Глава 65Тонкс сидела на полу по-турецки, прижимая к себе Тедди, завернутого в тонкую пеленку в разноцветный горошек. Мальчик выглядывал из складок ткани и рассматривал маму большими розовато-сиреневыми глазами. Интересно, вот, вроде, первые месяцы жизни человек не различает цветов, а метаморфы уже меняют свою внешность, не осознанно, конечно, но все-таки, как это?
Тонкс покачивала сына из стороны в сторону, периодически поглядывая в окно, за которым расстилался нежно-розовый рассвет. В ее голову лезли глупые мысли, и мозг пытался стереть из памяти тот момент, когда она узнала, что ее папы больше нет. Тонкс намеренно отказывалась в это верить, хотя всегда понимала, что когда-нибудь настанет день, и в ее жизни не станет мамы и папы. И или или. И Тонкс заранее ненавидела этот день, проклятый дьяволом. Глазки Тедди потихоньку закрывались, он смешно причмокнул крохотными светло-красными губами и, наконец, уснул крепким младенческим сном. Но Тонкс не собиралась выпускать сына из рук, ей хотелось как можно больше времени побыть с ним, а то мало ли что может произойти.
Родился Тедди десятого апреля, а папа умер четырнадцатого. Не умер - погиб. Обидно. Толком счастья и вкусить родители не успели, как на их седые волосы свалились очередные беды. Словно за каждую секунду радости и улыбок они должны были платить десятками часов скорби и страха. Какое-то кровожадное подобие кармы.
Папуля… А сколько связано воспоминаний, большинство из которых невероятно счастливые, заставляющие улыбаться спустя столько лет. Наверняка, такого замечательного папы не было ни у кого. А теперь нет и у Тонкс.
- Солнышко, как ты только туда залезла? – усмехается Тед, весело поглядывая на испуганную дочку, сидящую высоко на старой яблоне.
- Тебе, папуля, весело, а мне не очень! – отвечает недовольная маленькая Тонкс, невероятно в свои шесть лет.
- И как ты собираешься слезать? – Тед явно издевается, но на Дору он смотрел настороженно.
- У меня есть два варианта! Первый – это я прыгаю, а ты, как знаменитый пуффендуйский вратарь, меня ловишь! А второй – это ты берешь палочку и левитируешь меня отсюда! – Дора вздергивает подбородок, довольная своими мыслями.
- И ты не испугаешься?! – на этот раз Тед смотрит с восхищением.
- Еще чего!! Только подожди, я к краю поближе подберусь, а то повисну на ветке, как в мультике! – Дора медленно и аккуратно отползает от ствола по крепкой ветке и уверенно смотрит в глаза отцу. – Готов?
- Ловлю! – Тед улыбается.
В следующую секунду с дерева немного неуклюже валится крохотный комочек, который сильными руками ловит Тед.
- Чем это вы тут занимаетесь? – из окна выглядывает удивленная физиономия Меды.
- Оо, Меди, тебе лучше не знать! – насмешливо качает головой Тед и подбрасывает весело смеющуюся Тонкс в воздух.
- Я прыгнула с дерева, мамуль, представляешь? – восхищенно верещит девчонка, отчаянно цепляясь за ворот рубашки.
- Ага, признайся лучше сразу, что снова попросила папу покатать тебя! – Меда улыбается и вытирает руки о край передника. – Идите кушать, мои хорошие, я приготовила картофельную запеканку.
- Дора, что случилось? - обеспокоенно спрашивает Тед, подходя к кровати, где маленьким ворохом одежды свернулась его единственная дочь.
- Пап, тебя когда-нибудь предавали? - спрашивает Тонкс тихим ломким голосом, даже не оборачиваясь.
- Да, - коротко отвечает Тед и присаживается на ее кровать. - Я не буду допытываться, что произошло, захочешь - сама расскажешь, не маленькая уже - аж шестнадцать лет. Но ты знай одно: если этот человек тебе действительно дорог, борись за него, даже если он сильно виноват, попытайся его простить, найди объяснение его поступкам. Если же он тебе безразличен или же ему откровенно на тебя плевать, то тут и думать нечего, не стоит унижаться перед одноклеточными!
- Спасибо, папуль! - Тонкс вскакивает и влетает в гостеприимные объятия отца, от которого пахнет корицей и чем-то неуловимо домашним. - Я люблю тебя!
- Я тебя тоже очень люблю, прелесть! Переступи через это! Иди дальше!
В руках папы становится абсолютно здорово, все проблемы кажутся ничтожными и неважными, потому что есть родители, от которых не то, что не дождешься предательства, а плохого слова в свой адрес не услышишь. Это же родители, в конце концов.
- Папуля, он тебе нравится? – Тонкс делает щенячьи глазки и из-под бровей смотрит отцу в глаза.
- Послушай, я знаю его очень долго, еще с того момента, как ты родилась, а Сириус притащил своих друзей полюбоваться на невероятное чудо природы – метаморфа. Он и тогда казался мне довольно неплохим, в меру авантюрным, начитанным, умным, даже скромным. Все это до сих пор не изменилось, к тому же, мне нравится его отношение к тебе, когда вы разговариваете о его ликантропии. Понимаешь, я вижу страх. Страх за тебя, и это в корне меняет дело. Я вижу, что ты нужна ему, но он сам себя за шкирку оттаскивает от тебя, чтобы оставить тебя в безопасности. И из-за этого он нравится мне куда больше, чем какие-нибудь здоровые, но тупоголовые пуффендуйцы.
- То есть…
- Да, я не против, встречайтесь! – Тед улыбается, в его глазах плескается счастье.
- Ты же знаешь, что ты у меня самый лучший!! – верещит Тонкс и обнимает отца за шею.
Тонкс кладет сына в колыбельку и подходит к стене, на которой висят разногабаритные рамки с колдографиями, где запечатлены самые счастливые моменты жизни Тонкс и Римуса. На одной из них изображены еще совсем юные родители Доры, хохочущие и обнимающиеся.
- Папа. Я люблю тебя. Знаю, что ты не хотел бы видеть, что я раскисла, но мне очень плохо. Обещаю, с завтрашнего дня все изменится. Я перестану грустить. Обещаю.
Тонкс снова начинает плакать в ладони, стараясь не разбудить Тедди. Теперь уже самого дорогого ей человека на всей планете.
***
- Меда? – Римус медленно зашел в дом, раньше лучащийся приветливостью и счастьем, теперь же какой-то уснувший и тихий. – Меда, где ты?
Из-за двери выглянула Меда, глаза ее улыбались, но и тревога там прочно засела после того, как исчез ее муж. Даже то, что в девичестве ее фамилия была Блэк, не могло научить ее контролировать эмоции целиком и полностью, поэтому хорошо знавший ее круг людей мог читать ее эмоции лишь по выражению лица, для остальных же это было просто невозможно.
- О, Римус, здравствуй! – Меда тепло улыбнулась, вокруг темно-карих глаз пролегла паутинка неглубоких морщинок, которая словно бы делала ее еще красивее. – Как там Дора? Я заходила вчера, они с Тедди спали, поэтому я тихонечко убежала. И все-таки мой внук – прелесть!! Я сегодня зайду, можно? – защебетала уже довольно взрослая женщина, возвращая Римуса в свою молодость, когда она столь же беззаботно повествовала истории, так часто происходившие с ее непутевой дочуркой-метаморфом. – Слушай, а может ты голодный? Вероятно, Тонкс некогда заниматься супами-гулями? Садись, я положу тебе рагу! А чаю налить? Ой, мне соседка из Индии привезла просто невероятно вкусный чай, просо не оторваться! Ну, что ты стоишь?? Проходи уже, что как не родной! Римус? Римус?! – Меда весело щелкнула длинными тонкими пальцами. – Ты вообще здесь?
- Меда… Тед погиб, - очень тихо произнес Римус, не глядя ей в глаза.
Тарелка, в которую женщина накладывала густое ароматное рагу, выскользнула из рук и звонко встретилась с полом, разбившись на сотни перламутровых стеклянных осколков. Половник опустился в кастрюлю. Ноги Меды подкосились, и она медленно присела на корточки, запустив пальцы в волосы с протяжным вдохом.
- Что случилось? – замогильным голосом произнесла миссис Тонкс, так внезапно ставшая вдовой. – Как он… погиб?
Римус понимал, что ранит Андромеду, когда объявит о виновнике такого ее состояния. Но не говорить было бы куда ужаснее. Римус глубоко вдохнул и посмотрел на жалко сжавшуюся в комок Меду.
- Это Беллатриса.
Она резко вдохнула и подняла жестокие глаза к потолку. Видимо, как бы там ни было, она все еще надеялась хоть на долю благоразумия в старшей сестре.
- Римус… Иди, пожалуйста… - прошептала Меда, до боли прикусывая нижнюю губу.
- Да, конечно. Ты заходи к нам, если что, - Римус поднимает брови и потирает морщинистый лоб. Видеть Меду подавленной очень сложно – обычно жизнерадостная и веселая, она сидела на полу среди осколков, и глаза ее ширились от ужаса осознания. Наверное, она больше никогда не улыбнется настолько легкомысленно и беззаботно, насколько улыбалась, когда рядом с ней был муж.
Римус разворачивается и выходит из дверей, едва шевеля ногами. Как только звуки его шагов отдаляются, острый слух оборотня улавливает приглушенные рыдания, пронизанные настолько явственной болью, что Римус, не в силах продолжать мучить себя, немедленно трансгрессирует домой, где еще один человек нуждается в его поддержке.
- Римус, здорово! – Тонкс вихрем пронеслась мимо и мимолетно поцеловала его в щеку. Лунатик недоуменно распахнул глаза.
Со стороны кухни тянуло ароматным мясом, запеченным явно в духовке, еще доносился манящий запах чеснока и жареной картошки. Гостиная была приветливо освещена множеством ярких огоньков, придававших дому уют. Оттуда доносилось тихое поскрипывание: Тедди еще не уснул.
- Что происходит? – настороженно спросил Римус и снял ботинки.
- Послушай, - Тонкс снова откуда-то появилась. – Я, конечно, чувствую себя просто ужасно, даже утопиться подумываю, но все-таки я убеждена, что папа бы меня убил, если бы я ушла в себя и отреклась от мира сего. Понимаешь, Римус, мне очень больно, наверное, тебе было куда хуже, когда погибли оба твоих родителя, но мы с папой были необычайно близки. Он знал меня просто нереально здорово, даже получше мамы. И ради него я не собираюсь реветь круглыми сутками. Это было бы эгоистично. Очень эгоистично. Поэтому иди мой руки, - Тонкс подмигнула мужу и умчалась на недовольный вопль Тедди, требовавшего постоянного внимания.
Римус ушел, а Тонкс про себя добавила: «К тому же, что-то мне настойчиво подсказывает, что скоро и мы отправимся за ним следом!».
