Побег

Глава 6

/Циничная сволочь, спасибо:) Сразу видно, что пацан:):):)
Воланда, ну, он сбежал в другую сторону. Там скалы только с одной стороны, а с другой - маленький лес и пристань для доставки новеньких./





Азкабан - не то место где хорошо мечтается. И все же, при известной доле изобретательности, помечтать можно. Например, он часто воображал себе, лежа на нарах с закрытыми глазами, что сейчас он их откроет и очнется в больничной палате. Дело было вот как - во время одной из вылазок Люциус Малфой угодил в него каким-то сильным оглушающим заклятием, его с размаху приложило об стену, он отключился и провалялся в коме целый месяц. Все очень беспокоились: Джеймс навещал его каждый день, молодая медсестра с длинными ногами поправляла одеяло, а целитель в очках и с аккуратной бородкой каждый раз, глядя на него, обеспокоено качал головой. Но теперь он, наконец-то, очнулся. Сейчас он откроет глаза и расскажет грубой, старой, толстой фельдшерице, какая жуткая ахинея ему приснилась - будто Поттеров прикончили, а он загремел в Азкабан. Еще он не забудет рассказать, что, согласно его коматозному сну, ему 34, хотя на самом деле он постарел всего на месяц и ему по-прежнему 22. А фельдшерица в ответ покрутит пальцем у виска, рявкнет, чтобы он не баловался с едой, причесал свои патлы и вообще морально готовился на выписку, потому что нечего таким здоровым кобелям прохлаждаться на больничной койке. Ему вообще через неделю на работу - у Министерства каждый аврор на счету, как-никак - Война. А он на это заржет, швырнет в нее куском хлеба и окончательно доведет старуху до ручки.

Но тут в его мечты всегда вторгался тюремный холод, вой ветра на улице и под потолком, жесткие нары и вонючая подушка. Букет, который даже с закрытыми глазами невозможно игнорировать, и которого никак не может быть в чистой и аккуратной больничной палате св. Мунго. Значит, кошмар продолжается. Значит, он все еще в коме. Ну ничего - тем дольше будет его рассказ, когда он очнется. Тем веселее ему будет потом об этом вспоминать.

Вот и сейчас он также лежал с закрытыми глазами, только на этот раз мечты о больничной койке нарушил мягкий, но сырой и топкий мох под боком, запах леса и шум листвы где-то над головой. Понятное дело, что он не в больнице. Но, великий Мерлин… это уже не Азкабан. Нет этой плесневелой вони, этой вечной темени, этого каменного мешка со всех сторон и протяжных, злобных завываний холодного ветра, норовящего забраться под робу! Это лес - мягкий, шотландский лес, а сегодня - 25 июня. Значит, лето. Значит, он еще не попался. Значит, это солнце - самое настоящее, обычное лесное солнце - греет ему нос и заставляет жмуриться.

Он открыл один глаз и осмотрелся. События прошедшего дня смешались в голове, все было какое-то мутное и свистящее - лучше и отчетливее всего он помнил стук собственного сердца в ушах, в голове, в горле, в животе - повсюду. Что-то мелькает под ногами, что-то происходит позади, но что - этого он совершенно не заметил, и как ни старался вспомнить детали своего побега, его попытки не увенчались успехом.

Кое-что он, правда, все-таки вспомнил. Поднявшись на ноги и от души отряхнувшись, черный пес потянул носом свежий лесной воздух и уловил сильную рыбную вонь. С чего бы? Вчера, соскочив с лодки, он бежал прочь со страшной скоростью до тех пор, пока не рухнул без сил на мох посредине какого-то леса. По-хорошему, надо бы было этот мох разгрести, чтобы не промокнуть, но в тот момент он не заметил ни сырости ни мха - он вообще плохо виде. Мешали желтые круги перед глазами, оглушительный стук сердца и невнятный гул в голове.

По его расчетам, от воды он убежал довольно далеко. Откуда же несёт рыбой? Пес сел на муравейник и в следующий миг с визгом отскочил в сторону. В голове сразу прояснилось, и, сложив два и два, он понял, что рыбой воняет его собственная шерсть. Пролив между островом и Азкабаном он переплыл в лодке, спрятавшись под большим куском мешковины на корме, прикрывавшем какой-то алюминиевый таз. В этот-то самый таз он и залег, чтобы его было не заметно из-под тряпья. Теперь-то он понял, что от обнаружения его спасло только то, что перевозчик то ли понемногу браконьерствовал, то ли просто занимался несанкционированной рыбной ловлей при помощи служебной лодки, и перевозил свои добычу именно в этом тазу. Поэтому он и спрятал его под мешковину. Поэтому он ни разу за всю поездку не откинул тряпку. Поэтому он старался держаться от таза подальше - чтобы не привлечь чье-нибудь внимание, чтобы не вызвать подозрений. И поэтому теперь шерсть Сириуса Блэка отчаянно воняла рыбой, к тому же, похоже, тухлой.

Пес состроил козью морду, вроде как брезгливо поморщившись, от души чихнул и, оглядевшись и прикинув, с какой стороны пришел вчера, потрусил в противоположном направлении. Не такие уж необъятные леса в старой, доброй Шотландии - если бежать все время прямо, рано или поздно выйдешь к людям.

Хоть бежать от этого становилось труднее, дышал он глубже обычного. Чистый лесной воздух был поразительно вкусным - таким сочным, легким, ароматным, что, казалось, надышаться им невозможно. Какие-то лешаи, мох и трава выглядели такими мягкими и пушистыми, что он один раз не выдержал, разбежался и прыгнул в заросли подлеска. Раздался противный, хлюпающе-чавкающий звук - как-никак, мох, казавшийся сухим и приятным на ощупь, был, на самом деле, мокрым и вязким. Шерсть, недавно высохшая, снова намокла и Сириус, глубоко вздохнув, поднялся на ноги.

Он внимательно прислушивался ко всему, что происходит вокруг. Есть ли за ним погоня? Должна быть, обязательно должна быть. Поэтому он твердо решил в человека превращаться только в случае крайней необходимости, да еще тогда, когда он станет душить Питера - уж очень хотелось, чтобы малютка Петтигрю до самой своей кончины не видел ничего, кроме его - Блэка - лица. "От такого лица можно умереть от инфаркта и безо всякого удушья" - усмехнулся про себя Сириус и еще раз напомнил себе в человека не превращаться. Не стоит без толку пугать добрых шотландских крестьян.

К людям хотелось. Не стоило бы - это да, но ужасно хотелось. Он ведь в собачьем обличье. Собака - друг человека, а Сириус Блэк, беглый убийца отвратительный на вид - его враг, поэтому пса никто не тронет, а, может быть, даже пожалеют. Бродячая дворняга, несомненно, больше заслуживает жалости, чем голодный, оклеветанный беглец. Дворнягу пожалеют дети, взрослые сочувственно подожмут губы - все хотят с ней поговорить по душам, заглянуть в большие, грустные глаза и посочувствовать. Может статься, что дворняге даже дадут поесть что-нибудь более вкусное, чем крысы. Хотя, что может быть вкуснее крыс для Сириуса Блэка? Ни одно бланманже не сравниться для него со вкусом свежей, крысиной крови на языке, треском разрываемой шкуры, да еще под музыку истошных визгов ее обладательницы. Каждая крыса - это почти Питер. Ну почти. Если один глаз прикрыть, а вторым смотреть не на жертву, а куда-нибудь в сторону, то разница вообще не заметна. Сколько Питеров он удавил и сожрал за свою жизнь? Тьму. И ни одного настоящего.

"Черт, надо было его задушить и проглотить еще в школе. Мерлин, кто бы догадался? Да никто! Пропал ученик - и с концами. Выкопали бы ему где-нибудь пустую могилу, и надпись бы на памятнике сделали: "Здесь пусто. Здесь не покоится Питер Петтигрю, потому что он сожран своим одноклассником и навеки похоронен в его желудке", - думал Сириус, неспешно доедая очередную крысу. А, может, это просто большая мышь - откуда крысе оказаться в лесу? Крысы живут рядом с людьми. Подъедают за ними, какают у них в подвалах.

Мерлин, полминуты! Потрать он в школе полминуты своей жизни, чтобы сожрать Питера - сэкономил бы 12 лет! Не говоря уже о том, что Джеймс был бы жив! Проклятье….

Не доев пойманного зверя, он пошел дальше, проклиная свою тупые мозги, которые не додумались до такого простого хода - съесть старину Питера. А косточки выплюнуть.

От этих сладких мыслей боль в ногах сразу ослабела, сон как рукой сняло, а ярость, чуть притупившаяся под влиянием умиротворяющего пейзажа, загорелась с новой силой и заставила ускорить шаг.
______

На второй день лес стал редеть. С каждым часом Сириус все больше удивлялся тому, что еще не пойман. Хотя оно и понятно - дементоры не чувствуют его в собачьем обличии, а он их чувствует, и будь они где-нибудь поблизости, погода не казалась бы ему такой прекрасной, крыса - такой вкусной, а блохи - такими милыми созданиями. Надоедливыми, но очаровательными. Вообще, все живые твари кроме, пожалуй, Питера, казались ему сейчас милашками.

К вечеру он вышел в поле, разделенное на две половины петляющей, асфальтированной дорогой. "Макдивилль прямо по курсу. Поезжайте, никуда не сворачивая, и упретесь прямо в городской базар" - гласил красочный плакат у дороги, на котором был изображен жизнерадостный, краснолицый толстяк. Ну что же, базар так базар. Это даже хорошо - на базаре можно стащить что-нибудь вкусное, послушать сплетни. Но главное - необходимо было точно узнать, где он находится и в какой стороне Лондон.

Еще накануне ночью, прежде чем уснуть на пару коротких часов - дольше спать он себе не позволял, хотя очень хотелось, - Сириус принял решение идти в сторону Лондона. Он объяснял это тем, что оттуда он попадет на платформу 9 3/4, и вдоль железнодорожных путей, прячась по кустам, доберется до школы. Цель его - длинный, рыжий мальчик Уизли, добрый хозяин Питера. Где он проживает - неизвестно, но он точно будет в Хогвартсе

Но было и еще кое-что. Будучи честным с самим собой, Сириус знал, что, скрываясь в Лондоне, он ни за что не сможет сдержаться и не заглянуть в пригород, где живет сейчас Гарри Поттер. Взглянуть на него хоть одним глазком хотелось ужасно - почти также сильно, как растерзать Петтигрю. Казалось, будто он увидит Гарри - и Джеймс оживет, и сам он станет таким, как прежде. То, что Гарри - следующее поколение, ребенок, по возрасту годящийся ему - Блэку - в сыновья, у Сириуса никак не укладывалось в голове. Было такое чувство, что они с Гарри почти ровесники - ну, может, Гарри чуть-чуть младше. На пару месяцев. Как Джеймс.

Адрес Сириус знал - он был там однажды. Поттеры только что сняли квартиру в Лондоне: Джеймс руководил перевозом мебели на новое место жительства, и попросил Сириуса на мотоцикле съездить с Лили к ее сестре - забрать кой-какие памятные вещи. Полетать не довелось - Лили не позволила, сказала, что Петунью это убьет - и теперь Блэк был этому несказанно рад. Он хорошо запомнил, как от Лондона добраться до дома Дурслей, потому что ехали медленно и осторожно - на больших скоростях Эванс начинала визжать над ухом.

Так что оставалось только добраться до Лондона, оттуда - до дома Гарри, и уж только потом - в погоню за Питером.

Таков был план действий. Очень приблизительный, но Сириусу он нравился - оптимистичный и долгосрочный.

С этими мыслями он бодро шел в густой, высокой траве, не теряя из виду дорогу, и временами ему казалось, что не было никакого Азкабана, не было никакого каменного мешка, а он просто однажды, мальчишкой, вылез в полнолуние погулять и так и бредёт уже 12 лет, двигаясь к неведомой цели.