Глава 6Ещё никогда Снейпу не доводилось иметь дела со встрепанными девицами, заваливающимися к нему на порог. Он был знаком со многими женщинами, но ни одна даже приблизительно не была похожа на Гермиону Грейнджер, и уж точно ни одна женщина не просила у него рецепт шампуня.
Какое-то время он колебался, неуверенный в том, что сказать в ответ: с одной стороны, ему не особо хотелось делиться рецептом собственного изобретения. С другой стороны он понимал, что, во-первых, девушка не отстанет от него (с такими людьми, как она, проще согласиться, чем спорить), а во-вторых, разумной причины для отказа у него тоже не было.
К тому же Северусу хотелось побыстрее избавиться от этого недоразумения на пороге его кабинета.
Поэтому он только буркнул «Проходите» и неохотно пропустил Грейнджер внутрь, поспешив к столу, чтобы записать где-нибудь необходимые ингредиенты и, вручив пергамент девушке, с чистой совестью выставить её.
Наглая девчонка просто лучилась от счастья, что только сильнее раздражало Северуса; пока он, скрипя пером и зубами, записывал рецепт, Гермиона едва ли не подпрыгивала на месте от нетерпения, судорожно сцепив руки замочком за спиной и перекатываясь с носков на пятки. К тому моменту, когда он поставил жирную точку дрожащей рукой, Снейп был готов убить это нелепое создание, излучавшее всем своим существом искреннюю радость и предвкушение.
Было велико искушение порвать клочок бумаги на глазах у Грейнджер, чтобы увидеть, как довольная улыбка медленно сползает с её лица, но это грозило истерикой, и, хуже того, новыми преследованиями маленькой всезнайки. Поэтому он просто молча сунул ей в руки рецепт и грубо вытолкал лучащееся недоразумение за дверь, и, захлопнув её, тяжело привалился к ней спиной. Снаружи раздался счастливый голос:
– Спасибо, сэр!
И быстрые удаляющиеся шаги. Северус облегчённо вздохнул и отлип от двери. Грейнджер никогда не отличалась миловидной внешностью – как, впрочем, и никто в этой школе, за исключением его самого – но эта её новая причёска переходила все границы и обещала ещё долго сниться профессору зельеварения по ночам в кошмарных снах. Должно быть, в один прекрасный день её волосы решили, что слишком долго изображали из себя воронье гнездо, чтобы и дальше раздражать окружающих, и решили исправить эту досадную ошибку. Да, в её случае никакие шампуни не помогут, подумал Снейп, и плавно перешел в мыслях к своим волосам. Он должен был признать, что теперь, при тщательном уходе, они стали выглядеть намного лучше, чем раньше; нет, ему всегда нравились его волосы, даже когда ему было лень лишний раз мыть голову, но сейчас каждый раз при взгляде на своё отражение Северусу хотелось запустить в свои волосы руки и насладиться их шелковистостью.
*** *** ***
Гермиона судорожно намыливала голову, то и дело ойкая – шампунь ещё не успел как следует остыть, но она не решилась применить остужающие чары, потому что не знала, как они подействуют на чудесные свойства этого снадобья. Волосы привычно поднимались обратно вверх, стоило ей убрать руки. Она обречённо вздохнула и понуро опустила их, поняв, что бороться и дальше просто бессмысленно. Придётся действительно стричься налысо.
В конце концов, этот рецепт изобрел сам Снейп, а он работал зельеваром ещё до того, как она появилась на свет. Если даже его шампунь не помог, не поможет уже ничто.
Она ещё стояла на коленях, склонившись над ванной, и уже собиралась смывать пену с волос, когда внезапно почувствовала шевеление на затылке. Потом что-то мокрое шлёпнулось ей на щёку; на лоб… Волосы медленно, но верно, опускались под силой притяжения, и явно не собирались вновь вставать дыбом.
Гермиона недоверчиво провела рукой по голове. Возможно, это просто временное явление, и как только она смоет шампунь, она тут же снова станет дикобразом…
Радостный визг, раздавшийся из ванной старост, испугал Пивза, только-только прицелившегося водяной бомбой в незадачливого первокурсника этажом ниже, но Гермиона, конечно же, об этом не знала.
…Шампунь и вправду оказался чудодейственным, как она и рассчитывала. Он не только избавился от дикобраза, но и придал некогда непослушным буйным кудрям невиданную мягкость, и теперь каштановые локоны красиво обрамляли лицо Гермионы. Она долго недоверчиво смотрела на себя в зеркало, с чуть приоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами проводя по волосам расчёской, которая, пожалуй, впервые не застревала в непокорной гриве, и даже через десять минут все зубчики, а также все волосы, были на месте.
Мисс Грейнджер, от природы любознательная и настырная, не замедлила наведаться в библиотеку с тщательно хранимым рецептом шампуня. Найдя всю доступную информацию о каждом ингредиенте по отдельности и о всех их комбинациях, Гермиона с трепетом захлопнула все открытые перед ней книги и подумала, что никогда ещё не встречала никого гениальнее Снейпа.
В отличие от Локонса, у него за самовлюблённой с недавних пор натурой скрывался поистине удивительнейший разум. Ах, скольким вещам он мог бы обучить Гермиону, если допустить возможность того, что Снейп вообще согласиться обучать кого-нибудь!..
Гермиона мечтательно вздохнула, собрала все книги, и, прогибаясь под их тяжестью, уверенно направилась к мадам Пинс, твердо намереваясь больше не думать о Снейпе – ни сегодня, ни когда-либо ещё.
Тем не менее, несмотря на все намерения Гермионы, хотела она того или нет – но Снейп надолго засел в её мыслях, и даже когда ей удавалось избавиться от него, он словно нарочно появлялся вновь, только уже перед её настоящим взором, а не мысленным.
Гарри и Гермиона не особо спешили уходить из подземелий после урока зельеварения, надеясь дождаться Рона. Дружба, проверенная многими пережитыми вместе приключениями (а за семь лет учёбы их накопилось ох как много), была дорога всем троим, и теперь, когда она распалась, им очень не хватало друг друга. По крайней мере, Гарри и Гермиона надеялись на то, что Рону тоже их не хватало.
Однако все мысли о том, как завязать разговор и свести его к примирению, исчезли у обоих, когда в коридоре показалась фигура профессора Трелони.
Как раз в этот момент из класса вышли последние студенты и профессор Снейп, который сразу заподозрил неладное по тому, как резко замерли все ученики.
– О-о-о, я доверила своему третьему глазу привести меня к желанной цели, – заунывным голосом провозгласила Трелони, закатив глаза и приложив руку ко лбу. Постояв в такой позе с минуту, она опустила руку и впилась взглядом в Снейпа.
– Ах, Северус!.. Как приятно вас видеть в моей скромной обители!..
– Э… Боюсь, это
моя скромная обитель, – неуверенно предположил Снейп, раздумывая над тем, что могло от него понадобиться старой стрекозе, вечно одетой в какие-то балахоны.
– Ваша? – Трелони недоуменно огляделась по сторонам, а потом ахнула. – О, Мерлин! Кажется, моё провидение привело меня сюда против моей воли!..
Северус подумал, что ещё не поздно спрятаться в кабинете. Взгляд, которым его одарила Сибилла, ему категорически не нравился.
– В таком случае, советую вам вернуться к себе в башню, – предельно вежливо посоветовал он, косясь на студентов.
– Но я не просто так пришла сюда, – пролепетала профессор, кокетливо захлопав ресницами. То, как она улыбнулась при этом, ещё больше не понравилось Снейпу.
– Вы не можете знать наверняка, вас ведь третий глаз привёл, – уже немного нервно и далеко не так вежливо возразил Северус.
Когда Трелони, никак не отреагировав на его слова, счастливо раскинула руки и побрела вперёд, зельевар побледнел и моментально скрылся в классе. Ученики, наблюдавшие за представлением, тихо захихикали.
Гермиона ткнула смеющегося Гарри локтём в бок.
– Рон, – прошептала она.
Рон смеялся.
Кто-то обиженно сопел, кто-то ревниво и зло смотрел на Трелони, а Рон Уизли, который, по мнению двух друзей, был искренне заинтересован Снейпом, смеялся.
*** *** ***
– Так значит, Рон не влюблён в Снейпа, – несколько растерянно произнесла Гермиона позже тем вечером, сидя возле камина. – Или… или…
– Гермиона, успокойся, – Гарри погладил её по руке. – Влюблён он, не влюблён – в конце концов, это его дело. Тебя это не должно так волновать. Если только ты не ревнуешь…
Девушка ткнула друга в бок и рассмеялась.
– Я же говорила, что нет. Но Рон наш друг. Если он влюблён в Снейпа, это одно; любой другой человек меня бы не волновал, но… Ты же сам всё понимаешь, верно?
Гермиона прекрасно помнила, как на втором курсе была влюблена в Локонса, и знала, каково это – разочаровываться в человеке. Рано или поздно Рон поймет, что Снейпа интересует только он сам.
Ей очень не хотелось, чтобы её друг страдал.
Гарри задумчиво кивнул.
– Понимаю. Отчасти. Лично меня бы нисколько не обрадовал тот факт, если бы Джинни была влюблена не в Снейпа, а в кого-то ещё.
Гермиона сердито закатила глаза – взгляд Поттера был вновь направлен вглубь гриффиндорской гостиной, если точнее, на Джинни Уизли, весело щебетавшую с другими девушками. Она могла понять друга, но ей хотелось обсудить Рона, что едва ли представлялось возможным, когда все мысли Гарри окутывал туман ревности. Сейчас его меньше всего волновал третий член золотого трио, и хотя Гермиона не осуждала его, её это несколько раздражало.
Что ж, в конце концов, она всегда сама себе была лучшей подругой, советчицей и помощницей. Значит, вполне может подумать о Роне в гордом одиночестве.
Зато сегодня её не будут беспокоить мысли о Снейпе… ах, да, она же собиралась думать именно о Роне и Снейпе.
Нет, этот человек никогда не уйдёт у неё из головы!
*** *** ***
В отличие от Рона, Драко во время разыгравшегося в подземельях представления не смеялся. Однако даже несмотря на то, что его несколько расстроила и выбила из колеи выходка Трелони, он не упустил того взгляда, которым его одарил Рон.
Драко всегда знал, что таких красавчиков, как он, Хогвартс не видывал с тех самых пор, как школу окончил его отец. И он знал, что является объектом внимания не только девчонок, но и некоторых парней – но никогда не знал, и даже подумать не мог, что среди них может оказаться кто-то из Уизли.
Его ничуть не расстроило то, что он внезапно перестал быть популярным – волна увлечения Снейпом накрыла его с головой, и ничто, кроме дорогого декана, не имело значения. Важно было лишь одно – обратить на себя его внимание.
Наверное, именно поэтому взгляд Рона его так удивил – а он хорошо знал цену таким взглядам. Когда вдруг все старые поклонники слизеринского принца, включая преданную Панси, исчезли, у него неожиданно появился совершенно новый и совершенно неожиданный почитатель. Семья Малфоев, хоть и чтила чистокровные роды, семью Уизли считала исключением, и уже многие поколения сохранялась тайная вражда между двумя довольно древними фамилиями. Логично было предположить, что она сохранится и ещё многие поколения – до сих пор Драко исправно соблюдал эту семейную традицию, высмеивая поверхностный юмор близнецов Уизли, насмехаясь над судьбой единственной девчонки-Уизли и регулярно издеваясь над потрепанной одеждой младшего из сыновей Уизли (с другими представителями этой семьи ему, к счастью, не приходилось сталкиваться на регулярной основе).
Но вышеупомянутый младший Уизли, который раньше тоже не упускал возможности как-нибудь задеть Драко, совершенно внезапно, ни с того ни с сего, поступился своими принципами, семейной традицией и здравым смыслом, когда сегодня недвусмысленно посмотрел на Малфоя, думая, что тот этого не заметит.
О, он не мог пропустить этот горячий взгляд.
С одной стороны, это льстило самолюбию Малфоя – скрытое почтение недруга было гораздо более ценно открытого обожания жалких подлиз. С другой стороны, это его оскорбляло – у Уизли, по его представлениям, был плебейский вкус, и то, что он сумел заинтересовать Рональда, значило лишь то, что он где-то за собой не уследил.
Но он мог ошибаться, и очень надеялся на то, что действительно ошибался.
После долгих размышлений Драко пришёл к выводу, что на внезапный интерес Уизли к его персоне можно смело не обращать внимания, покуда он просто молча за ним наблюдает с обожанием во взгляде и не предпринимает никаких действий, которые могут принести Малфою непоправимый ущерб для психики (одна только мысль о жалких ухаживаниях, на которые может быть способен Рон, бросала его в дрожь).
Поэтому он с чистой совестью отбросил все мысли о рыжем веснушчатом юноше в самый дальний угол сознания и практически тут же забыл о них.
*** *** ***
Рон никогда не думал, что в один прекрасный день будет ревновать Драко Малфоя к Северусу Снейпу – мысли о каждом из них по отдельности раньше вызывали у него отвращение, поэтому мыслей о них вместе у него даже не возникало. Но то было раньше.
Он не знал, почему, не знал, как и когда влюбился – да, он не побоится этого слова – в Малфоя, в самого ненавистного ему человека, как он считал ещё год назад. Но это случилось, и теперь Рон не знал, что ему с этим и делать и за что ему такое наказание. Мало того, что парень – ещё и Малфой. Мало того, что Малфой – влюбленный в Снейпа Малфой!..
Было много «но», было много «мало того», гораздо больше было «почему» и «за что мне это», и всё же Рон не сдавался, не расстраивался и не опускал руки. Да, ему не особо повезло, но раз уж так получилось, нельзя всё пускать на самотёк. Он должен доказать всем, себе в первую очередь, что безответные чувства – не для него. Он не будет сидеть сложа руки и смотреть, как Малфой флиртует со Снейпом, а после – с кем-то ещё; если это так его задевает – он будет с этим бороться.
Что бы ему ни пришлось для этого сделать, но Драко Малфой будет принадлежать ему.
Нет. Слишком пафосно звучит.
Что бы ему ни пришлось для этого сделать, но он любыми средствами завоюет сердце Драко Малфоя!
Тоже не очень.
Рон мысленно возвел очи горе. Ничего. Пусть сейчас он не может подобрать нужные слова, чтобы описать свои планы и желания, но он будет тренироваться, чтобы, когда придёт время, рассказать о своих чувствах Драко, и раз и навсегда пленить его, дать понять, что они созданы друг для друга и не смогут жить по отдельности, что слишком сильно природное притяжение, чтобы ему сопротивляться, и слишком велико то чувство, что уже зародилось между ними…
