Глава 6Уважаемые читатели (если таковые еще наблюдаются), в очередной раз прошк прощения за долгое отсутсвие. Дело в том, что мне пришлось уехать на две недели. Простите, что не предупредила, не думала, что возникнуть проблемы с интернет-соединением.
Искренне раскаиваюсь, и поэтому, дабы хоть немного загладить свою вину, представляю Вашему вниманию сразу две главы.
Предупреждаю, события могут показаться неожиданными и неправильными. Сначала все планировалось по-другому, но, поскольку заранее составленные и тщательно продуманные планы, как раз-таки, и срываются, все обернулось именно так.
Что ж, приятного прочтения, если оно все еще может таковым казаться.
Искренне Ваша, мучимая собственной совестью, Tsedrella Black.
Глава 6.
Лето шло своим чередом. Дни сменяли друг друга с такой скоростью, что казалось, будто кто-то заколдовал стрелки часов, заставив их двигаться быстрее обычного.
Был конец июля, значит, с последних описываемых событий прошло около двух недель.
Все это время одна очень деятельная до этого молодая ведьма вела себя на удивление тихо и мирно. Но все ее соседи подозревали, что это лишь затишье пред бурей.
Действительно, весь прошедший месяц Гермиона просиживала целые дни в библиотеке, впрочем, ничего грандиозного не планируя. Так казалось на первый взгляд.
Но у всех, кого более-менее по-настоящему заботила судьба девушки, возникал вопрос: «Что же она там делает целыми днями?»
Все обитатели и гости дома на Площади Гриммо 12 стали частенько заглядывать в библиотеку под самыми разными предлогами.
И если Гарри, Сириуса, почти всех Уизли, Ремуса и Тонкс волновало физическое и эмоциональное состояние Гермионы Лестрейндж, то прочие члены Ордена Феникса проверяли, не затевает ли объект подозрений их главы чего-то, что могло бы отрицательно сказаться на планах их организации.
Но и те, и другие видели одно и то же.
Гермиона то корпела над горой домашнего задания, то переписывалась с Ноттом, то читала книги о чистокровных семьях и родовой магии. Никто не мог доказать на деле, что она что-то задумала, но не мог и опровергнуть этого.
Конец всему этому положил Сириус. На последнем собрании Ордена он открыто выдвинул эту тему на обсуждение.
Дамблдор, в свою очередь, сначала пытался отрицать свою к этому причастность, но, под мощным напором Блэка, все же сдался.
- Да, Сириус, - признался директор Хогвартса, - я просил некоторых членов Ордена приглядеть за мисс Лестрейндж, поскольку она в свое время причинила мне некоторые беспокойства.
- Да что Вы к ней привязались, Альбус? – вопрошал Блэк, - что плохого в том, что девочка вступилась за близких?
- Хорошо, это в случае с Беллатрисой и Люциусом, - не мог не согласиться седовласый маг, - но что ты скажешь о Юлиане Нотте?
- Здесь в ней заговорила воспитанница Гриффиндора, - подключился к ним Люпин, - она не пожелала мириться с несправедливостью. Да, безусловно, Нотт – бывший Пожиратель, но он отбыл свой срок. А в последнее время находился под Империусом.
- Что ж, ты прав, Ремус, - нехотя признал Дамблдор, - но как ты объяснишь то, что мисс Лестрейндж периодически переписывается с мистером Ноттом-младшим?
- Ну, Теодор, разумеется, был ей благодарен, - проговорил оборотень, - и, возможно, их вынужденное общение стало приятным для обоих. Разве странно, что у Гермионы появился новый друг? И что в этом подозрительного? Простите, но мне этого не понять.
- Да влюбилась девчонка, сколько можно! – взорвался Сириус.
Все, как один, уставились на него. Лица членов Ордена выражали полнейшее недоумение и искреннее удивление.
- Что вы так смотрите? – в свой черед изумился Блэк, - она – пятнадцатилетняя девчонка, а вы устанавливаете за ней слежку, как за ловкой интриганкой. В конце концов, возраст самый подходящий. И вообще, разве лучшая ученица за Мерлин знает, сколько лет, не может себе этого позволить? Этим объясняется и ее постоянное одиночество, и их частая переписка. Но домашнее задание она выполняет, я сам видел. Значит, поводов для беспокойства нет.
- Сириус прав, - согласился с другом Люпин, - этим все объясняется. Вы действительно перегнули палку, Альбус. Я, конечно, понимаю, что доверяй, но проверяй, но это уже слишком.
- Да, однажды она доставила Вам некоторые неприятности, - продолжил Бродяга, успокоившись, - но это вполне оправданно. Вы отказались помочь ей, и она решила действовать сама. Поймите, Беллатриса – ее мать, и она любит ее, несмотря ни на что. Между прочим, Альбус, - взгляд Блэка вдруг остановился на Северусе Снейпе, - Белла отбыла срок за предыдущие годы своих злодеяний, в отличие, например, от Нюниуса. А потом она не могла до конца осмыслить происходящее вследствие серьезной психологической травмы, вызванной потерей единственной дочери. Это ли справедливо?
- Не смей называть меня так! – Снейп вскочил с места, - я готов был сесть в этот чертов Азкабан! Но вышло иначе. Это не моя вина.
- А чья, Снейп? – Сириус вопросительно поднял брови.
- Это не моя тайна, Блэк, - ответил мастер зелий.
- Ты весь такой таинственный, что мне даже не по себе, - съехидничал Бродяга.
- О, это не твои проблемы, не беспокойся, - профессор зельеварения расплылся в мерзкой усмешке, - подумай лучше о собственной племяннице. Как бы она не стала подобной мне.
- Что ты хочешь этим сказать, Снейп? - Сириус был взбешен.
- Абсолютно ничего, Блэк, - издевательски протянул тот, - если я правильно понял, то собрание окончено. Всего хорошего.
И, взметнув полами черной мантии, Северус Снейп покинул дом.
В то же самое время Гермиона сидела в библиотеке и читала очередное письмо от Макгонагалл.
Профессор сообщала, что, скорее всего, директор нашел все интересующие его воспоминания. Все они были просмотрены ею, а их копии высланы самой девушке.
«Я не совсем понимаю, зачем Вам это нужно, мисс Лестрейндж, но пытаюсь помочь, чем могу. Прошу Вас, если узаете что-то, сразу же пришлите сову. И, мой Вам совет, оставьте Вы это дело. Но я знаю, что Вас не переубедить, поэтому хочу, чтобы Вы посвятили в эту тайну еще кого-нибудь. Кого-то, кому Вы можете доверять. Так Вам будет легче нести бремя этого секрета…
Искренне Ваша М. Макгонагалл.
P.S. Если не хотите стать похожей на профессора Снейпа, внемлите моему совету.
Гермионе самой недавно пришла в голову мысль о посвящении кого-либо еще в свои планы. Да, перспектива становится подобием мастера зелий, не привлекала ее, поэтому Лестрейндж занялась поиском того, на кого всецело может положиться.
Первой кандидатурой был, несомненно, Гарри Поттер. Ее лучший друг, смелый парень, прошедший через многое. Но именно последнее обстоятельство и останавливало Гермиону. Вспоминая этого зеленоглазого брюнета, она чувствовала огромную нежность. Он слишком многого лишился в этой жизни. «Новое дело повлечет за собой ответственность», - рассуждала она мысленно, - « Зачем ему лишний груз? Это утраченное пророчество не дает ему покоя. И потом, что-то многоуважаемый директор заинтересованно на него посматривает. Наверняка хочет вернуться на прежнюю высоту в его глазах. Наверное, доверит ему какую-то сверхважную тайну, от которой будет зависеть многое. Секрет, который на деле будет иметь меньшую ценность, чем на словах. Нечто, из-за чего Гарри будет готов пожертвовать собой. А поскольку есть люди, которым он дорог, то есть риск потерять многих, помимо него. Нет, Гарри не подходит».
Второй была Джинни Уизли. Но Гермиона отмела этот вариант почти сразу же. «Джинни», - думала она, - «верная подруга. Но, боюсь, твой страх за Гарри, которого напрямую касается тайна крестражей, я это чувствую, помешает тебе. Он слишком дорог тебе, впрочем, как и ты ему. Нет, Джинни, нет».
Третьим претендентом на посвящение в тайну оказался Теодор Нотт. «Тео», - девушка глубоко задумалась, - «мы с тобой едва знакомы, пусть и проучились бок о бок пять лет, но уже успели стать лучшими друзьями. По крайней мере, я считаю тебя таковым, ведь рядом с тобой я не боюсь показывать свою слабость. Ты понимаешь меня, как никто. Можешь поддержать, когда это необходимо. Ты умен, проницателен. Ко всему относишься чисто по-слизерински. Иными словами говоря, анализируешь все с нескольких сторон, делаешь верные выводы. Но нужно ли тебе это? Именно этот вопрос и не дает мне покоя».
Еще несколько часов Гермиона мучала себя подобными размышлениями.
Через некоторое время в библиотеку заглянула Нарцисса.
- Добрый вечер, Миона. Надеюсь, я тебе не помешала?
- Добрый вечер, Цисси. Нет, что ты, конечно нет, - ответила девушка, мысленно благодаря собеседницу за отвлечение от бесполезных, но тяжелых размышлений.
- Знаешь, я хотела сказать, что мы с Драко переезжаем, - проговорила леди Малфой, опускаясь в кресло.
- Но куда? Вам нужна какая-то помощь? – спросила Лестрейндж.
- Видишь ли, за всю жизнь мне удалось накопить несколько тысяч галеонов, - пустилась в объяснения женщина, - а поскольку обстановка в этом доме, мягко говоря, напряженная, я купила небольшое поместье на юге Англии. Туда-то мы и перебираемся. Нет, какая помощь, о чем ты? Все уже готово. Переезд намечен на завтра.
- Что ж, ясно, - Гермиона кивнула, - я вас понимаю, будь моя воля, я бы тоже куда-нибудь съехала отсюда. Как Драко?
Дело в том, что Малфоя-младшего уже недели три, как выписали из больницы, и все это время он вместе с Нарциссой жил здесь, на площади Гриммо. Многие члены Ордена Феникса смотрели на мать и сына, как на воплощение вселенского зла, но Сириус открыто заявил, что у леди Малфой столько же прав на этот дом, сколько и у него самого. Поэтому все они должны радоваться, что Цисси не вышвырнула их вон.
Да, открыто никто им ничего не высказывал, но и Нарцисса, и Драко замечали взгляды, которыми частенько буравила их так называемая «светлая сторона».
К счастью, обошлось без конфликтов, поскольку Уизли перед самой выпиской Малфоя вернулись к себе в «Нору». Дамблдор, появившись в тот же день, забрал Гарри. Позже Поттер прислал сову, информируя крестного о том, что он у Уизли.
После этого Сириус очень сильно разозлился на Дамблдора.
- Гермиона, ты меня слышишь? – сквозь воспоминания услышала девушка голос тети.
- О, прости, Цисси, меня что-то на ностальгию потянуло, - Миона виновато воззрилась на собеседницу, - ты что-то сказала?
- Да, - леди Малфой ласково улыбнулась племяннице, - я сказала, что Драко в полном порядке. А в кухне сейчас очередное собрание Ордена Феникса. Проходя мимо, я слышала, что у Дамблдора есть подозрения на твой счет. И он просил некоторых членов своей организации понаблюдать за тобой. А Сириус активно пытался развеять все эти подозрения. Он объяснял твое затворничество влюбленностью.
- Правда? – изумилась Гермиона, - интересно. И кто же, по его мнению, похитил мое сердце и водворил в душе печаль?
Не выдержав, обе прыснули.
- Теодор Нотт, - улыбаясь, поведала Нарцисса и, увидев, как племянница залилась краской, восторжествовала, - и, похоже, он недалек от истины.
- Цисси, не надо, - девушка поставила перед собой ладони на манер стены.
- Да ладно тебе, - примиряюще улыбнулась Цисси, мягко опуская ее руки, - достойный выбор, Миона. Нет, серьезно.
- Гермиона, - в «храм знаний» заглянул Сириус, - я хотел…
- Сколько можно, Сириус? – устало спросила та.
- О чем ты? – Блэк вмиг посерьезнел, - что произошло?
- Да, Сириус, ты, несомненно, прав, - глядя прямо ему в глаза, отчетливо проговорила Гермиона, - мне надоело обманывать саму себя.
Договорив, она поднялась с места и, выйдя из библиотеки, направилась к себе.
- Что случилось, Цисси? – обратился пораженный Блэк к кузине.
- Просто ты слишком громко за нее заступался, - ответила женщина, - она слышала, чем ты объяснил ее поведение. Похоже, ты действительно прав.
- И зачем нужно было это представление? – удивлению Сириуса не было предела.
- Просто она пыталась уверить всех, в первую очередь саму себя, в обратном, - пояснила Нарцисса, - но все ее доводы не смогли опровергнуть этого факта.
В ответ Сириус пробормотал себе под нос что-то, похожее на «Девчонки».
По дороге к себе Гермиона думала о том, что устроила в библиотеке. Ей уже было совестно за то, что она так поступила с Сириусом, ведь он защищал ее от нападок директора. За этими размышлениями она не замечала ничего вокруг. Поэтому, каково же было ее удивление, когда она, врезавшись во что-то, полетела было вниз.
Вдруг ее падение остановилось. Подняв глаза, девушка обнаружила Драко, аккуратно придерживающего ее.
- О, извини, я… - начала оправдываться она, снова ощущая под ногами пол.
- Задумалась? – кузен улыбнулся, не ехидно усмехнулся, не расплылся в ухмылке, а именно улыбнулся, - ничего, бывает. Аккуратнее в следующий раз.
- Спасибо, Драко, - Гермиона попыталась улыбнуться в ответ, но улыбка вышла грустной и какой-то вымученной.
- В чем дело, Миона? – в голосе Малфоя слышалось беспокойство.
- Э-м… я…я просто устала бежать от правды, но и принять ее не так-то легко, - чуть дрогнувшим голосом ответила она и, круто развернувшись, побежала обратно.
- Вот и пойми ее, - вслух высказал удивление Драко и продолжил прерванный путь в помещение для сов.
Гермиона тем временем возвратилась в библиотеку. Точнее, влетела, как вихрь торнадо. В «храме знаний» был только Сириус Блэк.
- Сириус, прости меня, пожалуйста, - на одном дыхании выпалила девушка, - ты не виноват в том, что я долго не признавала правду. Я была неправа, извини.
- Ничего, Миона, - внезапными извинениями Блэк был поражен гораздо больше, нежели неожиданной вспышкой, - признаться, я тебя не совсем понимаю, но извинения приняты. Правда, я удивлен, что ты просишь прощения. Ну, подумаешь, вспыхнула, с кем не бывает.
- Знаешь, Сириус, извинения лишними не бывают, - философски заметила та, - иногда кажется, что пустяки, а человеку обидно. А, учитывая нынешнюю обстановку, нам нельзя отдаляться от близких, в частности, друг от друга. И потом, принести извинения не так страшно. И я считаю, в этом нет ничего оскорбительного. Гораздо страшнее осознавать, что человек, знающий множество твоих тайн теперь может выдать тебя врагу.
- Ты так считаешь? – Сириус недоверчиво прищурился, - а, скажем, если тебе придется извиняться перед Роном. В этом ты тоже не видишь ничего оскорбительного?
- В самом факте извинений, нет, - серьезно ответила Гермиона, - а вот в последующих за ними обвинениями и сквернословием с противоположной стороны, да.
- Да, Рональд не упустит возможности поругаться, - признал Бродяга, - и что с ним такое? Этим летом он, будто с цепи сорвался.
- Ревность страшна, тебе это известно лучше меня, Сириус, - проговорила Гермиона, голос ее звучал на удивление просто, - и она толкает людей не только на оскорбления, но и на кое-что похуже.
- Ревность? – не понял Блэк.
- Только не говори, что не замечал, как на меня смотрел Рональд, - произнесла Лестрейндж как-то неопределенно, - и, учитывая мое к нему отношение и появление в моей жизни Теодора, ревность с его стороны вполне оправдана. Конечно, Тео – основной фактор, ведь Рон редко считается с чужим мнением.
- Прости, не сразу дошло, о чем ты, - Сириус почесал в затылке, - близится моя старость.
- Перестань, ты просто устаешь на работе, - Гермиона тепло ему улыбнулась, - а туту еще Дамблдор на тебя наседает. Мало того, что штаб Ордена Феникса расположен в твоем доме, и того, что ты сам в нем состоишь, так многоуважаемый директор еще подбирается к Гарри и пытается навести на меня подозрения в переходе на другую сторону. Я вижу, как ты переживаешь, - с этими словами она подошла к сидящему в кресле Бродяге и опустила руку ему на плечо, - но, что бы ни случилось, помни, ты не один, Сириус. С тобой всегда я и Гарри. Скоро все закончится, обещаю.
- Спасибо, Миона, - Блэк накрыл ее руку своей ладонью, - но, думаю, не стоит забывать Беллатрису. Учитывая последние события, уверен, она тоже будет с нами. Я не понимаю мотивов Дамблдора. Чего он добивается?
- Понимаешь, Сириус, я не хочу представлять его абсолютным злодеем, ведь не бывает только хороших или плохих людей, - Гермиона обошла дядю и заняла кресло напротив, - в каждом и то, и другое. В большей, или меньшей степени. Каждая наша мысль, каждое наше действие, все это неоднозначно. Нам они могут казаться благими, а кому-то, чье мнение мы не учитывали, все это выйдет боком. Так и здесь, - она вздохнула, собираясь с мыслями, - Дамблдор умен, он – выдающийся маг, это общеизвестные факты. Современникам он кажется настолько положительным, что в это с трудом верится. Но, тем не менее, его считают чуть ли не Мерлином наших дней. Но никто не лишен отрицательных качеств, в том числе и Альбус Дамблдор. Мне кажется, что он – любитель интриг и манипуляций. Выдающийся интеллект помогает ему адаптироваться к любым обстоятельствам и, по возможности, повернуть дело в нужную ему сторону. А с помощью огромного магического мастерства и множества заслуг он может манипулировать людьми так, что они об этом и не догадываются. Если тот же Волдеморт пользуется угрозами и пытками, то Дамблдор избегает открытой демонстрации возможностей. Он очень хороший конспиратор и шифровальщик, раз подобные действия до сих пор сходили ему с рук. Только вот он недооценил обстоятельство с Беллатрисой и прогорел. Поэтому, чтобы обелить себя перед общественностью, он и выдвигает теории относительно моего якобы перехода по другую сторону баррикад. А Гарри, как надежда всея магического мира и, как его теперь называют, Избранный, представляет собой мощную политическую фигуру, пусть и сам этого не осознает. Поэтому Дамблдору важно заручиться его полным, можно даже сказать, слепым доверием, чтобы с его помощью достичь своих целей. Политика, она как шахматы, Сириус. А война с Волдемортом есть гражданская война, т.е. немаловажное событие во внутренней политике магической Британии.
- Ты так глубоко мыслишь, Миона, - бесцветно отозвался Блэк, - ты говоришь о таких сложных вещах, о которых я не то, что в пятнадцать лет, до сих пор не помышлял, - он опустил голову.
- Жизнь – сложная штука, Сириус, как ни крути, - спокойно ответила Гермиона, - я понимаю, что жить и верить в добренького Дамблдора и в его идеи, чем признать в нем тонкого интригана и расчетливого политика. Ты сам себе хозяин, поэтому решай сам, кто такой Альбус Дамблдор. Мерлин наших дней, или же хитрый лицемер, преследующий собственные цели.
- Ты права, Миа, абсолютно во всем, - Бродяга вцепился с свои длинные волосы, - мне очень хочется вновь поверить в доброго сребробородого старичка, но я не могу забыть твоих слов. Не думай, я не сомневаюсь в твоей правоте. Ты достаточно четко изложила свою точку зрения и подкрепила ее выводами, основанными на чистой неколебимой логике. Черт, а мир не так прост, как кажется на первый взгляд.
- Теперь ты понимаешь, чем отличается мышление гриффиндорцев и слизеринцев, - заметила Лестрейндж, - мысли краснознаменных проще, идеализированнее. А соображения «змей» больше основаны на логике и дедукции. Отсюда и постоянные разногласия между представителями этих двух факультетов. Одни не принимают суждений других, и наоборот. А если прибавить сюда свойственную гриффиндорцам упертость и характерное для слизеринцев чувство собственного превосходства, и тому подобные типичные качества обоих факультетов, получишь точную картину. Заметь, я не принимаю ничью сторону, а стараюсь судить максимально объекктивно.
- Ты снова права, Миона, - Блэк поднял на нее глаза, все его лицо выражало озадаченность, - черт, тебе удалось за несколько минут сломать все устои, сформировавшиеся за всю мою жизнь.
- Со мной было то же самое, - призналась Гермиона, - я поняла это на четвертом курсе, когда поссорилась с Рональдом из-за своего общения с Виктором Крамом. Потом я начала понимать некоторые мотивы слизеринцев, анализируя их слова и поступки. Постепенно я поняла образ их мышления. Все просто.
- Знаешь, Гермиона, тебе с твоими взглядами на мир нужно было попасть в Рейвенкло или Слизерин, - заметил Сириус, - так какого, протите, черта ты делаешь на Гриффиндоре?
- Ну, на каждое правило есть свое исключение, а иногда и целый ряд оных, - туманно ответила та, - надеюсь, ты не жалеешь об этом?
- Конечно, нет, Миа, я же пошутил, - принялся объясняться Блэк, - если бы ты не попала в Гриффиндор, кто бы разъяснил мне все это? И потом, распределение по факультетам – работа Сортировочной Шляпы. И не мне осуждать ее решения.
- Мысль здравая, - согласилась Миона и, заметив, что Сириус начинает клевать носом, прибавила, - иди-ка ты спать. У тебя, чувствуется, был тяжелый день, а тут еще я со своими сложными взглядами на обстоятельства. Тебе нужно отдохнуть.
- Очередная умная мысль за весь вечер, - усмехнулся Бродяга, - спокойной ночи, Миа.
- Спокойной ночи, Сириус, - ответила девушка, и Блэк, ласково потрепав племянницу по темным кудрям, отправился к себе.
Гермиона последовала его примеру.
Уже лежа в постели, она снова пустилась в размышления по поводу крестражей. Девушка окончательно решила посвятить в эту тайну Теодора. Только сделать это нужно посредством личной встречи. Да так, чтобы никто не мог подслушать или заподозрить неладное.
«Значит, придется отлучиться», - мелькнула мысль, - «но как же сделать это так, чтобы никто не увязался следом?»
С такими мыслями девушка погрузилась в царство Морфея.
Решение проблемы пришло на следующее утро за завтраком.
Гермиона просматривала свежий выпуск «Ежедневного Пророка» и вдруг взгляд ее зацепился за одну заметку. Репортаж об известном нумерологе, недавно закончившем очередную книгу. Лестренйдж, еще, будучи Грейнджер, интересовалась нумерологией. Она знала этого человека и признавала его гений. Поэтому приписка в конце, гласящая, что первая, ограниченная партия этих книг появится во «Флориш и Блоттс» на следующей неделе, несказанно ее обрадовала. Гермиона решила заполучить эту книгу, чего бы ей это не стоило.
Но потом она поняла, что это также отличная возможность встретится с Тео.
«Отлично, привоз назначен на будний день, значит, все будут на работе», - подумала девушка, - «а если еще взбунтоваться и наведаться в больницу, то более подходящих условий не придумаешь. Да, так и сделаю».
Здесь стоит сделать уточнение, что Гермионе в последнее время запретили навещать мать. Инициатива исходила от всем известного директора. Он мотивировал это тем, что обстановка накаляется, и ходить в одиночку опасно.
Девушка восприняла этот удар достойно, просто коротко кивнув. Никто и не догадывался, насколько она была зла и расстроена тогда. Ей хотелось проклясть Дамблдора за то, что разлучает ее с близкими ей людьми.
«Он забрал Гарри, загружает Сириуса делами Ордена, из-за него я лишилась лучшего друга, возможно, еще многие отвернуться от меня, но это неважно», - думала тогда Гермиона, - «он всячески препятствует моему общению с Тео, он наводит подозрения на Цисси и Драко, а теперь он же лишает меня возможности видеться с матерью. Это ему даром не пройдет, уж я об этом позабочусь».
«Ну, пришло мое время», - с каким-то мрачным удовольствием подумала Лестрейндж, - «нужно только сначала договориться с Тео. А затем открыто заявить премногоуважаемому директору о своем намерении. Так, сегодня как раз собрание, отлично».
И, закончив наскоро трапезу, девушка поспешила в библиотеку и засела за письмо другу.
Над этим посланием девушка билась дольше обычного. Бывало, что она тратила на ответ несколько часов, особенно, когда отвечала на письмо, где Теодор рассказывал о матери и своих взглядах на мир. Тогда она в очередной раз убедилась в том, что Тео – сильный человек. Ведь рассказывать о подобном очень тяжело, практически невозможно. А ему часто приходилось повторять это в последнее время. Гермиона, читая то письмо, каждый раз представляла, как его красивые ореховые, отливающие зеленью глаза, застилает прозрачная пелена слез скорби, и сердце у нее сжималось от сочувствия и жалости.
Но написание этого письма побило все рекорды. В тот день в камин отправилось с десяток листов пергамента, прежде, чем послание было закончено.
Затем Гермиона со спокойной, насколько это возможно в этом случае, душой отправила Вайнону в путь.
Вечером того же дня она получила ответ. Тео отвечал согласием и признавал ее план блестящим. Они условились встретиться внутри книжного магазина.
«Пора», - решила Лестрейндж, - «собрание подходит к концу, нужно быть готовой».
И девушка заняла позицию у кухонных дверей. Она не вслушивалась в смысл обсуждений, а просто слышала голоса. Поймав момент, когда все замолчали надолго, Гермиона постучалась и, толкнув дверь, вошла.
- Добрый вечер, - не давая противникам опомниться, начала девушка, - насколько я понимаю, ваше собрание подошло к концу. Значит, я не услышала ничего важного, поскольку только что подошла, а Вы, профессор, - обратилась она к Снейпу, - наверняка не раз проверяли наличие вольных слушателей, - мастер зелий только кивнул в ответ.
«Девчонка действительно умна», - подумал Северус Снейп, - «нужно быть начеку».
- Что ж, раз сомнений в моей полной неосведомленности нет, - продолжала тем временем Лестрейндж, - я, надеюсь, вы выслушаете меня, господа. Итак, всем вам известно, что многоуважаемый господин директор запретил мне посещения больницы имени Святого Мунго. Я, конечно, понимаю, что обстановка сейчас не самая мирная, говоря мягко. Но вы забываете, что там находится на лечении моя мать, с которой я не виделась почти четырнадцать лет. Поэтому, надеюсь, вы поймете мое желание навестить ее.
- Но, мисс Грейнджер, будьте благоразумны, - проговорил Дамблдор, - забудьте о своей настоящей матери, мы найдем способ вернуть Вам прежнюю внешность. Вернитесь в семью тех милых маглов и живите, как раньше.
- Во-первых, я уже больше месяца, как Лестрейндж, господин директор, - спокойно отвечала девушка, - во-вторых, я не раз это говорила, я не откажусь от своей матери и не вернусь в семью маглов. Да, они замечательные люди, а потому я не позволю Вам подвергать их заклятиям изменения памяти.
- Зачем Вам все это? – встрял вдруг Снейп, - что, надоело кичиться одним только всезнайством, да, мисс? Решили погордиться еще и смазливым личиком, и чистой кровью?
- О, Вы совершенно правы, профессор, - согласилась Лестрейндж, - равно, как и Вы можете гордиться знатным происхождением и быстротой перемещения.
- О чем Вы? – не понял Снейп.
- Я уверена, Вы все поняли, сэр, - всем своим видом Гермиона показывала, что тема закрыта, - что ж, вернемся к нашим баранам, господин директор. Всем вышесказанным, кроме, разумеется, нашей милой дискуссии с профессором Снейпом, я хотела донести до Вас, что рано или поздно я наведаюсь к матери в больницу, несмотря на Ваш запрет и прочие принятые меры. Да, Вы не хотите подвергать опасности своих учеников, но сейчас не Вы отвечаете за мою жизнь. Вы, пусть и косвенно, но виновны в том, что моя мать сейчас находится на лечении. Не отнекивайтесь, все было доказано две недели тому назад. Я открыто заявляю, что намерена навестить ее, и Вы, господин директор, и никто из Ордена Феникса или просто доверяющих Вам людей не сможет меня остановить.
- Чисто гриффиндорское безрассудство, - прокомментировал Снейп.
Глаза Гермионы гневно сверкнули, руки непроизвольно сжались в кулаки с такой силой, что на бледной коже остались красные рубцы от ногтей.
- О, Вы снова правы, профессор, - неожиданно покладисто согласилась девушка, - по Вашему собственному мнению, разумеется. Но, простите, сэр, я не совсем понимаю, чего Вы хотите добиться подобными едкими комментариями. Или, простите за бестактность, у Вас вошло в привычку третировать студентов факультета Гриффиндор?
- Мое отношение к студентам Вас не касается, мисс Лестрейндж, - холодно отчеканил мастер зелий, но в глазах его на мгновение показался страх. Он всегда боялся Беллатрису в гневе. Увидев разозленную им самим Лестрейндж-младшую, он в очередной раз убедился, как же сильно она похожа на мать.
От Гермионы не укрылась та искра страха, хотя Снейп по обыкновению быстро взял себя в руки. Почувствовав небольшое превосходство, она продолжила:
- О, что Вы, сэр, это касается меня так же, как Вас касаются мои идеи, - спокойно отпарировала девушка, - Вы человек далеко не глупый, поэтому сможете сделать верный вывод. Что касается человеческих качеств, профессор, уж лучше быть адекватной студенткой факультета Гриффиндор и изредка позволять себе проявлять характерные качества, нежели быть от природы темпераментным, и под действием всевозможных запретов срывать свою злость на невинных людях. Что скажете, профессор Снейп?
Во время этой спокойной речи, лицо профессора зельеварения темнело.
- На Гриффиндоре вообще нет адекватных студентов, - злорадно отозвался Снейп, - краснознаменный факультет – сборище самовлюбленных бездарей и идиотов с редуцированным инстинктом самосохранения, выдающими собственные глупости за высокие моральные качества. В то время, как слизеринцы – по-настоящему достойные люди, способные здраво рассуждать, строить логические цепочки, не дающие воли эмоциям. Вот они действительно сильны, хотя и не выставляют этого на показ.
- Выходит, Вы – натуральный гриффиндорец, профессор, - заметила Гермиона, - Ваша тирада просто переполнена эмоциями. Где же Ваша хваленая выдержка и ледяной сарказм? Выходит, я попала в точку, раз заставила Вас изменить своим привычкам. Простите великодушно.
Лицо Снейпа вдруг вспыхнуло, затем также резко побледнело. Примерно с минуту он открывал и сразу же закрывал рот, но так и не нашел, что ответить.
- Что ж, мое почтение, господа, - девушка чуть наклонила голову, - я предупредила Вас, господин директор. Вам известно, кто предупрежден, тот вооружен.
Гермиона собиралась было покинуть кухню, как была остановлена.
- Мисс Лестрейндж, как же Вы упрямы, - со вздохом произнес Дамблдор, - ну, что же, если Вы не хотите по-хорошему, я вынужден перейти к крайним мерам, - он поднялся.
- Это угроза, господин директор? Вы хотите силой заставить меня подчиняться? – ни один мускул на лице девушки не дрогнул, - попробуйте, не смею Вам мешать. Попытка – не пытка, как говорится. Только чем Вы тогда будете лучше своего оппонента?
- Понимайте, как хотите, Вы неглупы, - ответил Мерлин наших дней, - даю Вам последнюю возможность, одумайтесь.
Гермиона продолжала стоять, удерживая гордую осанку и невозмутимое выражение лица.
- Это Ваше решение, господин директор, - спокойно отозвалась она, - не смею Вам препятствовать. Палочка при мне, но использовать ее я не буду. Во-первых, это запрещено, во-вторых – бесполезно, учитывая Ваше мастерство. Но так Вы, хотя бы, не прослывете трусом. Прошу Вас.
Дамблдор поднял палочку и направил ее на девушку.
- Вы не оставляете мне выбора, мисс Лестрейндж, - произнес он без эмоций, - жаль терять в Вашем лице столь сильного союзника. Это все во имя общего блага.
- Выбор есть всегда, господин директор, Вы знаете это не хуже меня, - она все еще оставалась невозмутимой, словно они с Дамблдором обсуждали погоду, - уверена, то же самое говорит и Волдеморт, - несколько человек вздрогнули, - когда убивает очередного магла. Что ж, действуйте, не стану чинить препятствий.
Гермиона стояла так же неподвижно. Она смотрела прямо в глаза оппоненту, словно гипнотизируя. Боковым зрением она заметила, что директор обездвижил всех прочих, находящихся здесь, поскольку Сириус и Ремус порывались вскочить, но не могли шевельнуть ни единым мускулом.
Из палочки Дамблдора тем временем вылетел ярко-фиолетовый луч. Девушка по-прежнему стояла, словно статуя.
Заклинание стремительно приближалось. Немой крик застыл в горле у некоторых присутствующих. Всех выдавали округленные от удивления глаза. Луч почти попал в цель, когда «мишень» в последний момент легким движением тела ушла в сторону. Заклятие ударило в стену позади нее.
Чуть изумленный Дамблдор продолжил атаковать непокорную, но та так же легко, даже с улыбкой, уклонялась.
Наконец, увидев, как оппонентка ловко отпрыгнула в сторону, директор мягко прошептал:
- Легилименс!
Заклятие настигло девушку в воздухе. В глазах ее застыло безумное выражение, руки сжались в кулаки, углубляя полученные ранее рубцы. Гермиона, как бездушная кукла, рухнула на пол. Она силилась подняться, боролась, но все напрасно, противник был слишком силен.
Дамблдор тем временем никак не мог завершить начатое. Ему удалось сломать установленный девушкой ментальный блок, пусть он был достаточно сносным, но она не давала ему проникнуть дальше, усиленно вспоминая усвоенный в школе материал. Мерлин наших дней пытался сломить ее, но не мог.
Так прошло минуты три. Затем еще две.
По истечении пятой минуты Гермиона больше не могла сопротивляться. Собрав все свои силы и сосредоточившись на Дамблдоре, она посмотрела ему в глаза.
Вдруг все ощутили сильный толчок потока магической энергии. В следующее мгновение они увидели, как в глазах молодой девушки горит решимость, граничащая с безумием. Темно-карие глаза полыхнули черным, и выдающегося мага современности отбросило на другой конец кухни, сильно приложив головой об очаг.
Далее несломленная сильнейшим легилиментом современности девушка поднялась, сделала несколько шагов вперед, на автомате достала палочку и, продолжая гипнотизировать оппонента взглядом, направила ее прямо на седовласого мага.
Все ожидали услышать пыточное, если не смертоносное проклятие, но Гермиона обманула их ожидания, произнеся:
- Экспеллиармус!
Палочка вылетела из ослабевших пальцев хозяина, по виску которого стекала тонкая струйка крови.
Ловко перехватив оружие оппонента, Лестрейндж следующим взмахом палочки остановила кровь.
- Как видите, господин директор, Ваша попытка не увенчалась успехом, - голос ее был глухим и хриплым, от этого голоса всех резко бросило в холод. Он был каким-то неживым, механическим.
- Вы сами настроили меня против себя, мисс Лестрейндж, - кое-как выдавил Дамблдор, не без ужаса глядя на противницу.
- Это не совсем так, - ответила Гермиона тем же голосом, - точнее, совсем не так. Да, я не поддерживаю некоторых Ваших идей, но это не значит, что я против Вас и светлой стороны в целом. Не разделять убеждений и быть против – две разные вещи, господин директор. Получается, я не за Вас, но и не против. Занимательный парадокс, верно?
Голубые глаза Дамблдора горели тем же ужасом.
- Не бойтесь, господин директор, я полностью себя контролирую, - произнесла она все тем же голосом, - наверняка я сейчас похожа на свою мать в порыве безумной ярости, верно? Но Вам не о чем беспокоиться, ведь я не собираюсь причинять Вам вред. Вы безоружны, а я не настолько низко пала, чтобы атаковать Вас. Я даже смотреть на Вас не хочу, столько в Вас сейчас боли и ужаса. Я не из тех, кто упивается чужими горестями и страхами.
С этими словами Гермиона развернулась к прочим присутствующим.
- Не беспокойтесь, господа, все в порядке, - предупреждая все вопросы, проговорила она.
- Ты что, не понимаешь, что только что вышвырнула из сознания одного из могущественнейших легилиментов современности?! – проорал вдруг Снейп.
- Я все понимаю, сэр, пожалуйста, успокойтесь, - голос девушки начал приходить в норму. Глаза уже не были столь безумными, как раньше. Теперь в них виднелась лишь усталость, смешанная с душевной болью, - теперь, думаю, Вы понимаете всю серьезность моих намерений, господин директор.
- Идиотка! – закричал вновь Снейп, - Ты еще умудряешься стоять на своем?!
- Успокойтесь, профессор, прошу Вас, - устало, почти умоляюще попросила Гермиона, на глазах которой выступили слезы, - Вы не должны так беспокоиться обо мне. Подумайте лучше о себе. Сириус, что-то я неважно себя…
Договорить она не успела, ее замотало, все поплыло перед глазами. Девушка пыталась взять себя в руки, но организм не слушался ее, она опрокинулась навзничь.
Упасть окончательно ей не дал невесть откуда взявшийся Люпин. Он остановил падение, подхватив Гермиону.
Затем, коротко кивнув Сириусу, он направился к выходу с кухни, попутно показав всем переломленную надвое палочку, которую девушка держала в левой руке. Учитывая, что Гермиона была правшой, нетрудно было догадаться, что это – палочка Дамблдора.
Снейп вскочил со своего места и, забрав у Люпина палочку, передал ее Блэку и, чуть наклонив голову, последовал за Ремусом, шаги которого уже слышались на лестнице.
- Вы довольны собой, Альбус? – голос Сириуса Блэка звучал спокойно, будто ничего не произошло, - Вы, наконец, дали своим эмоциям выход, поздравляю.
Затем, швырнув под ноги Дамблдору его пострадавшее оружие, продолжил:
- А ничего, что она могла погибнуть?! – вдруг взорвался он, - у разных людей разная реакция на легилименцию. Вы видели ее мучения?! Видели, я спрашиваю?! Да, Вы нанесли ей травму, но не сломили. Это далеко не так просто, как кажется на первый взгляд. Что ж, думаю, этот случай мы замнем, но, предупреждаю Вас, Дамблдор, если Вы предпримете еще хотя бы одну подобную попытку, клянусь, Вам не поздоровится. Она кругом права, ведь Вы мало, чем отличаетесь от Волдеморта! Я был о Вас более высокого мнения, но теперь Вы пали в моих глазах настолько низко, что одна мысль о Вас мне неприятна и вызывает во мне бурю негативных эмоций. Вы предупреждены, а теперь, порошу Вас покинуть мой дом.
Дамблдор только посмотрел на него глазами побитой собаки.
- Немедленно вон, - приказал Блэк и, взметнув полами мантии ничуть не хуже Снейпа, скрылся на лестнице.
