Глава 8. 3 октября 19763 октября 1976
Дорогая Лили,
Сегодня утром я проснулся с песней в голове. И я подумывал о том, чтобы спеть её тебе.
Но сейчас я не в Больничном крыле (пока), так что можно сделать вывод, что я так и не отважился на такое геройство. Но я думал об этом. Мерлин знает, что думал. Сегодня вторник, и у меня первым уроком будут Заклинания. Нет, ну сначала, конечно, завтрак, а потом Заклинания. С тобой. Они у нас всегда были вместе, ты знаешь? Просто, я не припомню, чтобы кто-то из Гриффиндорцев это часто обсуждал, но у нас с тобой слишком много совместных уроков. Не хочу сказать, что это плохо. Это просто факт. Чёрт, я снова заговариваюсь, извини. Даже когда я пишу, я могу испортить всё наше общение, просто говоря какие-то глупости. И если бы ты сейчас здесь была, ты бы закатила глаза, наблюдая, как я провожу рукой по волосам.
Между прочим, почему тебя это так волнует? Я просто взъерошиваю волосы. Это нервная привычка, но каждый раз, когда ты это видишь, на твоём лице появляется раздражение. И мне это немного надоело. Я делаю это при тебе только потому, что я нервничаю. Ты всё равно не понимаешь, не так ли? Я всегда ухмыляюсь, взъерошиваю волосы, подмигиваю тебе, зову тебя по фамилии – и всё потому что я боюсь, честное слово. Мне становится не по себе, когда ты смотришь на меня. Ради Бога, Лили, я признался самому себе, что люблю тебя. Потребуется много времени, чтобы ты поняла все те чувства, которые одолевают меня, когда я рядом с тобой.
Ты заблуждаешься, если думаешь что всё дело во мне. Это всё ты.
Ладно, наверно, мне надо объясниться. Я просто говорю... Ты делаешь меня таким дерзким, высокомерным и чрезмерно тошнотворным парнем, который выглядит так, будто всё, чего он хочет – секс. Или подцепить кого-то, или вовсе просто отношений, которые долго не продлятся. Но это не так. Хотя, ладно, это ложь, я хочу секса. Но только с тобой. Всегда. Блин.
Наверно я кажусь тебе идиотом, да? Всё запутаю, буду молоть бессвязный бред, пока ты меня не ударишь. Повезло, что я пишу, иначе уже, вероятно, был бы без сознания. Господи. Я в замешательстве. Я не могу ничего исправить. Мне просто всё это необходимо, понимаешь?
Мне нравится взъерошивать волосы, нравится ухмыляться, но я не получаю особого удовольствия, когда ты меня отвергаешь. Или видеть твоё лицо искажённое гневом. Я уже ничего не понимаю! Нет, я не очень изменился, я всё ещё тот нервный первокурсник, который дёрнул тебя за волосы, потому что считал тебя милой и боялся цвета твоих волос. Да, я всё ещё жду, когда ты повернёшься и посмотришь мне в глаза, возьмёшь меня за руки и поцелуешь, будто ты не существовала прежде, будто тебе необходимо моё дыхание, чтобы жить.
Да, я всегда буду этого хотеть. Я буду всегда, всегда, всегда,
всегда хотеть, чтобы ты посмотрела на меня и улыбнулась. Только одна настоящая, заставляющая сердце биться чаще, милая улыбка и твой прекрасный смех. Я очень хочу, чтобы ты чувствовала что-то ко мне.
Но это моя проблема, не так ли? Ремус сказал мне об этом однажды, и я её выставил напоказ, но это ничего не решило.
Это моя проблема. Я хочу чтобы ты что-то чувствовала. Да хоть силой тебя заставить меня полюбить! Я хочу схватить тебя за плечи и заставить посмотреть на меня. Разве так было когда-то? Чтобы я не ждал, а настаивал? Может, ты была права, когда осуждала меня за то, что я тебя преследую. Может, я получаю удовольствие, делая из себя дурака. Ладно, это не так. Но сейчас, идя с Заклинаний на обед, потом на Зелья а затем на Историю Магии, я понял, что я решился. Господи, я решился. Мои невыразительные комментарии, мои выдавленные, задыхаясь, бормотания, мои эгоистические попытки ухаживать за тобой. Мама дорогая, я сам из себя сделал засранца, пытаясь заставить тебя меня заметить. И что мне действительно стоило делать, - позволить тебе смотреть на меня по своему желанию.
Уже шесть лет я теряю время, настаивая, выпендриваясь и крутясь возле тебя, делая вид, что я был рядом с тобой. Создавая впечатление, что я был на правильном пути, когда мне следовало тебе объяснить, что я в растерянности и что мне больше ничего не нужно кроме тебя.
Я высокомерный, я знаю. Я не могу понять, какой подход нужен к тебе и другим девушкам. Я стаю очень нервным, когда ты рядом, и поэтому надеваю эту маску, надеясь, что ты обратишь на меня внимание, будешь каким-то образом очарованной, но мой мозг просто отказывается это воспринимать. И моё эго выводит тебя из себя, и я ненавижу это. Я ненавижу такого себя.
Я хотел бы, чтобы та знала настоящего меня, понимаешь о чём я? Знаю, знаю. Слишком много эмоций, но зато честно. Лучше не скажешь.
Я отвлёкся. Я хочу, чтобы ты положила руки на моё сердце и почувствовала его биение, чтобы могла сосчитать удары. Я хочу, чтобы ты меня чувствовала. Полностью. Не хочу больше надевать маску высокомерия, ведь она скрывает всю мою безграничную любовь к тебе. Я сделал столько глупостей, совершил столько ошибок. Я только надеюсь, если ты когда-нибудь это прочитаешь, то простишь меня, Лили. Простишь за все эти годы, все эти идиотские попытки и намерения. Я был дураком. Чёрт. Я и сейчас дурак, и всегда таким буду, когда рядом ты. Да, часть меня – та маска. Другая часть любит сходить с ума, делать саркастические комментарии и выдавать глупые фразы, приглашать тебя на свидания. Я такой, и всегда буду таким.
Но другая часть меня любит тебя больше, чем кто-либо другой.
И ещё тебе стоит подумать, сможем ли мы когда-нибудь быть вместе.
Тебе бы научиться любить меня. Ведь я тебя люблю. Гнев, огонь, грусть, пристрастия, ненависть, улыбки, твой сияющий смех, юмор, сарказм – всё это. Всю тебя.
Мерлина мне в отцы. Я чертовски романтичен, да? (Но мне надо всё испортить. Это было бы не настоящее письмо в таком случае.)
А сейчас. Вот блин.
Я к тебе подбежал. После Зелий. Ты шла в Общую гостиную. Там ты забыла свой пиджак, а в коридорах довольно холодно. Я шёл за тобой и догнал на четвёртом этаже. Я взял тебя за руку, и ты дёрнулась. На твоём запястье блестел браслет с серебряными совами, который тебе подарила мама два года назад. Ты развернулась, и твои глаза сразу сузились, но мягче, чем всегда. На твоих губах отразилось удивление.
– Поттер?
Ты сказала это не как обычно, без злости, даже не рыча. Ты сказала это гладко, нежно, и когда я вдохнул твои слова, мои губы немного дёрнулись. Ты такая хорошая. Джеймс, сосредоточься.
Я наклонил голову, ища твой взгляд, задерживаясь во вселенных твоих глаз, во всех океанах света, и пробурчал:
– Я устал.
Ты вопросительно наклонила голову налево, ожидая продолжения моей речи.
– Я так устал, – я продолжил, и только сейчас отпустил твою руку, – от всего, что мы прошли. Потому что всё это время я был недоумком, я просто действовал, надеялся и выставлял себя идиотом, потому что думал, что смогу тебя добиться.
– Поттер... – ты начала, но я тебя перебил.
– Нет, я не закончил. Я больше так не хочу. Я не хочу больше за тобой бегать. Я сам сделал из себя дурака, но это не я, Лили. Я не такой человек, каким
ты меня всегда считала. Я всё ещё глупый, да, но... я не такой.
Я знал, что хотел сказать дальше. Я знал, я прокручивал эти слова в своей голове снова и снова.
Я сдаюсь и хотел бы, чтобы мы были друзьями, если хочешь. Мне надо было сказать это тогда, именно в тот момент, это же не должно быть так сложно. Но я уже говорил, что начинаю нервничать, когда рядом находишься ты.
– Я спрошу только раз, – сказал я, прежде чем мог себя остановить, – ты пойдешь со мной в Хогсмид на выходных?
Ты вздохнула. Ты тоже устала.
– Просто уйди.
Меня это ошеломило. И было больно намно-о-ого больше, чем я думал. Но я же идиот.
– Нет, я не уйду. Не уйду.
Ты громко зарычала, и я даже не знал, что человек способен ТАК сузить глаза. Но у тебя это получилось превосходно.
– Поттер!
Похоже, ты любишь произносить мою фамилию, а? Это я не сказал вслух.
– Я истолкую это как «нет». Мне уже надоело это переживать снова и снова. Думаю, пришло время, чтобы сдаться. Я не знаю, как это объяснить, но я не могу отпустить то, чего у меня никогда не было.
Я отступил, когда сказал это. И, сам не знаю почему, в душе был рад своей странной способности молниеносно менять свою точку зрения (а до сих пор ещё и мучить себя и разрываться от боли на куски).
– С меня хватит. Вот. Если ты когда-нибудь захочешь, я хотел бы быть с тобой друзьями. Каким-то образом, если это всё, что может между нами быть. Но до тех пор я просто оставлю тебя в покое.
Ты была, как минимум, шокирована. Твои изумрудные глаза широко раскрылись, твои руки нащупывали перила лестницы, и я приложил всю свою силу воли, чтобы не поддаться порыву и подхватить тебя. Я смотрел на твои руки, молодые и гладкие, мягкие и красивые, с персиковым оттенком.
Расстояние между нашими руками было бесконечным.
В тот момент я развернулся, боясь, что всё закончится смахиванием слёз перед тобой. Я знаю, что шёл быстрее, чем обычно, и ты заговорила, когда я уже был готов сорваться на бег:
- Джеймс!
Это было так прекрасно – наконец-то услышать, как с твоих губ слетает моё имя, с глубокой мягкостью, с очарованием, и эта теплота отдавалась эхом в моих ушах. Будто полировка для метлы, яблочный шербет, пирог с патокой и ваниль – всё смешанное вместе, как в любовном зелье, которое мы варили в прошлом году. Но сейчас во всём этом чувствовалась горечь, и даже моё имя, которое ты произнесла, меня не остановило.
Я продолжил бежать. И когда я достиг общежитий перед тобой, я кое-что осознал.
Теперь я понимаю, что называют разбитым сердцем. Я чувствую это только потому, что люблю тебя достаточно сильно, чтобы отпустить.
Возвращайся ко мне.
С любовью,
Джеймс
http://vk.com/club45086305
