Глава 6Роганда тихо сидела у одного из окон, придававших ее новой квартире просторный и светлый вид. Ничего, что окна были из самого прочного транспаристила на рынке, и чтобы их открыть – требовался специальный защитный код, которого она не знала. Впрочем, она была уверена, что Эринину все подробно сообщили о защитных системах, которыми была оборудована квартира. Какая утешительная мысль, горько сказала себе она, и от иронии всего происходящего ее лицо озарила блеклая улыбка. Когда Роганда в первый раз попала к императору, она надеялась найти какую-то защиту. Но сейчас она находила, что совершенно неправильно рассуждала. Не скрыться от требований Палпатина, и она отлично знала, что сделает все, что он скажет, только чтобы выжить. Однако, с недавних пор она серьезно сомневалась, стоит ли оно того.
Что ж. Сейчас, когда она забеременела, положение немного изменилось. Хозяин часто оставлял ее одну, и ее устраивали еженедельные осмотры у гинеколога, лишь бы Палпатин больше ее не трогал. Все же жизнь в золотой клетке – вообще не жизнь, считала она. Она скучала и не находила себе места. Эринин и приставленные к ней врачи следили, чтоб она не делала ничего, что могло бы повредить росту и здоровью ребенка. Единственная нагрузка, которая ей разрешалась – разве что выходить на прогулку.
Два месяца. Два месяца с возвращения с Бисса. Подняв голову, она тоскливо смотрела на звездные трассы над планетой.
Бисс пугал ее, но по дороге туда она радовалась, что ее хоть раз отпустили с Корусанта, даже зная, что ее ждет в конце пути. При воспоминании она угрюмо насупилась. Палпатин был вполне приязненным, или крайне приязненным для владыки-ситха, но Роганда чуть не умерла от страха и стыда, когда он позвал ее к себе на ночь после прибытия. Она всегда его презирала, всегда знала, что он гадок не только с виду. Его близость была омерзительной, но у нее не было выбора – только перетерпеть его знаки внимания. После этого она хотела только одного – умереть.
Содрогнувшись от воспоминания, она поднялась с кресла, устав сидеть. Тут же подскочил Эринин, возвышаясь, как неотвязная тень.
– Какие новости? – устало спросила она.
– Посмотрим, – весело начал он. Она попросила его передавать все возможные сплетни, поскольку ей запретили смотреть голоновости, чтоб она вдруг из-за чего-нибудь не расстроилась. Ей нельзя было волноваться, как сказали врачи. Эринин задумчиво постучал пальцем по губам. – Умера едва не удавила ту вторую, Лайду, потому что подумала, что та про нее сплетничала. Похоже, что правильно подумала. Вице-король Альдераана Бейл Органа объявил, что его планета не санкционирует планы сената насчет Альцока III, и сегодня с задания вернулся адмирал Парк. – Он помедлил, ожидая ее реакции, и к своему ужасу Роганда еле подавила вопрос, вернулся ли с ним и Митт’рау’нуруодо.
Быстро подняв глаза, она стала искать взгляд Эринина – и заметила, что глаза у него посверкивают весельем. Он не смеялся над ней, она знала, его по-доброму позабавило ее смущение. Но у нее не выходило из головы, перед кем он отвечал. Эринин всегда останется для нее чужим.
– Император его уже принимал?
– Он отчитывается сегодня вечером, в 1900.
Роганда пожала плечами, как ни в чем ни бывало.
– Ясно. – И, задумчиво сжав губы, прибавила: – Наверно, пойду сегодня вечером прогуляюсь.
– Хорошо. – Отвесив легкий поклон, Эринин осторожно сохранял нейтральное выражение лица. – В 1900? – Его лицо вообще ничего не выражало, но Роганда все равно покраснела.
– Да, – чуть слышно отозвалась она и услала парня. – Иди, пожалуйста. Мне нужно отдохнуть.
* * *
Вышагивая рядом с Воссом Парком, Митт’рау’нуруодо размышлял о том, чему научился, впервые приняв участие в развертывании имперского флота. Операция была рутинная, он помогал навигаторам и связистам на мостике, был на посылках у интенданта и командиров. Парк даже отправил его работать в техотсек ИЗР. Адмирал ни слова не проронил, как ему чиссовы труды, но тот предполагал, что в грядущем отчете он как раз узнает, что сделал не так.
Он был восхищен квалификацией экипажа, как тщательно они выполняли приказы командиров. И все же у имперского флота был огромный изъян совсем в другом аспекте. Порядок поощрений и наказаний не был четко расписан. Каждый командир улаживал эти дела по собственному усмотрению, и эта несообразность в долгом перелете представляла собой амбразуру, в которую вползет некомпетентность.
Толку, что на каждом уровне иерархии между офицерами существовало соперничество. Одни думали, что снисходительностью завоюют преданность подчиненных, другие были слишком строги к солдатам. Наверно, надо поднять этот вопрос, если император поинтересуется его впечатлениями от первого задания. Если вообще поинтересуется. В глубоких думах он едва не проглядел Роганду Исмарен, стоявшую у перил балкона, выходившего на громадный коридор, ведущий в тронный зал императора. Увидев, что он пялится на нее, она тут же испарилась.
Почему она все время провоцирует эти почти-встречи, при этом притворяясь, что избегает его?
– Коммандер Траун, – позвал ледяной голос, и его внимание переключилось. Это был Таркин. – Вы вернулись с первого задания, и, вижу, целым, – насмешливо добавил губернатор.
– Да, сэр. – Склонив голову, Митт’рау’нуруодо старался присматривать и за Воссом Парком, стоявшим за Таркином.
– Не знаю, почему адмирал Парк решил, что вы тоже будете допущены к аудиенции. Ни к чему эта формальность, как думаете, адмирал?
– Вовсе нет.
– Прекрасно. Возможно, коммандер Траун сопроводит меня ко мне в кабинет. – Это был не вопрос, и Митт’рау’нуруодо всего-навсего кивнул и побрел за тощим губернатором в обратный путь. – Думаю, вам будет интересно, – сказал Таркин. – Очень хочется узнать ваше мнение, а также – о владыке Вейдере, когда он вернется.
– Да, сэр. – Он не стал думать о том, что ему покажет Таркин – он все равно узнает через пару минут – но спрашивал себя, чем вот уже два месяца занят темный владыка.
* * *
Он описал широкую дугу световым мечом, и перерубленная клинком голограмма мигнула. Зарегистрировав смертельный удар, голопроекция выключилась, и темный владыка удовлетворенно отключил меч. В тот миг, как утихло ровное гудение светового меча, он услышал негромкие аплодисменты. Развернувшись, он хмуро глянул на Роджа Келла, который уже опустил руки.
– Ты что творишь? – спросил старый ситх.
– Упражняюсь в фехтовании, – резко отозвался Вейдер и прикрепил меч к поясу. – Просто упражняюсь.
– Ты не использовал Силу.
– А толку против голограммы. Нельзя же почувствовать ее движения.
– А зачем ты вообще этим занимаешься?
– Потому что иногда стоит испытать свои собственные возможности.
– Твои возможности неотделимы от Силы, владыка Вейдер. Хотя я нахожу похвальным, что ты тренируешься и без оной, упражнение твое все равно бесполезно.
– Бесполезно? Как так? – Выводило из себя, что Келл обращал внимание только на провал, а на победу – никогда.
– Нереально. Когда это тебе потребуется драться с голограммой? – с улыбкой добавил старик.
Рассвирепевший темный владыка распрямил плечи, унимая гнев.
– Как я уже сказал, это просто упражнение.
– Конечно. Я уже слышал. – Скрестив руки на груди, Келл подошел к нему и остановился шагах в трех. – Вот тебе другое упражнение. Раз ты хочешь тренироваться.
– Какое?
– Ты же можешь выключить сенсоры в шлеме.
– Могу.
– Выключи. – Колеблясь, Вейдер подозрительно изучал старикана, но наконец послушался, хоть и не без раздражения. И внезапно Келл испарился. – А сейчас, – прошипел ситх, – поиграем.
Темный владыка пошатнулся, получив внезапный удар в грудь. Но тут же он пришел в себя и напряг чувства, пытаясь найти противника. Ничего. В замешательстве он повернул голову, но без сенсоров ничего не слышал, а Сила тоже не подсказывала. Еще один удар, несомненно – сапогом, в правое плечо, шваркнул его об каменную стену. Сытый этим по горло, он слепо ринулся вперед, пытаясь определить местонахождение врага по его предыдущей атаке.
– Ты используешь Силу, владыка Вейдер? – холодно спросил Келл.
– Ты что себе думаешь, дед?
– Я думаю, ты в непонятках, потому что не чувствуешь меня. Но, владыка Вейдер, это-то мне и странно. Я думал, ты только что как раз это и отрабатывал?
– Это разные вещи, – прорычал Дарт Вейдер и снова потянулся к невидимому противнику. Он услышал раздраженный вздох и представил, как Келл качает головой.
– Ладно. Запускай сенсоры.
Он попробовал. Ничего не случилось. Он опять попробовал, и снова сенсоры отказались отвечать. Близко к панике, он вынудил себя остаться спокойным. Внезапно на него навалилась клаустрофобия. Заключен в этом проклятом скафандре безо всякой возможности обнаружить вражину…
– Чувствуешь себя беспомощным? – Теперь в серебрящемся голосе старого ситха был холод, тонкий слой льда покрывал черную бездну злобных намерений, полыхавших, как костер, и заставивших темного владыку напрячься всем телом. – Наверно, жалеешь, что послушался? Думаешь, что не должен был дать мне заманить тебя в ловушку? Преимущества на то и даны, чтоб ими пользоваться, а не отбрасывать в глупом желании проявить себя. – Голос Келла оборвался, внезапно осталась пустота, и Дарта Вейдера охватили неловкость и страшные предчувствия.
Когда сенсоры опять заработали, он чуть не обмяк от облегчения. Он остался один. Родж Келл испарился. Насупившись, темный владыка в задумчивости привалился к стене. Отчасти он жаждал мести, но уже прошел через это испытание: никогда, ни за что не гонись за врагом, особенно если знаешь, что это лишь заведет тебя в западню. Если он хочет вызвать тебя на бой, пусть приходит сам. Урок был болезненный, но так большинство уроков, которые давал ему владыка Келл, были грубыми.
Так правда же. Он сожалел, что зря послушался. После всего он должен был бы знать, что данное-конкретное упражнение приведет только к очередной нотации. Ему стало стыдно, его гордость была уязвлена, но он знал, что урок на то и был направлен. Не принимай решений, о которых впоследствии будешь жалеть. Сев на пол и скрестив ноги, он понял, что перед ним еще долгий путь. Закрыв глаза, он принялся медитировать о гордости, сожалении и унижении, и перед его внутренним взором поплыло знакомое лицо. Падме. Почему-то ему казалось, что каждое нехорошее чувство, посещавшее его за эти месяцы, было напрямую связано с ней. Страшно понимать, что та, кого он больше всего на свете любил, была ему в то же время ненавистнее всех.
* * *
Сейчас она поуспокоилась, а жгучая боль предательства как-то унялась. Но тьма оставалась. Она не знала, удалось ли Оби-Вану сбежать, хотя желала ему всего наилучшего, несмотря ни на что. Странно, правда, что общая опасность заставляет позабыть враждебность, пусть и ненадолго. Улетая с Татуина, она ярилась на мастера-джедая, потому что он подвергал риску жизнь ее сына и в то же время практически выгнал ее вон, опасаясь, что ее узнают. Оби-Ван оставил Люку его настоящую фамилию, и не только Падме это не устраивало. Оуэн и Беру Ларс, практически усыновившие ребенка, не меньше нее сердились на Оби-Вана.
Но все же никто из них не посмел ему возразить, так что Люк вырастет под отцовской фамилией. Падме снова и снова ругала себя за трусость. Она – плохая мать, если ей не удалось даже защитить ребенка изменением фамилии. Лея-то в большей безопасности, если считать безопасностью жизнь на глазах общественности, жизнь дочери альдераанского вице-короля. Ее снова охватила печаль при воспоминании о прошедших месяцах. Когда она улетела с Татуина, стало только хуже. Она знала, что дети навсегда потеряны для нее, и ее друзья – тоже. Кит Неша решил остаться на Чандриле, связным фалланасси, а Оби-Вана она в последний раз видела бегущим впереди отряда штурмовиков, когда он пытался дать им ускользнуть.
Она знала, кто виноват.
– Не мучайся ты так, – мягко сказала ей Арвен.
Подняв глаза на фалланасси, Падме почувствовала, как ее губы раздраженно кривятся. Совсем как джедаи, фалланасси ставили защиту выше нападения, но в отличие от почти истребленного ордена они жили по этому кредо. Никто из них не возьмется за оружие, чтобы защитить себя. Они спрячутся или убегут, и им это удавалось. Падме осточертело убегать и прятаться. Она, конечно, знала, что бой – для нее не выход, но перспектива провести остаток жизни, как фалланасси, уязвляла ее гордость, или то, что от нее осталось. Другой вариант, победить путем манипуляции, был заманчив, но она содрогалась, вспоминая, что случилось, когда она попробовала перехитрить сенат и вынесла вотум недоверия канцлеру Валоруму. В какой-то мере она считала, что только ее вина в том, что Палпатин подмял под себя столько власти и провозгласил себя императором. Она испустила глубокий вздох.
– Никому не изменить прошлого, – наконец сказала она, и Арвен по-доброму улыбнулась ей.
– Смотри в будущее, Падме. Пока есть надежда, ты не проиграешь.
– Я надеюсь, что мои дети выживут и вырастут в любви и мире. Я надеюсь, что они найдут свою дорогу, хорошую дорогу, и желаю им удачи, которая когда-то была и у меня. Может быть… – Она заколебалась, в глазах закипели слезы. – Может быть, когда-нибудь этот кошмар закончится, и я снова их увижу.
– Только верь, – мягко сказала Арвен.
– Хорошо.
* * *
– Сложно будущее увидеть, – Йода вздохнул и поднял голову, обратив взгляд на Оби-Вана. – Не уверен я, что из этого выйдет.
– Прошло два года, – отозвался бородатый джедай, чувствуя уколы отчаяния. После фиаско на Чандриле он решил провести какое-то время с древним джедаем и отдохнуть перед возвращением на Татуин. – Может быть, надо от него отступиться.
– Может быть. – Два джедая задумчиво смотрели вдаль. Наконец Йода сказал: – Чувствую я, что тьма расти будет. Боюсь я, что источником Анакин будет.
– Тогда что нам делать? Я должен вызвать его на бой?
– Нет. Подумать должен ты о Люке юном и сестре его. Защита обоим нужна. Это твоей задачей будет.
– Да, учитель. Понимаю. – В глубокой задумчивости он сжал губы, но потом снова нашел взгляд Йоды. – А как же Падме? Она ускользает от света, она в отчаянии.
– Покой она найдет со временем.
– Значит, вам нет дела, что сейчас с ней творится?
– Дело мне есть, но до многих вещей есть мне дело. Сильная она, очень сильная. Выживет она, знаю я.
– Мне бы вашу уверенность. И хотел бы я знать, что сейчас делает Анакин.
The End
