Глава 6. «Вопросы». Рассвет Гермиона встретила на подоконнике. Глаза жгло от слёз и бессонной ночи, к нестерпимо болевшей голове она прижимала подтаявшую подушку, и холодные капли периодически стекали за воротник, заставляя ёжиться. Она наблюдала, как за окном медленно сереет небо, и надеялась, что с наступлением утра так же просветлятся мысли в её голове. Но они шевелились всё медленнее и медленнее – и только уже почти свалившись с подоконника, Гермиона поняла, что начинает клевать носом. Но спать было нельзя – занятия у неё сегодня начинались сразу после завтрака. Со вздохом она всё-таки заставила себя слезть на пол. Всё окоченевшее тело ныло – от долгой неподвижности, от неудобной позы, от усталости. Кое-как Гермиона добралась до тумбочки, в которую уместились все вещи, которые она взяла с собой, сбегая из дома, и нашла там небольшую аптечку, в которой маггловские средства соседствовали с магическими. Гермиона выпила таблетку от головной боли, запив её несколькими глотками Бодрящего зелья. Флакончик с этим зельем она ещё во Франции привыкла всегда носить с собой. Там у неё часто бывала бессонница, а это зелье было действеннее, чем кофе. У него было только два недостатка: во-первых, оно довольно быстро теряло эффективность: после года более или менее регулярного использования, даже двойная доза не оказывала на неё почти никакого действия. Во-вторых, оно действовало не сразу. Гермиона знала, что лучше бы ей сейчас хотя бы в течение получаса держаться подальше от собственной кровати, чтобы, не дай Мерлин, не уснуть.
Кое-как приведя себя в порядок, она решила погулять по Хогвартсу до завтрака. И ноги сами привели её в библиотеку. Зелье пока ещё не действовало, и читать она не могла, потому что в голове мутилось и першило в глазах. Да и устроиться за каким-нибудь столиком с книгой она опасалась – заснуть за столом, подложив какой-нибудь фолиант под голову, она могла с тем же успехом, что и в своей постели. Так что она просто бродила между полок, вынимая одну книгу за другой и бездумно их пролистывая.
Вдруг за соседним стеллажом она услышала какой-то шорох – и её спутанное, отуманенное сном сознание почему-то решило, что это снова Ремус. Встречаться с ним сейчас ей не хотелось, и она принялась медленно красться в противоположную сторону, стараясь не привлечь его внимание, чтобы спрятаться в дальнем углу библиотеки. Добравшись туда и решив, что она в безопасности, Гермиона вздохнула с облегчением. Зелье постепенно начинало действовать, медленно наполняя измученный организм энергией.
Вдруг она услышала шаги – Ремус явно продвигался в её сторону. Гермиона заметалась вдоль стеллажа, за которым пряталась, – и поняла, что сама себя загнала в ловушку. Она сжалась в углу, надеясь, что Люпину не придёт в голову заглянуть сюда, и, схватив с полки первую попавшуюся книгу, сделала вид, что читает.
- Профессор Грейнджер? – вдруг услышала она немного удивлённый голос. – Доброе утро.
Подняв глаза от книги, Гермиона увидела, что в проходе стоит Альбус Поттер, держа в руках небольшую стопку книг.
- Доброе утро, - сказала она, чувствуя облегчение. – Что ты…что вы здесь делаете так рано, мистер Поттер?
- Готовлюсь к занятиям, - ответил Альбус. Он уже овладел собой, и в голосе его зазвучала светская невозмутимость. – Как приятно, что библиотека работает с самого утра.
- Да, это действительно приятно, - вежливо отозвалась Гермиона.
- Профессор, как…как вам вчерашняя лекция по истории магии? – спросил Альбус, внимательно глядя ей в глаза, словно в любой момент готов был прекратить разговор.
- Очень…познавательно, - ответила Гермиона так же настороженно. – И я…не имею в виду информацию о договорах с магглами.
- Я так и понял. Вы ведь ничего не знали о том, что происходит, не так ли?
- Да, ничего.
Альбус задумчиво кивнул. Потом поставил одну из книг на полку. Гермиона, заинтересовавшись, подошла ближе и прочитала название: «Новейшая история Хогвартса». На корешках других книг, которые юноша держал в руках, было написано: «Законодательство магической Британии», «Туманы и дурманы», «Сонные зелья и яды под редакцией Клавдия Морфеуса, том I».
- Любопытный список литературы, - заметила она.
Альбус смотрел на неё без улыбки. Гермиона открыла «Новейшую историю» на главе, посвящённой последнему пятилетию двадцатого века. Выпускники, очки факультетов, соревнования по квиддичу, биографии и научные достижения преподавателей…
- Это последняя редакция, - сказал Альбус. – Всего лишь двухлетней давности.
- Понятно.
Она захлопнула книгу и поставила её на место.
Некоторое время они молчали.
- Профессор Грейнджер, - вежливо произнёс Альбус, - рад был встрече. Но мне нужно ещё расставить эти книги, взять другие и успеть на завтрак.
Кивнув на прощание, он направился к выходу из закутка, где они оба находились. Гермиона направилась за ним.
- Подожди, Альбус. Я понимаю ещё – «Законодательство магической Британии». Но при чём здесь «Сонные зелья»? Это ведь не школьная программа.
- Закон не может объяснить…некоторые вещи, - отрывисто бросил Альбус, останавливаясь, чтобы затолкать на полку «Туманы и дурманы».
- Какие вещи?
Гермиона почувствовала, как у неё пересохло в горле. Альбус только пожал плечами. Но Гермиона не отставала.
- Ты что, думаешь, что нас всех одурманили? – спросила она. – Но почему? И как?
Альбус остановился и обернулся к ней.
- Я не знаю, как. Я даже не знаю, что это может быть за зелье или какое это может быть колдовство. Но я пытаюсь это узнать.
- Почему ты вообще так решил?
- А почему вас это волнует, профессор? Это только догадки. Бредни. У меня нет никаких доказательств.
- Но с чего-то же эта теория возникла.
Альбус внимательно посмотрел на неё.
- А вы находите её…правдоподобной?
Гермиона глубоко вздохнула и, поколебавшись, ответила:
- Я, как и ты, считаю, что некоторые вещи…нельзя объяснить одним только законом. Почему все так странно себя ведут? Я хорошо знала твоего отца, и то, что он так поступил…это просто невероятно.
- Он пытался нас защитить.
- Да, конечно. Но, понимаешь, его в жизни слишком много защищали. А точнее сказать – ему много врали. Поэтому у него всегда было какое-то…обострённое чувство правды. Странно, что он позволил… Тот Гарри, которого я знала, обязательно сделал бы что-нибудь. Возможно, сделал бы глупость…
Альбус едва заметно улыбнулся.
- …но обязательно бы сделал. Он бы просто не смог сидеть на месте и смотреть на этот бред. Он бы обязательно кинулся в самую гущу событий. Он бы стал бороться – тайно, явно…хоть как-нибудь. Он на этой войне потерял столько друзей. Волдеморт убил его родителей…ваших бабушку и дедушку. Нет, тот Гарри, которого я знала, ни за что не позволил бы так просто всё забыть. Для него эта память – всё, что осталось от родителей. И от Сириуса. И от всех остальных. Он бы желал, чтобы все знали, что они были героями.
Улыбка Альбуса по мере того, как Гермиона говорила, становилась всё бледнее. Помолчав, он сказал:
- Мне очень нравится тот человек, о котором вы говорите. Но он – не мой отец. Вы рассказываете про кого-то другого.
- Да… - протянула Гермиона. – Люди меняются.
- Хотя… - сказал Альбус задумчиво. – Я, наверное, должен рассказать вам одну вещь. Это одна из тех вещей, которая не укладывается ни во что. Мой отец пытался бороться…первое время. Я, конечно, был тогда маленьким, но я хорошо помню. Он хотел написать мемуары.
- Что? – изумилась Гермиона.
- Да. Сразу после выхода закона он был очень подавлен. И он хотел написать о войне. О Волдеморте. В общем, всю правду.
- И что, написал? – спросила Гермиона, чувствуя, как сердце от волнения забилось быстрее.
- Он пытался. Сначала он хотел найти все документы того времени. Всё, что сохранилось. Какие-то письма, ещё что-нибудь. Но ничего не нашёл. Всё куда-то пропало.
- Министерство? – предположила Гермиона.
- Он тоже так решил. Логичная догадка. Министерство каким-то образом выкрало все бумаги, чтобы ничто не напоминало. Но это только подстегнуло его решимость. И он принялся писать. Он писал по ночам, а утром мы находили в камине в его комнате кучу бумажного пепла.
- Он разочаровался в себе, как в писателе? – против воли улыбнулась Гермиона.
- Он так злился, профессор Грейнджер. Ходил такой издёрганный. И однажды я решил посмотреть, что он там такое пишет. Я дождался, пока он заснёт…он часто засыпал прямо за столом, в процессе работы. Прокрался в его кабинет и принялся читать его писанину. Он писал о том последнем вашем годе в Хогвартсе. Писал обо всём – об отношениях с мамой, о дружбе с вами и дядей Роном, об учителях… А о войне и Волдеморте – ни слова.
- Но почему? В чём тогда смысл?
- Он меня тогда поймал, - продолжал Альбус. – Ох, и попало же мне… Но потом как-то Джеймс услышал его разговор с мамой. Он не запомнил точно, но там было что-то про то, что он как будто пишет не про свою жизнь – и это получается непроизвольно.
Гермиона почувствовала, что у неё в глазах темнеет.
- И что дальше? – спросила она слабеющим голосом.
- Ничего… Он отказался от этой идеи. Стал сильно пить. Даже лечился в больнице святого Мунго.
- Гарри чуть не стал алкоголиком? – недоверчиво спросила Гермиона.
- Да. А всё, что написал, он сжёг. И с тех пор…такой. Что это может быть, кроме какого-то зелья или заклятья? Правда, я не знаю, что это за зелье или заклятье. Но я стараюсь это выяснить. Однако смысл мне не ясен до сих пор. Если его каким-то образом опоили зельем, то почему он всё-таки не забыл? Или оно действует так, что он просто не может записать это? Но это как-то совсем уж странно. Изощрённо.
- К тому же, зельем опоили тогда не только твоего отца, - сказала Гермиона.
- Что вы имеете в виду? – спросил Альбус.
- У меня…те же симптомы, - неохотно ответила она. – В том смысле, что я пишу о событиях, которые никогда не происходили. Которые просто не могли произойти.
- Что за события?
- К войне отношения не имеют, - отрезала Гермиона, отводя глаза. – Просто о жизни. Я писала о них против воли, и не знала, откуда они брались. Это было похоже на то, как будто в голове у меня какой-то блок, и из-под него прорываются воспоминания.
- Тогда – всё-таки заклинание Забвения? Или какое-то зелье, которое подавляет воспоминания?
- Понимаешь, в чём дело… - сказала Гермиона, помедлив. – Те события, о которых я говорю, совершенно точно никак не касаются войны. И я не понимаю, зачем меня могли заставить их забыть. В случае с Гарри можно предположить, что заклинание, наложенное на него, действует так, что, как только он пытается написать что-то о войне или Волдеморте (что-то, идущее вразрез с законом), из-под его пера выходят какие-то незначительные подробности его мирной жизни…или ложные воспоминания…
- Ложные воспоминания? – задумчиво повторил Альбус.
- Так вот, в случае с Гарри это ещё можно объяснить, но я-то ничего не пыталась писать о войне. То, что я собиралась написать, совершенно…безопасно для Министерства. И мне непонятно, откуда полезли эти ложные воспоминания в моём случае. А если они настоящие, то я опять-таки не понимаю, с какой целью меня заставили всё это забыть.
- Да что это, в конце концов? – не выдержал Альбус.
- Кое-какие детали моей биографии. Личные детали.
- Хм… - протянул Альбус. – То есть, получается, вы как будто придумываете их? Точнее, они словно бы всплывают из глубин сознания?
- Именно, - кивнула Гермиона.
- Это похоже на фантазии, профессор? – вдруг раздался голос из-за ближайшего стеллажа, и из-за него, нахально улыбаясь, вышел Джеймс Поттер.
- Мистер Поттер, - строго сдвинула брови Гермиона, но Альбус её опередил.
- Джеймс, - недовольно оборвал он брата, и Гермиона с удивлением услышала в его голосе интонации, которые ужасно напомнили ей Малфоя. – Профессор Грейнджер – на нашей стороне. Напоминаю тебе, что она вообще первый взрослый человек, который готов разговаривать с нами об этом. И я не позволю тебе всё испортить.
- Я и не собираюсь ничего портить, - огрызнулся Джеймс. – Просто хотел разрядить обстановку.
- Неудачно, - холодно заметил Альбус. Джеймс покраснел от злости. Было видно, что его бесит, когда брат включает слизеринца. Альбус обратился к Гермионе: - Я ещё подумаю обо всём этом, профессор. Только я бы хотел, чтобы вы иногда… - Он сделал паузу, собираясь с духом. - Вы не могли бы взять для меня кое-какие книги из Запретной секции?
- Конечно, Альбус, - кивнула Гермиона, улыбаясь про себя. Понятно было, что мальчик просто решил воспользоваться возможностью добраться до книг, на которые давно облизывался. Впрочем, Гермиона ничего не имела против. Она ещё помнила времена своей учёбы, когда от одной только фразы «Запретная секция» волоски у неё на руках и на загривке вставали дыбом от сладкого предвкушения.
- Нам пора на завтрак, - вдруг сказал Джеймс.
- Я пока не пойду, - покачал головой Альбус. – Мне ещё кое-что надо здесь закончить.
Так что из библиотеки Джеймс с Гермионой вышли вдвоём.
- Ты ведь слышал наш разговор, Джеймс, - сказала Гермиона. – Может, у тебя есть какие-нибудь предположения?
Джеймс пожал плечами.
- По-моему, Ал всё усложняет. Я знаю только, что был принят этот закон. И ещё я знаю, что так просто я этого не оставлю. Алу бы только искать скрытые мотивы и задавать вопросы, ответы на которые всё равно невозможно найти. Он умный, но каши с ним не сваришь. Когда надо просто пойти и что-то сделать, из Ала плохой помощник.
Гермиона не смогла удержаться от улыбки.
- Именно поэтому вы и оказались на разных факультетах.
Джеймс нахмурился.
- Да, я знаю, что для Гриффиндора он не подходит. Но почему его запихнули в эти подземелья? По-моему, ему прямая дорога в Когтевран. Такой же книжный червь, - сказал он, с какой-то надеждой глядя на Гермиону, словно ожидая от неё подтверждения, что всё это ошибка и случайность.
«Ну, значит, в нём есть что-то ещё», - подумала про себя Гермиона, вспоминая властные и высокомерные интонации, которые порой проскальзывали в голосе Альбуса, но ей не хотелось огорчать Джеймса, который явно очень болезненно переживал распределение брата. В его систему координат никак не укладывалась эта двойственность: с одной стороны, он любил брата, с другой – ненавидел слизеринцев. Ненавидел, как казалось Гермионе, просто из бравады, по традиции, стараясь показать себя истинным гриффиндорцем. Он хотел задирать их при каждом удобном случае, драться с ними, устраивать магические дуэли – в общем, всячески защищать доброе имя своего факультета и по мере сил утверждать его бесспорное превосходство над вечным соперником. А ему приходилось угрюмо молчать, когда его однокурсники хвалились своими подвигами, и он чувствовал себя не просто недостаточно «своим» в компании гриффиндорцев («Так, Пит, при Джеймсе не вздумай рассказывать об этом случае у озера. Ты, конечно, здорово отделал этого урода, но у Джеймса на Слизерине брат. Бедняга опять будет чувствовать себя полным кретином. Вот уж не завидую»), а прямо-таки дважды предателем. Для него, лидера по характеру и страшного забияки, желающего всегда быть в центре внимания, это было нелёгким испытанием.
Понимая всё это, Гермиона постаралась перевести тему.
- Но ты же всё равно не знаешь, что делать, - заметила она.
- Да, не знаю, - согласился Джеймс. – Но я этого и не узнаю, пока Альбус будет выдавать вопрос за вопросом, один другого сложнее и бессмысленнее.
- У меня тоже много вопросов… - задумчиво сказала Гермиона. – Но, наверное, всё не те.
- В каком смысле? – не понял Джеймс.
- Знаешь, у одного маггловского писателя-фантаста* есть рассказ, в котором какая-то сверхраса создала Ответчик – прибор, внутри которого находились ответы на все вопросы. «Он знал природу вещей, и почему они такие, какие есть, и зачем они есть, и что все это значит, - процитировала она по памяти. – Ответчик мог ответить на любой вопрос, будь тот поставлен правильно». Но никто так и не смог задать ему правильный вопрос.
- Почему?
- Его создатели, ну, представители этой самой сверхрасы, когда создавали Ответчик, рассчитывали, что ему будут задавать корректные вопросы. Они оперировали определёнными понятиями, теми пластами знания, которые не были доступны никому, кроме них. Это то же самое, как если бы тебя спросили: «Почему Земля плоская?» И ты бы знал, что на самом деле Земля круглая, и даже знал бы, почему и зачем она круглая, но ты бы не мог им всего этого рассказать, потому что не имеешь права выходить за рамки сформулированного вопроса. В общем, смысл рассказа в его последней фразе: «Чтобы правильно задать вопрос, нужно знать большую часть ответа». Ну, и у меня как раз чувство, что я просто блуждаю в темноте и не знаю, что именно нужно спрашивать, чтобы узнать, что происходит.
Джеймс смотрел на неё и улыбался.
- Интересно, в магическом мире могло быть изобретено что-нибудь подобное? – задумчиво продолжала Гермиона.
- Надо у папы спросить, - сказал Джеймс.
- У Гарри? – удивилась Гермиона. – Он-то тут при чём? Если этим где-то и занимались, то, скорее всего, в Отделе Тайн.
Джеймс удивлённо воззрился на неё, а потом спросил осторожно:
- Профессор Грейнджер, а где, по-вашему, работает мой отец?
- Возглавляет Управление мракоборцев, по-моему, - рассеянно ответила Гермиона.
- Вообще-то, - заметил Джеймс, - он уже восемь лет как глава Отдела Тайн.
*Речь идёт о Роберте Шекли. Рассказ называется «Верный вопрос».
