Одна судьба на двоих

Глава 5

Глава 5


POV Марлин МакКиннон

В больничном крыле я провела три дня, хотя мадам Помфри никак не хотела отпускать меня раньше, чем через неделю, в чем заботливый Сириус был с ней полностью солидарен, но я настояла. В конце концов, моя деятельная натура просто не выдержала бы этой пытки, и тут меня неожиданно поддержал Джеймс. Ребята приходили ко мне каждый день по несколько раз, с ними появлялись и Лили с Алисой. Это было неописуемо – когда я увидела их всех вместе – Рема, Джеймса, Лили и Пита. Кажется, та ночь многое изменила. Мы все кое-что осознали, кое-что очень значимое для всех нас.
Между тем наступил октябрь, и вывесили расписание походов в Хогсмид. Не собираясь больше торчать в больничном крыле, пока все радуются, я решительно заявила, что снова хочу приступить к занятиям, моя рука давно уже зажила при помощи зелий, и вообще я замечательно себя чувствовала. Мадам Помфри лишь покачала головой и выписала мне справку со строгими указаниями. Я задавалась вопросом, почему она не выпускает меня из крыла, если я совершенно здорова, но вслух не спорила.
К занятиям я приступила с особым рвением, будто действительно по всему этому соскучилась. На самом деле все было не совсем так, просто я поняла, насколько дорога мне моя обыденная жизнь даже со всеми этими уроками. Также мы на время прекратили свои вылазки, чем несказанно обрадовали Лили, которая после нашего с ней злосчастного приключение и вовсе боялась высунуть нос после отбоя.
Честно говоря, я даже немного удивлялась тому, как легко Лили с Алисой удавалась подходить к нам – ко мне, к Джеймсу или Рему, чтобы просто перекинуться парой фраз. Не то, чтобы они стали такими же авантюрными, какими бывали мы, но что-то определенно изменилось. То, чего я так ждала, наконец, начинало сбываться, однако, больше общаясь со мной и Ремом, Лили избегала смотреть на Джеймса, а шуточки Блэка и вовсе смущали ее или наоборот выводили из себя. Я ведь говорила, что что-то меняется, и это действительно оказалось так. За всеми этими событиями прошла неделя, а новости в «Ежедневном Пророке» с каждым выпуском становились все хуже и хуже. Вскоре маглорожденные волшебники действительно начнут жить в постоянном страхе за свои семьи, и мы с Лили не будем исключениями. Казалось, что ее всегда веселые глаза темнеют с каждым днем, взгляд становится рассеянным и тоскливым, словно она никогда не могла бы подумать, что мир может так стремительно меняться. Я тоже никогда так не думала, но теперь вижу – все действительно происходит слишком быстро. Противоестественно быстро.
Пару раз Сириус получал угрожающие письма от матери, которая впервые открыто заявляла, что он предал их семью, и на него никогда нельзя было рассчитывать. Должно быть, Вальбурга Блэк до последнего надеялась, что ее старший сын приползет просить прощения за свое недопустимое поведение. Но Сириус был непреклонен, отвечая ей что-то в духе:

«Здравствуйте, мадам,
С удовольствием выслушаю то, что вы скажете, когда этот ублюдок Волан-де-Морт проиграет.
Родственник,
предавший Вашу семью».

Я не одобряла ни его желания провоцировать мать, ни его метода борьбы с мрачными чувствами. На самом деле Блэк чувствовал себя не так беспечно, как хотел показать, что, разумеется, было негласно известно всем нам. Мы старались развеселить Сириуса, Мародеры придумывали разные шутки, которые нередко оканчивались очередными перепалками со Слизерином, вот только доказать никто ничего не мог, а, как говорится, не пойман – не вор.
Той ночью я находилась в гостиной, глядя в окно на бледно-желтую круглую луну, но ничего не видя. Последние два года, зная, что они делают в эту ночь, я не могла спать. О том, что Ремус – оборотень, я знала давно. Сама догадалась, сопоставив все факты и, как остальные, приняла его таким, какой он есть, просто потому, что он замечательный друг, и таких друзей действительно мало. Но вскоре я узнала, что остальные Мародеры принимали анимагические формы и составляли Рему компанию, и тогда моему спокойному сну в эту ночь пришел конец. Я честно пыталась спать, но просто не могла, непонятно по какой причине продолжая волноваться. И вроде бы знала, что Ремус никогда не нападет на своих лучших друзей и разумом понимала это, но сердце твердило обратное.
Вот и сегодня я смотрела в окно, обхватив себя руками, и нервно кусала губы, жалея, что сама не стала анимагом. Мне хотелось быть с ними в такие моменты, чтобы не мучиться от неизвестности в тихой гостиной Гриффиндора. Самое интересное было в том, что порой мне казалось, будто Лили давно обо всем догадалась или, по крайней мере, подозревает, но я не намеревалась выяснять так это или не так.
Я присаживалась на диван, глядя в одну точку, а потом снова вставала, не в силах сидеть на месте. Другое дело, если бы я могла куда-то пойти, развеяться и хотя бы ненадолго отогнать тревожащие меня мысли. Но я не могла, потому что обещала Сириусу не выходить из гостиной в одиночку.
А потом снова садилась, брала в уже зажившую руку перо, ставила на стол чернила и начинала писать на заранее заготовленном пергаменте.

«Доброй ночи, Бродяга,

Знаешь... Я уже привыкла писать письма, когда мне страшно, скучно или просто нечего делать. Как будто я разговариваю с тобой и представляю, как ты мне отвечаешь. Странная, да?.. Верно. Очень.
Мне страшно, Бродяга. Я беспокоюсь за тебя, но теперь по другой причине. По нескольким, если быть точной. Это происходит каждое полнолуние, но теперь слова слизеринцев, подслушанные в коридоре, не выходят у меня из головы. Я пишу это письмо для себя, и мне становится чуточку легче. Тебе не нужно об этом знать.
Иногда мне кажется, что эта тревога сведет меня с ума, но в следующий миг я нахожу силы взять себя в руки и по несколько раз повторяю себе, что с вами все будет хорошо. Все будет хорошо. Все хорошо. Я думаю, ты даже представить себе не можешь, какое облегчение я чувствую каждый раз, видя вас, возвращающихся с вашей вылазки веселыми... Уставшими, да, но главное – все в порядке.
Теперь у меня нет возможности выйти из гостиной, потому что я твердо решила выполнить данное тебе обещание. Как будто ты сейчас рядом со мной, слушаешь, усмехаешься, а затем говоришь: «Ты все это придумала, моя радость. Все проблемы в твоей голове». Это вполне в твоем духе, ты все время стараешься казаться беспечнее, чем позволяет ситуация, и очень часто я благодарна тебе за это.
Вряд ли ты представляешь, как я сейчас нервничаю. Скорее всего, ты думаешь, что я спокойно сплю в своей кровати, как нормальный человек, но разве я могу просто уснуть, когда знаю, где вы в этот момент?
О, Мерлин, я чувствую себя, мягко говоря, не самой храброй Мародеркой, когда начинаю думать об этом. Ты часто говоришь мне, что я очень смелая, что я готова на такие поступки, на которые многие бы не пошли, но я этого не замечаю. Может быть, ты немного предвзят к своей радости, Бродяга?..»

– Марлин? – неожиданно услышала я знакомый удивленный голос и резко оторвала руку от пергамента, случайно капнув на него чернилами.
Обернувшись, я увидела Лили, которая стояла в своем светло-зеленом халате у входа в гостиную. Мои брови медленно поползли вверх, хотя в следующий миг я мельком кивнула и безразлично отвернулась к окну, делая вид, что ничем не занята.
– Не спится? – заботливо спросила она меня, садясь на диван рядом со мной. Мне не очень-то хотелось разговаривать, но не могла же я ни с того ни с сего огрызаться на нее только потому, что безумно переживаю. К тому же, она пока не могла знать, о чем именно, а я не могла рассказать.
– Да, – протянула я, не оборачиваясь. – Бессонница, знаешь ли.
– В полнолуние? – уточнила она, заставив меня буквально прирасти к полу. – Ты, что же, ждешь нашествия зомби?
Я невольно усмехнулась, думая, что Лили или хочет о чем-то со мной поговорить или давно уже обо всем знает и беспокоится за Джеймса. От обеих этих мыслей мне хотелось улыбаться, но я сдержала это желание, лишь бросив на нее задумчивый взгляд и снова скользнув взглядом по пергаменту.
– Брось, Марлс, – неожиданно воскликнула Лил, поворачиваясь ко мне. – Я знаю о Реме еще с пятого курса и, честно говоря, мне все равно.
Я улыбнулась ей, как будто была совсем не удивлена, словно нисколечко в ней не сомневалась, хотя на самом деле была растрогана до глубины души. Значит, Лили знала, все время знала. Снова склонившись к пергаменту и чувствуя на себе ее заинтересованный взгляд, я закончила письмо:

«…С Лили стало гораздо спокойнее. Оказывается, наша Эванс уже два года знает про Рема, а вот мы даже не догадывались, что она настолько проницательна. Кажется мне, или она точно так же беспокоится за Джеймса, как я за тебя? В таком случае, мы можем считать это нашей маленькой победой.
На часах… три часа ночи, но я совсем не хочу спать. Мне кажется, что даже если бы я точно знала, что с вами ни при каких обстоятельствах ничего не может произойти, я все равно не смогла бы уснуть.
Спасибо, Бродяга, мне стало легче, и... спасибо, что ты со мной, Блэк. Без шуток.
Доброй ночи.
Марлс."

Поставив точку, я еще несколько мгновений сидела, не в силах спрятать улыбку, а затем повернулась к Лили:
– Я действительно благодарна тебе за это, Лили, – заговорила я, глядя ей прямо в глаза и чувствуя, как поднимается настроение. – Ты можешь дождаться подходящего момента и признаться в этом Рему, хотя я бы на твоем месте пока не стала этого делать. Но показалось мне, или ты пришла спросить меня о чем-то другом?
Лили молчала, явно не предусмотрев того, что я мгновенно раскрою ее план.
– Тебе не показалось, – ответила она, бросив на меня быстрый изучающий взгляд. Я нахмурилась. – Марлин, – она обеспокоенно посмотрела на меня из-под полуопущенных ресниц, и я поняла, о чем пойдет речь еще до того, как она продолжила. – Марлин, ты говорила что-нибудь ребятам?
Я с сожалением отвернулась, машинально закусывая губу, что теперь было признаком волнения. Последнее время ко мне прицепилась эта привычка, а нервничала я теперь довольно часто. Честно говоря, мне хотелось всеми силами избежать этого разговора, но, похоже, теперь поздно.
– Нет, – лаконично отозвалась я. Лили склонила голову набок, прожигая меня пристальным взглядом.
– Почему?
Почему? Что ж, я прокручивала все это множество раз, все доводы за и против, все, что нужно было, чтобы принять решение. Поначалу я была абсолютно уверена – как только увижу Сириуса, сразу выложу ему все, о чем мы узнали в ту ночь. О том, что Мальсибер и Эйвери и сейчас появляются в школе, о том, что с ними по ночам видится Нюниус, а это может означать, что Снейп на самом деле Пожиратель, что просто безумие. Что, если весь Слизерин старших курсов – сторонники Волан-де-Морта? Что, если эти дети, мои ровесники, причастны к нападениям и убийствам, о которых пишут в «Пророке»? И как, черт возьми, отреагирует на это Сириус? О, я знала.
– Потому что боюсь, что они слишком резко отреагируют, а так и будет. – Я беспомощно посмотрела на нее. – Я боюсь за них. И ты боишься, я знаю это.
– Тогда мы должны им все рассказать, – твердо произнесла Лил, вопреки моим ожиданиям не став возражать. – Знаешь, что мне сказала вчера Алиса?
Я ошарашенно посмотрела на нее, но Лили лишь с беглой улыбкой покачала головой, давая понять, что я ее не так поняла.
– Я ничего ей не говорила, – сказала она, чуть нахмурившись. – Именно поэтому она вчера сказала мне почти с обидой: «Ты изменилась, Лили. Я тебя почти не узнаю. Ты все больше времени проводишь с ними, а вот на меня его совсем не хватает». Странно, но я этого совсем не замечала… – Она замолчала, уставившись куда-то вдаль, а затем резко обернулась ко мне. В глазах светилась мольба. – Скажи мне, Марлин… Я действительно изменилась?
Черт, да она даже не представляла, насколько! Может, в этом виновата я, может, Джеймс, не знаю. Но одно было очевидно – Лили меняется, меняются ее чувства, ощущения. Я уже не раз замечала, что ее тянет к Джеймсу почти так же неистово, как его тянет к ней. Да и дело не только в этом. Когда последний раз Лили была в библиотеке и что она делает вместо этого? Бегает со мной по подземельям? Этим сказано многое.
– Я думаю, да, – наконец произнесла я и торопливо добавила, заметив, что она заметно расстроилась: – Ты не стала хуже, Лили! Просто как будто открыла для себя что-то новое, что-то… другое, непривычное, понимаешь? – Я пытливо вглядывалась в ее лицо, пытаясь разглядеть, угадала я или нет.
– Да, – еле слышно выдохнула она. – Так и есть.
В этот момент произошло сразу три вещи: окно неожиданно распахнулось, заставив нас вздрогнуть, внезапно вспыхнул огонь в камине и… и я услышала громкий вой. Кто может выть на территории Хогвартса? Собака или волк?..
Собака или волк…
Вой повторился.
Я вскочила, незамедлительно бросившись к выходу. Собака или волк! Мерлин, что, что могло случиться? Паника – вот что я чувствовала, выбегая из гостиной, горло стискивали невидимые ледяные пальцы, и казалось, что я вот-вот потеряю сознание. Этого не может быть! Только не с ними, только не они, Мерлин, пожалуйста!
Я вылетела из замка, в чем была – в пижамных лосинах, футболке и тапочках, на переодевание времени у меня не было. Лес был еще далеко, но я сразу заметила оленя, стоявшего на опушке. Выл определенно не он, но кто же, кто? Я затаила дыхание, все внутри замерло в этот момент. Джеймс меня явно заметил, взгляд его карих глаз был полон тревоги. Повернув голову назад, он убедился, что там никого нет, и превратился в человека. Я со всех ног кинулась к нему, споткнувшись и чуть не упав, но он вовремя подхватил меня.
– Что?.. – прошептала я, глядя на него огромными встревоженными глазами.
– Что… Что ты здесь делаешь, Марлс? – в сердцах накинулся он на меня. – Оборотни…
– …чуют запах людей, – перебила я, яростно замотав головой. – Неужели ты не понимаешь, что я просто не могла там оставаться? Что произошло, Джеймс? Ты ведь понимаешь, что я все равно узнаю!
Внезапно его взгляд прошел сквозь меня и, вероятно, наткнулся на кого-то еще. Я ждала ответа, меня просто колотило изнутри, отчасти, наверно, от холода ночи, но Джеймса сейчас занимало что-то другое, что-то не менее важное, но я, черт возьми, не понимала, что. И лишь когда я увидела, как темнеют его глаза, как в них появляется настоящий ужас пополам с удивлением, мой собственный страх вдруг утих, давая возможность ощутить что-то помимо него.
– Только этого не хватало… – досадливо произнес он, проведя рукой по волосам.
Я резко обернулась и увидела Лили. Она не сводила с нас потрясенного взгляда, по которому я поняла, что она все видела с самого начала. В голову неожиданно стукнуло словосочетание: незарегистрированный анимаг. За такое могли посадить в Азкабан, если бы узнали. И теперь я невольно открыла тайну Лили Эванс, не позаботившись о том, чтобы она не бросилась следом за мной. Вот же идиотка.
– Прости меня, – одними губами прошептала я, снова переведя взгляд на Джеймса. – Я не хотела...
– Ты не виновата, – пробормотал он, сжав мое плечо. – А с Лил мы поговорим… Марлин… – Он заглянул мне в глаза. – Пожалуйста, только не переживай. Он… У нас впервые такой случай… – Джеймс снова взлохматил себе волосы, видимо, думая, как лучше сказать, но я его уже не слышала, бросившись в лес. – Марлин! – закричал Джеймс, пытаясь поймать меня за руку. – Марлин, тебе туда нельзя!
Но мне было, мягко говоря, все равно, что со мной будет. В голове билась одна-единственная мысль: «Только не Сириус!». И все. Больше меня ничего не волновало на данный момент. Внезапно кто-то толкнул меня в сторону и оттеснил к ближайшему дереву, заткнув рот рукой. Я попыталась вырваться, а затем разглядела горящие карие глаза Джеймса.
– Марлин, – вкрадчиво заговорил он, не спеша меня отпускать. – С ним все хорошо, это царапина…
– Какая царапина?! – пробубнила я в его руку, и Джеймсу пришлось ее убрать. – Какая еще, к чертям собачьим, царапина? – тут же рявкнула я, сверкая глазами. – Где все, Поттер?!
– Ну… мы как всегда гуляли. В общем, появился еще один волк, не оборотень, обычный волк… Похоже, местный, охранял территорию… – Джеймс твердо посмотрел мне в глаза. – Рему он чем-то сильно не понравился, а Бродяга же не мог остаться в стороне…
– Да не тяни ты, Джеймс! – умоляюще прошептала я, внезапно почувствовав ужасную усталость.
– С ним все хорошо, – повторил он, прижимая меня к себе. – А тебя вообще не должно было здесь быть, малышка. Если бы Бродяга знал, он бы уж сказал своей радости пару ласковых, за то, что не спала всю ночь и… -– Джеймс вытаращил глаза и возмущенно произнес: – ...и выскочила в одной футболке?! МАРЛС! – Я лишь отмахнулась с досадой. – А потом мне, – в его голосе послышалась улыбка.
– Что здесь происходит? – воскликнула только подбежавшая Лили с паническими нотками в голосе. – Марлин…
Мы с Джеймсом одновременно посмотрели на нее. Зеленый халатик смотрелся весьма гармонично с желто-зеленоватой листвой и темными елями.
– Что вы вообще делаете в Запретном лесу? – прошипела она, сверля нас тяжелым взглядом.
– Что мы здесь делаем, Эванс, – устало произнес Джеймс, привалившись к дереву. – Ты ведь тоже здесь. – Он усмехнулся каким-то своим мыслям.
– Давно ты – анимаг? – с подозрительным спокойствием спросила Лили, окинув нас колючим взглядом, словно искала, за что уцепиться.
– С пятого курса, – с гордостью за них ответила я и поймала благодарный взгляд Джеймса. Да уж, вид у него был уставший, а тут еще Лили в радиусе полуметра... Лил так и застыла, потрясенно глядя то на меня, то на него.
– Сохатый … – едва расслышала я ее бормотанье, а в конце разобрала что-то вроде «…не случайность».
– Одной тайной меньше, – шепнула я Джеймсу. – Ты должен радоваться, разве нет?
Он неопределенно кивнул, не глядя на меня и полностью погруженный в свои мысли. Я с сожалением покосилась на него, зная, что ему нелегко это осознать. Думаю, он надеялся рассказать Лили совсем по-другому, и в ближайшее время я буду чувствовать себя виноватой в том, что его планы не осуществились. Словно почувствовав это, Джеймс по-хозяйски обнял меня за плечи, давая понять, что не сердится и не обижен, и я благодарно прикрыла глаза.
– Лил, мы все тебе объясним… – вздохнула я, подходя к девушке, но она тут же отступила назад, глядя на меня с неподдельным ужасом.
– Ты! Все! Знала! – с нажимом отчеканила она, не сводя с меня зеленых глаз. – Вы что, не понимаете, что это… незаконно?!
– Лучше замолчи, – процедила я, решительно подходя к ней и хватая за руку. Лили протестующе вскрикнула, но вырваться уже не пыталась, а лишь яростно уставилась на меня. Я понизила голос, чтобы меня слышала только она и как можно тверже сказала: – Если ты вовремя не закроешь рот, то потом пожалеешь о том, что сказала.
Несколько мгновений она сверлила меня испепеляющим взглядом, а затем гордо вскинула голову и холодно произнесла:
– Отпусти меня сейчас же, МакКиннон. Мне холодно. – Я тут же разжала пальцы, обескураженная ее ледяным тоном, и в этот же миг она пошла прочь, ни разу не обернувшись.
Я вернулась к Джеймсу все еще взвинченная, но уже в меньшей степени. Гнев постепенно стихал, оставляя место сожалению, но я знала, что поступила правильно. Я не могла допустить, чтобы Лили еще больше расстроила Сохатого, который и так выглядел практически раздавленным. Об этом свидетельствовали его потухшие глаза. Может быть, дело было в оставленных друзьях, ведь, в конце концов, он не был хищником, а рога, наверное, не очень бы помогли. Но также может быть, что дело опять же в Эванс. Всегда, всегда ты, Лили…
– Перестань, – умоляюще попросила я, поднимая на него глаза. – Не стоит так переживать из-за нее! Это ведь даже не ссора, она просто не поняла, что именно произошло. Вот остынет, и…
– Дело не в том, что произошло конкретно сейчас… – Джеймс повернул голову и скользнул по мне уставшим взглядом. – Дело в самой Лили. Она по-прежнему меня ненавидит, Марлс. И что бы я ни делал, все вызывает у нее лишь раздражение.
Я так и застыла с изумленным взглядом и полуоткрытым ртом, потому что собиралась перебить его, но слова застряли у меня в горле. Ненавидит? Лили?! Неужели, он не заметил, что все уже давно изменилось? Как он мог не видеть, как она смотрит на него, что все время ловит каждое его слово? Ненавидит. Надо же было придумать! Я шумно вздохнула и привалилась к дереву, чувствуя себя, мягко говоря, озадаченной. Если это ненависть, то я тогда даже не знаю. Мне же кажется, что Лил просто обидно. Наверняка, за эту неделю она уже привыкла к нам, и ей казалось чуть странным, что от нее все еще что-то скрывают, хотя для меня это было вовсе не удивительно.
Я снова вспомнила, что именно хотела сказать Джеймсу. Кто-то должен раскрыть ему глаза, или же они так и продолжат бегать друг от друга.
– Джеймс, неужели ты не замечаешь, что…
Ну да, меня бесцеремонно прервали, и я бы непременно начала снова, если бы не обернулась на тихое ворчание существа, стоящего прямо за нами. И вот, напротив меня, оскалив зубы и сверкая желтыми глазами, стоял крупный темно-серый… волк. Все внутри замерло, и я могла только гадать, Рем это или тот волк, про которого рассказывал Джеймс. С той же стороны выскочил черный пес, и мое сердце вновь сбилось с ритма, когда я увидела его глаза. Он неотрывно смотрел на меня, словно был застигнут врасплох, и, наверное, так оно и было.
– Беги, Марлин! – крикнул Джеймс, толкая меня в противоположную сторону, но я не могла сдвинуться с места, не могла оторвать взгляда от его настороженных синих глаз. – БЕГИ! – Джим оттолкнул меня еще дальше, и хоть какой-то контроль над ситуацией снова вернулся ко мне. Я бросилась бежать со всех ног, мельком заметив, что Джеймс превратился в оленя.
«Если кто-то из них пострадает из-за меня, я себе этого не прощу», – подумала я, в очередной раз кусая губу и прибавляя скорость.
Отбежав на достаточное расстояние, я упала прямо на засыхающую траву, пытаясь отдышаться. Ну почему стоит мне уйти куда-нибудь одной, как все время происходит что-нибудь из ряда вон? Я с тоской посмотрела в сторону Запретного леса, когда неожиданно почувствовала, как что-то влажное ткнуло меня в плечо. Медленно оборачиваясь и уже предвкушая что-то ужасное, я увидела до боли знакомые синие глаза и, не медля, обняла пса за шею.
– Ты даже представить себе не можешь, как меня напугал… – яростно прошептала я, цепляясь пальцами за его мягкую шерсть. – Ты, огромная, наглая, самодовольная зверюга! – Все во мне клокотало от бессильного гнева на его самоуверенность. – Возможно, ты сейчас думаешь, что меня не должно здесь быть и что я не должна подвергать себя опасности, но почему тогда ты сам так поступаешь? По-твоему, я не переживаю за тебя, да? То есть, я должна просто спать, зная, что с вами в любой момент может что-нибудь случиться? – Я говорила, не замолкая, а Сириус просто сидел рядом, иногда виновато поскуливая и делая несчастное выражение морды. Мне даже воздуха не хватало от ярости и страха, а он просто смотрел на меня, и в итоге я сдалась, отпустив его, глядя в его синие глаза, думая, что вот они, два океана, всегда рядом и, подобно волнам, тянут вниз.
А тем временем небо светлело, и вот уже утренние предрассветные сумерки позволили мне оглядеться и увидеть полянку в новом свете. Лес больше не казался мне особо таинственным, а, может быть, дело не в свете, а в Сириусе. Превратившись обратно в человека, он лежал рядом со мной, задумчиво пожевывая травинку. Моя голова покоилась на его плече, и, кажется, я так и уснула, потому что неожиданно перед моими глазами предстала совершенно другая картина.

Несмотря на то, что я почти не осознавала, сон это или явь, одно знала точно – прошло очень много времени. Месяцы или годы, а может целые десятилетия. Место, где я оказалась, было мне незнакомо, но оно определенно имело отношение к волшебному миру. Я стояла в узком проходе, и повсюду, куда ни глянь, были только стеллажи, очень много стеллажей с какими-то хрустальными шарами, которые легко поместились бы в ладонь. Где-то не очень далеко раздавались шаги, и вот я уже видела свет палочки, когда внезапно прямо напротив меня появилась женщина.
Она была похожа на настоящую пленницу Азкабана, наводящую страх, внушающую ужас. Ее длинные черные волосы были растрепаны и торчали в разные стороны, губы кривились в безумной ухмылке. Казалось, она едва стояла на ногах, потому что все время покачивалась и переступала, что придавало ей еще более устрашающий вид.
Но хуже всего были ее глаза. Ее большие глаза, светящиеся безумным огнем, что еще более подтвердило мое впечатление. Она выглядела как сумасшедшая, и она… действительно была такой.
– Беллатриса Лестрейндж, – услышала я чей-то пораженный голос, и мгновенно обернулась. За мной стояли безликие тени, и, хотя я могла бы дотронуться до каждой рукой, я не могла разглядеть их лиц, как будто что-то мешало мне.
Я говорила, что худшее – вид этой женщины? Нет. Еще хуже ее вида были эти голоса. Я слышала множество голосов одновременно, будто была сразу в нескольких местах, поэтому постоянно оборачивалась, но не находила никого, кому бы они могли принадлежать. Казалось, они звучат прямо в моей голове или же в чьих-то мыслях. Вокруг меня мелькали тени, и внезапно я ощутила, как одна из них пробегает сквозь меня и оборачивается на кого-то.
Сердце пропустило удар. Я не видела ни их лиц, ни силуэтов, но когда эта, последняя, обернулась, я сразу же заметила знакомые зеленые глаза, создающие смутное ощущение, что я где-то их уже видела…
Я определенно где-то видела их.

Тут я и проснулась с бешеным вихрем мыслей в голове, стремительно бьющимся сердцем и… я совершенно не помнила, что мне снилось. То есть, все это было в моей голове, в этих летающих мыслях, но я не могла поймать ни одной, все будто ускользало от меня, оставляя в мучительной неизвестности. Я была встревожена, напугана и не могла понять, чем именно. Такое вот сюрреалистичное ощущение. И все было бы куда лучше, если бы эти мысли, которые невозможно поймать, не были так назойливы.
Неожиданно я обнаружила, что проснулась в своей кровати и обеспокоенно провела рукой по лицу, точно убирая паутину. Как теперь понять, было все, что я помнила о сегодняшней ночи сном, или же это было на самом деле, а Сириус просто отнес меня в спальню девочек? С одной стороны, это все очень мило, а с другой – интересно, как его сюда пустили?
– Лил… – позвала я, взглянув на ее кровать, стоящую почти напротив моей, у противоположной стены. – Лили… – снова попробовала я, но и вторая попытка не увенчалась успехом.
– Ее нет, – неожиданно отозвалась Алиса с соседней кровати (соседней по отношению к кровати Лили). – Наверное, в библиотеке… давно там не была. – Не думаю, что мне послышались эти укоризненные нотки в ее голосе.
– Только не говори, что и ты на меня злишься, – проворчала я, с трудом подавляя желание залезть под подушку и не вылезать. Я всего на мгновение отвернулась от Алисы, а в следующую секунду почувствовала, как натянулась одеяло – она приземлилась на край моей кровати.
– Марлин, – серьезно начала Алиса, и мне пришлось на нее посмотреть. – Если бы ты видела, какой она вернулась вчера сюда, ты бы не задавала мне таких вопросов.
– Я вообще не задавала тебе вопросов, – язвительно отозвалась я, но уже в следующий миг поспешно продолжила: – Ладно, прости меня. Просто она не должна была этого видеть, никто не просил ее идти за мной…
– Я думала, ты знаешь, что движет Лилс, когда речь заходит о Джеймсе, – заметила Алиса с легким намеком и снова наградила меня пристальным взглядом.
– Я и так знаю.
Мы немного помолчали, затем она кивнула и направилась к себе, когда внезапно обернулась и неожиданно произнесла:
– Не знаю, важно ли это, но ты что-то бормотала во сне. Два раза повторила слово «кузина»… Джин и Лили спали, но я случайно услышала… – Поймав мой настороженный взгляд, Алиса осторожно уточнила: – Плохой сон? – Я промолчала, молча разглядывая ее лицо, но не видя его. – В общем, я думала, ты знаешь… – Алиса неуверенно взглянула на меня, а затем прошла к выходу. Я услышала, как несильно хлопнула дверь, но так и осталась сидеть, глядя ей вслед.
Что это все могло значить? Кузина… какая еще кузина? Я не помнила своего сна, знаю только, что он сумел взбудоражить каждую клеточку моего тела. По коже до сих пор пробегал легкий озноб, видимо, на подсознательном уровне. Как бы узнать, что было в том сне… И во всех предыдущих снах, которые я видела раньше. Они тоже были очень волнующие, может быть, даже пугающие, но все, что я о них помнила, ограничивалось лишь парой фраз, сказанными людьми, которых я не знаю, и никогда не видела. Что касается сегодняшнего сна, то я не помнила совершенно ничего, будто ничего и не видела, вот только мои чувства говорили об обратном. Там было что-то серьезное, что-то важное, очень значимое, но что?..

…Два раза повторила слово «кузина»…

У меня, конечно, есть кузина Линда и старший брат… У Лили есть сестра, та самая вредина Тунья, о которой вряд ли стоит беспокоиться. Джеймс – единственный ребенок в семье, а вот Сириус… Пульс неосознанно помчался быстрее, а я лихорадочно соображала, пытаясь ухватиться за вновь ускользающую мысль. О чем я только что думала? Что вообще происходит, когда я пытаюсь вспомнить? Я сжала голову руками, не в силах дальше продолжать свои эксперименты.