных) кошмарах. Пропасть между ней и Северусом. Поэтому они проглотила и забыла эту промелькнувшую обиду и вела себя с Северусом так, как будто этого разговора и вовсе не было, решившись лучше обратиться за помощью к друзьям.
Но и у друзей мисс Грейнджер не встретила понимания, на которое надеялась. Они просила совета у Джеймса и Лили, как у людей, одинаково близких и ей, и Северусу. Но неожиданно они оказались на стороне ее парня, сообщив Гермионе, что не стоит забивать голову всякими глупостями. Более того, они отчего-то решили, что она ревнует Северуса, хотя большей глупости Гермиона и представить себе не могла. Уж с ревностью-то точно ее мрачные ощущения не имели абсолютно ничего общего. Но она не смогла это никому доказать. Обидно. И еще более обидно, что придется справляться со всем этим одной.
Петтиргю готов к выполнению задания слизеринцев. Он давно это чувствовал. Но как человек осторожный, трус, проще говоря, не решался объявить об этом своим хозяевам.
Ну да, слизеринцев он уже, с их подачи, естественно, воспринимал не иначе, как хозяев. Потому что на этом факультете признавался лишь один закон – силы. А те, кто не достаточно силен, беспрекословно подчинялись. Но Питер был уверен, что и на Гриффиндоре все так же. И на самом деле все гриффиндорцы просто лицемеры. Потому что это все скрыто за высокими фразами, за мнимым рвением к справедливости. Но сильные по-прежнему рулят. А к нему относились всегда это так называемые друзья с легким оттенком презрения. Они были убеждены, что он должен ноги им целовать лишь за то, что они соизволили взять его к себе в компанию. И Питер осознавал, что не относится к сильным мира сего и был готов унизиться перед теми, кто завоевал право на то, чтобы считаться одним из них. Но не хотел недомолвок, царивших на Гриффиндора. Это абсурдно до смешного, но в некотором роде Питер был за честность, в своем понимании, за то, чтобы вещи называли своими именами.
И ему хотелось разрушить жизнь Сириуса. Она казалась ему неправильной. Кто он такой, чтобы судить? По большому счету, Пит этим и не занимался, просто повторял слова Дракона. О том, что Сириус сделал в свое время не правильный выбор, связался не с теми людьми, и должен быть за это жестоко наказан.
Питеру было страшно, он никогда храбрецом не был. Но откладывать неизбежное не было никакого смысла. К тому же день ото дня взгляды гриффиндоров становились все враждебнее, они не простили и никогда не простят случившегося с Северусом. Вот еще один признак лицемерия: еще совсем недавно происшествие их, мягко скажем, не заинтересовало бы. В тот день с утра Питер подслушал разговор гриффиндорцев о том, что они вечером собираются устроить ему темную. Больше медлить было нельзя. Так что он встретился с хозяевами и сообщил им о том, что можно приступать к исполнению плана.
Время выбрали после урока Зелий. Питер якобы «забыл» учебники. Он шел вместе с Джеймсом. Сириуса перехватила одна девчонка, подговоренная Драконом, Валери Молл. И займет как раз до нужного момента. А потом, разумеется, будет все отрицать. Северус, Ремус и Лили ушли раньше, первыми закончив задание. Питер подозревал, что Джеймс терпел его только потому, что хотел узнать правду о том, действительно ли он предатель.
На полдороги Питер неожиданно «вспомнил» про учебники и сообщил, что быстренько сбегает в кабинет Зелий. Он правильно просчитал, что настороженно к нему относящийся Поттер с ним не пойдет, хотя раньше и сделал бы это, не раздумывая.
И теперь осталось только убедительно и как можно более натурально сыграть роль невинной жертвы. Вот к нему вышли слизеринцы, сразу много человек. И осталось только ждать, когда недалекие гриффиндорцы прибегут его спасать.
Люциусу непросто было войти в роль Лонгботтома, но он был готов на все ради хозяина и горд тем, что именно ему поручили такое сложное дело.
И справлялся Люциус великолепно, по крайней мере сам он считал именно так. Только вот эта девчонка, Алиса, начала что-то подозревать, везде лезла и все вынюхивала. Но это не было большой проблемой. Если она начнет мешать, он всегда сможет убрать ее с дороги так, что никто и никогда не поймет, что же случилось.
У него была более насущная забота – воплощение плана по подставе для Блэка. Старшего брата, конечно. Младший, Регулус сделал окончательный выбор в пользу услужения Темному Лорду, чему Люциус, он же Дракон, был весьма доволен.
Что же касается указанного плана, дело осложнялось тем, что этот слизняк Петтигрю струсил. Ну конечно, чего ж от него ожидать? Поэтому Малфою самому пришлось ускорить события. Для этого он от имени Фрэнка предложил идею - устроить предателю, каковым все не без основания считали Петтигрю, темную. Малфой все рассчитал правильно: гриффиндорцы обсуждали темную, это подслушал Петтигрю. Ну и, разумеется, струсил. Так что приполз он сам и еще умолял провести операцию побыстрее. Вдоволь поиздевавшись над ним, Люциус согласился, и партия началась.
В образе Фрэнка он зашел в гостиную, где разговаривали Поттер, Снейп, Люпин, Грейнджер и Эванс. Подождав некоторое время, достаточное, чтобы они могли начать беспокоиться, он, не отрываясь от яко бы уроков, меланхоличным и довольно-таки безразличным тоном произнес: «Интересно, где Питер? Вроде как он постоянно крутится возле вас».
Дракон услышал, как Эванс шепнула Поттерву: «Проверь» и внутренне усмехнулся. Он не мог понять, как у Поттера это получается, но тот всегда знал, кто и где в данный момент находится. И он не сомневался, что гриффиндорцы увидят Петтигрю, окруженного их врагами. Большая слабость представителей этого жалкого факультета, по мнению Малфоя, в том, что они вечно рвутся всех спасать. И не задумываются о последствиях. При этом они и не подумают о том, что Пит предположительно предатель. И все выяснения отложат на потом.
Все расчеты Малфоя подтвердились: эти придурки ринулись спасать слизняка в полном составе.
Что было дальше? Естественно, Питер был спасен и доставлен в гриффиндорскую гостиную, где собрался весь факультет. Сириус появился последним, и, не смотря на хорошее к нему отношение, большинство было не довольно тем, что он не принял участия в спасении друга.
На Петтигрю наложили «Круцио» злобные слизеринцы. Конечно, это очень печально, но именно этот факт и помог ему вспомнить, кто является предателям. И это был наилучший момент для того, чтобы это сказать. Потому что большинство считало себя перед ним ужасно виноватыми. Ну как же! Они считали его предателем и даже темную собирались устроить, а он пострадал от слизеринцев.
Тем не менее, когда Пит произнес: «Сириус Блэк», ему не поверили. Потому что все знали, что уж он-то никогда не станет пресмыкаться перед теми, кто сильнее. Только если спланировал это изначально, с самого первого курса. Но догадка была настолько ужасающа, что в нее тем более верить не хотелось. Не то, чтобы гриффиндорцы сочли, что Питер лжет, просто решили, что помутился рассудком. Один лишь Блэк двинулся к нему с явным намерением засветить в глаз. Но, конечно, его остановили.
Приемлемый вариант предложил Фрэнк: просто проверить палочку Блэка, чтобы узнать все наверняка. Сириусу предположение казалось таким абсурдным, и сам он настолько верил в свою невиновность, что отдал палочку без колебаний (на что и рассчитывали слизеринцы).
Каково же было удивление и возмущение всей гриффиндорской гостиной, когда в ответ на запрос о Непростительных палочка выдала: «Империо!».
