Глава 7Глава 7: «Друзья познаются?»
ПРИМЕЧАНИЕ: ГЛАВА НАПИСАНА ПО ИДЕЕ МОЕЙ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЙ БЕТЫ ЛАМИИ.
Естественно, гриффиндорцы не могли просто так спустить слизеринцам оглушительную победу. Ведь они считали себя лучшими во всем, они были детьми героев, а тут их уделал факультет отверженных.
Правда, справедливости ради следует отметить, что не все на Гриффиндоре были именно такими, какими казались нашим главным героем. Конечно, это свойственно людям, - всех мерить одним аршином. Но на львином факультете было немало людей, попавших туда благодаря доброте и смелости и ценящих в людях именно эти качества. Они не испытывали ненависти к слизеринцам, считая, что если людям не повезло в жизни, это не повод их унижать. Одной из таких была Натали Лонгботтом. Она стыдилась поступков своего брата, считала его недостойным быть сыном такого человека, как их отец. И у них с Лукасом не кончались ссоры по поводу того, что именно позорит имя настоящего гриффиндорца. И кроме Натали было много тех, кем факультет Гриффиндор мог бы гордиться.
Но, к сожалению, наиболее заметными на гриффиндоре были такие как Лонгботтом, Блэк и Уизли – люди, считающие, что им все можно только потому, что они так удачно родились, беззастенчиво пользующиеся именами своих знаменитых родителей и считающих, что дети Пожирателей должны вечно расплачиваться за грехи своих родителей. Поэтому у тех, кто не учился на Гриффиндоре и судил о факультете по наиболее заметным его представителям, складывалось весьма однобокое впечатление о нем, как о сборище туповатых заносчивых громил, кичащихся своим происхождением.
Естественно, эти самые ярчайшие представители решили отыграться на слизеринцах за неожиданную победу.
Тем более что у них не получилось причинить вред Мэри Поттер, сестре капитана слизеринской команды. В девушку летел бладжер, но столкновения не допустил не вовремя, по имению Лонгботтома, появившийся Скорпиус Малфой. И именно его для своей мести избрали гриффиндорцы.
Скорпиус уже и сам понял, что идти поздним вечером одному по пустому коридору далеко не самая лучшая его идея, но делать было нечего. Так странно, он, как и Альбус некоторое время назад, забыл учебник, только по зельям. Несомненно, он бы попросил сходить с ним Альбуса или Северуса, но не смог их найти. Джеймс читал, пытаясь вникнуть в суть, сложной темы по Трансфигурации, но Скорпиус не стал его отвлекать. И дело было вовсе не в том, чтобы он считал, что тот ему не поможет. Просто отношения между ними все еще были довольно напряженными, так как Малфой все никак не мог отделаться от мысли, что Джеймс дружелюбно к нему относится исключительно из чувства вины. И не хотел этим злоупотреблять. Именно поэтому он бесшумно проскользнул к выходу из гостиной и отправился за книгой.
И не сумел пройти и половины дороги, как попал в переделку: его сразило из-за угла заклинание подножки, посланное Лонгботтомом. А дальше…
Скорпиус не смог бы объяснить, что нашло на врагов, но, отняв его палочку и засунув за пояса свои, они просто по-маггловски стали его избивать.
Скорпиус считал сломанные ребра и прочий ущерб, отчего-то стало тяжело дышать. И тут он понял, что гриффиндорцы не остановятся, и ему стало страшно. Это всегда страшно, когда человек в серьезном переплете. А помощи ждать не откуда, и враги в таком состоянии, что убьют и не заметят. Страшно…
Но тут появилась помощь, как всегда, неожиданно. Джеймс Поттер. Он просто раскидал нападавших, воспользовавшись волшебной палочкой, не дав им ни единого шанса достать свои.
Гриффиндорцы спаслись бегством, а Скорпиус прислонился к стене, не в силах встать и чувствуя колоссальную усталость. Он даже не мог поблагодарить Поттера за спасение, сил не было абсолютно ни на что. А Джеймс тем временем присел возле него на корточки и стал ощупывать, при этом его лицо становилось все более мрачным. Потом он попробовал помочь пострадавшему встать, делая это мягко и осторожно, изо всех сил стараясь не причинить дополнительной боли. Только дотащив Скорпиуса до больничного крыла и получив от мадам Помфри обещание, что все будет в порядке, он, наконец, отправился в гостиную.
Роберт нервно мерил шагами пустую комнату мальчиков, из головы не выходили мысли о подлости совершенного поступка: избивать втроем безоружного, который заведомо слабее их!
Ему самому было противно, что приходится во всем этом участвовать, и еще более противно оттого, что его считают таким же заносчивым ублюдком, как его друзей.
Друзей? Он много раз думал о том, а друзья ли они ему, и всегда приходил к выводу, что у него просто нет выхода. На это многие ответили бы, что он есть всегда, но Робу так не казалось. Дело в том, что еще с детства у него боязнь одиночества, мысли о том, что в мире нет ничего хуже, чем оказаться совершенно одному. А других друзей у него нет. Более того, мистер Блэк совершенно уверен, что их и не будет, если по каким-то причинам он порвет отношения с Лукасом и Джорджем. Да, разумеется, он сын министра. Но ведь это не значит, что все будут хотеть дружить с ним. Ну да, будет много подхалимов, но он был абсолютно убежден, что это вовсе не то, что ему необходимо. Но разве лучше притворяться тем, кем на самом деле не являешься, каждый день понемногу умирая?
Когда вошли друзья с одинаковыми ухмылками на лицах, Роб, почувствовав, что все это выше его сил, выбежал из комнаты. Но и в общей гостиной, и в даже просто в замке ему было невыносимо находиться, и он кинулся на улицу.
А там дул холодный ветер и лил почти тропический ливень. Блэк же даже не надел теплую мантию, так спешил поскорее покинуть комнату.
Ему это казалось неважным, холод совершенно не чувствовался. В голове не было связных мыслей. Он просто шел, не разбирая дороги, а когда холод начал все же пробирать до костей, когда вся одежда намокла, и он задрожал от холода, стало даже чуточку легче.
Страшно было то, что его даже никто не будет искать. Роб не был ни оптимистом, ни пессимистом. Он всегда предпочитал смотреть на вещи здраво, и сейчас вполне отдавал себе отчет в том, что если с ним что-то случится, абсолютно всем будет на это плевать. Девушки у него нет, поскольку по-настоящему любить человека с такой репутацией никто не станет, а подхалимки его категорически не устраивали. Друзьям по большому счету на него плевать, как, впрочем, и отцу. Маму же он столько раз сам унижал и оскорблял, что тоже не думал, что она стала бы слишком сильно по нему убиваться.
Роберт долго шел, пока, наконец, боль не начала притупляться, заменившись тупым оцепенением. И тогда он прислонился к мощному высокому дереву и прикрыл глаза.
Очнулся Скорпиус в лазарете, что, учитывая недавние события, было вовсе не удивительно. Гораздо больше поразило то, что возле него хлопотал Джеймс, смешивая какие-то зелья и делая перевязки. Когда Поттер заметил, что пациент открыл глаза, он обеспокоено спросил:
- Ну, ты как?
- Как будто меня переехал Хогвартс-экспресс, спасибо, что спросил.
- Мадам Помфри уехала на конференцию и пробудет там минимум неделю, а замещающая ее мисс Льюис все равно ничего не смыслит в медицине, вот я решил сам тобой заняться. К счастью она не против.
- Но ты не обязан.
- Нет, обязан. Мы же друзья.
- Друзья? Я думал, что ты общаешься со мной только из чувства вины…
- Какая чушь! Я общаюсь с тобой, потому что хочу этого, но если ты против иметь такого друга как я…
- Почту за честь.
Они улыбнулись друг другу, и Джеймс продолжил свое занятие. А когда дело было сделано, он сообщил, что Альбус и Северус пока ничего не знают, а ближе к вечеру они его обязательно навестят все вместе, после чего отправился на поиск друзей.
Анита Льюис была очень рада, что о ее пациенте позаботились. Девушка действительно, хоть и очень старалась, постоянно допускала промахи и оплошности. До сих пор никто не понимал, почему ее вообще держат на этой должности, хотя, видимо, причины были. Итак, она просто сидела в комнатке и делала записи, иногда наблюдая за состоянием больного. А Скорпиус чувствовал себя вполне неплохо, все-таки Джеймс хорошо разбирался в зельях.
А спустя час в медицинское крыло доставили пациента в таком тяжелом состоянии, что глаза Аниты расширились от ужаса . Это был Роберт Блэк.
Мисс Льюис просто не знала, что делать, поэтому, когда Роберт попросил, чтобы она рассказала о случившемся его друзьям, бросилась выполнять просьбу.
Скорпиус покачал головой.
Джордж и Лукас собрались пойти прогуляться в Хогсмит, благо была суббота, но на выходе из гостиной их поймала Анита Льюис.
Эта восемнадцатилетняя особа работала ассистенткой мадам Помфри уже год, и в принципе была вполне во вкусе Лукаса – обалденно красивая и глупая как пробка. Тем не менее, сейчас было не до нее, Хогсмит ждал.
А Анита не желала отставать, она твердила:
- Вашего друга, Роберта, нашли на опушке запретного леса. Он всю ночь провел под дождем и очень серьезно болен, хочет вас видеть.
- Вот что, дорогуша, нам некогда.
- Но Роберт…
- Пока Роберт будет отдыхать в больничном крыле, у нам с Джорджем много неотложных дел… Посторонись!
Лукас и Джоржд ушли, оставив за спиной потеряно смотрящую на них Аниту.
Лукас вел себя как ни в чем не бывало, а Джорджа все не оставляли мысли о Роберте. Неужели, друг действительно плох? И что он делал ночью на улице, да еще в такую погоду? С этим необходимо было разобраться, необходимо было навестить Роба, но Джордж не мог пойти против воли Лукаса. И презирал себя за это.
Скорпиус смотрел на Роберта с нескрываемым беспокойством. Да, тот совершал немало чудовищных поступков, но по убеждениям слизеринца такого не заслуживал никто. Блэк выглядел осунувшимся и очень бледным.
Скорпиус даже подумал, что без профессиональной помощи мадам Помфри тот может долго не протянуть. Осталось только надеяться, что ему помогут друзья.
Вскоре Скорпиус понял сам, что такая надежда бесперспективна: вошла мисс Льюис с совершенно расстроенным выражением лица. Казалось, Роберт этого ожидал. Он тихо спросил:
- Они не придут?
- Да…
- Что они сказали?
- Не думаю, что я должна…
- Я прошу, повтори дословно.
- Ну… сказали, что пока ты тут отлеживаешься, у них важные дела. Они, кажется, в Хогсмит собрались.
Скорпиус думал, у Блэка будет истерика, но тот просто тихо сказал: «Спасибо» и отвернулся к стене. Отчего-то слизеринцу стало его жаль.
Прошло еще время. Мисс Льюис явно не знала, что делать, Роберту становилось все хуже. Скорпиусу было жаль врага, он уже думал, как ему помочь, как отворилась дверь, и вошли его друзья.
Когда Джеймс рассказал Северусу и Альбусу, что произошло с их общим другом, те хотели немедленно бежать к нему на помощь, но по зрелому размышлению решили, что лучше помогут, если для начала подготовятся. Так что они сварили несколько нужных зелий: обезболивающее, противовоспалительное и прочие, да еще захватили с собой разнообразные ингредиенты на случай, если готовить придется прямо там.
Ворвавшись в больничное крыло, они застали там друга, которому стало значительно легче и врага, который был уже на грани.
Они не стали злорадствовать, не подумали о превосходстве своего положения. Единственное, что они поняли, - перед ними находился человек, которого надо срочно спасать. И они приложили все усилия.
Они поили Роберта зельями, делали примочки и прочее, а мисс Льюис только удивленно и растерянно хлопала глазами.
Когда состояние Блэка перестало вызывать опасения, они отошли к Скорпиусу, став негромко с ним разговаривать. На благодарности врага не обратили ровным счетом никакого внимание.
Лучше бы он умер! Тогда хоть не чувствовал бы себя такой сволочью. Роберт лежал один в больничном крыле, медленно поправляясь, Малфоя выписали пару дней назад. Он хотел попросить прощения, но не решился. Слабак!
А теперь, чем больше поправлялся, тем гаже было на душе. Казалось, он недостоин ничего этого. Это же надо! Те, кого он считал друзьями, за две недели не соизволили навестить его, а враги помогли, совершенно бескорыстно.
Мир словно перевернулся с ног на голову, и стало трудно что-либо понимать. Одно Роберт знал точно - он не достоин даже разговаривать с этими людьми. Да и вообще, он делал в жизни столько гадостей, что не достоин практически ничего.
Поэтому, когда Роберту стало лучше, он твердо знал, как поступит. Еще когда в старинном особняке отца он читал древние пергаменты, он узнал, как во времена основателей поступали те, чья честь была утеряна безвозвратно. Они уходили в лес, древний и полный опасностей, и там испытывали свою судьбу.
Да, Запретный лес, ночью, так он и поступит. Но нельзя уйти просто так, не объяснившись. И Роберт стал писать письмо, попросив девочку со Слизерина, забежавшую за зельем Сна без сновидений, передать его слизеринской четверке непременно не раньше утра.
Письмо Северус читал вслух. Да, Унна Лорак должна была передать его утром, но они сумели убедить ее передать послание сразу. Письмо гласило:
Мои враги.
Я знаю. Вы меня не простите. Подлость, трусость, эгоизм невозможно простить. Я надеюсь только на то, что вы отчасти поймете меня.
Да, я был, прежде всего, трусом. Я так боялся остаться в одиночестве, что делал вид, что принимаю то, что никогда не должен был принимать, убеждения настолько далекие от моих принципов, что их невозможно было совместить, и пришлось отказаться от принципов.
Да, я эгоист. Разумеется, я думал только о себе. Ну конечно, сын самого министра! Я слишком много значения этому придавал. Настолько много, что отказывался признаваться даже самому себе, что хотел бы дружить с теми, кто является моими врагами, и наоборот.
И, наконец, я подлый человек. Ведь я всегда презирал Лукаса Лонгботтома, мне всегда казались абсурдными его идеи, но я делал вид, что безоговорочно принимаю их. Что это, как не подлость?
Вы зря пытались меня спасти, мне уже не помочь. Я поступлю так, как из века в век поступали те, чья честь была утеряна безвозвратно.
Роберт Блэк.
- Это как? – спросил Альбус. Джеймс и Скорпиус, переглянувшись, пожали плечами.
- Он решил умереть, идти туда, откуда не возвращаются. Точнее туда, откуда вернуться шансов почти нет, - сказал Северус.
