Глава 65: Как вышло— Но я отлично с этим справляюсь. Я отлично справляюсь с этим уже одиннадцатый раз.
Рой сжал зубы от досады, потихоньку увеличивающейся с самого утра.
— Мне все равно, сделай еще раз, — ответил мистер Хоукай. — Ты слишком нетерпеливый. Слишком импульсивный. И последнее время слишком любишь спорить.
Это обвинение точно имело под собой прочную почву. Рой знал, что стал особенно упрямым и раздраженным. Частично из-за того, что ему было одиноко без Ризы, чьего общества он искал и не находил. Частично из-за ужасной ноябрьской погоды, которая играла на его нервах. Но гораздо больше, потому что ему было просто скучно. Основы алхимии – штука хорошая, но чем больше времени Рой проводил за ними, тем меньше они его вдохновляли. Он мог провести даже самую сложную трансмутацию из тех, которым его научили, под полным контролем и даже с каким-то щегольством. Пора было переходить к более углубленным урокам, но учитель словно не видел этого.
— Сколько мне еще заниматься этим?
Еще шесть месяцев назад Рой не посмел бы разговаривать с учителем таким тоном, но последнее время его раздражение переходило все границы. В конце концов, он же не идиот, и не существовало ни единой причины, по которой его нужно заставлять повторять простейшие упражнения вновь и вновь. Он готов к чему-то большему.
— Пока я не велю тебе остановиться, — холодно ответил мистер Хоукай.
Пламя догорающей свечи начало колебаться, и он затушил ее пальцами.
— Но я готов к чему-нибудь новому, — слегка удивившись своей собственной напористости, сказал Рой.
С другой стороны, у всякого терпения существует предел.
Случай, когда он ударил мистера Хоукая прямо по лицу, был тому доказательством. Воспоминание принесло с собой плохие ощущения. Сколько раз за последние несколько месяцев Рой сожалел о том, что потерял тогда контроль? Ответ прост. Каждый раз, когда Риза обращалась к нему «мистер Мустанг». Единственный момент справедливого негодования совершенно точно не стоил отдаления от единственного важного человека.
— Готов?
Учитель развернулся на стуле и смерил Роя оценивающим взглядом.
— Скажи мне, что ты планируешь делать со всем этим?
— С ч-чем?
— С тем, чему я тебя научил. Собираешься податься на какой-нибудь завод, может? Я слышал, в индустрии автопротезирования водятся большие деньги. Или в агрономии. Ты неплохо умеешь обращаться с той изгородью во дворе, — в голосе мистера Хоукая звучало нечто странное, но Рой не был уверен, к чему тот клонил. — Или ты можешь заработать достаточно денег, чтобы купить себе красивый домик, найти жену и делать то, что делаю я.
«То есть, ничего?» – хотелось ответить Рою, но он промолчал.
— Вы имеете в виду, обучать учеников?
Учитель согласно фыркнул.
— Конечно, я понимаю, что ты не слишком-то много думал об этом в твои-то годы.
Его елейный голос сделал невинные слова похожими на оскорбление, и Рой понял, что его пытаются загнать в ловушку. Он сжал зубы. Ну уж нет, на этот раз никакой потери самоконтроля. Это того не стоит. Каждый раз, когда они сталкивались, словно два барана у новых ворот, учитель рано или поздно выигрывал.
— Я думал об этом, — ответил Рой. — Я просто еще не решил окончательно, вот и все. Алхимию надо использовать во благо людей, не так ли? Это высокая цель.
— Именно так. Но на тех, кому многое дано, возлагаются большие надежды.
Мистер Хоукай подошел к коробке со свечами и достал одну, задумчиво катая ее по ладони. Он ждал чего-то.
Рой облизнул губы.
— А как насчет государственных алхимиков?
Глаза учителя сузились.
— Что о них?
— Ну, разве они не используют алхимию во благо народа? Они защищают нас от врагов. Мы окружены враждебными нациями, и если бы не государственные алхимики, нас бы уже растоптали. А еще они занимаются исследованиями. Например, для медицины. А что насчет газопровода и водопровода? Их усовершенствовали государственные алхимики, ведь так?
Мистер Хоукай хмуро взглянул на него.
— Ты слишком много знаешь, — мрачно сказал он, — и все равно ничего не понимаешь. Сколько раз мне надо тебе повторить? Государственные алхимики – подонки. Аморальные подонки. Они словно проститутки, предоставляющие свои знания, чтобы подпереть коррупцию и устаревший режим. Используют свой дар ради убийств. Они не больше, чем живые орудия: то же самое, что пушка или мортира, только хуже, потому что государственные алхимики умеют думать и должны вроде бы понимать, что делают что-то не то. Но все равно продолжают. Погрязшие в иллюзиях ублюдки, меня тошнит уже от того, что ты говоришь о них, как о чем-то почетном и полезном.
Рой повесил нос. Он не понимал, о чем говорил учитель. Государственные алхимики не были живым оружием, они солдаты, как и все остальные. Аместрису нужна армия, иначе Крета и Аэруго набросятся и проглотят страну. Солдаты защищали не только людей, но и суверенность. Разве это не благородная цель?
Мистер Хоукай вернулся к столу и заменил прогоревшую свечу на новую, задумчиво коснувшись кончиками пальцев чистого фитиля.
— Я знал об алхимии еще меньше, чем ты, когда мой учитель решил, что мне больше нечему у него учиться. Ты знал?
Рой не знал.
— Да. Тогда-то я и начал работать над своим собственным исследованием. Мне было девятнадцать.
— Ого, — ответил Рой, не зная, что еще сказать.
— Я говорю это к тому, мой мальчик, что мы стремительно приближаемся к тому моменту, когда мне нечему будет больше тебя учить.
Мистер Хоукай достал огниво из кармана и щелчком пальца заставил огонь зажечь свечу. Рой смотрел за ним с жадным интересом.
— А как насчет этого?
— Это можно сделать и спичкой, — отрезал учитель.
— Но это алхимия, не так ли? — не сдался Рой.
Ему уже давно не терпелось узнать этот секрет, потому что эта алхимия не была похожа ни на что из десятков пыльных книжек, которые он прочел за все время обучения. Если мистеру Хоукаю больше нечему его научить, то почему бы не взяться за это?
— Ты еще не готов этому учиться, — с непроницаемым выражением лица ответил учитель.
— Почему? Я же справился со всем, чему вы меня научили, разве не так?
Мистер Хоукай перевел на него взгляд и прищурился.
— Иди за пальто. Мы с тобой сходим на прогулку.
Рой хотел спросить, зачем, не говоря уже о том, куда именно, но вместо этого побежал за пальто. Оно было у него уже два года, и рукава заканчивались насантиметров восемь выше запястья. К его раздражению, пальто все еще болталось на нем. Застегнувшись и обмотав шею шарфом, Рой последовал за мистером Хоукаем к выходу.
Они шли молча, и он едва поспевал за широким шагом учителя. Срезав путь через поле, они направились к дороге, которая раньше вела к мельнице.
— Мы идем в карьер?
Мистер Хоукай одарил его резким, удивленным взглядом, а потом изогнул губы в усмешке.
— О, я и забыл. Ваше небольшое приключение прошлым летом.
— Два года назад, учитель, — поправил его Рой.
Казалось, это было когда-то в другой жизни, и иногда он задумывался, как себя по этому поводу чувствовал Маэс, удобно устроившийся в Национальной Академии в Централе.
— Да, мы идем в карьер, — сказал мистер Хоукай и погрузился в молчание.
Они не пошли по опасному, но короткому пути и обошли карьер по периметру, пока не дошли до дороги. Рой оглядывался вокруг, глядя на мрачные пещеры, охваченный мучительным предчувствием и воспоминаниями о прошлом визите.
Когда они спустились достаточно низко, мистер Хоукай остановился. Он уперся рукой в грудь Роя и толкал его назад, пока тот не уперся стеной в жесткую каменную стену.
— Не шевелись, — сурово велел учитель и достал из кармана огниво.
Сильный ветер свистел, заточенный в карьере. Рой почувствовал грубый поток силы, под действием которой воздух торопился подчиниться команде мистера Хоукая. Очень медленно учитель крутанул железное колесико.
Лента пламени аркой перекинулась через карьер, поднимаясь все выше в широкой спирали над водами озера. Она закручивалась все выше и выше, пока не взорвалась широкой розеткой огня, который скакал и лизал порывы ветра, танцуя. А потом он вдруг собрался в одну точку, и серия взрывов по воздуху спустилась к воде. Рой почувствовал жар на лице, озон и чистый запах безуглеродного огня. Почувствовал мощь и великолепие, созданные благодаря алхимическому кругу, который использовал мистер Хоукай. И эта мощь была такой же завораживающей и пьянящей, как и пламенный балет...
Все закончилось.
Огонь потух прямо в воздухе, и мистер Хоукай опустил руку. Взгляд Роя сосредоточился на тяжело дышащем учителе. Его глаза блестели восторженным ликованием, а на лбу выступила испарина.
— Вот...
Он никак не мог отдышаться и дрожал, словно только что спустился с пика экстаза в реальность, которая не могла его принять.
— Прошло уже много времени с тех пор... — учитель провел рукой по лбу и жутковато улыбнулся. — Теперь ты знаешь. Моя алхимия – это не просто трюки для салонов и удобный способ зажигать свечи.
— Нет... — Рой был ошеломлен. Он никогда не видел и не мог представить такой уровень великолепия, энергии и мастерства. Если раньше ему было просто интересно, то теперь в нем проснулась настоящая жажда узнать секрет. — Научите меня. Раскройте мне свой секрет, учитель.
На слове «секрет» выражение лица мистера Хоукая ожесточилось, взгляд стал стальным. Он глянул на Роя.
— Ты не готов.
— Но учитель, я в совершенстве...
— Разве ты не видишь? — Глаза мистера Хоукая как-то странно блеснули, в них появилось маниакальное отчаяние, которое почти пугало. — Разве ты не видишь, как это опасно? В плохих руках... при плохих целях... мое исследование может повлечь холокост. Уничтожения, которые могут произойти из-за него... нет, ты не готов.
— Но я никогда не сделаю ничего подобного. Я понимаю, как важно поступать хорошо. Я не стану использовать его во имя зла.
— Ты даже не знаешь, кем хочешь стать. Как я могу доверить такую силу ребенку?
Рой застыл, словно его ударили. После всех этих лет, после всего, чего он достиг, учитель все равно видел в нем только ребенка. Это обидело его и подорвало самый фундамент самоуважения.
Мистер Хоукай оперся о плечо Роя дрожащей рукой и резко закашлялся в кулак.
— Я устал, — вздохнул он. — Я не делал ничего столь... впечатляющего уже очень давно. Помоги мне добраться до дома.
Рой послушно дал учителю опору и медленно повел его вверх по дороге из карьера и обратно домой. Когда мистер Хоукай, наконец, опустился на тяжелый стул у стола в кабинете, он твердо посмотрел на Роя.
— Ты знаешь уже достаточно. Настало время тебе решить, что ты собираешься делать дальше.
— Сэр? — озадаченно ответил Рой.
— Ты слышал меня. Я хочу, чтобы ты решил, что собираешься делать. Как будешь использовать те знания, которые я тебе дал. Каким человеком хочешь стать.
— Я хочу стать хорошим, учитель, конечно...
Мистер Хоукай насмешливо покачал головой.
— Это все слова. Мне нужно доказательство, — он выпрямился. — У тебя есть полчаса, чтобы собрать вещи.
— Какие вещи?
Мрачное предчувствие волной прокатилось по телу Роя.
— Одежду. Записи. Ту детскую книжку, с которой ты носишься, как с писаной торбой. Все, что собираешься взять с собой.
— Но куда я пойду?
Выражение лица учителя заставляло Роя нервничать.
— Ты разве меня не слышал? Пришло тебе время вырасти. Я больше не собираюсь принимать решения за тебя. Можешь делать что хочешь, но за пределами Хамнера.
Повисла ошеломленная тишина.
— Сэр? — выдавил Рой.
— Я хочу, чтобы ты уехал. Я давал тебе крышу над головой и защищал уже достаточно долго. У тебя есть все знания об основах моего искусства – иди и используй их. Найди то, чем тебе хочется заниматься, и начни этим заниматься, — мистер Хоукай неопределенно взмахнул рукой. — Год. Возвращайся через год, если будешь готов ответить мне, что собираешься делать со своей жизнью дальше.
— В-вы выгоняете меня из дома? — ахнул Рой, чувствуя, как сердце упало в пятки.
Вот он, его кошмар, страх, который жил в его сознании с тех самых пор, как Риза приманила его кусочком яблока, заставив выйти из укрытия в изгороди. Невысказанная, подавленная тревога, которая стояла за каждым его словом и действием, пока Рой жил тут: что в один ужасный день Хоукаи устанут от него и выкинут обратно на улицу, откуда он и пришел.
— Смотри на это как на практику, — холодно сказал учитель. — Если сможешь сказать мне, что хочешь делать и как использовать свой талант, когда вернешься в конце года, я подумаю, достоин ли ты учиться моей технике.
— Н-но...
— Ты зря тратишь свои полчаса. У тебя осталось двадцать четыре минуты.
После Рой так никогда и не сможет объяснить, как провел эти двадцать четыре минуты. Но по их истечении он стоял на крыльце с саквояжем в руке. Внутри лежала одежда, зубная щетка, аккуратно сложенные записи в красных тетрадях, детские сокровища – букварь от дедушки Ризы и куча стеклянных шариков, ставших первым подтверждением дружбы с Маэсом.
Мистер Хоукай стоял, тяжело прислонившись к дверному косяку, и тихо кашлял в рукав.
— Год. Если в конце года будешь готов посвятить себя учебе, мы посмотрим, достоин ли ты изучать огненную алхимию. Если не будешь готов, то даже не приходи. Понял?
Рой отрешенно кивнул. Шок еще не прошел.
— Хорошо. — Мистер Хоукай достал из кармана целую груду монет и сунул их Рою. — А теперь выметайся.
— Но, сэр... — Рой исчерпал все слова. Риза! Она была в городе, покупала еду. Он не мог уехать, не попрощавшись! — Риза! Я должен дождаться Ризу...
Мистер Хоукай тяжело посмотрел на него.
— М-мисс Хоукай! — с отчаянием в голосе поправился Рой. — Пожалуйста, дайте мне дождаться, чтобы я мог попрощаться с ней! Чтобы я объяснил, почему уезжаю...
— Я объясню ей, — холодно ответил учитель. — Если хочешь, чтобы я ей что-нибудь передал, то говори, но я хочу, чтобы ты ушел отсюда через, — он оглянулся на часы в гостевой комнате, — девяносто две секунды.
— С-скажите ей, что я буду скучать. И что обязательно вернусь. Через год.
Его живот скрутило от этой мысли.
— Через год. Скажите ей...
Он не мог произнести этого. Слова застряли в горле.
— Скажите, что я буду скучать.
— Ладно, ладно, — замахал рукой мистер Хоукай. — Проваливай.
Рой хотел возразить. Хотел сказать, что нужен Ризе, что у него тут есть дела, и он не может просто оставить ее, потому что нужен ей... Но слова застряли в горле. Рой был шокирован и едва мог думать, настолько внезапным стало это изгнание. Целый год? Куда ему пойти? Что делать?
А потом он понял всю суть задания.
— Да, учитель.
Рой зажал саквояж со всеми своими немногочисленными пожитками подмышкой и пошел прочь, вниз по дороге, ведущей к городу.
Он не знал, что еще делать.
Риза вышла из пекарни, оправляя салфетку, положенную поверх свежих буханок хлеба. Она почти закончился с покупками. Сегодня это заняло больше времени, чем обычно, потому что ей пришлось заглянуть в галантерею. Все платья начинали жать ей в плечах, и когда Риза осторожно сообщила об этом отцу три дня назад, он бросил ей девятьсот сен и велел разобраться самой. А потом была получасовая тирада о эгоистичных примадоннах, которые считают, что он сделан из денег.
Риза почти отдала сены назад, но практичность все-таки выиграла у отчаянного желания угодить ему. Она едва могла двигаться в своих платьях, и ей нужна одежда: нельзя же ходить голышом. Поэтому Риза и пошла к миссис Хэмптон. По ее совету она купила ткани на две юбки и шесть блузок. «Они практичнее для растущей девочки, – объяснила добрая миссис Хэмптон, — и их гораздо проще стирать». Риза была рада: стирка – очень тяжелое занятие!
Кто-то окликнул ее по имени, как раз когда она смотрела вниз по улице, ведущей к дому. Развернувшись, Риза встретила спешащих к ней Элейн и Сьюзан.
— Риза! — повторила Элейн. — Как твои дела? Тебя уже давно не видно!
Риза засомневалась, можно ли ей отвечать на приветствие. А потом решила, что проигнорировать его было бы невежливо, да и к тому же папа никогда не запрещал ей видеться с друзьями – только с мистером Ранье. Она чуть улыбнулась.
— А как вы поживаете?
Элейн крепко ее обняла.
— Почему ты не ходишь в школу? Заболела?
Риза покачала головой.
— Я теперь учусь дома, — мягко ответила она. На самом деле, папа выдавал ей всякие сложные книжки в ответ на вопрос об уроках, и Риза старалась прочитать их без чьей-либо помощи. — Я нужна папе.
Ох, как бы ей хотелось, чтобы это было правдой! Она так старалась следить за домом, но отец едва ли замечал это. Зато мистер Мустанг замечал и говорил, что у нее хорошо получается, но Риза искала не его одобрения.
— Мы так по тебе соскучились! — сказала Сьюзан. — Ты можешь как-нибудь прийти поиграть?
Риза с сожалением вздохнула. Времени на игры никогда не оставалось. Она теперь была взрослой и вечно занятой.
— Мне жаль, но я не могу. Было приятно увидеться.
— Нам тоже, — ответила Элейн. — Ну, хоть расскажи нам, как у тебя дела! Мы так волновались за тебя, когда умерла доктор Белла. Моя мама говорит, она была другом твоей семьи.
В глазах защипало от мысли о докторе Белле. Риза все еще не могла поверить, что она умерла! Это больше походило на то, что доктор Белла уехала по вызову и вернется завтра, и вновь пригласит их с мистером Мустангом на ужин. Обнимет Ризу и скажет ей, как она выросла, и...
Риза покачала головой. Она не могла об этом думать.
— Мне нужно идти. Мне нужно успеть положить мясо в холодильный ящик, пока оно не испортилось.
— Ты чего, мы же друзья, — проворчала Элейн, вновь обнимая ее.
Изголодавшаяся по человеческому теплу, Риза хотела раствориться в дружеских объятиях – и не могла. Она отпрянула, оправив слишком короткий подол платья.
— Пока.
Риза крепче ухватилась за ручку корзины и поспешила прочь от подруг, склонив голову, так что никто не смог бы увидеть текущие из уголков глаз слезы.
В доме было очень тихо. Риза убрала еду по шкафам, а потом прошла в кабинет отца с почтой. Одно письмо адресовалось ему от городских властей, а другое – мистеру Мустангу. Положив первое на стол, она постаралась не чувствовать обиды за то, что папа даже не взглянул на нее. Риза развернулась к дивану, на котором обычно сидел мистер Мустанг. Его не было на месте.
— А где мистер Мустанг?
— Кто? — рассеянно переспросил отец.
— Мистер Мустанг.
— А, Рой, — он поднял взгляд от своих записей и пожал плечами. — Ушел.
— Куда? — вслух удивилась Риза.
Она же отвечает за все домашние дела. Зачем мистеру Мустангу уходить в город?
— Без понятия. Он просто ушел.
Тревога затопила Ризу. Рой – мистер Мустанг – ушел?
— Он вернется? — дрожащим голосом спросила она.
— Сомневаюсь.
Это слово сломало ее мир. Он не мог уйти! Конечно, они больше не могли дружить, но одно его присутствие в доме служило утешением и опорой для нее. Риза нуждалась в нем! Она не могла жить здесь одна, с одним только папой! Она нуждалась в Рое!
— Он что-нибудь сказал? Объяснил, почему ушел?
— Нет, — прямо ответил отец. — А теперь иди займись чем-нибудь полезным. Я занят.
— Н-но... — Риза почувствовала, как комок встал в горле. Она сглотнула так решительно, как только могла. — Р-разве он не хотел попрощаться?
Отец взглянул ей в глаза, и единственное слово, которое он сказал, разорвало ее опустошенное сердечко:
— Нет.
