Барабанная дробь(7)Гриффиндор
На небе в большом зале из-за туч выглядывало солнце. Это было первое, что бросилось в глаза Джинни Уизли, пришедшей на завтрак на следующий день. Редкие, но уверенные солнечные лучики рассеивали казавшиеся непроницаемыми дождевые облака, царившие здесь последнее время. Джинни даже остановилась в проходе между гриффиндорским и когтевранским столами и задрала голову наверх, рассматривая лучики и, не смея поверить, что это не иллюзия. Слишком странно это было видеть в военные дни.
Однако уже через несколько минут ее размышления прервал смутно знакомый голос:
- Прошу прощения, я могу пройти?
Джинни с трудом оторвала взгляд от потолка и обернулась. И тут же все встало на свои места: и затишье среди слизеринцев, и солнечные лучи на обычно пасмурном небе,и знакомый голос. Прямо перед ней стоял Ремус Люпин — усталый, в старой потрепанной мантии, с сединой волосах. Однако все это меркло по сравнению с его темно зелеными глазами, которые лучились радостью и счастьем, как у человека, который снова очутился дома.
- Вы... здесь... - от удивления Джинни не могла и слов связать. - Рада вас видеть, профессор!
- Здравствуй, Джинни, - улыбнулся Люпин.
- Но... - девушка попыталась привести мысли в порядок, - что вы здесь делаете? Разве вам можно...?
- Меня пригласили вести у вас Заклинания вместе с профессором Флитвиком, - поведал мужчина. - Я не мог отказаться. Хогвартс для меня — это все!
У Джинни в голове не укладывалось. Неужели Снейп, Пожиратель Смерти, позволил Люпину преподавать здесь? Такого не может быть. Ее размышления прервал Колин Криви, проходящий в это время на свое место за гриффиндорским столом. Увидев Люпина, на его лице появилось изумление, вскоре однако сменившееся облегчением вперемешку с исступленной радостью.
- С возвращением, профессор! - воскликнул он.
Люпин просиял.
- Спасибо, Колин.
Криви широко улыбнулся в ответ, развернулся и бросился к своему брату Деннису, завтракающему за другим концом стола. Джинни не сомневалась, что Колин в ближайшие несколько минут расскажет абсолютно всем о возвращении старого учителя. Она перевела взгляд на Люпина, все еще недоумевая.
- И все-таки... почему вы вернулись?
Люпин нахмурился.
- В каком смысле?
- Ну... - протянула Джинни, тщательно подбирая слова, тобы выразить все, что она думает. - Вы не думайте, что я не рада вашему возвращению, наоборот, вы один из немногих, кому можно доверять в это время... Но сейчас только сумасшедший сунется в Хогвартс. К тому же Снейп...
Она не закончила, вконец смутившись от осознания того, как глупо звучат ее слова.
Однако Люпин посерьезнел.
- Но ведь поэтому я здесь.
Ученики начали подтягиваться на завтрак. Проходившие мимо гриффиндорцы и когтевранцы, случайные пуффендуйцы неуклюже протискивались мимо Джинни и Люпина, удивленно приветствуя последнего, как и Колин незадолго до этого. Девушка закусила губу.
- Вы хотите пожертвовать собой ради защиты Хогвартса?
Страшный вопрос, заданный дрогнувшим голосом, повис в воздухе над гомонящими студентами. Если раньше Джинни была готова присоединиться к тем, кто рисковал жизнью ради спасения родных, то сейчас она не могла понять Ремуса Люпина. Почему? Ответ пришел неожиданно, заставив осознать всю чудовищность ситуации: потому что дело было безнадежным. Так сложилось, что даже в самые темные времена мало кто верил в победу. И Джинни Уизли было больно наблюдать за тем, как один из самых близких Гарри людей, человек, несущий в себе лунный свет, готов бросить все ради защиты сотен учеников.
Ремус Люпин тяжко вздохнул.
- Придет время, и ты поймешь, что в мире есть вещи, ради которых стоит умереть.
Он обошел Джинни и, сутулясь, побрел к учительскому столу. Девушка глядела ему в след. Что ж, обреченно подумала Джинни, отворачиваясь и занимая свое место за столом факультета, плюс еще один человек, ради которого стоит сражаться.
Никто не думал, что события двухнедельной давности забылись. Все ждали — ждали возмездия, ответа, ясности. Опасались за близких, размышляли об избежании неизбежного. Никто не мог предугадать того, что произошло. И эта неизвестность пугала. Ведь не может же это продолжаться вечно. Кто-нибудь понесет наказание.
Класс Защиты от Темных Искусств как всегда казался будто наэлектризованным — напряжение, царившее здесь, не покидало этих стен с самого начала учебного года. Джинни сидела как на иголках и наблюдала за тем, как грузный Амикус Кэрроу ходит туда-сюда по классу и что-то вдохновенно рассказывает. За это время Джинни научилась не слушать его. Себе дороже. Поэтому она как обычно придала своему лицу отрешенно-презрительное выражение и отключилась от урока.
Который день ее сердце просто разрывалось на части. За Гарри, переживавшего из-за недавнего инцидента, за Гермиону, у которой все еще оставались шрамы на лице, за Рона, который все порывался отомстить за друзей, за братьев, родителей, друзей... А теперь еще и за Ремуса Люпина, бросившего свою жизнь на произвол Судьбы. Их нужно спасти, защитить, но как?... Она — никто в этой войне и ничего сделать не может. Ей всего шестнадцать. Может ли человек в таком возрасте изменить мир? Остановить что-то страшное, защитить дорогих сердцу людей? Или же все это юношеский максимализм? Джинни Уизли не знала ответа. Она просто видела боль и страдание Гарри, и от этого ей хотелось свернуть горы.
Внезапный толчок в бок заставил девушку очнуться от своих мыслей. Она бросила взгляд на сидящего рядом Колина, который уже вернулся в исходное положение, уставившись в одну точку перед собой. Боясь поднять взгляд, Джинни сглотнула. Черт. Как все по-идиотски.
- Между прочим, мисс Уизли, я к вам обращаюсь.
«Сейчас что-то будет», - промелькнула в голове гриффиндорки гениальная мысль, после чего она подняла голову и встретилась взглядом с весьма раздраженным Амикусом Кэрроу.
- Может, вы все-таки соизволите ответить? - в голосе профессора промелькнула издевка.
- А был вопрос? - Джинни попыталась придать вопросу искренность.
Кэрроу пошел пятнами.
- Наша юная мисс Выскочка слишком много себе позволяет.
- Этим мы с вами похожи.
Справа охнул Колин. Джинни прикусила язык, но было слишком поздно. Сказанного не воротишь. Этого Кэрроу хватит для наказания... Казалось, от страха даже сердце замерло. Девушка сцепила руки так, чтобы не было видно как они дрожат. Сейчас что-то будет. Не нужно быть прорицателем, чтобы утвердать это.
Голос Амикуса Кэрроу прямо-таки сочился предвкушением.
- Мисс Уизли, прошу, выйдите на середину класса.
Колин как-то странно дернулся, словно хотел защитить ее, но Джинни положила руку ему на плечо. В ту же самую секунду произошли две вещи: ее сердце вышло из оцепенения и понеслось вскачь, грозясь выпрыгнуть из груди. А мозг гриффиндорки пронзило неожиданное озарение: «Вот она, расплата». Она догадывалась, что Гарри они не решатся тронуть. Гораздо проще причинить боль его близким, тем самым оставив в его сердце непоправимые раны. Но в тот же момент Джинни Уизли отчетливо поняла: лучше подставить себя под удар, чем позволить Пожирателям Смерти причинить Гарри физическую боль. Здравый смысль твердил, что ее жертва будет бессмысленной. Но Джинни махнула на него рукой. Ради любимого человека и не на такое пойдешь.
Девушка поднялась на ноги и медленно пошла на середину класса. Внезапно ей в голову пришла мысль о прокаженных, идущих на эшафот. В ушах почудилась барабанная дробь. Нагнетающая, неумолимая. Теперь она будет звучать вечно. Пара-па-пам, пара-па-пам. И вот, она стоит на середине класса. Амикус Кэрроу с довольной ухмылкой достал свою волшебную палочку.
- Скажи себе, что заслужила это, - издевательским тоном посоветовал он. - Говорят, там, - он указал взглядом наверх, - все могут простить.
- Иди к черту, - уверенный голос, который так не вяжется с бешено бьющимся сердцем.
Пара-па-пам. Пара-па-пам.
- Храбрая девочка, - оскалился Кэрроу. - Ты была бы отменным Пожирателем Смерти.
- Я, скорее, умру.
Пара-па-пам. Пара-па-пам.
- Зачем же ты так бросаешься словами? - Кэрроу театрально вздохнул, поглаживая свою палочку. - За это ты получишь небольшую отсрочку.
Джинни подняла на него изумленный взгляд.
- Полагаю, ты еще не испытывала на себе всю мощь заклятия Круциатус? - ласково спросил Амикус.
«Отсрочка». Конечно.
- Ох, ты пожалеешь об этом.
Пара-па-пам. Пара-па-пам.
Кэрроу поднял палочку. Джинни зажмурилась. В голове пронеслись образы: Гарри, Рона, Гермионы, родителей, братьев, друзей.... Всех, кого она должна была спасти и защитить. Это — последнее, что она видит. Вспыхнувшая в голове мысль на мгновение привнесла тепло в сознание и осветила его: «Я люблю вас».
Жестокий голос. Взмах палочки.
- Круцио!
Пара-па-пам. Пара-па-пам.
Сидящий на уроке Трансфигурации Гарри Поттер вдруг почувствовал резкую головную боль. Она накатила совершенно неожиданно, заставив отбросить в сторону перо и прижать к вискам кончики пальцев. Гарри зажмурился до темных кругов перед глазами. Впервые боль не была связана со шрамом, но это пугало не меньше.
- Тебе плохо? - раздался слева встревоженный голос Рона.
Еще один приступ головной боли. Гарри чуть не взвыл.
- Тебе нужно к мадам Помфри, - теперь голос Рона был испуганным. - Профессор МакГонагалл, можно...
В этот момент боль отступила — так же резко, как и накатила. Гарри отнял руки от головы. Появилось липкое, режущее душу чувство, что что-то случилось.
- Вы можете выйти, Поттер, - как будто издалека донесся до него голос МакГонагалл.
Рон подтолкнул его, но юноша не сдвинулся с места. Подняв взгляд на профессора, Гарри открыл было рот, чтобы сообщить о своем предчувствии, как дверь в класс со стуком распахнулась, и на пороге появился гриффиндорец с шестого курса, имени которого Гарри не помнил.
- Профессор, вы должны срочно пойти в кабинет Защиты от Темных Искусств!
Гарр почувствовал, как сердце пропустила три четких удара и рухнуло вниз. Сейчас у Джинни как раз был урок Защиты, или того, что от нее осталось с началом преподавания Кэрроу. Судя по лицу шестикурсника, произошло что-то ужасное.
- Что стряслось, мистер Миллер? - строго спросила МакГонагалл, хотя в ее глазах появилась тревога.
Гриффиндорец помедлил с ответом. От быстрого бега он тяжело дышал, его грудь тяжело вздымалась и опускалась. Он обвел взглядом студентов. Наконец, он заметил застывшего, как изваяние, Гарри и выкрикнул:
- Гарри! Там с Джинни беда!
Это было последней каплей. Юноша сам не заметил, как вскочил на ноги, и стул, на котором он сидел, упал позади. Теперь его ничто не остановит. В крови смешалось чувства безмерной тревоги и бессильной ярости. Подстегаемый ими, он рванулся вслед за Миллером, думая только об одном: главное успеть. Где-то позади слышался тяжелый топот Рона, предостререгающий оклик Гермионы. Впереди развевалась черная мантия Миллера. Лестничный пролет. Пустынный коридор, освещаемый факелами. Из звуков — только топот бегущих и собственное учащенное дыхание. Потайной проход. Еще один коридор. Поворот. Где-то сзади послышался вкрик Гермионы. Гарри обернулся на бегу — видимо, заворачивая, он не удержалась на ногах, однако сейчас она уже продолжила бег. Очередная лестница. «Господи, поверни туда, куда нам нужно!» Коридор, и мальчишка заворачивает в какой-то кабинет. Гарри не сразу сообразил, что это класс Защиты от Темных Искусств. Он влетел внутрь вслед за Миллером, забыв о том, как надо дышать, однако остановился уже на пороге.
Прямо по середне класс на холодном каменном полу лежала Джинни. Одна ее белая рука покоилась на животе, другая — на полу около головы. Огненно-рыжие волосы разметались по лицу, плечам. Глаза были закрыты, рот же слегка приоткрыт. Но полный страха и боли взгляд Гарри был прикован не к этому. К тому, что резко контрастировало с бледной кожей Джинни Уизли, с ее белоснежной школьной рубашкой. Кровь. Она растекалась по ее одежде, завораживая и отталкивая. Капли крови стекали по тонким пальцам, сочились из ран, образовывали лужицу около головы. Глядя на нее, Гарри почувствовал, как что-то внутри него набирает силу, разрушая все на своем пути, рвется наружу. Нет. Такого не может быть. Взгляд упал на край учительского стола, где виднелась кровь, затем на окровавленные осколки, лежащие рядом с Джинни, и наконец на Амикуса Кэрроу, лежащего без сознания со связанными руками у стены около доски.
И вдруг Гарри снова смог слышать: всхлип Гермионы позади; тихое «нет» Рона, опустившегося на колени рядом с сестрой; негромкое перешептывание студентов, многие из которых почему-то стояли с приготовленными палочками; уверенный голос МакГонагалл, произносящей заклинание, вследствие которого Кэрроу поднялся в воздух на сантиметров двадцать над полом и поплыл из класса. МакГонагалл вышла вслед за ним, высоко держа направленную на него палочку.
Гарри смотрел на что угодно, только не на распростертое перед ним тело Джинни Уизли.
Разрушение его мира, состоящего из ее глаз, улыбки и прикосновений, произошло в полной тишине, прерываемой барабанной дробью.
