Детективные истории префектуры Хоккайдо

Глава 5

Их выходные в Токио пролетели стремительно. Начальство не беспокоило напарников по пустякам, никакого форс-мажора не произошло, работы было много, а времени гораздо меньше. Хибари не вылезал из архивов, умудряясь обедать и ночевать в центральном управлении, проникая туда самым незаконным образом. Тсуна искал пути, по которым мог сбежать их незадачливый токийский друг, и безбожно блефовал, наугад расставляя ловушки. Он использовал всевозможные мафиозные знаки, чтобы передать сообщение: «Я знаю, что ты прячешь, Джессо», и сделал всё, чтобы оно звучало максимально двусмысленно и обтекаемо. Нет смысла в прямых угрозах — самые страшные вещи всегда порождает человеческий ум. Впрочем, Ёж бы с этим поспорил — Тсуне иногда дурнело от рассказов несбывшегося палача. Но угрозы от Хибари работают лишь потому, что он сразу претворяет их в жизнь, и совершенно не подходят для дел, требующих тонкости.

Тсуна нашёл несколько следов. Слабых, почти наверняка ложных, но требующих проверки. Косые иероглифы в книге мотеля, который почти наверняка выберет любой мафиозо, фантик от итальянской конфеты на траве — кусочки, которые не имеют отношения к происходящему, пылинки, не помогающие общей картине.

Реборн любил повторять, что Мафия всегда одинаковая. Он говорил это, когда Тсуна харкал кровью, говорил, когда он выпускал в живого человека пятую по счёту пулю, говорил, когда он уползал на крышу — курить первую в жизни сигарету и сидеть с обрастающим шрамами Хибари.

Мафия. Всегда. Одинаковая.

Можно носить разные костюмы, можно менять и переписывать Омерту, можно придумывать что-то новое и экстраординарное — но за этим фасадом всё равно остаётся человек, животное, носящее в кожаном бурдюке набор из мяса и костей. Неважно, какие идеи ты несёшь, неважно, каким оружием пользуешься, неважно, как ведёшь дела — после того, как ты входишь на территорию криминальной Италии, на твоей шее появляется клеймо, и всю оставшуюся жизнь ты носишь его на самом видном месте.

Все мафиози ходят по одной стороне улицы. Выбирают одни и те же мотели, сидят в одних и тех же кофейнях, закупаются в определённых супермаркетах. Потому что они все знают правила, по которым живут, потому что при выборе все ориентируются на одни и те же критерии. Неважно, деревушка или город-миллионник, неважно, в какой точке земного шара, неважно, что происходит вокруг. Месторасположение, позиции для снайпера, наличие чёрного хода, даже цвета — выпусти тысячу мафиози в одном месте и попроси спрятаться, и все они выберут одинаково. Вариаций всего сорок или пятьдесят — вызубри их, и тебе никогда не придётся выходить из своего кабинета. Реборн учил его этому, Реборн показывал, как это работает — он вбивал в него знания снова и снова, до тех пор, пока Тсуна не разобрался.

Что-что, а доносить знания через боль Реборн умел по-настоящему виртуозно.

Хибари выбрался только к вечеру воскресенья, за три часа до их самолёта. Внаглую вышел, используя центральный вход — типичный полицейский, не отличишь от сотни других. Тсуна ждал его, возясь с новой пачкой — Ёж широко ухмыльнулся, потрясая папкой в своей руке.

— Готово, Савада. Я расставил несколько ловушек — когда мы вернёмся сюда, то будем точно знать, где обитает наш токийский друг. Ну, если тебя не скрутит из-за того, что огромная опухоль прорастёт в глотке, конечно.

Пачка наконец-то была вскрыта, и Тсуна с наслаждением вытащил белую палочку с никотином. Потенциальная опухоль его совершенно не волновала.

— Правда? Может, наш токийский друг сбежит в соседнюю префектуру?

Ёж цыкнул, пытаясь поймать такси.

— В любом случае, мы об этом узнаем.

Савада затянулся, позволяя Ежу взять ситуацию под контроль. В охоте на хищников есть свои правила, а охота вслепую придаёт им определённую прелесть. Тсуна понял, что испытывает удовольствие и азарт — и от того, что задача была сложной, а он собственными действиями превращал её в почти невыполнимую, всё внутри пело и пускалось в пляс.

Но, несмотря на возможные проблемы, всё было чертовски просто. Они собираются охотиться — им нужны загонщики, ружья и флажки. Добычу надо ловить, когда она в движении. Суетится, носится, совершает ошибки. Крикни как можно громче, бей половником в кастрюлю, топай ногами и гони врага — тот, кто сорвётся, сам себя выдаст. Тебе даже не надо видеть, кто вскочил и куда побежал — потому что загонщик верит тому, кто развесил флажки. По крайней мере, в таких выражениях когда-то объяснял Реборн — Тсуне всегда больше нравилась метафора рыбы-удильщика. Удильщик ничего не делает — он просто существует со светящимся отростком на своей голове. Рыбы, плывущие на свет, всё делают сами.

Их токийский друг думает, что его нашли. Он, разумеется, решит перестраховаться — им с Хибари останется просто пройти по чужим следам.

Ну, а пока надо садиться на самолёт, улетать в Саппоро, возвращаться в Муроран. Мучиться с нераскрытыми делами, думать, кто убил малышку Химавари, таскать зелёный чай.

Огонёк горит, флажки развешаны — остальное добыча сделает сама.