Предложение, от которого невозможно отказатьсяКусты цветущей сирени слева от дороги шелохнулись, и Ремус, скользнув по ним задумчивым взглядом, подошёл поближе. Ветка хлестнула его по лицу, и лиловые соцветия буквально оглушили терпким ароматом. Сбоку послышались чьи-то шаги и сдавленный вскрик, и Люпин, вынырнув из-под ветвей, едва успел подхватить незадачливого следопыта, рискующего пропахать носом землю.
– Доброе утро, Нимфадора, – он аккуратно поставил её на ноги.
– Сам ты Нимфадора! – тут же среагировала обиженная Тонкс, и Ремус со смехом увернулся от мстительного тычка под рёбра и перехватил её руки, наконец увидев рассерженное лицо. – Прости, – повинился он, шутливо поднимая ладони. – Больше не буду. Считай это маленьким возмездием за засаду.
– Это меньшее, что ты заслуживаешь, – фыркнула Дора, но её растрёпанная шевелюра из красной всё– таки сменилась на более мягкий лиловый. – Мог бы и зайти пораньше.
Люпин только вздохнул. Если Андромеде и Теду он ещё мог противостоять, то прямолинейности Тонкс-младшей не получалось.
– Мне казалось, так будет лучше, – честно отозвался он. Нимфадора поморщилась, но промолчала. Закусив губу, она как будто что-то обдумывала, и вдруг рывком бросилась к нему, вставая на цыпочки в попытке дотянуться. Ремус опустился на корточки, позволяя Тонкс уткнуться ему в плечо.
– Я соскучилась, – она цепко ухватилась за его шею. Люпин крепко обнял её за плечи, пряча горькую улыбку.
– Прости, – покаянно повторил он. – Такой уж я трус, что не мог заставить себя показаться вам на глаза.
– Неправда, – Тонкс замотала головой так же яростно, как до этого обвиняла его. – Трус бы не выбрался!
– Откуда ты только таких мудрых мыслей наслушалась? – Ремус чуть отстранился и несколько секунд они с юной Дорой выжидающе буравили друг друга взглядами. Уступать не собирался ни один, и Тонкс, сощурившись, вдруг скорчила уморительнейшую физиономию, довершив картину длиннющим крючковатым носом и слоновьими ушами. Люпин, не удержавшись, громко расхохотался.
– Это был запрещённый приём, но не могу не признать, что действенный, – заметил он, отсмеявшись, и поднялся на ноги. – Предлагаю всё-таки потихоньку пойти к дому, иначе Андромеда не простит мне опоздания к ланчу.
– Простит. Она добрая, – добродушно махнула рукой Нимфадора, но всё-таки послушно двинулась вперёд, правда, не выпуская при этом из рук ладони Рема.
Андромеда, казалось, выплеснула на Люпина всё накопившееся за это время гостеприимство. Ремус насилу успевал отнекиваться от предложения добавки и не мог перевести дух, пытаясь ответить на все многочисленные вопросы, которыми его засыпали Тонксы. Особенно старалась юная Дора, энтузиазм которой возрастал пропорционально его ответам.
– А ещё папа рассказывал, что ты в одиночку справился с гвэллги, правда? – Тонкс-младшая смотрела на Люпина самым невинным взором. Ремус слегка укоризненно покосился на Теда, но тот только флегматично ухмыльнулся и потянулся за очередным куском ягодного пирога – фирменного шедевра Андромеды.
– Ничего не поделаешь, за подвиги приходится отчитываться, – в голосе Теда слышалось неподдельное веселье. – Инициатива наказуема.
– Ну, это вряд ли можно назвать подвигом, – возразил Люпин.
– Не преуменьшай, Ремус, – мягко вклинилась в разговор Андромеда. – Не каждый может справиться с демоническим псом гвэллги в одиночку. У тебя талант.
– Которому суждено быть похороненным и забытым, даже если таковой имеется, – отозвался тот, пожимая плечами. – Так что, какое это имеет значение?
– Вот об этом-то мы и хотели с тобой поговорить, – произнёс Тед. Люпин непонимающе приподнял брови.
– В смысле? – осторожно поинтересовался он.
– Если я ничего не запамятовал, когда– то ты был лучшим на курсе, когда дело доходило до ЗОТИ.
– Боюсь, друзья несколько преувеличили мои достижения, – Ремус поморщился. – Немудрено быть лучшим, когда преподаватели меняются ежегодно.
– Или же наоборот, – возразил Тонкс, пристально глядя на собеседника. – Если всякие бюрократы прикапываются к твоим характеристикам просто по состоянию здоровья, это вовсе не значит, что ты уступаешь им в профессионализме.
– Знал бы ты, сколько у меня скопилось отказов от работодателей в первый год после окончания, – усмехнулся Люпин. – Можно было топить камин.
– Так или иначе, но у меня есть знакомые, которым нужна помощь специалиста по Защите. И лучше, чем ты – им не найти.
Ремус недоверчиво хмыкнул.
– И твоя болезнь тут не имеет значения. Им просто нужен кто-то, кто разберётся с проблемой.
– И в чём заключается проблема?
– Одному моему коллеге несколько лет назад достался в наследство деревенский дом в лесной глуши. От двоюродной, кажется, тётушки. Так уж, правда, вышло, что до недавнего времени у них никак не доходили руки на него посмотреть. А тут – решили хоть навестить. И столкнулись с разгромом внутри – и кишащими нечистью окрестностями.
– Защита разрушилась? – предположил Люпин.
– Вероятно, – кивнул Тед. – Так или иначе, своими силами им справиться не удалось: от упырей в доме худо-бедно избавились, но на следующий день едва не столкнулись с баньши – и решили не рисковать.
– А министерские?..
– Сначала на заявление просто никто не откликнулся – любят они терять неудобные бумаги. А потом туда послали какого-то стажёра – ну, сам понимаешь, безрезультатно. И я подумал, что тебе это может быть интересно, – закончил Тонкс.
Ремус задумчиво потёр подбородок. ЗОТИ, что ни говори, всегда была ему близка, да и в разномастной нечисти он разбирался неплохо. К тому же, если говорить откровенно, зарплаты помощника библиотекаря хватало лишь на то, чтобы не помереть с голоду. С другой стороны, он добрых два года считал, что распрощался с магическим миром, однако...
– Боюсь, мне сложно что-то обещать, с практикой у меня в последнее время было негусто, но разобраться попробую, – наконец решился Люпин. Тед удовлетворённо кивнул.
– Хотелось бы мне на это посмотреть, – мечтательно протянула Нимфадора. Ремус рассмеялся.
– Увы, реальность не так романтична, как кажется. В бою с кем бы то ни было вообще нет ничего привлекательного – только успевай отмахиваться.
– Всё равно, – упрямо гнула своё Тонкс-младшая.
– Ничего, в школе научишься сама, – подмигнул ей Люпин. – Совсем немного осталось.
При упоминании о школе Дора расцвела.
– Уже в этом году! – с гордостью заметила она.
– И когда только ты успела так вырасти, – притворно вздохнул Тед. – Помнится, раньше, когда Ремус к нам захаживал, ты только и мучила его просьбами поиграть.
Тонкс покраснела до кончиков ушей, исподлобья стрельнув глазами в сторону Люпина. Тот, впрочем, поймав её взгляд, ободряюще улыбнулся.
– На руках тебя теперь катать мне, конечно, проблематично, но вот в шахматы сыграть можно.
Пунктом назначения Ремуса значился одиноко стоящий дом в окрестностях города Армой в Северной Ирландии. Йон О’Салливан, тот самый коллега Теда, нарисовал ему подробнейшую карту и был явно рад, когда Люпин не стал просить показать дом лично. Впрочем, так было проще всем – и у Ремуса была возможность спокойно оглядеть окрестности.
Холмы, леса, речные заводи, пышущие изумрудной весенней зеленью, – армойские предместья в солнечный день не вызывали ассоциаций со сверхъестественными ужасами. На первый взгляд. Разнообразный фольклор, с которым Люпин заранее ознакомился в библиотеке, имел на этот счёт другое мнение.
Дом – невысокий и видавший виды: каменная кладка фундамента поросла мхом, а выцветшая черепица местами рисковала обвалиться наземь, - расположился на холме, как будто одинокий утёс в лесном море. К покосившейся и кое-где повыбитой ограде от леса вела заросшая, но, очевидно, слишком давно протоптанная, чтобы сдаться корням и травам, тропа, словно обвивавшая холм змейкой.
Хотя О’Салливан выдал ему ключи, воспользоваться ими Ремусу не пришлось: дверь со скрипом отворилась, стоило только потянуть за ручку. Внутри дома царила запылённая полутьма, пропитанная застоявшимся запахом плесени. Люпин на всякий случай потянулся за палочкой.
В чулане его встретил боггарт, из кухонного погреба, стоило ему войти, брызгами рванули в разные стороны гномы, в остальном же дом был пуст, хотя ощущение чьего-то постороннего присутствия не покидало Ремуса с той секунды, как он переступил порог.
От бывшего сада, казалось, не осталось и следа: буйствующие сорняки заполонили каждый свободный клочок земли. Защитные чары, которые должны были бы поддерживать территорию в относительном порядке, были как будто сметены ураганом. Мысленно отметив ещё одну странность, Люпин спустился с холма и посмотрел на часы. Три часа дня. Ждать оставалось недолго.
Время, когда царствуют духи и демоны, это время перелома: когда ночь ещё не вступила в свои права, а день уже отступает. Сумерки. И час рассвета. Ремус неспеша прошёлся по опушке и присел на поваленное бревно. Чужое присутствие и отсутствие его внешних признаков настораживало, и он был почти уверен, что разгадка поджидает его в сумерках. Удивительно, но окружавший холм лес таких ощущений не вызывал – а вот холм словно подсознательно тянул к себе.
Люпин припомнил ирландские легенды. Холмы в них назывались местом, где живут таинственные сиды, ирландские духи и феи, но на таком холме мало кто рискнул бы построить дом. Или же рискнул?
Солнце потихоньку уходило западнее. Из раздумий Ремуса вырвал внезапный животный писк откуда-то из-под валежника. Он, внутренне подобравшись, неслышно обошёл кучу бурелома и остановился у кромки небольшого оврага. По дну его тёк еле видный ленивый ручеёк, а в ямке у берега лежал мокрый мохнатый комок светло-коричневого цвета, в котором Люпин безошибочно узнал клубкопуха. Ещё один жалобный писк заставил его спуститься к самой воде.
Мокрый клубкопух, заслышав шаги, шуганулся в сторону, но почему-то почти сразу же завалился на бок. Ремус присел на корточки и аккуратно поймал зверька за спинку. Клубкопух, не очень сопротивляясь, только настороженно принюхался, но вскоре обмяк, что было немудрено: судя по свежим царапинам на животе, он не так давно познакомился с кем-то из представителей крупных кошачьих. Люпин, поудобнее перехватив мохнатого страдальца, провёл палочкой над ранкой и нахмурился: эффекта почти не было.
Шорох заставил его вскочить на ноги, едва не выронив клубкопуха. Ремус огляделся, не опуская палочку. Наверху у края оврага мелькнула чёрная тень, и Люпину почудилось, что у тени были сверкающие кошачьи глаза. В воцарившейся тишине начинали подступать сумерки, и только немного оживший клубкопух доверчиво ткнулся мокрым носом ему в рубашку.
