65. И каждое утро войны за радость под этим небомГде-то в зной обалделый, в порывный ветер,
прорезающий старый дом,
тихо молятся те, кто за нас в ответе
и кого мы не подведём.
(с) Даниил Тихонов
Дружба для Сириуса всегда находилась на первом месте: он ценил ее превыше всего на свете и во многом поэтому старался не обременять себя долгосрочными отношениями. Девушки были скорее приятным бонусом мародерской популярности, но не более. Традиционную вылазку вчетвером он не променял бы ни на одно свидание, каким бы многообещающим оно ни обещало стать, – потому что поклонницы менялись, как перчатки, а друзья оставались рядом. Блэк неизменно предпочитал их общество чьему бы то ни было, и именно поэтому нынешний расклад – жизнь под одной крышей со всеми сразу – виделся ему самым оптимальным вариантом. По правде говоря, другого уже и не представлялось: настолько родной и привычной успела стать вся эта суматоха, вопли по утрам, взрывы на чердаке и чье-нибудь постоянное мельтешение перед глазами; настолько разительным выходил контраст с двенадцатью годами заточения и одиночества. Вся его свободная жизнь с самого начала была связана с Гарри, Гермионой и троицей; а после окончательного переселения на Гриммо даже вещи: мебель, посуда, утварь – сделались общими, как и бюджет, и цели, и планы… Он элементарно разучился жить иначе. Уже не помнил, как.
«И не надо», – вновь зазвучали в ушах слова Гермионы.
Она, кажется, искренне верила в то, что со временем удастся вернуть все на круги своя, но… Хотя они сейчас и собрались все вместе, для Фреда это было скорее вынужденным шагом, временной необходимостью – до тех пор, пока не снимут обвинения. Его напряженные плечи и плотно стиснутые губы говорили сами за себя; но Джейн, похоже, все равно не намеревалась отступать.
– Ну и что? – вопросила она с видом таким решительным, какой только может быть у человека, которому даже нахождение в вертикальном положении причиняет ощутимые неудобства. – Или, по-вашему, это нормально? Устроили тут… разборки! И ради чего?..
– Джейни…
– Ради меня?.. – она с усилием сглотнула, переводя дыхание, и отвела со лба прядь волос. На бледном запястье с пугающей четкостью выделялись синие змейки вен. Здесь, дома, ее болезненная худоба бросалась в глаза еще сильнее. – И как, интересно, это должно было мне помочь – что вы, мои самые близкие… – говорить ей становилось все сложнее, – шарахаетесь друг от друга, как от дементоров… Или что ты чуть не угодил к ним, – в срывающемся голосе зазвучали слезы. – Думаешь, я смогу себе простить, если ты… если тебя… – и она зажмурилась, беспомощно замотав головой.
– Этого не будет, – тут же среагировал Блэк. – Мы разберемся. Дамблдор обещал помочь, и Кингсли… – и вообще все, кого удастся подключить – благо, за время работы в Министерстве связей набралось немало. А у Артура и того больше – правда, их с Молли сначала потребуется ввести в курс дела, и, видит Мерлин, без успокоительного здесь точно не обойдется… Хорошо, если без обморока…
– Сириус.
От него не укрылось, как вспыхнули влажные глаза Джейн, когда Фред обратился к нему. Наверняка только ради нее, ее успокоения… но и это было уже кое-что. Впервые с той жуткой ночи в больнице они смотрели друг на друга прямо, не отводя взгляда, – и Блэк только теперь смог заметить, как заострились черты осунувшегося лица напротив. Казалось, и Фред, и Джейн за минувшие три недели изменились больше, чем за все три года, что Сириус знал их. Впрочем, не ему было этому удивляться: сам в первый же месяц в Азкабане постарел сразу на целую жизнь – а дальше время в камере словно остановилось…
– Спасибо… – слова давались Фреду с трудом, – что вытащил меня… и вообще…
– Это Гарри всё устроил, – поправил Блэк. Присваивать себе чужую заслугу он не собирался – даже если это было частью плана его крестника.
– Не только он, – возразил Фред. – Ты тоже… несмотря на то, что я тогда… Послушай, – он прочистил горло, – насчет того, что я сказал… Это всё не так. Я знаю, ты не виноват ни в чем и сделал всё, что смог, меня просто…
Прорвало. Эмоции переполнили: боль, гнев, чувство беспомощности и отчаяния. Сириус понимал это как никто другой и не держал зла: с ним, в конце концов, случались вещи и похуже разбитого носа. Его лучший друг двенадцать лет верил, что он убийца и предатель, – уж если такое прощено и забыто, все остальное – сущий пустяк. Тем более что вины, которую он сам ощущал за собой, это не отменяло.
– Нет, – Блэк покачал головой, – не всё. Я мог бы не брать никого с собой… разобраться сам…
– Мы все равно пошли бы, – немедленно встряла Джейни, – хотел ты этого или нет. Единственное, в чем вы двое виноваты – что смеете друг с другом грызться. Зато где не надо – сговорились запросто, – она поджала губы и порывисто шлепнула ладонью по подушке. От немедленной расправы с заговорщиками удерживало лишь элементарное отсутствие сил на нее – в противном случае и Фред, и Сириус уже получили бы за всё сразу. В первую очередь, конечно, за то, что натворили дел, а потом, уже вместе со всеми остальными – и за интригу с Оборотным зельем. Джейн ненавидела оставаться в стороне. В некоторой степени благодаря этому они с Блэком и познакомились: желая выведать тайну Гермионы, она вместе с близнецами прокралась следом за ней в пещеру. Сириус готовился снова бежать, скрываться, запутывать следы, даже быть переданным дементорам – но никак не рассказывать еще раз свою историю, в которую троица, как ни странно, поверила даже быстрее, чем Гарри с друзьями. И буквально с первого дня заставила по-новому взглянуть на некоторые вещи:
– То есть, анимагическая форма – это и есть твоя животная сущность?
– Вроде того.
– И тем не менее, вы доверяли парню, который превращался в крысу? – скептично уточнил Фред, а Сириус с удивлением признал, что никогда не смотрел на ситуацию с такого ракурса. Ни он, ни Лунатик, ни Сохатый, ни даже Дамблдор, самый могущественный волшебник столетия, – а семнадцатилетний мальчишка сразу выхватил самую суть. Хотя близнецы вообще во многом оказались прозорливее: мародерской четверке, например, и в голову не пришло запатентовать созданную ими Карту, а братья на своих изобретениях построили неплохой бизнес…
– Мне правда жаль, что я… так сорвался, – глухо проговорил Фред и, подняв взгляд от сцепленных в замок рук, устремил его на Блэка. То же самое сделала и Джейни. Они снова доверяли ему решать.
Сириус в недоумении изогнул бровь. Неужели эти двое и вправду сомневались, что он согласится оставить недоразумения в прошлом? Неужели всерьез думали, что всё решалось непосредственно сейчас, что дело определяли извинения, и прощение зависело именно от них? По опыту минувших лет он успел убедиться, что готовность простить человека определяется отнюдь не его просьбами: она либо есть, либо ее нет – и Блэк своей не скрывал. Дружба стоила несравнимо дороже удара в лицо и брошенных в сердцах обвинений. Лунатик вон вообще пару раз его чуть было не убил в полнолуние… а сам он слишком боялся потерять еще кого-то из близких.
Фред и Джейн по-прежнему смотрели на него, молча ожидая вердикта. И, отвечая на все их сомнения, развеивая застывшую в воздухе неловкость, Сириус протянул другу руку – уже через мгновение стиснутую так, что сделалось больно.
– Я рад, что ты вернулся.
Джейн с нескрываемым облегчением опустила ресницы. Тонкий прерывистый вздох вырвался из ее груди.
– Да, я… Сириус, я… – Фред, по всей видимости, собирался снова рассыпаться в благодарностях, но не успел. Снизу донеслись резкие голоса – особенно четко выделялась Гермиона: возможно, потому, что употребила несвойственное для себя выражение, – нарастающий шум, и вот уже по лестнице загремел оглушительный топот.
– Ну что еще?! – проворчал Блэк, выпуская чужую ладонь.
Дверь распахнулась, и в спальню, толкаясь и переругиваясь на ходу, ввалилась вся толпа, возглавляемая Гермионой. Та, судя по выражению лица, готовилась прямо с порога разразиться гневной тирадой, но застыла как вкопанная, едва взглянув на кровать. Рон, не успевший затормозить, налетел на нее сзади. Его всклокоченная рыжая голова возвышалась над остальными на несколько дюймов, в то время как низкорослому Симусу пришлось подпрыгнуть, чтобы рассмотреть, что же там так всех ошарашило. Гарри и Джордж расступились, пропуская его, а сами обменялись еле заметными улыбками.
– Джейни?.. – неверяще ахнул Ричи, прежде чем броситься к подруге. Гермиона, в изумлении распахнувшая глаза, метнулась следом.
– Но почему… почему ты здесь?
– Я тоже рада тебя видеть, дорогая, – съязвила Джейн, неуклюже обнимая ее в ответ. – Да-да, смотрите, кто вернулся из суровых краев неведения! – прищуренные глаза сверкнули: тема эта обещала еще долго не терять своей актуальности.
– Вы уверены, что это безопасно?.. – Гермиона обернулась на Джорджа: сомнений в том, кого нужно спрашивать, возникнуть попросту не могло. – Целители разрешили? Ты ведь… обсудил это с ними, да? – с нажимом уточнила она.
– Ты можешь спросить меня, – Джейни поджала губы. – Если помнишь, я теперь разговариваю.
Просто удивительно, отметил про себя Сириус, как она противоречит самой себе: только что мирила их с Фредом, твердила, что не пристало друзьям ругаться по пустякам, а теперь сама же норовит поддеть Гермиону. Та, впрочем, на провокации не поддалась и даже не смутилась.
– Твое красноречие нам понадобится, – безапелляционным тоном заявила она. – Может, сумеешь вправить ему мозги.
Уверенный, что речь идет о нем, Блэк уже намеревался сообщить, что они с Фредом все благополучно выяснили, но сердитый взгляд был устремлен совсем в другую сторону – на Рона, мгновенно побагровевшего до самых корней волос:
– Если ты их первая не взорвешь! – огрызнулся он, и Гермиона задохнулась от негодования.
– Знаете, кого он притащил адвокатом? Флер Делакур!
Она смотрела на Сириуса, словно он первый должен был возмутиться по этому поводу, но ему прозвучавшее имя ни о чем не говорило. Другие же явно имели представление о названной особе. Фред присвистнул, на лицах Гарри и Джорджа читалось неприкрытое сомнение, а Джинни и вовсе выглядела так, будто из последних сил сдерживалась, чтобы не наброситься на Рона с кулаками.
– Что-о-о? – Джейн дернулась, как от удара током, – слишком резко, и тут же скривилась от боли. – Эту… эту куклу? Ты сдурел совсем?
– А она разве адвокат? – осторожно уточнил Фред.
– Я тебя умоляю, – Гермиона поморщилась, точно от зубной боли, – какой из нее адвокат?! Она участвовала в Турнире вместе с Гарри, – торопливо пояснила она Сириусу и Ричи.
– Вот именно! – запальчиво выкрикнул Рон. – Это уже о многом говорит! И она еще ни одного дела не проиграла, между прочим!
– Да неужели? А сколько их у нее было?
– Два, – недовольно буркнул он, потупившись.
– Два! – Гермиона всплеснула руками. – И ты хочешь доверить ей будущее своего брата? Это просто… сумасшествие какое-то! Да скажите же вы ему кто-нибудь! – возопила она, оборачиваясь к друзьям.
– Конечно, это исключено! – Джейн поймала ладонь Фреда и судорожно сжала, точно боялась, что стоит отпустить – и его вновь у нее отнимут. – Мы не можем так рисковать! О чем ты только думал?
– Скорее, чем, – съехидничала Джинни. – Нашел время! На выпускной к себе ее зазывай, а нам здесь нужен нормальный адвокат!
– Ты-то что в этом понимаешь? – ощетинился Рон. – Чтоб вы знали, у нее диплом с отличием!
– О да, и ты исключительно поэтому ее приволок! Как ты вышел-то на нее вообще? Написал, что ли?
– В Министерстве встретились, в подземельях!
– А в чем проблема-то? – встрял Симус. – В том, что она девчонка? Наоборот же, там весь Визенгамот дар речи потеряет, как ее увидит!
Гермиона с обреченным вздохом закатила глаза, всем своим видом демонстрируя, что как раз об этом-то она и говорила.
– Тут главное не сногсшибательность, – голос ее так и сочился сарказмом, и последнее слово прозвучало почти как ругательство, – а знание дела!
– С чего ты взяла, что это несочетаемо? – припечатал Рон.
– Я этого не говорила! Но сейчас нам важны гарантии! Или ты не понимаешь, что на кону?..
– Так, стоп! – перебил Сириус, решив, что настало время вмешаться. – Вы ведь не оставили ее там внизу одну, слушать, как вы орете? – какой бы ни была эта самая Флер, такого отношения она определенно не заслуживала.
– Нет, конечно, – Гермиона воззрилась на него с укоризной. – Сказали, что посоветуемся, обсудим все и завтра дадим ответ.
– Нечего тут обсуждать! – мотнула головой Джейни. – Фреда ей доверять нельзя! Найдем еще кого-нибудь…
– Я что-то не вижу толпы желающих, – вставил Рон, с вызовом скрещивая на груди руки, и недовольно покосился на застывших за его спиной Гарри и Джорджа: явно ждал от них поддержки, однако ни тот, ни другой до сих пор не проронили ни слова. Нетрудно было понять, почему: обоим уже с лихвой хватило метаний между двух огней, и не хотелось начинать все сначала. Как не хотелось и Фреду становиться причиной нового разделения.
– Дамблдор подскажет кого-нибудь, – напомнила Гермиона.
– И что, сразу гарантии появятся?
– Уж побольше, чем с этой… – Джинни скривилась.
– На самом деле, не факт, – Сириус держался, сколько мог, и честно не собирался влезать: положа руку на сердце, сомневался, прислушаются ли к нему после того, как он облажался, но смолчать всё-таки не получилось. – Рон прав: точных гарантий никто не даст. Здесь их не сильно меньше, чем с другими. Если вообще меньше.
Враз умолкнув и прекратив препираться, друзья уставились на него круглыми глазами: казалось, только сейчас вспомнили, что из них из всех только он уже имел дело с судебной структурой.
– Это еще почему? – резко осведомилась Джейн. – Кто-нибудь с опытом в любом случае надежнее…
– И Дамблдор кого попало не приведет, – с упреком заметила Гермиона. Блэк понимал, что она рассчитывала на совсем другую реакцию с его стороны – да она этого и не скрывала, – но по поводу директорского вмешательства иллюзий не строил:
– А кого, по-вашему, он приведет? В Ордене по такому профилю всего двое – он сам и Кингсли. Сам точно не пойдет, а старшего замминистра никто и не пустит. Получается, кого-то из Министерства. Думаете, многие там захотят взять наше дело? С Непростительным, да еще и в их родных стенах?
– То есть, ты считаешь, нужно с Флер работать? – наконец подал голос Гарри.
– Я считаю, это уже хоть какой-то вариант. Кубок не выбрал бы кого попало. То есть, он выбрал четверых, да, но самых достойных – это изначально его принцип действия… значит, голова у этой Флер на месте. А возраст ничего не доказывает – у нас вон Гермиона в свои годы уже лучшая ученица за всю историю Хогвартса!
Та зарделась, польщенная, даже несмотря на то, что приведенный аргумент говорил в пользу неприятной ей кандидатуры.
– Вот и я о том же, – буркнул Рон, бросая благодарный взгляд в сторону Блэка, и повернулся к Фреду – все еще молчащему, хотя его происходящее касалось в первую очередь. – Ты-то что скажешь?
По мнению Сириуса, как раз с этого вопроса и стоило начинать. Главным просчетом Рона было то, что он провернул все тайком, ни с кем не обсудив и не посовещавшись, хотя Блэк и догадывался, в чем здесь причина. Парень с такой горячностью защищал свою протеже, что выдал себя и свою к ней симпатию с головой. Но вместе с тем, зная Рона, не приходилось сомневаться, что он хотел как лучше и не поставил бы личные предпочтения выше судьбы брата – тем более когда ситуация так серьезна.
Прежде чем ответить, Фред поочередно поглядел на Джейн, Джорджа и затем – на Сириуса.
– Я… Мне кажется, можно попробовать. Хотя бы послушать для начала, что она скажет, что предложит… Отказаться ведь всегда успеем, – он крепче привлек к себе Джейн, негласно призывая ее успокоиться. – Тем более, мама с папой уже завтра приедут… Так хоть увидят, что у нас тут адвокат и… все под контролем…
Необходимость смягчить для четы Уизли без преувеличения сногсшибательные новости, похоже, послужила контрольным аргументом: спорить никто не стал. Одна Джейн попыталась что-то возразить, но Фред остановил ее поцелуем в макушку. Джинни, недовольно дернув плечом, прошествовала к двери и скрылась за ней – удаляющийся цокот каблуков простучал по коридору.
Все под контролем, мысленно повторил себе Блэк и невесело усмехнулся краешком рта. Да уж, менее подходящей характеристики для их положения было попросту не вообразить…
Но, по крайней мере, они все снова на одной стороне.
***
Одним из первых выводов, сделанных Гермионой о Сириусе, стало то, что он после Азкабана буквально до дрожи ненавидит тишину и бездействие. Доходило до того, что во времена вынужденного заточения в Выручай-комнате, пока троица не приволокла ему радиоприемник, он развлекался тем, что сбрасывал, разбивая, чашку с прикроватного столика, чинил ее Репаро и сбрасывал снова – только чтобы создать видимость, что хоть чем-то занят. Прежде Гермиона не понимала этого, но теперь сама все чаще ловила себя на мысли, что посторонние звуки внушают ей спокойствие. Молчание же, напротив, рождало желание пройтись по комнатам и проверить, все ли в порядке, – совершенно естественное в свете минувших событий. Сидя перед трюмо и расчесывая спутанные волосы, она вслушивалась в звон чашек на кухне и наблюдала за отражением Блэка, растянувшегося на кровати.
– Значит, вы с Фредом все обсудили?
– Вроде того, – отозвался Сириус, но энтузиазма в его голосе не звучало.
– Ну вот: я же говорила, что все будет… – Гермиона запнулась на мгновение, – нормально.
Едва не сказала «в порядке» – и тут же устыдилась своего порыва. Возвращение Фреда и воссоединение компании в привычном месте и прежнем составе внушало ложное впечатление того, что жизнь вернулась в нормальное русло, и с виду, формально это и впрямь могло показаться так; однако на самом деле вся борьба была еще впереди. Они одержали лишь первую победу, но толика облегчения все равно закрадывалась в душу – и опасение сглазить от этого только усиливалось.
– А что там с этой Флер? – уточнил Блэк, приподнимаясь на локте. – Что между вами случилось?
Гермиона со вздохом отложила щетку. Обсуждать француженку на ночь глядя не хотелось из соображений «помяни черта», но та ведь в любом случае должна была заглянуть с утра, чтобы узнать их вердикт.
– Лично между нами – ничего, но как она себя вела… Будто ей все кругом обязаны. Вечно повторяла, насколько у них в школе лучше, смотрела на всех свысока, просто потому, что у нее бабушка вейла…
– И всё? – Блэк скептично изогнул бровь. – Да хоть кикимора, – от такого сравнения у Гермионы невольно вырвался смешок, – какая разница, кто у нее там в родне, главное, чтоб Фреда защитила как следует. Нам же не жить с ней, в конце концов! А то, что уверенная, наоборот, в нашу пользу сыграет… И вы только из-за этого на нее?.. Мерлин, я думал, уж ты-то выше этой девчачьей ревности!
– Конечно, не из-за этого! – вскинулась Гермиона. – Просто сама она мало на что способна – даже на испытаниях почти ничего не показала, хотя ее тянули изо всех сил. А ты ведь знаешь, как важна роль адвоката, сколько от него зависит на процессе…
Что-то неуловимо изменилось в выражении запрокинутого блэковского лица. Ухмылка сжалась в короткую линию губ, подобно струне, натянутой и отпущенной, и в спальне в мгновение ока сделалось холоднее.
– Догадываюсь.
Гермиона вскинула на него испуганный взгляд, пораженная внезапным предположением. Она не решалась задать вопрос: как и всякий раз, когда дело касалось Азкабана. Они с Сириусом никогда это не обсуждали: ни двенадцати лет, проведенных за решеткой, ни задержания, ни суда. Слишком страшными грозили оказаться подробности. Но ведь… не могло же быть, чтобы его оставили без защитника? Это ведь прямое нарушение закона… и прав человека…
– У меня не было адвоката, – глухо подтвердил Блэк, очевидно, прочитав все по ее распахнувшимся глазам. – Там так всё решили … прямо на месте. И приговор зачитали сразу.
Гермиона сглотнула ком в горле, стараясь выровнять сбившееся дыхание. Не жалеть. Не надо. Не позволит. Никогда не позволял: даже ее влюбленность поначалу принимал за жалость, думал, она запуталась и не может отличить сама. Но она всегда мыслила не по годам зрело – а затем зрелыми стали и чувства.
– И ты ничего… то есть… Ничего нельзя было сделать? Пожаловаться… подать апелляцию?
Сириус будто бы смотрел сквозь нее.
– Мне было плевать, что со мной будет. Джим и Лили погибли, а без них – как, зачем?.. Я не соображал почти. Думал, хуже уже некуда.
Отблески фар проезжающего по улице автомобиля, вспыхнув, скользнули по его лицу, подобно рождественским огонькам, но у Гермионы вызвали ассоциацию со вспышками от заклятий. Поднявшись, она рывком задернула шторы, а затем присела на постель рядом с Блэком и накрыла его ладонь своей.
– Сириус, я знаю, ты пережил такое, что никому из нас и не снилось. И знаю, что забыть это невозможно… но пора уже перестать жить с оглядкой на прошлое. Теперь ты свободен, оправдан, и у тебя есть мы. И мы останемся здесь, с тобой… Мы сделали этот выбор. А твой – либо принять его, либо продолжать нас отталкивать… но если ты продолжишь, мы с ума сойдем. Я и так не представляю уже, как в школу ехать.
Судя по тому, как взметнулись вверх брови Блэка, известие о начале нового триместра стало для него сюрпризом, и взгляд, брошенный на настенный календарь, это только подтвердил. Впрочем, на Рождество случилось столько всего, что немудрено было потерять счет времени. Две недели будто бы растворились в вязком тумане переживаний, тревог и страхов. Слово «каникулы» подходило здесь меньше всего.
Друзья даже в мыслях не отдохнули ни минуты, но, тем не менее, уже в понедельник предстояло возвращаться в Хогвартс. Хотя в теории они, конечно, могли бы отпроситься: прямо у директора, если на то пошло; и Рон с Гарри уже заговаривали об этом – однако отсутствие их грозило привлечь еще больше ненужного внимания. Не появятся – и следующим же утром «Пророк» напишет, что последствия уже упомянутых «бессмысленных геройств» оказались еще более серьезными; возведет очередной навет на Сириуса и поднимет новую волну паники. В то время как здесь… а что, собственно, здесь? Главное уже сделано: Фред снова дома. Теперь остается только нанимать адвоката и ждать, пока закончится предварительное расследование и будет назначена дата слушания. Если понадобится вмешательство Гарри, его с тем же успехом вызовут и из школы. А разбирательства ведь могут затянуться и на месяц, и на два, и до самой Пасхи…
Больше всего же беспокоил сам Блэк: а ну как снова вздумает избавить их от своего присутствия? Остальные, конечно, следили за ним во все глаза, но что если и этого окажется недостаточно против его идиотического упорства? Гермиона даже в пределах дома старалась не выпускать его из виду – а что будет, когда их разделит половина Британии? Разве сумеет она переключиться на что-то еще?.. Или не стоит и пробовать?
– Что значит «как»? – нахмурился Сириус. – Нет, Гермиона, даже не думай! Ты и так уже в прошлом году из-за меня пропустила целый триместр! Я никуда не денусь, – он ободряюще сжал ее пальцы. – Правда. Не волнуйся. Мы с Джорджем обо всем позаботимся. Еще Артур поможет… И Флер эта должна… А вам доучиться нужно, чтоб экзамены потом сдать как следует.
Уголки губ Гермионы едва заметно дрогнули. Да, когда-то она и в самом деле считала, что это важнее всего: везде быть первой и безупречной, доказать, что попала в волшебный мир не случайно, отвоевать свое место в нем, удержаться… Пока не осознала, что люди дороже целей. Тяга к Сириусу отклонила ее от прямой траектории; он, вечно бушующий шторм из нервов и противоречий, раз и навсегда отнял у нее покой, но взамен дал ни с чем не сравнимое ощущение ценности – при этом напрочь отказываясь признавать свою.
– В прошлом году я писала реферат по поисковым чарам, – она склонила голову вбок, – и знаю одиннадцать их видов. Так что если ты опять решишь…
– Что я могу против самой умной ведьмы столетия?
Вместо ответа Гермиона склонилась вперед и прильнула к его плечу. На секунду Блэк замер, точно в сомнении, точно два года назад, когда она впервые осталась с ним, – а потом поймал ее руку, скользнувшую ему на шею, и запечатлел поцелуй на раскрытой ладони. От него пахло чернилами и маггловскими сигаретами: снова курил в ванной. Она никогда этого не одобряла, но в данный момент не могла думать ни о чем, кроме того, как сильно ей не хватало его близости и крепких, надежных объятий – они словно будили ее ото сна, хотя до сих пор она и не подозревала, что спала. Не осознавала, как сильно соскучилась, пока подбородок не кольнула трехдневная щетина. В мире, перевернувшемся с ног на голову, не было места поцелуям, но для возвращения в прежнее положение его требовалось раскачать – так или иначе.
Отклонившись назад, Гермиона стянула с себя пижамную футболку, и тут же Сириус прижался губами к ее груди. Горячее дыхание обожгло кожу – точно там, куда пришелся злосчастный выстрел. Сейчас от раны не осталось и следа – заживляющие снадобья сработали на славу, – но Блэк все равно целовал с такой трепетной осторожностью, точно все еще боялся причинить боль.
Неужели так и не понял, подумала она, нажимая ему на плечи, заставляя улечься спиной на подушку; перекинула через него ногу и опустилась сверху, сжав коленями его бедра. Склонилась к лицу и вложила свой ответ в поцелуй.
Правда была в том, что с самых первых дней его боль она ощущала куда острее собственной. Но сейчас не было боли, не было ничего, кроме них двоих… и это давало надежду.
***
Несмотря на то, что сон у обитателей дома номер двенадцать стал теперь на порядок спокойнее, утро все равно началось рано: к тому времени, как завершился выпуск восьмичасовых новостей, все уже были на ногах. Ричи хозяйничал на кухне, стряпая завтрак, а остальные собрались в гостиной. Спустилась даже Джейни – не без поддержки близнецов, до последнего убеждавших ее этого не делать, но так и не достигших успеха.
– Придется заново привыкать к моему обществу, – только и твердила она, решительно качая головой. Впрочем, Фред с Джорджем и сами не намеревались расставаться с ней ни на минуту. Троица, и без того всегда неразлучная, сейчас вовсе не расцепляла рук.
Флер появилась ровно в девять, как и было обговорено: выступила из камина, точно из шармбатонской кареты, столь же элегантно, как и днем ранее, неся за собой шлейф аромата цветочного парфюма. Сегодня на ней был строгий костюм-двойка и все те же сапоги на умопомрачительном каблуке, на шее повязан шелковый шарф, а серебристые волосы собраны в высокий «конский хвост». Рон и Симус вытаращились на нее в открытую, так что Сириусу пришлось хлопнуть обоих по спинам, чтобы привести в чувство. Джинни при виде этой сцены страдальчески закатила глаза и отвернулась.
– Здравствуйте, – поприветствовала гостья, чуть улыбнувшись краешком тонких губ: по-деловому, не больше, чем требовала вежливость; и обвела взглядом всю немаленькую компанию. – Мистер Блэк… Очень приятно наконец с вами познакомиться, – «р» она старалась выговаривать особенно чётко. – Джейн, – длинные ресницы взметнулись вверх, – я рада, что ты в порядке.
Та лишь сухо кивнула в ответ, всем своим видом стремясь показать, что это действительно так, хотя на самом деле в сидячем положении ее удерживала только диванная спинка.
– Присаживайтесь, – Сириус указал на свободное кресло, а Симус торопливо взмахнул палочкой, очищая его от рыжей кошачье-собачьей шерсти. – Мисс Делакур…
– Можно просто Флер.
– Флер, – согласно повторил Блэк. – Чаю, кофе?
– Спасибо, не нужно.
– Тогда не возражаете, если мы сразу перейдем к делу?
– Нет, конечно, – она сложила руки на коленях: на пальце блеснуло серебряное кольцо с бирюзой. – Я слушаю.
Вопрос о том, кто будет говорить, отпал сам собой: Флер повернула голову к близнецам и задумчиво прищурилась в попытке понять, кто из них Фред, так что он выдвинулся вперед – правда, ладони Джейн при этом так и не выпустил.
– Вообще-то, если это возможно, мы бы для начала хотели просто… что-то вроде консультации. Уточнить, какие у нас шансы, всё в этом духе, и уже на основе этого…
– Поняла, – мелодичным тоном отозвалась Флер. Если сомнения потенциальных клиентов и задели ее, то на лице это никак не отразилось: в фиалковых глазах по-прежнему читалось неподдельное участие. Или же, возможно, адвокатов просто учат так хорошо его изображать?
– Мы заплатим, конечно, – торопливо добавил Гарри, но она яростно мотнула головой:
– Нет, Арри, ты что! Даже слышать об этом не хочу! Я в долгу у тебя… у вас обоих, – Рон, встретив ее взгляд, вновь смущенно вспыхнул. – Вы спасли мою сестру… Я не забыла.
На этих словах уже Ричи вопросительно приподнял брови, и неугомонный Симус, тотчас склонившись к нему, принялся вводить в курс дела трехлетней давности. Флер же тем временем схватилась за сумочку из белой кожи – в тон сапогам, – выудила из нее крошечную, размером с ладонь, папку с бумагами и, заклинанием вернув ей истинный размер, пояснила:
– Я тут изучила кое-какие документы…
Со стороны Джинни донесся возмущенный вздох, ноздри ее раздулись от негодования: сейчас она как никогда напоминала свою мать. Они с Гермионой обменялись понимающими взглядами, и та толкнула Сириуса в бок. «Вот видишь? – прямо-таки кричало выражение ее лица. – Уже все подготовила, даже не сомневалась, что мы станем с ней работать! Ну и самомнение!».
Блэк, впрочем, скорее отнес бы это к профессионализму. Девчонка просто проявила предусмотрительность, как и полагается любому юристу: в их кругу иначе на хлеб не заработать. Было бы хуже, если бы она пришла с пустыми руками и, получив добро, начала просить отсрочки. С таким подходом клиентов никогда не найти. И пусть Рон с ней столкнулся по чистой случайности – но ведь все-таки в Министерстве, в соответствующем отделе, а не где-нибудь на улице. Хотя, конечно, Сириус как никто знал, что и в Министерстве полно дураков, однако Флер такого впечатления не производила. С явным знанием дела она живописала ситуацию, процитировала необходимые статьи из законодательства, припомнила похожие прецеденты – Гермиона, Гарри и Симус, успевшие основательно порыться в архивах, немедленно включились в обсуждение и принялись что-то уточнять. Первая, казалось, даже на время забыла о своей антипатии к гостье. Блэк не вслушивался в детали – когда дело касалось судебных разбирательств, у него даже после стольких лет словно включался своего рода мыслеблок, – но со стороны вроде бы звучало убедительно.
– Ситуация, конечно, не самая простая, все-таки Непростительное заклятье, – резюмировала Флер, – но состояние аффекта доказать будет не так трудно, с учетом всего, что творили эти люди…
– Какое-какое состояние? – переспросил Джордж.
– Аффекта. Когда не соображаешь, что делаешь. Сам по себе, без стороннего воздействия – это внутреннее, психологическое, результат сильного стресса или вспышки эмоций… На суде обычно смягчает вину.
– А нельзя просто сказать, что Фред тоже в Портсмуте был и схлопотал заклятье? – Симус вновь ухватился за свою идею. – Мы все договоримся и подтвердим…
– Ни в коем случае! – ужаснулась Флер. – Ты хоть знаешь, что бывает за ложные показания?.. Как только всплывет хоть какая-то неточность, обвинение потребует применить Сыворотку Правды! И тогда все пропало!
– Ладно-ладно, – Симус примиряюще выставил перед собой руки. – Ну а если доказать этот, как его… аффект… то Фреда оправдают?
– Полностью – едва ли. Непростительное есть Непростительное, как ни крути, – Флер перелистнула свои записи, – но минимальным наказанием обойтись можно.
– Это каким? – настороженно уточнил Рон.
– Штраф и запрет покидать Британию на два-три года.
– А максимальное?.. – голос Джейн задрожал.
Флер оценивающе взглянула на нее, прежде чем ответить.
– До пяти лет в Азкабане.
Друзья застыли, будто бы пораженные невидимой молнией. Это не стало новостью, они уже находили такие данные, но втайне надеялись на опровержение. Под неусыпным контролем дементоров сходили с ума и за более короткий срок. На памяти Сириуса некоторым хватало и пары месяцев. Крики других заключенных до сих пор иногда слышались ему по ночам, возвращаясь в кошмарах. Гермиона верно подметила вчера: такое не забывается. Азкабан пожирает своих заключенных, как голодный хищник – жертву, выпивает из них все соки, по сути, делая то же самое, что дементор во время Поцелуя – только медленнее. Прежним оттуда не вернуться. Никто никогда не возвращался, и Фред не станет исключением. Нет, мысленно приказал себе Блэк, невольно сжимая кулаки, нет, этого допустить нельзя. Костьми лечь, в лепешку расшибиться – но оставить его на свободе. Любой ценой. Даже если такой, какую заплатила миссис Крауч для своего сына.
Аккурат с момента, как они взялись разыгрывать для Джейн спектакль с Оборотным зельем, Сириус не переставал думать о том случае. И, несмотря на то, что одни лишь воспоминания об Азкабане рождали желание выть раненым зверем, – лучше уж он, чем Фред. Правда, последнего еще потребуется убедить… Да и остальных тоже: Гарри, Джейн, Гермиону… Особенно Гермиону.
Словно почувствовав что-то, она прохладной рукой дотронулась до его предплечья. Карие глаза сверкнули затаенной тревогой.
– Но в вашем случае такое почти исключено, – попыталась успокоить Флер, видя, какую реакцию вызвали ее слова. – Тут есть смягчающие обстоятельства, Визенгамот обязан принять их в расчет, так что…
– Ты знаешь, как выиграть это дело? – перебил Джордж.
Флер пробежалась глазами по листу, исписанному бисерным почерком: кое-где в английском тексте проглядывали французские слова.
– Обязательно нужно будет запросить подтверждение из больницы… О том, как сильно пострадала Джейн, что была угроза для жизни… Возможно, даже целителя вызвать свидетелем… И вас… – она подняла голову, – вас тоже, – и посмотрела прямо на Сириуса, будто бы ожидая, что с его стороны немедленно последуют возражения.
Однако еще более удивительным было то, что и свои: Джейн, Ричи, все Уизли – тоже обернулись на него, причем на лице Фреда уже заранее читалось молчаливое понимание. «Ничего страшного, если ты не сможешь», – говорил весь его вид, и Блэк ощутил, как волна раздражения поднимается в нем изнутри. За кого, черт возьми, они его принимают? Думают, что ли, что он в обморок хлопнется, только войдя в зал суда? Да, приятного мало, но неужели эти малолетние болваны и правда считают, что он не сможет справиться с собой ради друга? Мерлина ради, Ричи что, Морочащей закваской их напоил вместо чая?
– Хорошо, – рыкнул он, чудом сдержавшись, чтобы не выругаться. Остановило только присутствие Флер, и без того взиравшей на него с настороженностью.
Более подробно они линию защиты обсудить не успели. Не успели даже обговорить непосредственно сам факт сотрудничества: в холле полыхнула фиолетовая вспышка, возвещающая о приближении новых гостей. На подходе был тайфун «Молли» – по всей видимости, уже прознавший о случившемся, – так что с Флер пришлось спешно прощаться, заверив, что разговор будет продолжен завтра. Хотя она и сама, оказалось, не горела желанием встречаться с миссис Уизли. Как позднее пояснил Сириусу Джордж, после Турнира Трех Волшебников француженка некоторое время крутила роман с Биллом: надолго их не хватило, однако знакомство с родителями состояться успело – и оставило желать лучшего. Впрочем, при учете того, какое известие свалилось на голову Молли сейчас, Блэк искренне сомневался, что она вообще заметит присутствие Флер. Или хоть кого-нибудь, кроме Фреда.
Гарри едва успел снять защитные чары, как миссис Уизли возникла в дверях и прямо с порога бросилась к сыну, чтобы тотчас разрыдаться у него на груди. Артур влетел следом: ни кровинки в лице, волосы всклокочены, очки съехали на кончик носа.
– Я чуть не умерла, когда увидела… Фред… Это ведь неправда? Скажи, что это неправда! – сквозь всхлипы взмолилась мать семейства. Но затем увидела Джейн, слабую, обессиленную, опирающуюся на руку Джорджа – и поняла все без слов. Другого подтверждения не требовалось.
До Румынии «Ежедневный Пророк» всё же не дошел. Новость об участии «ближайшего окружения Сириуса Блэка» в портсмутском сражении не пересекла границ магической Британии, а его последствия остались в пределах Министерства; но и этого было достаточно: сразу по прибытии в Нору чету Уизли встретил добрый десяток сов с письмами, из которых они и узнали обо всем сразу.
– Я в порядке, ма, ну не плачь, я здесь, я цел, мы все целы, – повторял Фред, пока Гермиона и Джинни бегали на кухню за Умиротворяющим бальзамом. Блэк же мысленно уже готовился к тому, что придется вызывать на дом целителей: Молли выглядела не лучше Джейн, казалось, у нее вот-вот случится сердечный приступ. Никакие утешения и доводы не действовали: стоило ей лишь поднять глаза на сына, как слезы начинали литься с новой силой, будто бы она уже заочно приготовилась к худшему. Рон, спохватившись, сообщил, что нашел адвоката, но, едва прозвучало имя Флер, миссис Уизли вновь схватилась за голову.
– Вы что, спятили? Это не шутки! Что она сделает, она же… пустоголовая!
– Мама! – возмутился Рон, залившись краской так, точно его протеже все еще сидела в кресле и могла слышать данную ей характеристику.
– Если дело в деньгах, мы найдем, – она умоляюще воззрилась на мужа, – займем, достанем как-нибудь, как угодно, только…
– Молли, прекрати! – прикрикнул на нее Сириус. – Деньги не проблема, но, говорю тебе, девчонка себя неплохо показала!
Тем не менее, она осталась непреклонна – как и Артур, без промедления отправившийся в Министерство на поиски более достойной кандидатуры. Но увы – вернулся ни с чем. Того, на которого возлагались основные надежды, некоего Морригана, не нашлось в Англии: уехал с семьей куда-то за океан. Еще один – его же досье потом прислал и Дамблдор – был нарасхват: занят вплоть до самой весны. А последнего в пух и прах разнес уже Сириус, заявив, что человек это ненадежный и не раз подозревался во взяточничестве.
Медлить, однако, было нельзя: в таком случае Министерство имело право назначить государственного защитника, что уж точно не сулило ничего хорошего.
– Что же делать, что делать? – причитала миссис Уизли, заламывая руки.
– По-моему, понятно, – пробормотал Рон, и Гарри кивнул, соглашаясь.
– У нас ведь есть готовый вариант, – резонно заметил он.
И то ли вновь сыграло свою роль то, что вся семья чувствовала себя ему обязанной, то ли просто рейтинги Флер выросли в отсутствие конкуренции – миссис Уизли дернула головой: мол, делайте что хотите. И они сделали – Букля полетела к Флер.
– Она справится, мам, – наперебой убеждали все трое братьев, – она толковая, вот увидишь, и уже все спланировала…
Поскольку Фреда его нынешнее положение обязывало не покидать Гриммо, Блэк, разумеется, не мог не предложить Молли остаться. На ночь она все равно отправилась в Нору вместе с Джинни, однако уже наутро вернулась. Друзья имели немалые основания беспокоиться, как пройдет их встреча с Флер, но, к счастью, все ограничилось сдержанными приветствиями.
К сожалению, в остальном миссис Уизли не оказалась столь сговорчива: пока Гарри, Фред, Артур и Сириус в компании француженки пропадали в Министерстве, давая показания, разбираясь с документами, всячески способствуя ходу расследования, она взялась наводить порядок в доме. Это было всяко лучше бесконечных напоминаний о том, что в понедельник возвращаться в школу (очевидно, она каким-то образом прознала о сомнениях на этот счет), и рыданий при каждом взгляде на Фреда или Джейн, – но теперь жертвой интервенции сделался Ричи, никак не желавший уступать облюбованную кухню.
Взгляды на готовку у них с Молли различались в корне, начиная прямо с обработки продуктов: она предпочитала обходиться заклинаниями, а он – проверенными маггловскими методами:
– Палочкой – это, конечно, удобно, но вручную надежнее. Не знаю, погибают ли бактерии от магии, но от кипятка точно. Сальмонелла, по крайней мере.
– Какая Элла? – только и сумела выдавить миссис Уизли, глядя на него, как на умалишенного. А справившись с первичным шоком, вновь принялась настойчиво предлагать ему поискать другое, более подходящее занятие. Сама мысль о том, что какой-то лохматый, раскрашенный, невесть откуда взявшийся мальчишка будет ставить под сомнения ее кулинарные способности, задевала ее до глубины души, однако он ни в какую не желал уступать – и вдобавок, в отличие от нее, был здесь на своей территории. Знал, где что лежит и играючи управлялся со всеми многочисленными приборами: когда он включил блендер, она подпрыгнула чуть ли не до потолка.
Своего апогея ситуация достигла вечером воскресенья – последним перед отбытием в Хогвартс. Пока троица и Флер за закрытыми дверьми прорабатывали линию защиты, Рон нехотя сваливал в рюкзак вещи, а Гермиона с Сириусом гуляли с собаками, Ричи и миссис Уизли увлеченно выясняли, как лучше готовить индейку.
– Не нужно сюда ничего, кроме горчицы! Никаких больше специй! Это же профанация!
– Мальчик, я всю жизнь им так готовлю, и никто никогда не жаловался! – странное слово так и осталось загадкой.
– И до сих пор не знаете, что Гарри ненавидит розмарин?
– А у меня и с розмарином всё ел!
– Это потому что он слишком вежливый!
– Что ты делаешь? Он любит паприку!
– Хватит уже тут красного!
У сидящей за столом Джинни из рук выпал нож, и Живоглот, вспугнутый звоном, рыжей молнией метнулся в коридор. Ричи, захлопнув в духовке драгоценную индейку, гордо вышел следом – только стразы сверкнули на спине футболки.
– Что это значит, дорогая? – растерянно спросила Молли у побледневшей дочери. Взгляд, которым та проводила странного субъекта, ей ох как не понравился.
Джинни, не ответив, мотнула головой. Кое-какие догадки на сей счет у нее и впрямь имелись, но она предпочла бы их не озвучивать.
Во всяком случае, до поры до времени.
***
О том, что у Ричи скоро День Рождения, Гарри вспомнил по чистой случайности. Просто думал, как быстро летит время и меняется жизнь; вернулся в мыслях на год назад и с удивлением осознал, что ни Рон, ни Ричи еще здесь не жили. Более того, последнего на тот момент вообще не было в их компании. Все, кроме Джейн, тогда только-только с ним познакомились – на вечеринке, с которой пришли забирать подругу, и Ричи вышел к ним в фиолетовом костюме и пушистых тапочках, весь обвешанный воздушными шарами и с колпаком именинника на голове. Именно этот колпак и натолкнул на мысль о грядущем празднике.
Точной даты Гарри, конечно, не помнил, и потому помчался уточнять у Джейн, судорожно соображая, что делать, если событие уже завтра. Сегодня отпадало – сама Джейни ни за что не забыла бы, даже в свете всего произошедшего. Она как никто нуждалась в поводе отвлечься.
– Четырнадцатого, – сообщила подруга с заметным облегчением: похоже, они с близнецами ожидали увидеть за дверью миссис Уизли, которую угораздило за чем-нибудь вернуться. – В среду.
Таким образом, оставалось два дня, а у Гарри для Ричи не было ничего, кроме целого вороха вопросов и не слишком обнадеживающего предупреждения, что ему, вероятно, тоже придется выступить свидетелем на слушании. Флер утверждала, что он, сквиб, благополучно нашедший место в волшебном мире, поможет склонить Визенгамот в их сторону, явив собой разительный контраст портсмутской банде.
– Завтра заглянем в Хогсмид, – засуетилась Гермиона, услышав новость, – у нас все равно только после обеда занятия…
Занятия… Меньше всего Гарри сейчас волновало школьное расписание. С куда большей охотой он остался бы дома. Даже просто сидеть здесь было бы полезнее, чем на снейповской Защите – тем более, сосредоточиться все равно не удастся. Ни на одном уроке, потому что разумом он все равно будет на Гриммо, рядом с Фредом, Джорджем, Джейн, Сириусом и Ричи. Ричи, которого, выходит, и поздравить-то толком не получится. Письмом – несерьезно. Разве что Дамблдор пойдет навстречу и согласится отпускать их по выходным…
В прихожей уже стоял чемодан: предусмотрительная Гермиона собрала его заранее. Гарри с неохотой подумал о своем, который еще даже не открыл, – что ж, дальше откладывать было некуда.
Миновав коридор, он оглядел гостиную на предмет каких-нибудь своих вещей: судя по прошлому опыту, они могли обнаружиться в самых неожиданных местах – и, лишь пройдя к лестнице, заметил, что телевизор выключен, а на диване никого нет. Ричи в это время всегда смотрел телешоу – порой с выключенным звуком, чтобы никого не потревожить (заглушающее заклинание до сих пор ему не удавалось), но смотрел. Неужели он так расстроился из-за их предстоящего отъезда?.. Скорее всего… Еще и вон как неудачно совпало – перед самым его Днем Рождения…
Гарри переминулся с ноги на ногу, не уверенный, стоит ли заглядывать к нему. Все три недели каникул Ричи был рядом или неподалеку, но это, казалось, не сблизило их, а наоборот: с каждым разом Гарри только все больше и больше убеждался, что не понимает его, не знает, что он подразумевает под тем или иным поступком, жестом, фразой. Они почти не разговаривали после того как Ричи показал ему «Звездный путь», и Гарри все еще продолжал гадать, имелся ли в этом какой-либо подтекст. Увы, узнать можно было только спросив напрямую, а об этом не могло идти и речи.
В комнате Ричи горел свет. Гарри с полминуты постоял в сомнениях, но все же взялся за ручку двери.
Просто уточнить, все ли нормально. Что в этом такого? Они ведь друзья, в конце концов.
Друзья?..
– Ричи?
В спальне царил творческий беспорядок: миссис Уизли не добралась сюда, не посчитала необходимым – или возможным, – а может, Ричи сам не пустил ее. Шкаф был раскрыт, несколько вещей кучей вывалились из него на пол, на раскрытой дверце за капюшон висела клетчатая толстовка. На столе грудились флакончики – зелья пополам с какими-то маггловскими средствами. С полки подмигивала огоньком аромалампа, и от нее распространялся сладковатый запах мандарина. Ричи, подобрав ноги, сидел на кровати с книгой, но при виде гостя тут же ее отложил. «Пересадочная станция», – прочитал Гарри название на обложке. Снова что-то космическое… Может, он сам инопланетянин? Это бы многое объяснило.
«Инопланетянин» с приветливой улыбкой похлопал по одеялу, приглашая присесть. Позднему визиту он не удивился нисколько и осведомляться о причине, судя по всему, тоже не собирался.
– Ты в порядке? – уточнил Гарри, опускаясь рядом.
– А что такое? – Ричи приподнял брови.
– Ну… – на мгновение в воздухе повисла неловкость, но после секундной запинки ответ пришел сам собой: – Вы ведь с миссис Уизли как-то не поладили…
– О, да ерунда, – улыбка сделалась шире, – не бери в голову. Посудой обещаю не швыряться, если ты об этом.
– Надеюсь, – усмехнулся Гарри. – Вообще, она замечательная, просто… – и снова запинка: да что же сегодня такое?
– Я понимаю, – Ричи кивком избавил его от необходимости подбирать слова. – Все нормально будет, не волнуйся.
И вновь последовала пауза.
– Ужин был отличный, – брякнул Гарри, только чтобы нарушить молчание.
– Значит, я не зря за него боролся, – со смешком заключил Ричи, привычным движением отбросив с лица челку.
Мандарином пахло все сильнее.
– Мы попробуем на выходные отпроситься, если получится… Дамблдор, я думаю, разрешит: он же знает, что тут у нас творится…
– Хорошо.
Гарри опустил взгляд: их руки разделяло всего несколько дюймов, и он вдруг обнаружил, что ждет прикосновения, на которые Ричи никогда еще не скупился – однако сейчас отчего-то изменил своей привычке. Какое-то новое чувство шевельнулось у Гарри в груди… Досада?.. До сих пор он никак не мог решить, как относиться к экзальтированному поведению Ричи, но теперь понял, что успел привыкнуть. Внезапное озарение будто бы пронзило электрическим разрядом.
Он хотел, чтобы Ричи коснулся его руки.
Тот ведь уже столько раз это делал – ну хорошо, не совсем это, но многое в подобном духе. Вис на шее, гладил шрам, лез под куртку, спал в изножье кровати в больнице… Будь он девчонкой, не осталось бы никаких сомнений, что это флирт… но Ричи, несмотря на его повадки, девчонкой не был. И выделывал все вышеперечисленное с таким видом, точно для него это вовсе ничего не значило. Однако оно значило, шокированно заключил про себя Гарри, распахивая глаза; все это время – значило…
О, Мерлин…
Он ощущал себя так, словно после многодневного корпения над сложной мозаикой в отсутствие подсказки наконец разобрался, что должно получиться в итоге, и теперь кусочки медленно складывались в целую картинку.
Все это время…
Еще с поры, когда только-только сформировалась их компания в первом ее составе: Гермиона, Сириус, троица и он сам – какая-то часть его заведомо смирилась с фактом, что так оно и останется. Иного элементарно не представлялось: чувство к Джейн казалось незабвенным, неискоренимым. А угодив в капкан, расставленный ушлой когтевранкой, Гарри и вовсе зарекся с кем-нибудь связываться, и любые, чьи бы то ни было попытки сблизиться пресекал на корню. Даже не представлял, что сможет впустить в свою жизнь еще кого-то, тем более, самые важные уже и так находились рядом. Но Ричи каким-то невероятным образом удалось войти в этот круг, в круг доверия – как его, Гарри, так и всех остальных… Да, он не был девчонкой, а Гарри никогда не замечал за собой интереса к своему полу (да его и не возникало), но… разве всё ограничивалось этим? Полом, не человеком?..
«Безумие, – вспыхнуло в голове, – неправильно… немыслимо… так нельзя».
Гермионе и Сириусу говорили то же самое. И Джейн с близнецами. И даже Люпину с Тонкс.
Вспомнились легкие пальцы, с осторожностью обводящие линию шрама… И тепло, ни с того ни с сего прилившее к лицу – промозглым декабрьским вечером, посреди снегопада. Так вот как это бывает? Гарри не с чем было сравнить – однако с Ричи он всегда ощущал себя по-особенному, только не придавал этому значения, и пресловутое ощущение терялось где-то внутри, смиренно ожидая своего часа, – как таится в кране вода, пока не дашь ей волю.
Даже когда он прыгал в непроглядную темноту люка Тайной Комнаты, даже когда шел навстречу Волдеморту, сердце не заходилось так бешено, как в те несколько секунд, что потребовались, чтобы поймать чужую ладонь.
Герой волшебного мира, Избранный, Мальчик-Который-Выжил… Всю свою жизнь он делал то, чего от него ожидали. Три года исправно возвращался на Тисовую улицу, потому что директор настаивал, что там безопаснее; хотя Уизли зазывали в Нору и даже порывались оформить опеку. Смирился и принял роль всеобщего спасителя, хотя мог бы – а почему нет? – просто взять и все бросить, и сбежать куда-нибудь подальше, спасая свою жизнь: какая-никакая, а она у него одна. Ушел с Дамблдором, оставив семью в сводящем с ума неведении, тоже потому, что так «было нужно». И, если продолжать в том же духе, следовать по накатанной, закономерным финалом станет их пара с Джинни: этого хочет она, хотят ее родители – миссис Уизли так вообще мечтает, – и десятки ведьм-домохозяек, его поклонниц… Но не сам Гарри: а ведь решать ему – довольно уже стороннего вмешательства. Жизнь ведь его: жизнь, в которой было так много опасностей, испытаний и крови и так мало моментов, когда он просто держался с кем-то за руку.
Мгновение Ричи просто смотрел на него, прожигая глазами, и мгновение это показалось Гарри вечностью, – а потом подался вперед и накрыл его губы своими.
И Гарри поцеловал его в ответ.
