Глава 6Все закончилось. И этот нелепый вечер, и директорский эксперимент, и нежданный разговор, и этот опасный танец. Он тихо поблагодарил девушку за вальс и под насмешливыми, удивленными и издевательскими взглядами вышел из зала.
Теперь он сидит у себя в лаборатории и смотрит на огонь. И не может отделаться от мысли, что совершил непростительную глупость. Что-то сдвинулось в его сознании, обычная невозмутимость дала трещину.
До этого вечера жизнь его была размеренна и предсказуема. Он научился находить удовольствие в обыденности, в работе, экспериментах, книгах, своем одиночестве. Даже в проводимых занятиях, если видел хотя бы одну пару заинтересованных, внимательных глаз. Большинство студентов относились к его предмету с плохо скрываемым раздражением. Он принимал такое отношение, потому что знал, что хорошим зельеваром в лучшем случае становится один человек из ста. И всегда отмечал для себя тех немногих, кто разделял его страсть к науке зелий. Он не демонстрировал свою симпатию открыто, но получить «превосходно» по зельеварению мог только тот студент, кто удостаивался его наивысшего расположения и уважения.
И Гермиона Грейнджер не была исключением из этого правила, хотя окружающие и считали, что профессор Снейп на дух не переносит ученицу, которая имела несчастье родиться в маггловской семье. Да, его безмерно раздражала ее привычка быть во всем и всегда первой, но он не мог не отдать должного ее уму и способностям. Эта девочка действительно была очень одаренной. И она любила его предмет, который был самым сложным в школьной программе. Часто на занятиях он ловил ее жадный, заинтересованный взгляд. Замечал, как она, увлеченная приготовлением какого-нибудь зелья, требующего осторожности и терпения, закусывает губу, что у нее являлось признаком максимальной сосредоточенности. И когда она, сияя от гордости, приносила на проверку колбу с получившейся смесью, он заранее знал, что результат ее работы превосходен. Он кривился, отпускал какую-нибудь колкость, упиваясь справедливым негодованием ученицы, но потом как бы нехотя ставил ей высшую оценку. Всегда.
Профессор не смог бы внятно объяснить причину своего противоречивого отношения к студентке. Временами он жалел о том, что «эта Грейнджер» не была чистокровной волшебницей. Но при всем его отвращении к магглам он невольно выделял ее из массы студентов и внимательно следил за успехами гриффиндорки. Много раз встречал ее в библиотеке за чтением старинных фолиантов. Однажды под благовидным предлогом он даже поинтересовался у мадам Пинс, какие книги брала Гермиона. И был поражен, услышав фамилии авторов, научным трудам которых он и сам отдавал предпочтение.
Однако, несмотря на все свои способности и пытливый, острый ум, девушка была объектом насмешек Снейпа. Больше от профессора доставалось разве что Поттеру. Чем старше становилась Гермиона, тем болезненней она реагировала на ехидные замечания, тем ожесточеннее спорила, тем независимее выглядела. Почти каждый урок зельеварения превращался в словесную дуэль двух антагонистов. И Снейп был чрезвычайно горд собой, когда ему удавалось довести «эту выскочку» до молчаливой истерики. Он получал странное удовольствие, унижая ее, испытывая на прочность ее характер. Она была достойным соперником, противостояние с которым восхитительно будоражило и волновало кровь.
Все изменилось в последние несколько месяцев. Гермиона перестала ввязываться в перепалки с ним. Обиды сносила с поистине стоическим терпением. Ее безропотная покорность удивляла Снейпа, заставляя его изощряться в придирках и замечаниях. Однажды ему все-таки удалось довести ее до слез. Под смешки слизеринцев и сочувственные взгляды гриффиндорцев девушка выбежала из класса, а он, мстительно улыбаясь, снял с ее факультета за «ненадлежащее поведение студентки» 30 баллов. Но инцидент на уроке, вопреки ожиданиям, почему-то не принес ему удовлетворения. Его не отпускали мысли о собственной несправедливости. Профессор признался самому себе, что был излишне жесток с Грейнджер. И это открытие его обескуражило.
На следующем его занятии Гермиона появилась бледная, со следами недавних слез на щеках. Он подавил желание сделать ей очередное замечание и почти весь урок мрачно молчал, испугав студентов своим дурным настроением. Как же он был удивлен, заметив взгляд Гермионы, обращенный на него. В глазах девушки была… благодарность за понимание. Несколько мгновений он ошарашено смотрел на нее, потом раздраженно отвернулся к доске.
С этого дня его затянувшееся противостояние с Гермионой закончилось. Он больше никак не проявлял своего недовольства ее поведением, ведь она по-прежнему была лучшей по его предмету. Выпускные экзамены Грейнджер сдала на одни «превосходно», подтвердив статус лучшей ученицы Хогвартса.
А потом был выпускной вечер и этот нелепый разговор.
Несомненно, что-то случилось с ним за те несколько часов, что он провел в ее обществе. Но он не мог понять, что именно произошло и это пугало его. Сегодня он как будто увидел Грейнджер впервые. Смешная умная девочка незаметно превратилась в очаровательную девушку, в которой уже проступала мягкая, застенчивая женственность. Он заметил, как заглядывались на Гермиону ее сокурсники, какими восхищенными взглядами ее провожали юноши с других факультетов.
И что греха таить – он сам был поражен метаморфозой, произошедшей с «мисс Всезнайкой». В той комнате, где они оказались один на один, он словно увидел ее другими глазами. Вдруг осознал, что перед ним – не просто ученица, а девушка, которая не только умна, но и очень хороша собой. Рядом с ней он почувствовал себя неловко. Потому что на какое-то мгновение – всего на одно! – забыл о том, что он – бескомпромиссный учитель. И вновь ощутил себя краснеющим до ушей мальчишкой, который тайком любуется красотой понравившейся ему девушки.
Такого с ним не случалось уже очень давно. Он думал, что прежние эмоции надежно замурованы, погребены под толщей одиноких лет; скрыты непроницаемым панцирем из сарказма и нелюдимости.
Правда же заключалась в том, что он давным-давно перегорел. Вспыхнул как спичка и съежился в огне сжигавшего его безответного чувства к девушке. По иронии судьбы, она тоже была из Гриффиндора.
Влюбленный Снейп – видел ли кто картину несуразнее? И все-таки это было. Было.
Это случилось на его пятом курсе.
Весной.
Он сидел на скамейке во дворе Хогвартса и был всецело поглощен книгой о зельях. Из дверей школы высыпала двор стайка девчонок, которые весело и заразительно смеялись. Он нехотя оторвался от чтения и увидел «гордость Хогвартса» - отличницу-«грязнокровку» Лили Эванс и ее подруг – девочку из Когтеврана (он все никак не мог запомнить ее сложную фамилию) и двоюродную племянницу директора Альбуса Дамблдора – гриффиндорку Джозиану Уайтинг.
И то ли звезды в этот момент сошлись не так, то ли погожий весенний день располагал к сентиментальности, то ли просто пришло его время, но Северус вдруг почувствовал, что мучительно краснеет под взглядом синих-синих, удивленно распахнутых глаз Джозианы.
- Привет, Северус, - она улыбнулась ему, тогда как ее подруги предпочли сделать вид, что перед ними не студент Слизерина, а пустое место. – Что читаешь?
Он молча показал ей обложку книги.
- Ого! Это же не из школьной программы? Ну и как, очень сложно?
- Нет, не очень, - с трудом выдавил он из себя, зная, как нелепо выглядит сейчас. – Это интересная книга…
- Джоз, пойдем! Ты представляешь… – Эванс приобняла Джозиану и что-то заговорщицки зашептала ей на ухо. Та тряхнула смоляными кудрями и лукаво улыбнулась.
- Ладно, Северус, мне пора. Еще увидимся, – Уайтинг махнула ему рукой, и девочки ушли.
Казалось бы, ничего особенного не произошло. Но незначительный эпизод и несколько слов, сказанных Джозианой, перевернули сознание Северуса.
Очаровательная хохотушка покорила его неискушенное сердце.
Этому не помешала даже многовековая вражда между Гриффиндором и Слизерином.
Наверное, в тот день действительно так сошлись звезды.
Северус тщательно скрывал свое чувство к Джозиане, опасаясь злословия - как со стороны друзей девушки, так и учеников своего факультета. Вначале он жестоко высмеивал себя за непозволительную и глупую «слабость». Разве могла Джозиана Уайтинг, дружбы и благосклонности которой добивались столь многие, обратить внимание на него – ничем не примечательного слизеринца? Много раз пытался уничтожить свою привязанность к этой девочке, но безрезультатно.
Он ушел с головой в учебу, чтобы не думать о той, которая так поразила его воображение. Но стоило ему на секунду потерять контроль над собой, как перед его мысленным взором вставало нежное девичье лицо. Он вспоминал, как играли ямочки на упругих щеках, когда Джозиана смеялась. Как небрежно поправляла свои непослушные черные волосы.
То, что он чувствовал к Джозиане, было сильнее воли, здравого смысла и даже сильнее страха быть высмеянным.
И однажды он перестал сопротивляться неизбежному.
Так он узнал горечь и сладость первой любви.
На совместные занятия с гриффиндорцами он теперь летел как на крыльях. Ведь там его ждала встреча с Джозианой. Он мог смотреть на нее. Слушать, с какой легкостью она отвечает на сложный вопрос преподавателя и втайне гордиться ею; видеть, как она старательно склоняется над пергаментом, как, задумавшись, покусывает кончик пера. Иногда девушка ловила устремленный на нее взгляд. Она поворачивалась, удивленно смотрела на Северуса, а он спешно отводил глаза и вспыхивал до корней волос.
Он был счастлив, если днем ему удавалось перекинуться с Джозианой хотя бы словом. Ее улыбка теперь казалась наполненной тайным, только ему одному понятным смыслом. А ночью, когда его однокурсники уже видели десятый сон, он все еще бодрствовал. Лежал, вглядываясь в темноту. Представлял, как однажды скажет Джозиане о том, что любит ее. Она улыбнется ему, а он нежно возьмет ее за руку. А потом… потом он осмелится коснуться губами ее щеки. Совсем чуть-чуть.
Он стал задумчив и мечтателен. Но если кто и замечал в нем эту перемену, то не мог понять ее настоящей причины.
На летних каникулах Северус не находил себе места. Родовой замок Снейпов казался ему мрачным склепом, в котором были заживо похоронены он и его родители. Он тосковал по Джозиане. Дни без нее были пустыми. Чтобы как-то отвлечься, он погрузился в изучение книг по темным искусствам и алхимии, которые властный, суровый отец разрешил ему брать из своей личной библиотеки. Экспериментировал с зельями в домашней лаборатории, целиком отдаваясь этому занятию.
…Профессор встал с кресла и прошелся по комнате. Окинул взглядом стеллажи, которыми была заставлена лаборатория. Тысячи склянок с ингредиентами, сотни готовых зелий. Таинственные свойства веществ, дремлющая в них разрушительная сила всегда живо интересовали его. Его обширные знания позволили ему стать лучшим алхимиком страны. Теперь он мог создать любой настой, яд или сыворотку. Немало изобретенных им зелий было строжайше запрещено специальным декретом Министерства магии. Их использование каралось длительным заключением в Азкабане. Но для него они были всего лишь результатом кропотливого труда. Он знал о зельях больше, чем любой из ныне живущих волшебников. Он превзошел эту сложнейшую науку, но она не сделала его счастливым. Его ум, его тяга ко всему неизвестному сыграли с ним злую шутку.
Жизнь повернулась на 180 градусов осенью 19** года, когда он, студент-шестикурсник, приехал в Хогвартс.
Снейп вновь посмотрел на огонь. Ему вдруг почудилось, что в языках пламени он видит лицо Джозианы. Профессор горько усмехнулся. Если бы не эта девушка, вся его жизнь наверняка сложилась бы иначе.
