Дневник того, кто убивал

Глава 7

ГЛАВА VII

Они сидели в гостиной, не зажигая света. И каждый из них думал о пройденном этапе жизненного пути. И каждый видел позади боль. Ошибки. Боль. Ошибки. И снова боль. И вновь ошибки. Пора остановить череду терзаний и пора перестать пластаться по жизни перед обстоятельствами. Позади годы, а впереди – неизвестность.
Мужчина сидел на диване, закрыв лицо руками. Перед глазами мелькали силуэты, картинки, звуки – все из прошлого. Из настоящего доносилось только отчаяние.
Девушка сидела в кресле рядом с диваном, поджав под себя ноги. Она смотрела в одну точку и думала о том, ради чего искалечила свою жизнь, что стало только хуже? Ответ услышать было страшно…
- Джин, расскажи мне все, что я упустил за эти годы, - мужчина говорил это, не отрывая рук от лица. Он еле сдерживал слезы, рвущиеся из глубины его души.
Девушка недоумевающее посмотрела на него, параллельно думая о чем-то своем.
- Рон, мама знает, что ты вернулся?
- Нет, я был только у Гермионы.
- Она тебя не выставила вон? – Джинни вернулась к своей «точке» и продолжила смотреть в нее.
- Ох, Джин, столько лет прошло, - Рон вдавливал ладонями слезы обратно в глаза. Джинни встала с кресла и села рядом с братом, обнимая его.
- Рон, теперь уже ничего не вернешь. Как.…Как там Гарри? - голос ее сорвался на шепот, а внутри в этот момент настала тишина, и сердце не стучало. Рон помотал головой, и Джинни все поняла: они не общались. «Возможно, это к лучшему».
Они сидели еще какое-то время в тишине, затем Джинни заговорила:
- Чарльз скоро придет. Он не знает, что мы волшебники. Я вытравила все воспоминания об этом, как смогла, - сейчас голос девушки звучал жестко, даже зло. Глаза ее наполнились слезами, но Джинни смахнула их, не дав им прожить миг жизни на ее щеках – слишком часто эта слабость доставала ее.
- Я не люблю его. Просто маму пожалела. Гермиона вообще чуть не плакала на моей свадьбе. Мы ждали тебя, а ты не приехал. Мама все время раньше плакала, потом слезы кончились. Папа совсем постарел. Я сегодня была у врача, у меня «черная дыра», Рон, - Джинни теперь смотрела вглубь камина, не отрывая глаз. Рон резко развернулся к ней и смотрел пронизывающим взглядом. Джинни словно прочла его мысли:
- Только маме не говори. Об этом никто не должен знать. Чарльзу я об этом тоже не скажу. Он просто не поймет. Рон, поживи с нами, если хочешь. Мне так будет спокойнее. Я уже три года схожу с ума.
- Твой муж так противен тебе? Джинни, зачем ты вышла за него? – Рон почти кричал. Девушка пожала плечами:
- Не знаю. Не могла смотреть, как мама надрывается и проклинает ЕГО… - она замолчала. Рон посмотрел в окно, затем на большие часы, висящие над камином.
- Мне пора, Джинни. Хочу побывать дома. Давай со мной? Мужу оставишь записку. Или дождемся его. Хочешь? – Рон улыбнулся и в уголках его глаз заплясали огоньки – прямо как у Фреда или Джорджа, когда они затевали что-то необыкновенное.
В этот миг все стало радужным и ярким. Джинни ощутила краски жизни как тогда, много лет назад. Словно все стало по-прежнему: Рон был прежним Роном, ее братом. Родной дом казался таким естественным и своим, а все это вокруг – чужое. Но это только на миг. Джинни знала, что потом будет снова пустота. Она не могла надрываться еще больше. Хотя врач и советовал быть в кругу родных…. Лучше умереть в одиночестве, и тогда, наконец, все закончится.
Улыбка, озарившая ее лицо в тот миг, быстро исчезала. Рон читал это на ее лице и все понимал. Джинни покачала головой:
- Давай ты один. А я, возможно, приеду завтра. Хочу повидать маму и папу.
- Тогда я дождусь твоего мужа, хочу на него посмотреть, если ты не будешь против.
- Нет, не против, - и Джинни опустила голову на плечо брата. Ей не хватало такой опоры все эти долгие годы. Все это время такой опорой было что-то внутри нее, но сейчас это «что-то» ломалось. Зато теперь есть Рон – ее родной Рон, который больше ее не бросит.

Гермиона сидела у камина и перечитывала листки пергамента, исписанные ее почерком. Она пыталась проникнуть в суть, достичь глубины и найти ту истину, которая скрывалась за рассказами Драко Малфоя. Она вновь и вновь возвращалась к началу, но что-то все время от нее ускользало.
Гермиона вытащила из стопки на столе новую чистую папку. В нее она вложила чистые листы и свитки, а сверху – сегодняшние записи. Закрыв папку и недолго думая, девушка взяла перо и написала на обложке: «Дневник убийцы». Затем, подумав немного, стерла написанное и прочертила пером новые слова: «Дневник того, кто убивал». И отложила папку – на сегодня достаточно. За окном начинал накрапывать дождь.
Девушка решила отвлечься от грустных мыслей, уносящих ее в Азкабан, к тому, кто сидел там на холодном полу и не находил смысла жизни. Она вспомнила недавний и неожиданный визит Рона, и взглянула на фотографии, лежащие на столе. Они были помятые и скомканные. Разводы от чая удалось свести, но над полным восстановлением еще придется поработать.
«А, может, ну их? Гори, прошлая жизнь! Начинаю с чистого листа!» - Гермиона перебирала в руках цветные карточки, когда в дверь постучали.

Гарри аппарировал прямо к главному входу в Министерство. Уже было довольно поздно, но все же он надеялся получить нужную ему информацию. Спустя десять минут он уже был в Атриуме, направляясь к административному столу. Пока Гарри искал то, что ему нужно, он не заметил, как к нему подошел человек.
- Прошу прощения, сэр, я… - Гарри медленно повернулся к говорящему, - мистер Поттер? – говоривший явно был удивлен. Он пришел в полное замешательство.
- Да, добрый вечер, - Гарри улыбнулся.
- Меня зовут Сэм Эдвайс, я помощник мисс Гермионы Грейнджер, - собеседник протянул руку, и юноши обменялись рукопожатиями.
- Я могу, может быть, чем-то помочь вам?
- Нет, спасибо. Я уже нашел, что мне нужно. Я очень спешу, если вы не против…
- О, конечно! Всего доброго, сэр, - и Сэм дал ему дорогу пройти. Он посмотрел на стол – Гарри Поттер искал кого-то в административном отделе, и, кажется, этим кем-то была именно Гермиона. Сэм вздохнул, провожая Героя Магического Мира взглядом, уже предчувствуя, что скоро вот-вот все измениться. По крайней мере, в жизни дорогих ему людей.

Гермиона осторожно подошла к двери. Ее сердце билось часто-часто. Она боялась, что и на этот раз ее ждет сюрприз. Она посмотрела в глазок: на освещенном крыльце стоял человек в капюшоне – шел уже проливной дождь – и лица не было видно. Девушка, недолго думая, распахнула дверь. Мужчина сбросил капюшон: их глаза встретились. Секунда показалась вечностью, и стало тяжело дышать.
- Здравствуй, Гермиона.

Они молчали. Гарри сидел на диване, Гермиона стояла у окна, всматриваясь в ночь и падающие капли дождя. Она боялась заговорить и одновременно хотела сказать так много. Так много! О себе, о Роне, о Джинни…. Джинни! Если она узнает, что он вернулся – она умрет от разрыва сердца.
- Гарри, - позвала Гермиона, не оборачиваясь.
- Да? – юноша поднял голову и посмотрел на свою школьную подругу: это была уже не та Гермиона, которую он знал прежде.
- Ты здесь на долго? – ее голос был ровным и холодным, хотя в нем читалась живейшая заинтересованность. Гарри прочел скрытый подтекст.
- Не знаю. Пока не могу сказать, - и он замолчал. Гермиона повернулась к нему и посмотрела в глаза. Это были глаза человека, изможденного лишениями и страданиями. «Он сам избрал себе такой путь» - теперь Гермиона рассуждала только так. Никаких слез и ностальгий. В ее жизни были дела и поважнее.
Гарри обвел комнату взглядом и тут на глаза ему попались скомканные фотографии. Он встал и подошел рассмотреть их поближе. Гермиона отследила объект его интереса и прокомментировала, ухмыляясь:
- Это Рон постарался.
- Рон? – Гарри не верил своим ушам, - Рон? Он был здесь?
- Да, был. Вчера. Он попытался их сжечь, я остановила – пришлось тушить чаем, - и оба рассмеялись. Этот смех двух старых друзей наполнил комнату. И воздух изменился. Гарри стал разглядывать изображенных на фотографиях людей, и лицо его вытягивалось по мере того, как он узнавал на них себя и своих друзей.
Гермиона следила за ним, а потом добавила:
- Больно смотреть на прошлое, да, Гарри? Мы с Джинни залечивали раны, как могли, - ее голос сорвался, и она отвернулась, пряча слезы.
Перед глазами Гарри все поплыло – слезы подступали изнутри. «Соберись. Возьми себя в руки, Сейчас этим ничего не исправишь. К прошлому возврата нет».
- Как она? – Гарри все еще смотрел на фотографии. Десять лет. Десять лет…
- Ужасно, - Гермиона наконец-то могла сказать правду хоть кому-то. В этот момент она испытала одновременно и облегчение и новую боль за Джинни. – Гарри, она тебя любила. И ждала. А ты ее предал. Ты всех нас предал. Мы верили тебе и ждали. А ты ушел. И оставил всех разбираться самим с тем, что сам и натворил, - Гермиона говорила громко. В ее голосе слышны были металлические нотки.
- Не вини меня во всем, Гермиона, я уже наказан. Ни любви, ни друзей, ни жизни – ничего у меня нет. Так что свое я тоже получил сполна.
Они смотрели друг на друга, а затем одновременно встали на встречу друг другу, и, встретившись на середине комнаты, обнялись. Как когда-то давно. В том времени, где пахло цветами и счастьем в воздухе. Где мечты летали в облаках, и солнце светило ярче…
- Рон обещал завтра зайти… - начала было Гермиона, но Гарри ее перебил:
- Я остановлюсь в Дырявом Котле. Завтра зайду к тебе, встретимся с Роном и мы обязательно должны побывать в Норе – я соскучился по семейству Уизли… - на этот раз его перебила сама Гермиона.
- Гарри, Джинни давно не живет с ними, она в Австралии, я же тебе писала! – она удивленно посмотрела на него.
- Я помню. И потому не хочу…доставлять ей неприятные чувства. Пусть совсем меня забудет, раз так было угодно судьбе. Ладно, до завтра, Гермиона, я приду в десять. Спокойной ночи. Я так рад был увидеть тебя. Десять лет. Нам столько нужно рассказать друг другу!
- Гарри, я… - но он уже закрыл за собой дверь, скрываясь в дожде лондонской ночи, и аппарировал. Гермиона осела на стул, удачно оказавшийся прямо под ней: голова шла кругом. Как же ей перенести свой визит в Азкабан? Похоже, придется завтра оставить Малфоя в одиночестве. И с такими мыслями девушка попытается заснуть сегодня ночью.

Они пили чай, когда ключ в дверном замке повернулся, и дверь отворилась. Рон уловил перемену в сестре: она вся подобралась и на ее лице отразилась мучительная гримаса, словно ей предстояло терпеть нечто совершенно невыносимое. Джинни попыталась придать веселость своей речи, но у нее это не получилось.
Чарльз зашел в гостиную, и наступила тишина. Все трое оглядывали друг друга. Первым нарушил молчание муж Джинни:
- Добрый…вечер. Прошу прощения? – и он вопросительно взглянул на жену.
Джинни хотела было уже представить своего супруга брату, но, увидев выражение лица Рона, она просто лишилась дара речи. Рон побелел весь, точно мел. Его начало трясти мелкой дрожью, а из горла стал прорываться хрип, похожий на рычание. Джинни не понимала, что происходит, но выражение лица ее мужа давало понять, что он тоже недоумевает, хотя и вглядывается в лицо гостя. В конце концов, Джинни предприняла отчаянную попытку:
- Чарльз, познакомься, это мой брат Рональд…
- Джин, собирай вещи, мы уходим. Переночуем дома, - Рон чеканил каждое слово. Супруги уставились на него, точно это был экспонат в музее.
- Я не понимаю, Рональд… - Джинни запиналась и еле говорила от удивления.
- По дороге объясню, времени нет, - отрезал Рон, и подошел к Чарльзу.
- Ты. Да как ты посмел? Если бы я знал, за кого выходит замуж моя сестра! – и Рон уже готов был достать палочку, но Джинни вовремя его остановила, закричав и бросившись к нему:
- Рон, Рон! Остановись, что ты делаешь? Это же мой муж! Объясни, наконец, что происходит??? – теперь Джинни была требовательная и тверда как камень.
Чарльз вжался в спинку кресла, стоящего рядом, пытаясь уклониться от возможного удара со стороны брата его жены. «Ну и денечек!»
Рон вглядывался и вглядывался в лицо Чарльза и, наконец, произнес:
- Прошу прощения, я, кажется, ошибся. Я принял вас за другого, - и протянул Чарльзу руку. Тот в нерешительности смотрел на нее, словно ожидая, что из нее что-то вылетит или она взорвется, а затем все-таки пожал ее.
- Джинни, дорогая, - при этих словах Джинни передернуло, и Рон это отследил, - ты мне не говорила, что у тебя есть еще один брат!
- Может считать меня «воскресшим братом» - неудачно пошутил Рон и все натянуто посмеялись.
Джинни поняла, что пора разряжать обстановку:
- Милый, Рональд только что приехал и ему негде остановиться. Ты же не будешь против, если он у нас поживет несколько дней? – это было, по большей части, утверждение, нежели вопрос, но Чарльз ответил на полном серьезе:
- Ах, ну что вы, конечно! – и предложил гостю выпить чего-нибудь за знакомство, а так же за новое приобретенное родство. Мужчины ушли в столовую, а Джинни задержалась в гостиной. Ее опять мутило, и колюще-режущая боль в груди снова подступала. В глазах все темнело, девушка, держась за стены, пошла в ванную.

Пока по кухне мужчина маячил туда-сюда, Рон внимательно разглядывал его. О, он не мог ошибиться. Нет, только не в этот раз! Конечно, он вовремя спохватился и не убил его. Рон сейчас склонялся к тому, что этому мужчине стерли память. «Да, определенно. Так умело никто не может притворяться». Муж его родной сестры искал подходящие фужеры для спиртного и одновременно вытаскивал что-то из холодильника. Рон следил за ним и думал о том, не спросить ли его. В конце концов, нужно было завязать разговор.
- Вы давно живете в Англии, Чарльз? – Рон сощурил глаза, пытаясь уловить хоть что-то в голосе своего собеседника.
- О, да! – Чарльз продолжал открывать бутылку, не оборачиваясь к своему собеседнику, - Я обожаю эту страну! – он говорил вдохновенно, словно его попросили подыскать высокопарные слова для описания красот своей страны.
- Джин говорила мне, что вы – дипломат, верно?
- Да, - он улыбался. Любое упоминание о его жене вызывало в нем теплые чувства и любовь…
- И давно вы избрали этот поприще? Вам нравиться ваша работа? – Рон перестал замечать окружающий мир и максимально сконцентрировался на объекте своего внимания. Он улавливал каждое его движение, каждый взгляд.
- Да, я с детства мечтал стать кем-то важным, при этом я всегда считал, что войны – абсолютно бесполезные траты человеческих жизней и средств государства. К тому же, это прекрасная возможность объездить весь мир! – и он рассмеялся.
- Вы и дальше планируете «приносить добро людям»? – Рон совершенно не улавливал шуток, ему было просто не до них.
Чарльз посмотрел на него и вновь пришел в ужас от выражения лица сидящего на его кухни человека. Это ввело его в замешательство, и он спросил осторожно:
- Это допрос? – предприняв еще одну попытку пошутить.
Рон, казалось, опомнившись, улыбнулся, и сказал:
- О, нет, конечно же! Я просто пытаюсь узнать все о своих родственниках, - и он засмеялся. Но это не внушило доверие Чарльзу, и он лишь улыбнулся в ответ, погрузившись в собственные размышления.
«Откуда вообще взялся этот ее брат? И кто он такой? Почему так подозрителен? Его мог кто-то подослать, иначе бы почему он появился так внезапно? Но прошло уже три года…Странный тип. Надо навести о нем справки».
Через некоторое время к мужчинам присоединилась Джинни. Она была бледна как смерть, и казалось, витала в облаках. Оба были чрезвычайно обеспокоены ее состоянием, и Рон настоял на том, чтобы отвезти сестру в больницу немедленно.
Джинни сопротивлялась, но в итоге сдалась под напором супруга и брата. Муж вызвал скорую, и все втроем собирались ехать в больницу. Когда Джинни везли к машине на каталке, Рону показалось, что у задних ворот сада он видел чей-то силуэт. Он остановился, чтобы рассмотреть, кто это, но было слишком темно и вокруг сновало много людей. От наблюдения за неизвестным его оторвал оклик зятя:
- Рон, они не успели! Она… - дальше его заглушил шум и гомон голосов.
Рон оглянулся – силуэт уже исчез. «Возможно, показалось».
- Рон! – Чарльз подбежал к нему. – У нее открылось внутренне кровотечение, они не успели его предотвратить! Я поеду с ней в больницу, а ты, наверное, сообщи вашим родителям. Или, может быть, сказать им утром? – Чарльз выглядел растерянным и подавленным. Он метался и не знал, что предпринять еще, чтобы быть полезным. Он в одночасье постарел лет на пять, и сейчас напоминал беспомощного ребенка, у которого вся жизнь пролетела за один миг. Рону даже стало его жалко. Он ободряюще похлопал Чарльза по плечу и сказал:
- Я сейчас аппарир…то есть позвоню домой, а может, лучше подождать до утра. Или хотя бы, несколько часов, пока не поставят диагноз. «Ее надо доставить в больницу Св. Мунго! Боже!.. Мерлин! За что все это!». Рон пытался утихомирить хаос, творившейся у него в голове и найти хоть какие-то здравые смыслы и идеи. У него это получалось с трудом, но он не сдавался.
Было уже три часа ночи к тому времени, как скорая, наконец, отъехала от дома Уайетов.