Добро пожаловать домой, мистер Блэк!С 23 февраля Вас, дорогие мои читатели.
..............
А мамино письмо он прочитать забыл… за что и расплачивался.
Оно лежало на тумбочке возле кровати, пыльное и масляное на ощупь. Неприятное, пахнущее чем-то старым, несуществующим. Мертвым.
Зря Бэлла его распечатала. И теперь поздно что-либо менять. Мамаша – кремень-баба, если уже что решила… В общем, это Рождество он проведет в кругу своей семьи, нежеланной и ненавистной, так сказать…
В данном случае, чем больше пафоса и романтических суждений, тем лучше. И сейчас Сириус вел и чувствовал себя подобающе. Что и говорить, а его охватывали мысли достойные героя любого романа, написанного в духе романтизма. Атмосфера трагического пафоса в комнате достигла своего апогея. А фразам «Родители меня не понимают и ненавидят», « Я один», « к чему все эти маски…» не было предела. Можно сказать, что мистер Блэк много читал последнее время, а посему мысли и суждения писателей-романтиков он знал хорошо. Чем и пользовался…
Какой способный мальчик!
И тень это очень забавляло. Она никогда не хныкала, потому что лишена была и отца, и матери, и даже сестер с братьями. Быстро выросла. Жила своей жизнью… А он? Взрослый человек, но ведет себя…
Эх!
Молодые люди в минуту своего расстройства бывают занудами, ей-богу. И нам стоит благодарить Бога лишь за то, что они говорят нам далеко не все из того, что думают или чувствуют. Иначе разобиженным речам их не было бы ни конца, ни края. Из слез обиды и уязвленного самолюбия образовалось бы целое море. И упаси Господь, попытаться остановить такую разошедшуюся стихию…Трудно быть подростком – неблагодарное это дело.
Хотя мистер Блэк завис в этом возрасте надолго…
И поэтому тень, осторожно оторвавшись от стены, незаметно шмыгнула в щель между дверным косяком и стеной, предоставив не замечавшему ее Сириусу дальше поддаваться меланхолии.
«С Богом, милый. Только стресс плохо влияет на цвет кожи, способствуют появлению прыщей и аппетита. Ты же не хочешь растолстеть?» - шепнула лишь она ему напоследок.
Но он ее не заметил.
В прочем, Сириус долго нервничать себе не позволял. Слишком уж крепка была его любовь к самому себе. Но для удачного завершения своей маленькой драмы, он снова сел на кровать и взял письмо, начиная вновь и вновь его перечитывать.
Что было в письме? Всего одна строчка: Встретимся на Рождество.
Сухо, четко, достойно. У его мамаши был талант на такие письма. Хотя, как давно замечал Сириус, сама она была особой сухой и малосимпатичной.
- Хозяин? – прохрипел домовик, подходя к Блэку ближе. Сириус поморщился: до чего же вонючая скотина! И вскочив с кровати, с удовольствием пнул его. Пнул сильно, и домовик со странным стоном откатился к стенке, но ничего не ответил.
Его безропотное отношение к происходящему было чем-то вроде зависимости. Он уже привык к тому, что для окружающих его жизнь не представляет никакой ценности, и эта мысль если не доставляла ему какое-то мучительное счастье, то давала многочисленные поводы ночью, пока никто не видит, долго и муторно жалеть себя, нежно целуя окровавленные пальцы, и теребить разорванное ухо.
Кикимер, забившись в угол, украдкой смотрел на молодого хозяина. Что и говорить, а Блэки были плохо знакомы с понятием гуманности. Хотя на домовых эльфов оно не распространяется. Смотреть на тонкие, перебитые в кровь фаланги пальцев было неприятно. Но ко всему привыкаешь.
- Хозяин прикажет Кикимеру собирать вещи? – спрашивает тихо. И это Сириуса раздражало, видимо, мало мамаша эту тварь била… сильнее надо. До смерти.
Сириус ведь тоже Блэк. И он гордился этим. Быть Блэком – все равно, что владеть миром. А серые кардиналы всегда были в почете.
- От тебя несет, - процедил Сириус, с ненавистью глядя на домовика. Но тот стерпел.
Что взять с ребенка?
Поджав уши, эльф лишь покорно подошел к чемодану и, жалостливо повизгивая и вздрагивая от боли, неловко начал складывать многочисленные брюки и рубашки. Сириус наблюдал за его мучениями не без удовольствия. И ухмыльнувшись, заметил: - Только кровью не испачкай.
--- ---- --- --- ---- --- --- ---- -----
Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох… вдох…
Он чуть не закашлялся, но все же подавил в себе этот позыв. Во рту стоял привкус неприятного сухого дыма. И это курят магглы?! На этот раз сдержаться не удалось и он закашлялся, громко, страшно. Где-то глубоко, внутри, было горько и неуютно.
Надорванное состояние, подавленное.
Пепельно-белый, невесомый дымок приятно кружился в воздухе, а в легких он был невыносимо тяжелым, чем-то лишним, мешающим свободному дыханию.
Регулус, будь он неладен, смотрел на брата с беспокойством и восхищением. Сириус всегда был для него чем-то, к чему следовало стремиться. Но старшему брату до него, увы, не было дела.
Сложно было сказать, каким был Сириус ребенком. В нем определенно было что-то хорошее. Добросердечность, жизнерадостность, например. Слишком активен, пожалуй, но такими бывают все нормальные дети. А еще он умел сострадать и любить. Но вседозволенность, безнаказанность, постоянная опека со стороны взрослых сделали его крайне самонадеянным, эгоистичным и черствым. Проблема стара как мир, но какому миру нужны такие люди? Любовь, как оказалось тоже портит.
Мальчик привык быть для матери вся и всем. Но такого не может быть, если в семье два ребенка. От соперника надо избавляться. Что маленький лорд и попытался сделать. Регулус получил шесть ударов камнем по голове, правда, как заметил дядя Альфард, совершенно случайно. Да и то, только потому, что солнце в тот день светило слишком ярко, и мальчику надо было быть внимательнее, прежде чем заходить в воду. Связь между солнцем, рекой и шестью ударами объяснена не была.
Но как потом мрачно заметил старик Мюррей, разводя костер в камине, все было сделано лишь для того, чтобы оправдать маленького гаденыша. Сириус был оскорблен, а старик за свою необдуманность и был уволен.
Как говорится, за правду.
Кажется, были в этой истории и положительные моменты: смерть миновала младшего Блэка, но старший брат с тех пор недовольно игнорировал его. Он не любил, когда что-то указывало на его ошибки. Да еще это мучительное чувство… Чувство вины?
Это было десять лет назад. Но память - самая ценная вещь…
Блэк продолжал еще вдыхать неприятный серый дым, недовольно вспоминая неприятные эпизоды своей жизни. Что там говорил дядя Альфард? «Будешь потом смеяться, вспоминая?».
Не смешно. Стыдно.
Дверь открылась с характерным ноющим скрипом. Классика жанра: старый особняк, скрипучая дверь, шаткие ступени. Он ненавидел этот дом… Так ненавидел, что…
- Ты долго стоять будешь? – Валбурга недовольно оглядела его и сморщила носик. Как ежик.
Сириус моргнул, еще раз. Сигарета в руке медленно тлела. И Валбурга смотрела на своего сына снисходительно, до уничижительности слащаво.
Самое приятно только начинается! Добро пожаловать домой, Сириус Блэк.
