Глава 7- Гарри, что с тобой происходит последнее время? - обеспокоено спрашивала его Джинни как-то за ужином, пока большая ложка шустро раскладывала по трем тарелкам овощное рагу.
- Со мной? Все в порядке, дорогая. Много работы. Ты помнишь, я предлагал внедрить некоторые маггловские изобретения в быт магических семейств, - с несколько рассеянным видом начал объяснять Гарри. - Естественно, их надо доработать, приспособить. Представь, как было бы здорово, если бы у нас появился телевизор или мобильные Пегасы...
- Прости... Мобильные - кто?
Дэниел неожиданно вскочил с места и побежал к себе в детскую. Оба родителя, очнувшись каждый от своих мыслей, с недоумением посмотрели ребенку вслед. Однако мальчик быстро вернулся, размахивая очередным листком пергамента. Джинни улыбнулась сыну и, опережая Гарри, забрала рисунок себе. Супругу осталось только настороженно следить за ее лицом. Последнее время Гарри стал очень внимательно изучать работы Дэниела, при этом становился день ото дня мрачнее, и Джинни уже всерьез начала за него беспокоится, но, увы, пока ей не удалось вытянуть из мужа причину его все ухудшающегося настроения.
- Что там? – нетерпеливо спросил Гарри спустя минуту. Его голос прозвучал очень встревожено, потому что Джинни то улыбалась, то хмурилась.
- Все в порядке, милый. Просто куда-то пропал наш загадочный человечек. Смотри, зато какое чудо нарисовал Дэниел!
И это действительно было чудо. На Гарри печальными влажными глазами смотрел великолепный белоснежный Пегас с серебряными копытами.
- Гарри, что с тобой? Ты так побледнел!
- Прекрасный рисунок, Дэниел. Кто это? – вымучено улыбнувшись, обратился мистер Уизли к ребенку.
- Защитник. Он приходит ко мне во сне, и все злые духи убегают. Мне показал его Снивеллус.
- Но у него же есть еще какое-нибудь имя. Почему ты всегда называешь его... так? – тем же ровным деланно невозмутимым тоном спрашивал Гарри.
- Не знаю, - пожал Дэниел плечами. – Он никогда не говорил, как его зовут, но если хочешь, я его спрошу.
- Он всегда отвечает на твои вопросы?
Но Дэниел только равнодушно кивнул овощному рагу и зачерпнул новую порцию. Судя по его розовым раздувающимся щечкам, и аппетит и настроение у мальчишки сегодня были отменными.
Молодой человек молча вернул жене рисунок и поднялся из-за стола.
- Гарри, куда ты? А как же рагу? Ты не съел и половины.
- У меня голова разболелась. Пойду спать, извини, дорогая. Я действительно устал сегодня.
- Да, конечно, - печально отозвалась Джинни и долго еще после ухода мужа грустно изучала рисунок, тщетно пытаясь понять, как столь восхитительное создание могло его расстроить.
Оказавшись в своей спальне Гарри ничком повалился на кровать. За эту неделю он успел увидеть с десяток иллюстраций к воспоминаниям мамы. Было совершенно очевидно, что его собственный сын как-то связан с бывшим профессором, потому что картинки отражали именно эмоции слизеринца. И еще, он знал, что остались две странички, на которых должно было быть запечатлено окончание этой истории, но до сих пор у него не хватило духу вновь стать свидетелем того, что ему не под силу изменить.
Однако Гарри не терял времени даром. Позавчера он добился разрешения посетить огромный архив, где ознакомился со многими газетными выпусками за последнее столетие, включая даже малоизвестные издания с очень коротенькой жизнью. И именно в одной из таких газетенок с пафосным названием «Хрустальное око пророка» он нашел небольшую заметку о том, что в Хогвартсе было раскрыто и предотвращено серьезнейшее преступление. Некий мистер Креспель, учитель Защиты, в результате вовремя принятых мер по спасению учащихся был признан невменяемым и отправлен в госпиталь св. Мунго. В его ладони нашли потемневший камень кровавого оттенка. Специалисты признали в нем очень редкую и считавшуюся утерянной разновидность древних эльфийских самоцветов, предназначенных, для сохранения чудесных свойств былой легендарной эпохи. По утверждению директора Дамблдора мистер Креспель при помощи этого камня вытягивал магическую энергию у магглорожденных волшебников, считая, что он таким образом возвращает ее обратно, в тот мир, из которого она, якобы, была ими позаимствована. Однако плохо отдающий себе отчет в собственных действиях безумец не уследил, как в глубину таинственного древнего камня попала частичка магической энергии волшебника полукровного происхождения, что оказалось губительным и для кристалла, и для слабой психики горе-экспериментатора... Сразу после этой статьи газета была закрыта, хотя Гарри пришел к выводу, что редактор действительно стремился правдиво освещать имевшие место события, что, похоже, несмотря на несколько легкомысленный подбор большинства заметок, оказалось неугодным министерству.
Гарри притянул к себе тетрадку и раскрыл ее на той странице, где Северус прощался со своим Патронусом. Сделать это было не сложно, так как страница выглядела неровной, будто кто-то поливал ее слезами... Молодой человек не мог припомнить, чтобы действительно плакал, да и давно он потерял эту способность, говоря по правде, поэтому, скорее всего, это были слезы его мамы, которая впоследствии перечитывала записанное Малфоевским пером. Как же она отреагировала на жертву Снейпа? Простил ли он ей эту потерю? Не потребовал ли чего-нибудь взамен? «Что ж, смелее, Поттер!», - приказал самому себе Гарри, не замечая, что назвал себя уже несуществующим именем, и привычно заскользил пальцами по новой странице.
Он увидел молодую женщину, которая, закутавшись в теплый платок, сидела у окна расписанного ледяными узорами. В комнате уютно потрескивал камин, а тени беззаботно раскачивались, послушные ритму, задаваемому пламенем. На коленях у Лили – сегодня очень печальной, но как всегда прехорошенькой в огненном ореоле темно-каштановых волос - лежала уже знакомая тетрадь. Мама водила пером по строчкам, но те с секундной задержкой исчезали, как бы впитываясь в поверхность.
Лили с неудовольствием наблюдала за пропадающими буквами, будто это явление ее не только не забавляло, но даже расстраивало.
«Подумать только, еще неделю назад я думала, что счастлива...» - выводило простое серое перышко недолговечные слова. – «Мне хорошо и надежно с Джеймсом. С каждым днем мы становимся все ближе друг другу, опровергая глупые теории, что, мол, постепенно любовь угасает. А через семь месяцев у нас появится малыш... Казалось бы, что еще нужно скромной земной женщине, чтобы не роптать на судьбу?
И надо же мне было, разбирая ненужные старые вещи, найти позабытый детский дневник, которому единственному я доверила историю своей позабытой любви. Мне было странно читать о собственных чувствах к Снейпу, тем более теперь с высоты моих лет, я ясно вижу, что была влюблена в него еще тогда, когда мы были совсем еще детьми. Во мне росло раздражение на себя, на свою наивность, и я уже решила выбросить дневник глупой десятилетней девочки, как вдруг почувствовала, что меня будто куда-то затягивает... И каково же было мое удивление, когда я увидела себя со стороны. Это было похоже на мой опыт общения с Думосборами. Видимо, в результате выброса некой сильнейшей энергии большая часть записей стала невидимой, сплетясь в цепочку воспоминаний.
Я бродила по уже прожитой мною жизни, с болью наблюдая за собой и за... Снейпом. Но мое прошлое чувство к нему вопреки всякой логике оживало и крепло, вытесняя те эмоции, которыми я, казалось, была полна, пока не попала в эту ловушку, подстроенную собственными руками. Я осознавала, что предаю Джеймса, но шла и шла вперед, пораженная тем, как многого я оказывается не помню, и как неправильно понимала, то, что обрывочно сохранилось в памяти. Я открывала нас обоих заново, и он приближался ко мне, как прежде заслоняя всех остальных. Да, он вновь околдовал меня своими печальными и насмешливыми глазами, а ведь я думала, что избавилась от наваждения, именуемого Северус Снейп. Самый нелепый, самый зловещий, самый язвительный и самый притягательный для меня маг во всей магической вселенной. Тот, который первый открыл мне мою тайну и протянул мне руку, кто дал мне знать, что я не одна.
Однако самое тяжелое открытие ждало меня впереди...
Ах, Северус! Почему же ты молчал? Почему не сунул мне под нос тетрадь, не бросил мне ее в лицо! Ты принес мне в жертву частичку собственной магии, только чтобы сохранить всю мою, а потом... потом ты отдалился от меня, а я смела бросать на тебя холодные презрительные взгляды, когда замечала с какой тоской ты смотришь на нас с Джеймсом. Я видела, что ты страдаешь, но я устала постоянно бороться за тебя, всегда первой делать шаг навстречу, и ждала, когда ты сам придешь ко мне, переступив наконец через свою невыносимую гордыню.
Только теперь я знаю, что произошло на том роковом уроке Защиты. Тогда же я пришла в себя в больничном крыле, у моей кровати сидел Джеймс - такой встревоженный и милый. А тебя нигде не было, ты будто избегал меня. Я же, злясь на тебя, забросила тетрадь подальше.
Теперь все в моей жизни кажется мне роковой ошибкой. Да, Джеймс любит меня и всегда любил, но он и без меня устоял бы в этой жизни на ногах, смог бы стать счастливым, не со мной, так с другой. Ты же нуждался во мне, и теперь мне кажется, что потому я так любила твои глаза, что через них твоя гордая душа просила меня помочь, вести тебя по жизни, так как блестящему твоему уму не всегда по силам отличать белое от черного. Ты пожертвовал мне собственного Патронуса, я же отвернулась от тебя, предоставив самому разбираться с собственной судьбой. И ты разобрался... Безобразно, бессмысленно ее исковеркав.
Стекло, на котором мороз рисовал все новые узоры, глухо звякнуло. Лили осторожно отложила дневник, переместив его на низкий столик и не замечая, как черное с позолотой перо ожило и осторожно поползло к чистым страницам, хищно нацелив на них чернильный острый кончик.
Лили выглянула на улицу и отпрянула назад. Так в полнейшей растерянности и испуге она стояла какое-то время, но потом побежала к двери. Гарри подошел к окну и успел увидеть, как в свете фонаря мелькнул подол черного плаща. Его сердце тревожно екнуло.
- Северус! Ты?.. Зачем ты пришел?.. Я не думала, что увижу тебя еще хотя бы раз! - восклицал голос матери в прихожей. Ответов Гарри не слышал, только какой-то неопределенный шорох и неразборчивое бормотание. Но тут дверь распахнулась, и в комнатку вошел... Северус Снейп. Гарри побледнел, внимательно разглядывая бывшего профессора, который не был похож ни на грозного, но вполне будничного (возможно просто потому что они к нему привыкли) декана Слизерина, ни на мрачноватого, но по своему очень трогательного юношу, к которому Гарри даже стал привязываться, просматривая мамины воспоминания.
В мокром от таявшего снега плаще прямо перед ним стоял настоящий Пожиратель Смерти, но парадоксальным образом он показался Гарри очень... нет, не красивым, а скорее запоминающимся, ярким. Во всяком случае, он сам бы не отказался от такой внешности – в определенные моменты его жизни, это, пожалуй, не повредило бы. С таким человеком даже министр Скримджер не позволил бы себе фамильярного снисходительного тона. «Точно, не позволил бы. Он просто, не долго думая, велел бы запустить в него Авадой!», - охладил свой неуместный восторг Гарри.
Однако мама была и моложе, и по многим причинам уязвимее для неожиданного зловещего обаяния Снейпа. Она осматривала его с жадным интересом, который ей плохо удавалась скрыть.
Очень высокий – выше Гарри, и даже выше, чем мистер Уизли помнил его по школе... Видимо, слуги Лорда отдавали предпочтение сапогам на высоком каблуке, а может, дело было в необычайной даже для Снейпа худобе. Черные глаза, казалось, излучали собственный свет, возможно, такая иллюзия создавалась из-за того, что они были влажными, как бывает от сильнейшего волнения или при болезненном состоянии. Однако кожа поражала не только бледностью, но и чистотой, а черные волосы шелковой волной струились по плечам. «Видимо, его научили следить за собой. Мыть там голову, стирать подштанники...» - безуспешно пытался развлечь себя Гарри. Однако сердце бешено колотилось в груди. Он догадывался, о чем пойдет речь.
- Ты не боишься, что сейчас сюда придет Джеймс, - спрашивала Лили, после того как они успели обменяться любезностями, а на самом деле завуалированными упреками. - Зачем ты пришел, подвергая себя такой опасности?
- Опасности? – насмешливо переспросил Снейп. – Не хочу обижать твоего драгоценного супруга, но я уверен, что, заявившись сюда, большей опасности подвергнется он.
- Как самоуверенно с твоей стороны, Снейп! Ты считаешь, что сможешь справиться с аврором, сумевшим собственноручно обезвредить с дюжину самых известных Пожирателей смерти?
Северус насмешливо выслушал ее тираду. Но, судя по обрывкам мыслей, которые Гарри удавалось разобрать, мама действительно разрывалась между радостью от возможности видеть этого человека и страхом за него.
- Известных, не всегда лучших... – медленно проговорил Пожиратель, безжалостно глядя прямо в зеленые глаза. - Джеймс не придет сегодня ночью, мы оба это знаем. Зачем же напрасно сотрясать воздух? А пришел я вот по какой причине...
Тут Снейп замолчал, видимо подбирая слова, и показался Гарри немного смущенным. Лили тоже это заметила. Она вопросительно приподняла бровь, внимательно вглядываясь в лицо бывшего однокурсника.
- Видишь ли, Лили, - вновь заговорил Снейп, все больше запинаясь. - Хммм... Скажи... семейство Поттеров, случайно, не ожидает... Хммм, пополнения?
- Мне кажется это не твое дело, Сев... Снейп, - слегка вспыхнув, заявила Лили.
Некоторое время они обменивались колючими взглядами, будто вели безмолвную дуэль, но в результате Снейп первым отвел глаза, сделавшись очень похожим на свою юную безобидную версию.
- Мне важно это знать, - признался слизеринец.
- Может, ты тогда объяснишь причину?
Гарри увидел, как длинные пальцы вцепились в подлокотники кресла, и по-прежнему избегая глаз молодой ведьмы, Снейп медленно произнес:
- Я совершил серьезную ошибку Лили...
Тут он замолчал, собираясь с силами, чем и воспользовалась мама, насмешливо заметив:
- Верно, и даже не одну.
- Лили, я должен знать срок... твоей беременности, если она имеет место быть. Это без преувеличения вопрос жизни и смерти.
- Чьей, Северус?
- Твоей. То есть вашей.
Мама нахмурилась, вновь пристально изучая Пожирателя смерти, заметно теряющего в результате этого осмотра всю свою грозность.
- Что ты еще натворил, помимо того, что позволил изуродовать себя меткой? И при чем здесь я?
- Лили... Я подслушал одно пророчество. Понимаешь, когда я... рассказывал о нем Темному Лорду, я и предположить не мог, что оно коснется тебя. А потом я узнал о твоей свадьбе и тогда... Я понял, что мог подписать тебе смертный приговор.
- Северус, я ничего не понимаю. Что за пророчество? При чем здесь моя свадьба?
- В пророчестве сказано, что ребенок, рожденный в июле следующего года победит Темного Лорда, а родится он от тех, кто трижды нарушал планы повелителя. И если все сопоставить... Просто скажи мне... Ведь ты... не ждешь ребенка?
Снейп наконец нашел в себе силы снова посмотреть молодой женщине в прямо в глаза.
Но Лили молчала, продолжая со странным выражением разглядывать бывшего однокурсника. Щеки того лишились неестественной холодной бледности и покрылись неровными розовыми пятнами. Было очевидно, что он страдает от ее безжалостного взгляда, и, как избавления от пытки, дожидается ответа, но она не торопилась облегчать его участь.
- А если бы речь шла о незнакомой тебе женщине и ее ребенке, то ты бы спокойно жил дальше, зная, что из-за твоего донесения ее убьют? Подумаешь, одной магглой меньше... У нас же другая сущность. Как раздавить насекомое, верно?
- Лили, уже поздно корить меня за мои моральные принципы! Для меня все кончилось! – закричал вдруг Снейп, придвигая к ней лицо, в этот миг такое же безобразное, каким оно запомнилось Гарри по урокам зельеварения. – Просто скажи, да или нет! Об остальном я позабочусь!
- Не кричи, - спокойно сказала Лили, медленно поднимаясь.
Гарри с недоумением смотрел на маму. Теперь он верил, что она могла силой своей Любви защитить его от Волдеморта и, по сути, победить Темного мага. Она перестала казаться хрупкой, миловидной молодой женщиной. Теперь она, гордо выпрямившись, стояла перед Снейпом, похожим на заблудившегося ребенка и не смеющим сдвинуться с места. Было очевидно, что он с трудом узнает ту, которую привык защищать, которую всегда считал слабее себя. И он явно по-другому представлял их встречу.
Что же касается самой Лили, то те мысли, которые Гарри удалось разобрать, сначала показались молодому человеку случайными, потом безумными, а потом ему оставалось только, сжав кулаки, усилием воли заставить себя не покинуть воспоминание, решив все разузнать до конца.
- Нет, Северус, не все для тебя кончилось, - очень нежным глубоким голосом возразила Лили.
Ее руки коснулись впалых щек, и уверенно заскользили по коже. Гарри заметил, как глаза Снейпа загорелись, а дыхание участилось. Гриффиндорец мрачно хмыкнул. – И я не буду отвечать на твой вопрос. Мне не нужна моя жизнь в обмен на чужую. Пусть отныне в каждой маггле тебе будет видеться твоя Лили, а в каждом ребенке - собственное дитя.
- У меня нет детей... и никогда не будет, - сумел выдавить из себя Снейп. Он являл собой забавное зрелище... или жалкое, как хотелось думать Гарри. Гриффиндорец злился на обоих молодых людей, которым именно сейчас взбрело в голову потерять представление о долге, обязанностях, да и вообще обо всем. И особенно угнетало то, что инициативу решила взять на себя мама, потому что сальноволосой сволочи это, как и прежде, оказалось не под силу.
Однако ласки Лили молодому Пожирателю явно нравились, и он не столько смущался от них, хотя и это присутствовало, сколько боролся с собственными страстями, которые легко угадывались по взгляду, совсем не целомудренно скользящему по точеной фигурке.
- Ты так уверен? А если я скажу, что считаю иначе? Если я захочу изменить судьбу?
Она склонилась над Снейпом и поцеловала того в лоб. Слизеринец расширил глаза и обхватил ее за талию, немного отстраняясь.
- Лили, не стоит дразнить меня, - прошептал Снейп таким голосом, будто недавно залпом осушил бутылку огневиски.
Однако его руки не позволяли себе ничего лишнего, он только всматривался в ее лукаво блестевшие глаза, то ли спрашивая ее о чем-то, то ли умоляя.
- Иди сюда, - тихо велела молодая ведьма, осторожно выскользнула из объятий и потянула мужчину за руку к двери... Явно не в прихожую, как хмуро отметил Гарри.
- Лили... Ты... Я... – пролепетал Снейп, опять теряясь и, как и Гарри, плохо ориентируясь в происходящем.
«Что, приятель, страшно стало? Думал с тобой играть тут будут в ваши скользкие слизеринские игры? У нас не принято годами морочить голову тем, кого любишь», - мысленно поведал ему Гарри, решив, что не будет воспринимать происходящее, как трагедию. Да и физиономия будущего профессора порадовала его смесью эмоций, каждая из которых означала полную капитуляцию.
- Неужели мне удалось смутить Пожирателя смерти моими моральными принципами? – раздался насмешливый и звонкий голосок матери, когда за ними закрывалась дверь. Ответом же ей было только прерывистое дыхание.
Гарри нервно шагал по комнатке, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. То, что могло происходить за стеной, сложно было отнести к загадкам вселенского масштаба, он только силился понять, зачем ему позволили узнать об этом.
Тут он услышал осторожное царапанье и повернул на необычный звук голову. Черное Малфоевское перо беззаботно вытанцовывало по страничке в клеточку.
«Что оно может записывать? Здесь же нет мамы. О том, как я наматываю тут круги, жалея о собственном непомерном любопытстве?»
С озадаченным видом молодой человек приблизился к столику. Все так же на светлом фоне появлялись и исчезали мелкие ажурные строчки.
«Пусть это будет наше дитя, Северус. Я не знаю, есть ли такая магия, которая способна изменить то, что уже произошло, но чувствую, что в моих силах передать ребенку частичку тебя. Ты всегда будешь помнить о том, что он мог бы быть твоим, и это заставит тебя перестать метаться между светом и тьмой... Вы навеки будете связаны, и вольно или невольно, но всегда будете оберегать друг друга, чувствуя родство. Пусть не по крови, но по духу. Да будет так...»
Перо дернулось и упало на стол с таким видом, будто давало понять, что на сегодня его труды закончились, и оно нуждается в хорошем отдыхе. Гарри решил, что он тоже нуждается в отдыхе... И в покое, чтобы привести в порядок мысли.
