Глава 7 - Ничто так не унизит врага, как его прощениеКолин Криви был весьма необычным парнем. Излишне честолюбивым для гриффиндорца. Даром, что магглорожденный. Он любил фотографировать – это было его хобби, его маленьким сумасшествием. Колин был одержим съемкой и стремился запечатлеть все яркие моменты школьной жизни. Конечно, немногим нравилось постоянно быть под прицелом его камеры. Особенно раздражались его товарищи по Гриффиндору, которым больше других доставалось от юного фотографа. А ему, тем временем, было безразлично, что о нем подумают. Он просто делал то, что любил. И делал это намного лучше, чем кто либо.
Я попал в объектив его камеры, когда впервые вышел на квиддичное поле против гриффиндорской команды. Он снимал Гарри – даже через год после истории с Лонгботтомом, Поттера продолжали считать самым юным ловцом в Истории Хогвартса. Меня же всерьез никто не воспринимал. В конце концов, все были уверены, что отец просто купил мне место в команде. Впрочем, спустя время, я тоже понял, что покупка новых метел всем игрокам было плохой идеей. Стоило посоревноваться с другими претендентами на место ловца, но тогда мне это казалось унизительным. А с новыми мётлами капитан был готов взять даже безрукого. К сожалению, тогда я не понимал, что в глазах окружающих выглядел именно слабаком, ничего не значащим без папочкиных денег.
Даже приставала Пэнси, помнится, избегала смотреть мне в глаза, когда дело касалось квиддича. В меня не верили. Разумеется, моё самолюбие было задето, и все свободное время я посвящал тренировками. Помню, тогда Вега попыталась отвести меня к Мадам Помфри. Ей мое поведение казалось неправильным.
В первой же игре я показал, что летаю ничуть не хуже директорского любимчика. Вот только фортуна предпочла Поттера, и сто пятьдесят очков достались его команде. Для всех это было вполне закономерно: примерный гриффиндорский мальчик обыграл гадкого меня.
Криви подошел ко мне после игры и сказал, что у меня выразительное лицо. Я думал, что он издевается, и поспешил отправить его по несложному адресу. В конце концов, мальчишка был жалким грязнкровкой, а меня с детства учили, что иметь с ними дело не стоит. Колин поспешил уйти, но не обиделся и весь следующий матч следил за моими перемещениями по полю. Он сумел запечатлеть момент поимки крылатого мяча. На этот раз я был более сговорчивым и с удовольствием посмотрел результаты его трудов. Нельзя сказать, чтобы все снимки были удачными, но мой триумф смотрелся замечательно. Я выложил за колдографии целый галлеон и до сих пор не жалел о потраченных деньгах.
После я частенько покупал его работы, причем не только те, на которых было изображено мое бледное совершенство. В альбоме с безродными щенками на обложке были собраны нелепейшие ракурсы Поттера и его компании, приобретенные как «фантанирующие эмоциями шедевры». Льстить я всегда умел...
Каждый раз, когда я удивлялся его таланту, Колин смущался и бормотал что-то невнятное то ли об Альфреде Адамсе то ли об Анселе Айзенштадте. Я никогда раньше не слышал этих имен, но, как я понял, они были фотографами. Его кумирами.
Я редко общался с Криви – только когда у него появлялась новая партия фотографий или я хотел пригласить его заснять какие-то моменты моей жизни. Он был чертовски талантливым, отрицать это было бы глупо, а упускать шанс заполучить великолепную колдографию тем более. За несколько лет общения мы научились не спорить по поводу способностей Поттера и важности чистоты крови и теперь могли довольно мило разговаривать о чем-нибудь отстраненном. Можно даже сказать, прониклись симпатией друг к другу. И сейчас, увидев меня на улице, Колин был искренне рад, в то время как его сокурсников мой приход не воодушевил – гриффиндорцы застыли в ожидании какой-нибудь гадости. Словно я был не человеком и не мог просто выйти подышать воздухом. Разумеется, в этот раз я планировал их разочаровать.
– День добрый, – усмехнулся я и дружелюбно помахал им рукой.
Лишь несколько минут спустя, когда мы с Вегой дошли до озера, мои опасения подтвердились. Она призналась, что все мои попытки казаться белым и пушистым со стороны выглядят нелепо. Мне больше к лицу роль злодея... Вернее, злобного белобрысого хорька, коим меня описывали в книгах. Из нас только Блэк могла бы сойти за дружелюбное привидение. И то, разве что безмолвное.
– Ты бы мог попросить Криви достать тебе мантию, – задумчиво произнесла Вега, прислонившись к дереву.
– Он не такой идиот, – фыркнул я, разглядывая симпатичных ведьмочек неподалеку. У одной из них были чарующие глаза и обворожительная улыбка, у второй шикарные белокурые волосы. Буйная фантазия дорисовывала сексуальные изгибы под тёплой одеждой, и девушки, словно почувствовав мой «раздевающий» взгляд, поспешили уйти.
– Мистер Малфой так просто сдается? – даже не видя лица сестрицы, я мог представить насмешливый вызов в ее глазах. Вот только мы были знакомы слишком много лет, чтобы болезненно реагировать на шутки друг друга.
– Блэк, если бы у нас было оборотное зелье, я бы без зазрения совести усыпил малыша Криви и, обратившись в него, нашел бы злополучную мантию. Но просить гриффиндорца предать своих друзей?
Вега пожала плечами, словно не понимая моей позиции. Она имела надо мной дьявольскую власть, сминая все мои попытки сопротивляться ее уговорам, но сегодня я не собирался поддаваться. Да и она, похоже, не планировала долго стоять на своем.
– Хорошо, хорошо, – хихикнула Вега, заметив усталость в моих глазах – споры меня утомляли. – Вечером нас ждет не самое веселое приключение. И, если все пройдет по плану, уже завтра мы сможем бежать из Хогвартса.
– А у нас есть план? – я удивленно посмотрел на Блэк, недвусмысленно намекая, что пора бы уже раскрыть свои карты. – Думаю, я имею право знать, на что иду.
Потянув за рукав ее пальто, я заставил Вегу остановиться и посмотреть на меня. Возможно, она считала себя великим стратегом, но это было не совсем так: я до сих пор помнил, сколько времени мы кружили по катакомбам под Малфой-Мэнор, заброшенным еще за пару веков до нашего рождения.
– Прости, но я ничего не скажу. Если ты будешь знать, ничего не выйдет, – серьезно ответила девушка.
Большего от нее без пыток узнать было нельзя. Она всегда так поступала. Убеждала, что мне лучше оставаться в неведении. А я, как последний идиот, верил. И каждый раз страдал от этой доверчивости.
***
Когда мы покинули гостиную Слизерина, было уже достаточно поздно. Две слаженные тени, едва заметные в слабо освещенных коридорах. В лучшем случае, мы должны были добраться без приключений. В худшем, нас бы поймал Филч, и вместо побега мы бы несколько дней чистили котлы в подземельях, которые давно стали нам не только тюрьмой, но и домом. Будучи оптимистами, в кроватях мы оставили кукол, увеличенных до наших размеров. Те же лица, те же пропорции... Нам их сделал прибывший из Африки маг. За достойное вознаграждение, разумеется.
– Чёрт... – прошептала я, зацепившись бедром за острую спицу, торчащую из стены, и, остановившись и прикусив губу, прислушалась, не идёт ли кто. Шагов не было слышно.
Юбка была испорчена, а на ноге появилась саднящая царапина. Молча прокляв того, кто поместил в стену спицу, я пошла дальше. Только теперь я двигалась не вдоль стены, а, едва ли, не посередине коридора. Если кому-то из взрослых придет гениальная мысль проверить, все ли в порядке здесь, то меня наверняка поймают.
– Ты здесь? – неуверенно прошептала я, не заметив вокруг никаких следов пребывания Малфоя.
Он не ответил. Но на своей руке я почувствовала легкое прикосновение теплых пальцев. Я на всякий случай обернулась и не без усилий разыскала едва заметный силуэт.
Хорошо...
Все шло в соответствии с моим планом и за десять минут до часа «икс» мы были в башне. Гарри уже был внутри. Ждал, держа в руках какой-то пергамент. И я не сомневалась, что это была та самая карта, в существовании которой я так сомневалась. Он обернулся, едва мы переступили порог. Маскарад был бесполезен, и Драко поспешно снял наложенные на нас Чары.
– Я думал, что ты придешь один, – хмуро заметил Поттер.
Неужели, он действительно не ожидал, что Малфой не так глуп? Если да, то все пропало. С ним разговаривать бесполезно.
– Она будет свидетелем моей победы, – невесело усмехнулся Драко, пытаясь взглядом оценить шансы своего соперника.
Даже выросший в любящей семье, Гарри был талантлив. И достаточно опасен для прямой схватки.
– Симпатичная, – он устало вздохнул. – Жаль, что слизеринка.
Я невольно покраснела. Драко посмотрел на него, потом на меня, и я подумала, что в нескладывающейся личной жизни вполне мог быть виноват и слишком грозный братец, считавший всех сплошь недостойными.
– Жаль, что сумасшедшая, – сказала я, увидев, как нервно вздрагивает рука Малфоя, сжатая в кулак.
Он еще сдерживался. Чувствовал, что я хочу высказаться. И он был уверен, что произнести заклинание и убить Поттера возможность еще будет.
– Я правильно подозреваю, что где-то рядом находится мисс Грейнжер? – спросила я.
Поттер не был идиотом, но с девушкой мне договариваться было бы на порядок проще. Хотя, после комплимента появилась надежда и на то, что идея с обольщением могла бы сработать. Другое дело, что подобным образом унижаться желания не было.
– А это имеет значение? Мне казалось, Малфой пришёл сразиться со мной. Или он испугался? – усмехнулся Гарри.
Я с силой сжала запястье Драко, пока он не использовал заклятье. Мой брат не обладал достаточно выдержкой, что, несомненно, было его недостатком. Но сейчас я не могла позволить ему все испортить.
– Нам нужна ваша помощь, – сказала я, но, заметив, как напрягся Драко, поспешила исправиться. – Мне нужна ваша помощь.
По-моему, улыбка на лице Поттера была злой. В нашем мире, он был более жестоким, чем описанный в книгах. Впрочем, возможно, он был таким только с нами.
– Почему я должен вам верить? – спросил Гарри.
Я пожала плечами. Вопрос был абсолютно верным. Он и не должен был спешить помогать мне. В конце концов, я была слизеринкой. Тем более, многие считали меня сумасшедшей. И даже я сама в этом не сомневалась.
– Тогда начнём дуэль, – сказал Поттер и, кинув карту и мантию на пол, встал в дуэльную позу.
Драко сильнее сжал мою руку, словно пытаясь что-то сказать этим прикосновением, после чего с силой оттолкнул меня в сторону. И, по закону жанра, упала я неудачно, сильно приложившись головой об пол. Сознание вернулось ко мне, когда все уже было кончено. Малфой сидел у противоположной стены, убаюкивая покалеченную руку. Поттер стоял у окна, спиной к нам.
– И после этого меня называют ненормальной, – пробормотала я, глядя то на одного, то на другого парня.
После моих слов плечи Гарри затряслись в беззвучном хохоте, и даже Драко грустно улыбнулся.
– Так чем я могу тебе помочь? – спросил Поттер.
Я непонимающе уставилась на Драко. Похоже, пока я была без сознания, они успели не только подраться, но и о чём-то поговорить. Оказывается, я недооценивала способности Малфоя, как дипломата. Это было неожиданно, но приятно.
– Я не имею права тебя об этом просить, – прошептала я.
Теперь, когда выяснилось, что Гарри действительно пришёл один, да еще и с легкостью покалечил моего брата, я потеряла уверенность в том, что у меня что-то может получиться. Добровольная помощью Поттера была чем-то невероятным. Я надеялась на долгие уговоры, на то, что когда он согласится, я буду чувствовать свою победу. А все было слишком просто...
– Ты хочешь, чтобы я дал тебе мантию? – послышался новый вопрос Гарри.
Я только кивнула, сказать что-либо выше моих сил. Всё было неправильно. Я чувствовала себя обманутой и злилась на Драко за то, что он не умер в этой чертовой схватке.
– Ты ведь понимаешь, что я не могу её вам доверить...
Гарри наконец-то отвернулся от окна и заглянул мне в глаза. Взгляд был добрым, полным благородства и сострадания. Вот только, оказалось, осознание готовности Поттера помочь было крайне унизительным для меня.
