Глава 5. Books Written For GirlsНа завтрак Гермиона явилась сонная и с покрасневшими глазами: очевидно, ее битва с Дойлом-Лескоттом затянулась до поздней ночи. Саму книгу она держала под мышкой.
- Слушай, ты вообще спала? – подозрительно спросил Рон.
- Только не нужно читать мне нотаций, хорошо? – пробормотала девушка, зевая. – У нас слишком мало времени, нужно беспрерывно работать…
- Подумать только, - подала голос Джинни, потягивая какао и нарочито внимательно изучая пейзаж за окном, - как важны для некоторых летние факультативы.
- Джинни!
- Что – Джинни? – Она мгновенно повернулась и с вызовом посмотрела на брата. – Вы так и собираетесь все лето молчать как партизаны?
- И все остальные времена года тоже, - отрезал Рон, мгновенно начиная злиться. – Джинни, не лезь не в свое дело, я уже устал тебе это повторять.
Это было истинной правдой. Как только его младшая сестра случайно наткнулась на одно из писем Гермионы, у нее зародились определенные подозрения, которыми она поделилась с самим Роном, а затем призвала его к ответу. Тот в довольно грубых выражениях объяснил ей, что думает по поводу нарушения тайны частной переписки, а также кое-чьего чрезмерно длинного носа. С тех пор Джинни ни на секунду не оставляла попыток выведать, что за секрет хранят ее друзья и почему об этом не знает Орден, тем самым регулярно доводя брата до пароксизмов ярости: Рон, естественно, считал, что уж кого-кого, а ее от охоты за крестражами точно следует держать подальше.
- Дай-ка подумать. – Джинни приняла позу мыслителя. – В этом «не моем» деле замешаны мой любимый человек, моя хорошая подруга, судьба моего мира… да, и еще кретин, с которым я поневоле связана родственными узами - условно назовем его «мой брат». По-моему, достаточный повод посвятить меня в ваши замыслы, не находите?
- Ничего он не доста… - зарычал Рон, но Гермиона, легонько дотронувшись до его руки, тихо перебила:
- Мы все понимаем, Джинни. Но это не наша тайна, и тебе придется с этим смириться.
- Опять Гарри и его неуемное стремление решать за других, как им будет лучше? Верно? – вскинула брови Джинни.
- Нет, это и не его тайна тоже. Пожалуйста, давай не будем сейчас об этом, – попросила Гермиона.
- Ах, и не его? Чья же тогда? Волдеморта? Вы можете сколько угодно скрытничать, - произнесла Джинни, обводя друзей взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, - но тем или иным способом я все равно узнаю, что вы затеяли.
С этими словами она вскочила с места и, прихватив кружку с недопитым какао, пылающим метеором рванула к выходу с кухни. Побагровевший Рон лишь успел крикнуть ей вслед:
- Еще раз назовешь его по имени - я за себя не ручаюсь!
- И что же ты сделаешь? Описаешься? – хохотнула Джинни и изо всех сил хлопнула дверью, подводя итог этой неприятной беседе.
Около минуты Рон и Гермиона сидели в молчании, упорно делая вид, что целиком и полностью сосредоточены на овсянке. Лишь когда тишина стала в тягость, а каша кончилась, Рон сложил руки на груди и проворчал:
- Вот ведь проныра выросла…
- Ее можно понять, - мгновенно заступилась за подругу Гермиона. – Я тебе с самого начала говорила: если Гарри продолжит скрывать это ото всех, понадеявшись исключительно на мудрость Дам…
- Стоп! – строго приказал Рон, и она, умолкнув, непонимающе воззрилась на него.
- Нам уже и Дамблдора по имени нельзя называть? – хмыкнула девушка.
- Только не в этом доме.
Рон достал палочку, проделал замысловатый пасс и указал на дверь, после чего произнес: «
Imperturbatus Totalum! ». Сразу же под дверью что-то вжикнуло, а потом раздался звук, удивительно похожий на тот, который производит Удлинитель Ушей, когда покидает поле деятельности под влиянием заклятия Недосягаемости и изо всех сил хлещет владельца по лицу. Рон блаженно улыбнулся, слушая, как за дверью его от души проклинает сестра.
- Нельзя забывать, что я у нее не единственный брат, вот в чем штука. Это, кажется, и был ее «тот или иной способ».
Гермиона посмотрела на него с укором, но в защиту Джинни ничего не сказала.
- Ладно, про Гарри потом. Сначала - Дойл-Лескотт, - объявила она, положив книгу на стол. - Редактора его, надеюсь, выгнали взашей, но сам автор работу проделал весьма внушительную. Представляешь, он, фактически, пересказывает историю Темной магии: в хронологическом порядке описывает прогресс нечистого колдовского искусства, проводит параллели с обычным волшебством, рассуждает о причинах и следствиях этих изобретений...
- Вот рассуждает он точно много, - подметил Рон. – Что с крестражами?
- Да. Крестражи. Оказывается, в древности довольно долго существовала следующая магическая традиция: волшебник проводил ритуал, отделявший часть его души, и передавал этот осколок мистическим силам природы, как бы сливаясь с ними на метафизическом уровне - это значит, Рон, не на телесном. Считалось, что после такого обряда, проведенного в особый день, волшебнику будет сопутствовать успех, а чары его станут могущественнее; кроме того, после смерти этот маг получит вечную жизнь – опять же, не в прямом смысле: имеется в виду духовный рост через взаимодействие подаренной частички души с природой. Суеверный подход, конечно, но автор допускает, что этот обряд действительно работал: все языческие поверья, царившие в те времена как среди магов, так и среди магглов, опирались на вполне достоверные факты: волшебство-то фактически витало в воздухе…
- В каком смысле? – нахмурился Рон, и Гермиона всплеснула руками.
- Неудивительно, что ты ничего не понял из этой книги. Автор, видишь ли, рассчитывал, что его читатели, как минимум, знакомы со школьным курсом истории магии.
- Огромная ошибка с его стороны.
- Это вы с Гарри – огромная ошибка и выкидыш нашей образовательной системы, - проворчала Гермиона. – Я вас как-нибудь потом ознакомлю с тем, что вы должны были знать уже к третьему курсу, хорошо?
- Почему это сразу выкидыш? - оскорбился Рон. – Я, может, много чего помню. К примеру, восстания гоблинов. Грибброк Губошлеп устроил мятеж в тысяча семьсот пятнадцатом… или семнадцатом…
- «…или что там у Гермионы в конспектах было записано», - передразнила его девушка. – Рон, немудрено назвать дату любого восстания гоблинов, просто ткнув пальцем в небо, если учесть, сколько времени профессор Биннс уделяет этому аспекту магической истории. Я же тебе талдычу про зарождение магии, взаимосвязь волшебства и природы, про домерлиновскую эпоху в целом, наконец. На первом курсе мы вскользь затронули эту тему, и я думала, что через несколько лет разберем ее подробнее, но оказалось, как видишь, что министерская программа этого не предусматривает. В любом случае, вернемся к душедарам…
- К чему?
- Душедары. Рон, чем ты вообще читал эту книгу? Так назывались эти частички души. Автор предполагает, что и Мерлин делал душедар, причем он был невероятно могущественным, как, впрочем, и любое его волшебство. Душедар Мерлина послужил катализатором для идеи коварной Моргозы: она давно хотела обессмертить себя и взяла на вооружение этот древний, но практически позабытый в те времена обряд. С помощью своей сестры Морганы, действовавшей по незнанию, она отделила от души осколок и заключила его в некое хранилище. Сливаться с мистическими силами природы, впрочем, она вовсе не спешила: эта частичка души предназначалась лишь для того, чтобы дать ей шанс вернуться к жизни в случае гибели. Следовательно, можно считать, что душедар Моргозы и был первым в мире крестражем. Тем не менее, Мерлин сумел раскрыть ее тайну, уничтожил крестраж, после чего победил Моргозу в открытом сражении. Между прочим, - взволнованно заключила Гермиона, - эта информация заполняет большинство темных мест во всей истории противостояния Мерлина и Моргозы; вместе с ними общая картина выглядит куда как более цельной.
- История... э… чего? И вообще, что это за Моргоза такая? – осторожно уточнил Рон через несколько секунд, успев прикинуть, что будет безопаснее: спросить сразу или притвориться, что он все понял, а чуть позже сознаться в невежестве.
Гермиона тяжело вздохнула и подняла «Корни Темной магии» с таким видом, словно размышляла, на чью голову будет уместнее опустить книгу: свою или Рона.
- Я восполню твои пробелы в знании истории родного края, когда мы снова встретимся с Гарри, – устало предложила девушка. – Готова поспорить, он тоже в этой области дуб дубом, а если мне придется объяснять очевиднейшие вещи два раза подряд, я, пожалуй, не выдержу и точно кого-нибудь стукну.
- По-моему, ты стала куда агрессивнее в последнее время, - заметил Рон, боязливо косясь на увесистый томик. – И что там дальше?
- История с крестражем Моргозы вряд ли получала широкую огласку – сомневаюсь, что Мерлин об этом не позаботился – но каким-то образом эта идея все равно распространилась среди волшебников. С течением времени магия все меньше и меньше зависела от связи с природой, и вскоре, чтобы успешно отделить и сохранить в корыстных целях частичку души, волшебник должен был сделать нечто большее, чем провести обычный ритуал.
- Решиться на убийство?
- Именно. Помнишь, что Слизнорт говорил Риддлу? Здесь Дойл-Лескотт пишет практически то же самое. Когда традиции подношения душедаров исчезли, любые манипуляции над душой стали требовать полного отторжения волшебника от природы, разрыва древней связи «магия - естество», но в то же время, для этой процедуры нужна была энергетическая подпитка взамен той, что давала природа. Для обеих ролей годился кровавый ритуал убийства. Такое вот превращение мирного, доброго обычая в смертный грех. Что самое обидное: судя по этой книге, каждое второе Темное изобретение изначально основывалось на чем-то благонамеренном и непорочном. – Вздохнув, Гермиона раскрыла «Корни Темной магии» на нужной странице, и ее усталый взгляд побежал по строчкам. - Дальше здесь вкратце про создание… потом перечисляются известные Темные маги, использовавшие крестражи… ничего интересного, бывали, правда, случаи, когда колдуны сами разрушали собственный крестраж, будучи не в силах вынести такое существование…
Она снова зевнула и протерла глаза кулаком.
- Гермиона… - неодобрительно начал Рон, но девушка подняла ладонь, показывая, что она в полном порядке.
- Самое главное: хранение и уничтожение крестража, - продолжила она, подперев голову обеими руками. - Этому автор уделяет до неприличия мало внимания, но его можно понять: книга, в конце концов, является не руководством по истреблению Волдеморта, а научным пособием. Так вот, начнем с того, что Дойл-Лескотт утверждает, будто создание крестража истощает магические способности волшебника.
- Да, я читал, - важно кивнул Рон. – У Сама-Знаешь-Кого их якобы семь, а по нему и не скажешь, что они как-то повлияли на качество его магии, верно?
- Ну, как сказать… - призадумалась Гермиона. – Не припомню, чтобы он после возрождения демонстрировал феерическое колдовское искусство… разве что в Министерстве год назад.
- И все же, послушать автора – так его на «
Lumos» должно еле хватать, а он и старых своих подельников собрал, и новых привлек, и…
- И что? – хмыкнула девушка. – Для этого можно вообще никакими чарами не владеть: Волдеморта все из-за старых свершений основательно боятся. Нет, тут я склонна с Дойлом-Лескоттом не спорить – по крайней мере, пока. Идем дальше. Наиболее головоломная часть – влияние крестражей на окружающий мир.
- Ага, - догадался Рон, - это он про одержимость Джинни дневником, почерневшую руку Дамблдора и ту водичку в пещере, где лежал фальшивый медальон?
- Нет, совсем нет, - покачала головой Гермиона. – Это всего лишь защитные чары, наложенные Волдемортом на свои крестражи, хотя, думаю, к истории с Джинни и сам осколок его души имел некоторое отношение. Нет, здесь говорится именно про, гм, «противное бытию и порочное самим своим присутствием влияние крестражей на пласты потусторонних лабиринтов, где магические…»
- Гермиона, очень прошу, не цитируй его, а просто объясни, о чем идет речь! - взмолился Рон.
- Я сама не понимаю, - удрученно призналась девушка. – Видимо, о каком-то пагубном воздействии на природу и общий магический баланс. Сдается мне, Дойл-Лескотт и сам не до конца исследовал это самое «влияние», по крайней мере, эти рассуждения сразу же, без приведения примеров, кончаются пространным выводом и плавным переходом в следующий раздел.
Рон пожал плечами. Раз уж Гермиона не смогла что-то понять, ему самому не стоило даже пытаться.
- А в следующем разделе как раз про уничтожение, - с энтузиазмом сообщила девушка, переворачивая страницу. – Из написанного следует, что уничтожить саму оболочку крестража недостаточно – важно пронзить его суть, как, например, это удалось Гарри с клыком василиска и дневником Риддла. Автор утверждает, что единой классификации предметов, способных навредить крестражу, ему выявить не удалось: он предполагает, что перечень подходящего оружия зависит от натуры волшебника, которому принадлежит осколок души.
- Кстати, своя логика в этом есть, - согласился Рон. – Успех с клыком василиска можно притянуть за уши к родству Сама-Знаешь-Кого со Слизерином, которому и принадлежала эта зверушка.
- Можно, - подтвердила Гермиона. – А еще можно - к тому факту, что клык был здоровенным, острым и ядовитым. Так что необходимо сначала выяснить, чем Дамблдор уничтожил кольцо Мраксов. В любом случае, - она захлопнула книгу, - кто бы ни был этим доброжелателем, он предоставил нам бесценнейшую информацию.
- Чем это она бесценнейшая?
- В нашем случае – а именно, тотального информационного голода – любые сведения о крестражах, тем более столь подробные, крайне важны.
- Но к цели-то книга нас не приблизила ни на шаг, - кисло заметил Рон.
- Придется довольствоваться этим. Я сомневаюсь, что нам кто-нибудь пришлет карту, на которой рукой Волдеморта отмечены все его тайники, - вздохнула Гермиона. Затем она взглянула на часы, бодро хлопнула в ладоши и сообщила, поднимаясь с места: - Так, Рон, у нас сегодня масса дел: я умываюсь и жду тебя в гостиной. Не забудь принести сверху каталог. И помой посуду.
Рон криво ухмыльнулся и заклинанием отправил тарелки в раковину. Знай Тот-Кого-Нельзя-Называть, кто ему противостоит в лице непримечательной с виду ученицы Хогвартса, он наверняка предпочел бы не мучиться, а в самом деле выслать все крестражи Гермионе на дом.
Перво-наперво общими усилиями был до конца исследован каталог Лувра: Гермиона пришла к заключению, что ее теория – в кои-то веки – оказалась ошибочной и ни один из экспонатов никакого отношения к Тому-Кого-Нельзя-Называть не имел.
- Тем более, французы заметили бы, если бы что-нибудь пропало, - в который уже раз напомнил Рон, захлопнув фолиант и потирая глаза, уставшие от мелкого шрифта и незнакомых маггловских слов. – Я тебе с самого начала говорил, что эта твоя затея – только пустая трата времени.
- И все-таки, что-то за этим кроется, - не унималась Гермиона, задумчиво поглаживая Живоглота. – Не верю я в их объяснение: мол, подручные Волдеморта ни с того, ни с сего решили напасть на маггловского президента. Я склонна думать, что визит французского лидера в Лувр – случайное совпадение.
- Может быть, Кэрроу и его дружок по собственной инициативе решили грабануть этот музей, раз уж там столько ценных безделушек, - буркнул Рон. – Не обязательно же все на Сама-Знаешь-Кого сваливать.
- Если вдруг Министерство схватит Волдеморта живьем, я ему непременно порекомендую тебя в качестве адвоката, - огрызнулась Гермиона, но тему закрыла и больше к ней не возвращалась.
В дальнейших планах девушки, после вынужденного перерыва на небольшой сеанс работы по дому, значилась, разумеется, расшифровка таинственного «Р.А.Б.» из подписи к посланию, найденного в фальшивом медальоне. По мнению Рона, эта задача немногим отличалась от поиска иголки в стоге сена – за тем лишь исключением, что иголка действительно являлась иголкой, а данные три буквы могли вовсе и не обозначать инициалы неизвестного противника Того-Кого-Нельзя-Называть.
- Да, я уже думала над этим, - кивнула Гермиона, когда Рон поделился с ней своими соображениями, – и пришла к выводу, что это все же инициалы. Понимаешь, если судить по тексту, - она достала копию записки, которую сняла еще в Хогвартсе, и в который уже раз бегло просмотрела ее содержание, - этот Р.А.Б. был уверен, что Волдеморт в любом случае выследит и убьет его, следовательно, мог безо всяких колебаний подписаться настоящим именем.
- Ну и указал бы это самое имя, - пожал плечами Рон. – Зачем все усложнять-то…
- Мы не можем знать наверняка, что творится в голове у человека, перед которым стоит задача уничтожить крестраж. Возможно, он и текст этот сочинял в последний момент.
- Когда попил той водички из пещеры? Вот уж не думаю…
- Нет, Рон, когда придумывал весь этот план с фальшивым медальоном. Кроме того, я не понимаю, зачем ему понадобилось оставлять записку и указывать в конце выдуманные инициалы. Разве что… - Гермиона призадумалась. – Разве что он хотел сбить Волдеморта с толку и заставить искать несуществующего человека с этим именем… что выглядит довольно неразумным, правда? Ведь тот вряд ли проверяет свои крестражи по нескольку раз на дню, учитывая защиту, которую он на них наложил.
- Ты так говоришь, будто это мое предположение. – Рон закатил глаза. – В общем, я понял: если тебя разубеждать, можно накликать еще бо́льшие неприятности, так что давай я лучше соглашусь с тем, что эти буквы - инициалы, и мы пойдем искать волшебника с подходящим именем.
Поисками, впрочем, их последующие действия можно было назвать весьма условно: у ребят не было для этого никаких ресурсов, кроме сотни-другой номеров «Пророка» за разные годы, которые безо всякой цели пылились на чердаке «Норы». Отрядив Рона за разбор этих газет, девушка принялась сочинять письмо МакГонагалл, изредка консультируясь с другом по поводу той или иной фразы. Рон пытался было намекнуть, что составление дипломатических посланий – последняя область, в которой его авторитетное мнение может хоть что-то значить, но Гермионе, видимо, просто нужно было, чтобы кто-нибудь ей поддакивал. В первую очередь, она боялась ненароком пробудить интерес МакГонагалл к «Р.А.Б.», попросив доступ к желанному реестру учащихся Хогвартса, потому что тем самым, по ее мнению, они предали бы Гарри и его доверие.
- Хотя, повторюсь, с его стороны было весьма… недальновидно брать с нас обещание никому не рассказывать ни о чем, что имеет отношение к крестражам, - сердито заявила Гермиона, уже запечатывая конверт.
- Ты опять? - мрачно вопросил Рон, который как раз закончил беглый осмотр выпуска «Ежедневного Пророка» двенадцатилетней давности. Он был несказанно удивлен, обнаружив, что существует работа, своей утомительностью и бессмысленностью затмевающая даже исследование каталога Лувра. – Я вовсе не хочу обсуждать решения Гарри за его спиной, если тебе интересно.
- То есть, если Гарри безо всякой причины прыгнет с Астрономической башни, ты последуешь за ним, так?
- Гермиона, это разные вещи.
- Нет, именно что абсолютно одинаковые, - отрезала девушка. – Мы - его друзья, не почетная свита. Мы должны думать, помимо всего прочего, о том, что лучше для него самого, а не слепо следовать выбранному им пути и принятым им решениям. Например, мне решительно непонятно, почему Гарри хочет оставить школу, и, будь уверен, если я не добьюсь четкого ответа на этот вопрос, в сентябре он как миленький отправится в Хогвартс.
Рон поежился. Жуткая картина, возникшая в его воображении после этой реплики Гермионы, почему-то больше напоминала железную пяту тирании, нежели дружбу.
- Но на похоронах Дамблдора ты, вроде бы, нисколько не удивилась его решению, - осторожно напомнил Рон.
- Можно подумать, траурная церемония – лучшее место для споров. - Глаза Гермионы сузились, как и всегда, когда ей приходилось объяснять друзьям очевидные, по ее мнению, вещи.
- Я понимаю, конечно, что тебе не терпится поскорее приступить к сдаче Ж.А.Б.А., а если Гарри решит не возвращаться в Хогвартс, то ты останешься без своих «превосходно», но все же…
- Не в экзаменах дело! – повысила голос девушка. - Пойми ты, школа – самое безопасное место в Великобритании, особенно если учесть, как Грюм повысит ее обороноспособность. К тому же, вдруг нам потребуется информация, которые есть только в хогвартской библиотеке? Вдруг кто-нибудь из нас получит магическую травму, от которой нас сможет спасти только мадам Помфри?
- …вдруг мы соскучимся по почтению, которое нам оказывал только Пивз, ага…
- Рон, прекрати! – нервно воскликнула Гермиона. – Я всего лишь пытаюсь довести до твоего сведения, что поиск и уничтожение крестражей Волдеморта – это не игра и не турпоход. И нам нужен какой-то опорный пункт. Я… я просто очень волнуюсь, понимаешь?
Она внезапно отбросила конверт в сторону и прикрыла лицо руками. Рон ошеломленно смотрел на подругу, машинально переворачивая пожелтевшие страницы газеты, и лишь когда он услышал приглушенное всхлипыванье, до него дошло, что, вероятно, нужно встать и успокоить Гермиону.
- Эй, эй, - тихо сказал он, пытаясь придать голосу приличествующую моменту нежность. Только его рука оказалась на плечах девушки, как та, слегка вздрогнув, отвела ладони от лица и предостерегающе оттолкнула Рона.
- Нет, все в порядке, - пробормотала Гермиона. Слезы, стоявшие в уголках ее глаз, явно были иного мнения на этот счет. – Просто нам всем нужно очень быстро повзрослеть, Рон. До смерти Дамблдора я никогда не думала, что нам придется так рано стать… самостоятельными, что ли. И мне хочется, чтобы ты серьезно отнесся ко всему происходящему.
- Да, э… конечно, - поспешно согласился Рон, который и не подозревал, что она может принимать все так близко к сердцу.
«Девчонки, чего еще от них ждать», - философски подумал он.
- Гермиона, если я иногда глупо шучу, это не значит, что я инфантильный или что-то в этом роде. Просто… ну… это привычка, что ли. Способ выражать мысли.
Она посмотрела на него снизу вверх, загадочно улыбнулась уголком рта и совершенно неожиданно уткнулась в его плечо. Недоумевающий Рон предпринял вторую попытку приобнять ее за плечи, и на сей раз его руке позволили остаться на захваченной высоте.
- Ты не забывай, что у тебя своя голова на плечах имеется, хорошо? – попросила Гермиона. – Я это говорю не для того, чтобы ты со мной каждый раз соглашался, просто иногда ты… слегка однобоко оцениваешь Гарри и его поступки.
«Ну естественно, он же мой лучший друг», - хотел было ответить Рон, но сдержался, вспомнив про «почетную свиту». Он действительно не любил лезть со своими советами и рекомендациями, потому что давным-давно повелось: Гермиона выбирает правильный путь умом, Гарри – интуицией, а Рон – это просто Рон, ни тем, ни другим не обладающий. Он целиком и полностью зависел от своих лучших друзей и настолько свыкся с этим, что не чувствовал абсолютно никакого дискомфорта. Его угнетало любое действие, требующее самостоятельного принятия решений, будь то участие в конкурсе вратарей или кампания по завоеванию любимой девушки. Он не понимал, зачем подруга сейчас пытается убедить его нарушать сложившийся порядок вещей: делать это у самого Рона не было ни малейшего желания.
- Ладно тебе, Гермиона, - наконец пробормотал он. – Никого я однобоко не оцениваю.
Девушка едва слышно вздохнула, ненавязчиво, но весьма решительно освободилась от его объятий и, не говоря больше ни слова, принялась выводить на конверте адрес. Рон некоторое время стоял рядом, наблюдая за тем, как из-под ее пера вылетают аккуратные, ровные буквы, а затем вернулся к изучению старых газет, пытаясь понять, что же он сделал не так на этот раз.
Остаток дня прошел не лучшим образом. Рон подозревал, что Гермиона на него обиделась, впрочем, знать наверняка он не мог: их общение не претерпело никаких изменений, разве что временами тон девушки казался ему холоднее обычного. В газетах ожидаемо не обнаружилось никакой информации по Р.А.Б., и Рон наивно рассчитывал, что на этом Гермиона и остановится, пока не получит письмо от МакГонагалл. Каково же было его удивление, когда после обеда в ответ на предложение поиграть в шахматы девушка разразилась гневной речью о наплевательском отношении Рона к учебе и его ужасающей лени.
- На лето нам задали эссе по заклинаниям и две практические работы: по зельям и трансфигурации! Когда ты собираешься всем этим заниматься? – бушевала Гермиона.
- Если школу не откроют, то вообще не собираюсь, - пожал плечами Рон. – Слушай, чего ты так нервничаешь? Успеем ведь, если что…
- Во-первых, Грозный Глаз убежден, что окончательное решение будет принято в пользу Хогвартса. Во-вторых, в августе у нас на это времени уже не будет. Ну и в-третьих, Рон, от выполнения домашнего задания, в любом случае, хуже никому еще не было, - с этими словами она сунула в руки окончательно подавленного друга стопку учебников по вышеуказанным предметам, которые она, разумеется, также привезла с собой. Проведя увлекательный вечер в компании колб, реторт, разнообразных ядовитых испарений и Гермионы, Рон пришел к неутешительному выводу, что любовь не только зла, но еще и чертовски воняет гноем бубонтюбера.
